Травоядный. Том II

Интерлюдия

Палуба покачивалась на волнах Синего моря, прозванного так за свой особо глубокий цвет. Мачта то и дело отклонялась то в одну, то в другую сторону, будто бесконечный маятник. Чайки кричали над парусами, всё ещё сопровождая бриг под кричащим именем «Сизая стерва». Матросы лениво выполняли свои привычные обязанности, шныряя между тросов, бочек, верёвок. День стоял солнечный, наполненный хорошим ветром, не создавая проблем.

Но в отличие от радостных морских песен, льющихся с основной палубы, и скабрезных шуток, Хорт смотрел перед собой с отсутствующим видом, сидя в тени надстройки юта на кормовой палубе. Им с сестрой пришлось заплатить неприлично много за билеты, и он вполне мог позволить себе валяться хоть на полу капитанской каюты. В его руке покачивалась разбавленная брага в ржавом стакане, и он не притрагивался к ней уже больше часа.

Сестра в это время, наверное, развлекалась с капитаном. Это была ещё одна причина, почему они плыли на этом фрегате, а не висели в петле за измену империи.

Но ему было всё равно. Вина пожирала его сердце… Она забралась в каждый уголок сознания. Искренняя, абсолютно осознанная вина.

— Почему я поверил ему… Как я мог… — шептал он обветренными губами. Залпом осушив стакан, он сжал его громадной волчьей ручищей, — Вик, прости меня. Я доверился этому зайцу, хотел быть как ты…

Он взглянул на свою руку, испещренную синей сеткой вен под шкурой. Сила распирала это тело, энергия будто бурная река протекала по каналам. Он стиснул кулак и с маху ударил по просмолённой доске! Та треснула, а его лицо исказилось маской боли, скорби и гнева!

— Разве эта сила стоила жизни Вика? — спросил он у себя, закрыв морду руками, она теперь была вечным напоминанием о его решении, изменившем всю его жизнь.

Миллиса рассказала ему, что случилось у Кнута: о том, что Декс с товарищами предали её, ударили в спину Вика, дабы он задержал законников, пока они сбегают. Он вспоминал её заплаканное лицо, её глаза, наполненные болью. И его сердце сжималось от мысли, что ей пришлось лично видеть смерть Вика…

— Будь ты проклят… Чёртов заяц! Если ты выжил… Если я ещё встречусь с тобой, — его лицо исказилось, обрело жестокие, хищные черты, — Я убью тебя, ублюдок!

— Тебе стоит быть осторожнее в выражениях, волк! — бросил кто-то сбоку от Хорта, и тот дёрнул головой.

Рядом стоял крепкий тигрид с длинным шрамом, рассекающим морду, проходящим поверх слепого глаза, в широкополой шляпе и льняной рубахе, подпоясанной толстым ремнём с висящей саблей. Хорт знал и как его звали, и кем он тут был: квартирмейстер Хант Одноглазый, второе лицо на корабле. Так что он аккуратно прикрыл лапой разбитую доску. Хант отвечал за всё, что происходило на корабле, судил и командовал. Он был тем самым жестоким голосом капитана, его разящей рукой и стальным кулаком!

— Думаешь меня провести? Мой один глаз как твои десять! — бросил он серьёзно, но без злобы, — За это с тебя ещё пять золотых или пять минут у столба.

— Занесу. — просто ответил Хорт.

Ему довелось видеть в первый же день на судне прилюдную порку какого-то матроса из медведидов. Громадного, с жёсткой шкурой и озлобленной опалённой мордой. Но вся спесь сошла с него после первого же удара Ханта! Его плеть рассекала плоть до костей! Крики бедолаги сотрясали мачты, а кровь залила палубу, которую он же потом и чистил.

— Кого собрался убивать? — спросил Хант, даже не смотря в сторону Хорта, наслаждаясь морем, словно оно ему не приелось за многие года.

— Не важно, — ответил Хорт, он теперь рассчитывал научиться говорить меньше, как и доверять.

— Только не у меня на судне! А то отправишься кормить рыб! — гаркнул Хант своим грубым, жёстким голосом.

— Не привык гадить там, где ем.

— Ха-ха-ха! — смех у него был булькающий, призывной. — Хорошее выражение! Запомню!

— Когда мы прибудем к землям Центрального континента? — спросил Хорт, оставив без внимания его весёлость.

— Сдался тебе этот паршивый край! Взгляни вокруг! Все при работе, сытые, кошели набьются, как товар доставим! Не жизнь, а сказка! — почти что пропел квартирмейстер. — Ты как на борт взошёл, так я сразу понял, не сухопутный! Салаги как поднимутся, так их полощет дня три! А ты даже ходишь, будто никогда с борта не сходил!

— Когда мы доберёмся до земли? — вновь спросил Хорт, сжимая челюсть, ему сейчас было не до пустых разговоров.

— Якорь мне в зад! Видишь! Другой бы квартирмейстеру вопрос бы не повторял! А у тебя яйца как у морского дьявола, а не крысы портовой! — с одобрением прогремел он. — Ты подумай, парень! Жизнь на суше — то ещё дерьмо! Пашешь как проклятый, а об тебя благородные ноги вытирают! А тут кровь твоя — что ссаньё китовое! Голова, сердце и яйца, и всё, море тебя обласкает, карманы набьёт и сиську в руку всунет!

Хорт вздохнул, подавляя в себе гнев. Он встал и собрался уходить, понимая, что Хант, похоже, не хочет отвечать, либо не может. Но ещё немного, и он плюнет на положение одноглазого. Его злость, боль и печаль требовали выхода! И единственное, что могло бы утешить его хотя бы ненадолго, то же, что и у всех мужчин: женщина, выпивка или битва. Пить на этом корабле запрещалось под страхом плети. Из женщин на судне была лишь его сестра, а драка… откровенно самоубийственна. В море другие законы. Тут на дуэлях не бьются. А за борт — путь недолгий. Жизнь сухопутного на судне — что жизнь травоядного на суше.

— Прошу прощения… — проговорил Хорт сквозь зубы.

Хант смерил его довольным взглядом, словно псарь, оценивающий гончую, что-то прикинул в уме и зашагал в сторону основной палубы. А Хорт решил спуститься в каюту, подальше от разговоров. Там его ждал бурдюк с вином и надежда, что он сумеет приглушить боль.

— Ко-о-о-орабль на горизонте! Ко-о-о-орабль на горизонте! — оглушительно прокричал звонарид, сидящий в вороньем гнезде.

Хорт схватился за уши, перепонки тут же разразились болью! Но палуба не разделила его страданий, вместо этого все засуетились, квартирмейстер влетел по лестнице на ют, ухватил подзорную трубу и впился в белёсое марево горизонта. Послышалось недовольное бурчание капитана, прожжённого рубаки с буйным характером и телом, на котором едва ли нашёлся бы лоскут кожи без шрама. Он выскочил из своей каюты, натягивая штаны и спеша на ют. С тем же дверь позади Хорта распахнулась, и показался лысый грифид, спешно толкнувший койотида и хлопнувший крыльями, вспорхнув к горластому юнге.

«Что происходит? Почему все так всполошились⁈ — подумал Хорт, дёргая головой на бегающих матросов. — Это же торговый корабль, и мы ещё в водах Империи! Сюда ни один пират бы не сунулся, по разговорам моряков!»

И тут он услышал хриплый, но достаточно громкий голос навигатора-грифа сверху:

— Рейдер!

Атмосфера на судне тут же изменилась, Хорт почувствовал гнетущее давление, возбуждение с налётом страха! Лица моряков изменились… Совсем как у… хищников перед дуэлью.

— Спускаем все паруса, курс по ветру! Водные пусть несут нас как могут! Остальные элементные — на нижнюю палубу! Сухопутников в грузовой трюм! Бабу мою не трогать! — его крокодилья морда ожесточилась, глазки сверкнули буйным пламенем. — Остальные пусть готовятся сойтись якорями!

— Есть, капитан! — серьёзно ответил квартирмейстер и бросился к основной палубе раздавать приказы.

Капитан скрылся в своей каюте, а Хорт не знал, куда себя деть! Он понимал неосознанно, что значит «сойтись якорями», и оттого кровь тут же ударила в голову, лёгкие перехватило от желания! Тяжёлой походкой он спустился на нижнюю палубу, где Хант вовсю раздавал приказы:

— Свистать всех наверх! Водные на корму, катить вал по ветру, не уйдём — пущу на корм рыбам! — ревел он, подгоняя моряков, отвешивая тем пинков, — Идём на всех парусах! Сталь на пояс! Быть готовым к пляске со смертью!

Топот ног, сбитое дыхание, липкое ожидание — всё смешалось воедино! Зверлинги носились по палубе, выполняя приказания, не останавливаясь ни на секунду! Из люка нижней палубы вылетели суровые хищники с саблями наперевес, все в чём попало: кирасах, коже или вовсе голые по пояс.

Корабль тряхнуло, ноги Хорта подогнулись, едва не опрокинув на доски, но он удержался и посмотрел в сторону кормы. Там семеро рептилий сосредоточенно жестикулировали, словно пытаясь оттолкнуть невидимую стену, и с каждым движением их рук ощущался рывок всего корабля.

— Ветряки! На кресла! — скомандовал Хант, и пять птицлингов разных видов заняли вмонтированные в палубу деревянные спинки с десятком крепежей.

Каждое такое недо-кресло подпиралось стальными штырями, вбитыми в палубу. Как только они уселись, защёлкнув стальные пояса и кандалы, их шеи раздулись, а морды покраснели, обрамляясь сеткой вен! Их торсы расширились, и следом Хорт почувствовал всполох воздушной волны и порыв неожиданного ветра, ударивший по бокам!

«Элементные Дары! Первый раз их вижу! Невероятно! — ошарашенно подумал он, смотря то на рептилий на корме, то на птицлингов у борта, — Они ускоряют корабль! — он вновь задумался, — Но почему мы бежим?»

Хант к тому моменту словно истратил запас приказов и теперь сосредоточенно наблюдал за их выполнением, стоя в самом центре упорядоченного хауса! Стоило кому-то замедлиться, как он разражался рёвом, бросал оскорбления! Особо одарённым доставались смачные пинки! Но Хорта это не остановило, он подошёл, стиснув кулаки, и задал мучающий его вопрос:

— Почему мы бежим? Разве это не торговое судно?

— Разрази тебя медуза! Съ***сь в трюм к остальным портовым крысам! — рявкнул Хант, одарив Хорта горячим взглядом.

— Ответь на вопрос! — потребовал он.

Квартирмейстер окинул его удивлённым взглядом! Скорее даже, в глазах у него показался шок, граничащий с унижением!

— Когда всё закончится, тебя ждёт столб! — прорычал Хант, по-звериному оскалившись, — Уходи! Или со следующим вопросом пойдёшь по доске!

— Мне плевать, одноглазый! Я заплатил за место на этом корабле! — он сделал шаг навстречу тигриду, но тот не дрогнул, только взгляд стал по-настоящему жестоким, — ПОЧЕМУ⁈ МЫ⁈ БЕЖИМ⁈ — прорычал Хорт почти демоническим голосом.

Секундное молчание показалось бесконечным! Моряки продолжали заниматься своими делами, не ведая происходящего, словно под мороком! А Хант сначала сжал лапу, губы дрогнули, показались жёлтые тигриные клыки, но ладонь не коснулась сабли, и он проговорил негромко:

— Это корабль, забитый контрабандой! Такой, за которую смерть покажется тебе раем! А нас приметил имперский капер, понимаешь? — спросил он, едва сдерживая кровожадный порыв, — А теперь вали вниз, иначе я снесу тебе тупорылую, наглую голову… — последние слова он прошипел.

Хорт нахмурился, а тигрид отвернулся от него, словно он был букашкой, глупой, жалкой.

— Я буду драться.

— Что? — спросил Хант. — Ты сдохнешь! Это тебе не твёрдая земля! Тут один на один не сражаются! В море убивают, ваши понятия не действуют! Убей или умри, и неважно, сколько перед тобой противников!

Хорт промолчал и отошёл дальше, не спустился в трюм, а поднялся на ют, где вывалили кучу клинков прям на доски, и матросы хватали себе сталь. Он взял меч, взвесил в руке и кинул обратно, выпустив длинные тёмные когти — каждое словно нож. И посмотрел на приближавшийся корабль.

«Если я умру сегодня… То встречусь с тобой мужчиной… — подумал он, глянув в небо. — Вик…»

Каперская бригантина настигла «Сизую стерву» к вечеру, когда небо окрасилось багрянцем. Первый удар нанесли огневики с нижней палубы, обрушив залп огненных столбов! Но каперы эти каперы совсем не желали биться на расстоянии и со всего маху ударили всем корпусом борт о борт! И тут же с их палубы полетели крючья! С рёвом кинулись хищники! А вражеские птицлинги рухнули с неба словно град!

— Стоим на смерть! — проревел капитан, облачившийся в неполный доспех с двумя топорами в руках.

Моряки кинулись навстречу, две яростные стены столкнулись на палубе «стервы»! Слышался свист крыльев и рёв огня! Вопли боли и крики ярости! Хорт сошёлся со львом! Тот орудовал широким топором, покрытым зазубринами! Но койотид уже привык к новой силе и телу, вернув себе изрядную долю прежней ловкости! Он уклонился раз, раздавил черепушку какого-то бедолаги, оказавшегося под ногами, прежде чем топор рубанул по мачте над пригнувшимся Хортом! Тот одним ударом разорвал когтями старую кирасу, вспорол львиное брюхо, выпуская наружу кишки! И сразу же к нему кинулся волк с мечом! Ударил сверху, и сталь встретилась с когтями, летевшими навстречу! Клинок не выдержал, треснул, и следом его обладатель оказался с пронзённой головой, прямо рядом с горлом, под челюстью! Да так, что когти выбрались сквозь щёку!

— А-арх! — вскрикнул Хорт, почувствовав боль в ляжке.

Мелкий сурок ударил кинжалом, с трудом пробив шкуру и не сумев вогнать сталь поглубже в твёрдые мышцы! Его глаза разразились ужасом, он шагнул назад и в тот же миг отлетел от мощного удара лапой! Его черепушка раскололась, выплёвывая мозги, и тело врезалось в сурового вида волчару, сбив того с равновесия, и его торс тут же разошёлся с ногами, рассечённый немыслимым ударом саблей!

Хорт на секунду встретился взглядом с Хантом, и они одновременно кинулись вперёд, прорываясь сквозь ряды хищников. Они рубили головы и рассекали тела! Били, ломая кости, и отсекали руки!

— ААААА-ААА!!! — неистово ревел Хорт, покрытый кровью и кусками плоти!

Ему вторил тигрид, рыча и продолжая орудовать саблей, что не знала, какого пропустить сталь! Они первыми забрались на вражеский корабль и будто обезумевшие рванули к юту, на котором стоял каперский капитан! Вокруг него распластались тела птицлингов, что пытались совладать! Их конечности были вывернуты и разбиты, головы превратились в пародию на камбалу от грубых ударов булавой!

— Уничтожить! Захватить груз! — кричал медведид в латах и со щитом.

И Хорт ударил первым! Когти прочертили по дубовому дереву, и тут сбоку в плечо врезалась стальная булава, покрытая острыми железными клыками!

— ААА-АХ! — вскрикнул он и со всей силы ударил лапой перед собой!

Та откинула щит медведя, и он занёс булаву в желании раскроить черепушку наглого койота, как за ним показался одноглазый тигр и со скоростью во много раз, опережающей неповоротливого оппонента, сделал выпад саблей и угодил в глаз медведя! Тот ухватился за клинок, бросив щит, но Хорт даже не дал шанса что-то сделать, его когти вонзились ему в бок, вырывая целый кусок плоти и кишок! Он упал, и Хант без жалости отсёк ему голову!

Оставшиеся противники очень быстро сдали позиции, потеряв капитана. И вскоре оказались в морской пучине, холодной и тёмной. Моряки принялись помогать раненым товарищам, перебирать неожиданную добычу и первым делом перетаскивать бочки с горячительным, кое-оказалось на каперском судне в изрядном количестве.

Хорт сидел на том же самом месте, под ютом. Руки его безостановочно дрожали… Всё тело покрыто кровью, он ощущал металлический смрад, разливавшийся всюду. Глаза вытаращены, сердце всё ещё гулко отбивает дробь, и холодный пот стекает по спине.

— Убил… Я убил их… — шептал он под нос. — Они… так смотрели, но я не мог остановиться. Просто не мог…

— Первый раз, да? — спросил неожиданно Хант, подошедший сбоку.

Хорт посмотрел на него и отвернулся, таращась перед собой.

— Либо ты их, либо они тебя. Всего лишь правда жизни, не более, — сказал он, сев рядом. — Мир жесток и по-своему справедлив. У тебя были такие же шансы умереть, как и у любого из них, но ты остался жив. Ты оказался сильнее.

— Значит, слабым остаётся покорно умереть?

— Нет, они ведь могут стать сильнее.

— Все?

— Ага. Все. Только им это не надо. Слабым быть проще, удобнее. Никакой тебе борьбы, живи в дерьме, пока не сдохнешь, и всё тут.

— Умирают не только слабые… — проговорил с обидой Хорт.

— Ошибаешься, парень, — сказал Хант без эмоций и встал. — Тебе лучше выспаться.

— Почему?

— Как же, завтра тебя ждёт столб и мой кнут.

— Разве не доска?

— Говорю же, умирают лишь слабые.