Тринадцатый Койот

ГЛАВА XXXVIII

ДЖАСПЕР НЕ МОГ ГОВОРИТЬ. Он был слеп и глух, и все еще был абсолютно мертв.

И все же он был жив.

Гленн ехал рядом с телегой, рядом с ожившим трупом. Он сидел прямо, повернув безжизненное лицо к ветру. Гленн подумал о том, что сказала ему Джессамин перед тем, как они покинули мертвецкую.

"Сердце станет более сильным, когда вернется к своему законному владельцу".

Гленн усмехнулся. "Сила этого сердца — моя".

"Так и должно быть, Седьмой. Тебе не нужно завидовать трупу Джаспера. Он не займет твое место во главе стаи. Это всего лишь еще один инструмент для поиска талисмана, который ты ищешь".

"Я до сих пор даже не знаю, что я ищу".

"Но ты узнаешь, когда найдешь его. В теле Джаспера Терстона все еще хранится часть волшебства, которым он обладал при жизни. Он может определить талисман, а талисман приведет тебя к порталу".

"Портал? Вот что это будет?"

"Портал в самое темное измерение, где тебя ждет трон, который, как мы давно знаем, тебе суждено занять. В этом вихре находится самое горло Ада. В нем достаточно черноты, чтобы сорвать солнце с неба".

Гленн кивнул. "Погрузить мир во тьму".

" Вечная Тьма".

Джессамин потянулась к кожаному лоскуту, служившему карманом платья, и достала мешочек из джута. Он был запечатан свечным воском в форме перевернутой звезды. Она протянула его ему, и он взял его без лишних слов.

Койоты ехали дальше, пробираясь через заросли, их лошади фыркали от холода, а черные птицы следовали за ними, несмотря на проливной дождь. Люди были почти в полном составе, их подбадривал колдун-зомби, чья рука была вытянута, словно указывая путь.

На этот раз отступать было нельзя.

Единственным результатом будет успех или смерть.

Бирн ходил по коридору и обратно. Рассел помогал ему в этой физиотерапии, поощряя его снова использовать свои мышцы, а Грейс Коулин приходила к нему и меняла повязки. Рыжеволосая девушка тоже навещала его, собрав букет цветов, чтобы придать комнате тепло. Лауданум облегчал боль, но с каждой дозой ему требовалось все больше, чтобы он подействовал. Не было времени беспокоиться о зависимости. Койоты спускались с горы. Он чувствовал их присутствие, приближающееся, как цунами.

Он был рад услышать, что люди Медведя присоединятся к борьбе. К этому времени койоты тоже должны были найти помощь. Гленн обратился бы к племени Маенад, чтобы они помогли стае восстановиться. Он вернулся бы с полной силой, заряженный новой свирепостью. Им пришлось бы отбиваться с такой же яростью.

"Я пойду к Шиесу", — сказал Рассел.

"Он нам пригодится".

"Я просто надеюсь, что он будет в состоянии — что его миссис не стукнет его по голове за одну только мысль об этом".

"С ее стороны это не было бы плохим решением".

Рассел приостановился в дверях. "Думаю, нет".

Мужчина стоял и мочился в задней части маленькой крытой повозки, повернувшись к ним спиной. Хайрам облизал губы. Ему бы не помешала смачная печенка — хоть какое-то питание, чтобы зарядиться энергией перед боем. Когда они рысью двинулись вперед, мужчина услышал их и повернулся, его член все еще был высунут наружу и из него сочилась кровь. Его красивое лицо погрустнело, когда он снова засунул свой член в штаны.

"Привет", — сказал он, не улыбнувшись и не помахав рукой.

Когда тележка приблизилась, мужчина заметил труп и ампутанта-альбиноса. Он закрыл рот рукой. "О, Господи!"

Он пошел к своей повозке, а Хайрам достал один из своих револьверов и выстрелил по ногам мужчины, пока тот не замер.

Гленн сказал: "У тебя в повозке есть Миротворец, лучше оставь его в покое. Если не хочешь, чтобы эта дыра, которую ты только что сделал, стала твоим последним пристанищем".

"Да, сэр".

Койоты сели на лошадей. Молодой человек посмотрел на гробовщика и моргнул.

"Верн? Это ты?"

Верн посмотрел в его сторону. "Да, это я. Это ты, Барли Рейнхолд?"

Рейнхолд вздрогнул. "Боже, Верн. Что они с тобой сделали?"

"Не думаю, что для этого есть хоть какое-то слово".

Хайрам перезаряжал свой пистолет, но его глаза не отрывались от молодого человека. "Что вы делаете на нашей горе, мистер Рейнхолд?"

Брови Рейнхольда сблизились. "На вашей горе?"

"Эта земля, насколько вы можете видеть, скоро будет нашей".

"Господи… " Рейнхольд побледнел. "Я знаю вас, мужчины. Ваши усы выдают вас. Вы — ужасные Койоты".

Гленн передернул плечами. " Уэб, проверь повозку. Убедись, что эта колымага одна".

Уэб вылез из повозки.

"Я один, мистер", — сказал Рейнхолд.

"Я тебя не спрашивал".

Уэб откинул заслонку и заглянул внутрь. "Все чисто, босс".

Он полез внутрь и вернулся с винтовкой "Шарпс" и небольшим деревянным ящиком с патронами и коробкой пороха.

Верн моргнул глазами, как будто только что вышел из глубокого сна. "Где твоя семья, Барли? Я слышал, что вас всех прогнали из города".

Рейнхольд отвел взгляд. "Жена встала и ушла от меня. Забрала малышей к своим маме и папе в Калифорнию".

"Вот это американская трагедия".

"Ты должен посмотреть в зеркало, Пипкин. Вот это трагедия, если я ее видел".

Хайрам сошел с лошади и присоединился к Уэбу у повозки. Внутри было немного, но было видно, что Рейнхолд жил в ней какое-то время. Он вышел обратно, когда Уэб разгребал скудные пожитки.

Хайрам подошел к Рейнхолду достаточно близко, чтобы почувствовать запах крови, пульсирующей в его жилах.

"Убежал из города, да? Зачем?"

Рейнхольд вздохнул и отвел взгляд.

"Ты украл чужую лошадь?" спросил Хайрам. "Или, может быть, его жену?"

"Конечно, нет".

Верн засмеялся, сидя в повозке. "Такое благородство для похитителя".

Рейнхольд покраснел. "Ты паршивый негодяй!"

"Ну, ну", — сказал Хайрам с улыбкой. "Похититель. Это уже веселее, не так ли? Ты что, похитил маленькую девочку с качелей на школьном дворе?"

"Конечно, нет!"

Хайрам ударил Рейнхольда кулаком в живот, и тот мгновенно упал на колени. Хайрам наклонился и ткнул пальцем в лицо Рейнхолду.

"Еще раз повысишь на меня голос, сынок, и я отрежу тебе язык, чтобы ты никогда больше не был сасафрасом".

Рейнхольд застонал. "Да, сэр. Я прошу прощения".

"Так-то лучше."

Верн сказал: "Ты прав больше, чем ты думаешь, Хайрам. Это была не школьница, а школьная учительница. Ол Барли думал, что поймал себе ведьму!"

Хайрам усмехнулся. "Это правда, Барли? Ты был на сожжении ведьмы?"

"Да, сэр", — сказал Рейнхольд. "Э-э, я имею в виду… мы просто собирались допросить ее. Все пошло к черту, когда она приехала в город и…"

Гленн прервал его. " Хоуп'с Хилл?"

"Да, сэр".

" Ты хорошо знаешь этот город?"

"Родился и вырос там". Рейнхолд поднялся на ноги. "Я прожил там всю жизнь, и все равно они позволили какому-то новому законнику просто прогнать меня". Он пробыл в Хоупс-Хилл всего десять минут, паршивый ублюдок. Я бы хотел дать ему по зубам за то, что он со мной сделал. Я потерял дом, семью, работу в церкви".

Брови Гленна поднялись. "В церкви?"

"Да, сэр — городская часовня. В детстве я был хористом, а когда стал достаточно взрослым, стал смотрителем и погонщиком дилижанса. Клянусь, во время последней поездки я видел доказательство проклятия ведьмы. Я до сих пор говорю, что был прав, похитив эту ведьму".

Гленн сошел на землю. Рейнхольд отступил назад, а Гленн схватил его за лацкан пальто и притянул к себе.

"Что ты видел? Расскажи мне все".

Рейнхольд повиновался. Он рассказал Гленну о ферме О'Коннера, о том, как кукуруза и рожь погибли, а Шейн О'Коннер сошел с ума под влиянием демонов. Он рассказал о черном сиянии, которое поглотило фермерский дом, унесло в небытие некоторых О'Коннеров и сделало сиротами их детей.

Гленн потер подбородок, его глаза покраснели. "Я знал, что в этом месте что-то есть".

Хайрам посмотрел на вожака стаи. Гленн знал что-то, чего не знали остальные, что-то, чем он не делился. Он делал это часто — слишком часто. Хайрам скрестил руки и поковырял грязь носком ботинка.

"Как будто дверь открылась", — сказал Рейнхолд. "Как будто земля там просто открылась и принесла с собой весь Ад".

Хайрам сказал: "Как портал".

Гленн взглянул на него, но Хайрам не смог прочитать выражение его лица. Лидер был похож на гладкую каменную плиту, пустую и такую же холодную.

"Да, сэр", — сказал Рейнхольд. "Как портал в Ад".

Между мужчинами воцарилась тишина, которую заполнял только холодный ветер, дующий с горы. Хайрам был ниже Рейнхольда, и от его запаха у него заурчало в животе. Гленн взял свой шнур с седла и бросил его Уэбу, который завел руки Райнхольда за спину.

"Подожди", — сказал Рейнхолд. "Какая от меня польза? Я теперь изгой. Никто не заплатит за меня выкуп".

"А я и не говорил, что заплатят".

"Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я достаточно настрадался за последние несколько недель".

Гленн рассмеялся. "Ты не знаешь, что такое страдания, мальчик. Но ты узнаешь. Нелегким путем".

Хайрам положил руку на плечо Рейнхолда. "Ты нам больше не нужен, разве что звонить в колокол на ужин".

"Вы…..вы хотите, чтобы я готовил?"

Мужчины засмеялись, и Хайрам сказал: "Нет, сынок. Ты будешь главным тушеным мясом".

Рейнхольд дрожал, как мышь, загнанная в угол змеей. Пот выступил на его волосах, глаза вспыхнули.

"Пожалуйста. Я. Я могу…"

Уэб закончил связывать его и встал перед Рейнхолдом лицом к лицу.

"Каково это, мальчик?" — спросил он. "Каково это — смотреть в глаза человеку, который собирается тебя съесть? Твой мозг — все, что делает тебя тем, кто ты есть, — превратится в фекалии в моем животе и будет сброшено в жбаны".

Рейнхольд дрожал. "Я… я могу… помочь вам!"

Гленн уставился. "Продолжай."

"Я знаю больше, чем просто расположение города. Я знаю то, что мужчины вроде вас захотят узнать. То, что касается часовни". Он закрыл глаза от пота, катившегося по его лбу. "Там что-то есть. Реликвия. Я видел это своими глазами, видел. Монахини взяли кровь моих мальчишек, чтобы уберечь ее".

"В безопасности от чего?"

Рейнхольд глубоко вздохнул. "От таких, как вы".

При виде деревянных крестов, торчащих из земли, у Рассела похолодело в груди. Раньше этих могил здесь не было.

Оскар мертв, подумал он. Яд все-таки забрал его, как и Джейка Довера.

Но что делать с двумя другими, меньшими могилами? Был ли яд заразным?

Он спустился с лошади. Наступали сумерки, и снежный гребень выглядел чужеродным в угасающем свете. На западе кровавый закат превращал небо в таинственную картину. Подъехав ближе к дому, он заметил сзади сарай. Дверь была открыта, внутри виднелась тень крупной фигуры.

"Оскар?"

Тень повернулась, но ничего не сказала, лицо было скрыто в темноте. Рука Рассела осторожно потянулась к кольту на бедре. Возможно, этот человек копал могилы для…

"Это ты, Оскар? Это Генри Рассел".

Шиес вышел из сарая. Рассел с облегчением увидел его, но облегчение длилось недолго. Шиес стоял в одних панталонах, с голой грудью и босыми ногами. Седая борода за несколько дней превратила его лицо в нечто похожее на гнездо. Она стала намного темнее, намного жестче. Его глаза были безжизненными и налитыми кровью.

" Пощади, Шиес. Что ты делаешь на холоде в таком виде? Ты получишь обморожение".

Шиес оставался невозмутимым. "Что вам нужно, Маршал?"

"Подумал, что ты уже знаешь. Эти парни…"

"Они убили их."

Рассел замер. "Что?"

"Мою семью." Он кивнул в сторону могил. "Они были убиты".

Рассел понял три деревянных креста — жена, сын и нерожденный ребенок.

"Иисус… " Рассел повесил голову. "О, Иисус… "

"Должно быть, это были Койоты. Должно быть, они проезжали здесь по дороге в город. Разорвали мою жену и сына на части. Жизнь моего ребенка оборвалась, не успев начаться".

"О, Оскар… Я глубоко сожалею". Расселу пришлось отвернуться, не в силах смотреть в лицо этому человеку. Его сердце было в его глотке. "Господи, помилуй, я… Я просто не знаю, что сказать".

"Я должен был быть здесь".

"Ты не мог знать".

Шиес посмотрел вдаль. "Это не имеет значения, не так ли? Я должен был защитить их".

"Ты защищал их".

"Тогда я не справился. Не справился как муж и отец".

Шиес начал уходить, и когда он повернулся, Рассел увидел множество шрамов на спине мужчины, вероятно, там, где его били кнутом хозяева, когда он был рабом. Хотя эти шрамы были глубокими и обезображивающими, калечили Шиеса не они, а те, которые нельзя было увидеть, — шрамы на сердце разбитого человека.

Шиес вошел в свой дом и закрыл дверь. Рассел постоял немного, глядя, как небо окрашивается в бархатисто-розовый цвет, который напомнил ему губы его умершей жены, когда она шептала "Я люблю тебя", задолго до того, как ее забрала собственная тьма. Теперь они с Шиесом были связаны самым худшим из возможных способов. И хотя Рассел понимал боль этого человека и имел многолетний опыт борьбы с ней, он не накопил ни средств, чтобы уменьшить ее, ни инструментов, чтобы облегчить агонию столь великого горя.

Он уже забирался обратно в седло, когда из дома вышел Шиес, полностью одетый, в пальто и шляпе, с винтовкой Уитворта через плечо и револьвером в кобуре на боку. Он зажег сигарету во рту и выпустил дым из ноздрей. Выражение его лица было достаточно злобным, чтобы даже у Рассела задрожал позвоночник.

"Пообещай мне одну вещь", — сказал Шиес.

"Хорошо."

"Мы отвезем их не в тюрьму, а в могилу".