Тринадцатый Койот

ГЛАВА XXXXII

ТРУП ВИБРИРОВАЛ.

Сердце Джаспера пропиталось чернотой, смолистая жижа облепила ребра и поползла вверх по плечам и шее. Койоты наблюдали, как скелет крутится на месте, пританцовывая и не двигая ногами.

"Что он делает?" спросил Уэб.

Но никто не ответил.

Гленн наблюдал, как шипит слизь, испуская черный туман, а когда сердце запульсировало, оно раздулось до таких размеров, что напрягло грудину до трещин. Вороны каркали с крыши, некоторые сидели на большом кресте на вершине и гадили на него.

"Вот и все", — сказал он. "Часовня слишком чиста, чтобы койот мог просто войти в нее. Они усилили охрану со времен Джаспера. Святое место под землей было затронуто какой-то белой магией".

"Черт", — сказал Хайрам. "Ты говоришь, что мы не можем войти? Что мы сгорим в огне или что-то в этом роде?"

"Я не знаю, что произойдет. Но посмотри на размер сердца Джаспера. Джессамин была права. Поместив его обратно в его тело, оно стало более мощным, возможно, достаточно мощным, чтобы сломать эту белую печать".

Кости трупа громко скрипели, а когда он наклонился, у хвоста вырос позвонок. Джаспер присел на корточки и вытянул руки назад, выпятив грудь и увеличив ее в ширину. Его плечи хрустели, увеличиваясь вдвое, а пальцы выросли до острых точек. Когда он поднял голову, череп увеличился, лицо превратилось в рыло, а ряд клыков выпятился.

"Черт возьми", — сказал Уэб. "Он трансформируется".

Скелет-оборотень поднял руки и впился обеими когтями во входную дверь, с ревом разрывая дерево.

Казалось, что земля дрожит вокруг сестер.

Мэйбл перекрестилась, наверное, в двадцатый раз за этот день. Она чувствовала внутри себя знакомое тепло, силу, которую было приятно иметь, но страшно использовать, поэтому на протяжении десятилетий она пользовалась ею очень редко. Именно эта энергия помогла ей выжить, когда Джаспер Терстон впервые пришел в ее часовню. Теперь, пятнадцать лет спустя, его ученики стучались в ее дверь. Она должна была использовать то немногое, что у нее было, какой бы непредсказуемой ни была ее сила, как бы мало она ее ни контролировала. Мэйбл была всего лишь сосудом для этого голубого сияния. Было ли это по милости Божьей, она не могла сказать. Все, что она знала наверняка, — это то, что она не от мира сего.

Сестра Эвалена ухаживала за исполинским Спасителем, поддерживая Менгир как можно надежнее, окропляя его камеру освященной кровью. Камень теперь гудел — баллада Люцифера, взывающего к своим приспешникам. Опустившись на колени, сестра Женевьева продолжала рисовать кресты на алтаре кусочком мела, веря, что сила в количестве. Хотя Мэйбл не была согласна с этим убеждением, она не стала спорить, желая, чтобы испуганная молодая сестра цеплялась за все, что давало ей надежду в этот темный час.

Мэйбл действительно ощущала черноту над головой. Она приближалась так же верно, как и смерть.

Преподобный Блэквелл подошел к ней. "Все будет не так, как в прошлый раз. Я здесь, в отличие от предыдущих. Уже одно это благословляет нас, церковь, высшей божественностью".

Она взяла старого проповедника за руку. "Ты единственный, кто охраняет Менгир дольше меня".

"Три часа и семнадцать лет".

Затем они замолчали.

Глаза Мэйбл затуманились. "Что, если мы не сможем охранять его дольше?"

Глинобитные стены содрогнулись от подземного грома. Сестра Мэйбл тяжело сглотнула, вспомнив землетрясение, которое она пережила восемь лет назад во время поездки в Северную Калифорнию. Тогда земля разверзлась и поглотила ряд домов, а находившиеся в них семьи закричали, будучи погребенными заживо за считанные секунды. Мэйбл ехала в дилижансе, и Барли Рейнхолд пустил испуганных лошадей в галоп в другом направлении, земля дрожала под колесами повозки и трещала позади них, а Мэйбл вцепилась в сиденье костяшками пальцев и бормотала молитвы.

Сейчас она вознесла новую молитву, потому что на этот раз бегства не будет.

Они выбрали более короткий путь назад, направившись по улице к часовне, с оружием наизготовку, лошади фыркали, рядом с ними бежала волчья свора. Снегопад усилился, хлопья вихрились во все стороны, словно намекая на грядущий хаос. Сердце Бирна забилось. Тяга к сердцу Джаспера была такой же сильной, как грузовой скорый поезд. И когда они с Шиесом достигли здания школы, они не остановились. Чудовищный скелет пробивал себе путь через забаррикадированную дверь часовни. Они повели лошадей по широкой дуге и обогнули часовню с обратной стороны, направляясь прямо к койотам с другой стороны.

Вороны поднялись в черном облаке крыльев, каркая, чтобы предупредить своих хозяев, и, когда они налетели, Бирн выстрелил из своего кольта, убив одного. Делия появилась в окне школьного здания со своим ружьем, входная дверь распахнулась, Рассел был наготове. Бирн и Шиес слезли с лошадей, чтобы быть ближе к земле, ближе к защите волков, и когда стая птиц полетела вниз, волки зарычали и напали, прыгая в воздух, чтобы схватить птиц клыками, вспороть им брюхо, разорвать пополам в воздухе взмахом лапы.

Бирн заметил Гленна и бросился в наглую, беспечную атаку, его пистолет выпускал одну пулю за другой. Койоты пригнулись за телегой, когда пули настигли их, одна из них пробила бедро Гленна, но он едва вздрогнул. Бирн прижался спиной к стенке часовни, чтобы прикрыться, так как пули разрывали воздух перед ним. Часовня дрожала, как новорожденный олененок, и от нее, казалось, исходил резкий аромат сока Джаспера.

Бирн отступил назад к окну на боковой стороне часовни и заглянул внутрь. С этого угла он мог видеть входную дверь изнутри. Она была разорвана на части, в дырах виднелся белый зимний свет, когда руки скелета ковырялись в дереве. Прикладом своего "Кольта" Бирн разбил окно и оттолкнул осколки, но когда он попытался забраться внутрь, злой жар заставил его отпрянуть. Он почувствовал внезапную тошноту и слабость. Он еще не полностью оправился от ран, но знал, что не это было причиной его внезапного приступа, потому что, как только он отступил от окна, тошнота отступила.

Церковный дом был защищен от Койотов, даже от тех, кто исправился. Должно быть, Мэйбл укрепила его с тех пор, как он был здесь в последний раз, используя какое-то святое очищение для подготовки к встрече с этими адскими злодеями. Но Джаспер позаботился об этом. Его сердце проталкивало свое колдовство через дверной проем, наводняя часовню и искалечивая ее божественность всепоглощающей тьмой.

Бирн просунул руки в окно, обеими руками держа пистолет, целясь прямо в дверь, когда она раскололась по центру.

У Рассела не было другого выбора, кроме как бежать сквозь безумие. Он проскочил мимо воя волков и воронов — видение кошмарного мира, ставшего плотью. Рядом с ним Каса метала и выпускала стрелы, помогая волкам в этой вакханалии. Когда она побежала вперед, Рассел заметил, что ее нос стал черным и мокрым, а лицо несколько вытянулось. Она выхватывала стрелы из колчана со скоростью, не поддающейся человеческим способностям. С винтовкой в руках и железом у бедра Рассел направился к часовне, где за невысокой оградой притаился Шиес, прислонив к ней свой "Уитворт", и стрелял по койотам. Волки отстреливались, их пули пробивали доски, но Шиес знал, когда нужно свернуть, чтобы замаскировать свою позицию. Дым, осколки и снег подняли головокружительную волну.

Уэб упал назад, кровь хлынула струей. Он застонал, но поднялся на руки и колени, ища на земле свой пистолет. От выстрела винтовки Делии из окна позади Рассела у него мурашки побежали по коже. В воздухе висел запах пороха и крови — человеческой и звериной. Снег затруднял обнаружение целей. Он должен был подобраться ближе. Делия и Шиес должны были прикрыть его. Он махнул Шиесу, тот кивнул, и Рассел двинулся между кустами, окаймлявшими сад, в сторону часовни, противоположную той, куда ушел Бирн, надеясь, что они смогут атаковать койотов с двух сторон.

Гленн и Хайрам стреляли в сторону школы, Уэб все еще искал свой пистолет, и все они были слишком заняты, чтобы заметить приближающегося маршала, скрытого снегопадом и ветками. Он уже подходил к ним, когда увидел пони и человека рядом с ним со связанными за спиной руками. Рассел не видел заложника из здания школы. Хотя голова мужчины была опущена, светлые волосы закрывали лицо, Рассел мог видеть, что он молод, вероятно, у него есть жена и маленькие дети.

Он пробрался поближе. Пони находился достаточно далеко от повозки, стоя позади более высоких лошадей. Он должен был быть быстрым и не мог быть нежным. Сделав глубокий вдох, Рассел побежал, быстрее, чем он бегал со времен своего детства, и когда он достиг места, он бросил винтовку, схватил мужчину за талию и потянул его вверх. Человек приземлился на ноги, но все еще спотыкался, и Рассел достал свой нож Боуи и разрезал путы, освободив руки. Бедняга был грязен, волосы всклокочены, лицо потемнело от копоти и бороды, которая росла несколько дней.

"Пойдем", — сказал Рассел.

Мужчина, казалось, очнулся. Он посмотрел на Рассела и моргнул, выныривая из своего тумана. Рассел поднял винтовку и подтолкнул его к бегу, и они помчались обратно в сад, скрываясь за кустами.

"Вы в порядке, мистер?"

Молодой человек кивнул. Его глаза были жесткими, в них застыл ужас, который он видел, находясь во владениях Койотов. Он показался ему смутно знакомым, но Рассел не мог его узнать. Еще один человек из города, которого ему еще предстояло запомнить. Это было бы проще, если бы он не был таким растрепанным. В таком плачевном состоянии его могла бы не узнать собственная мать.

Стрельба превратилась в оглушительное стаккато, каждый пистолет палил одновременно, рычание, лай, крики, пронзительные вопли людей и зверей. Вокруг них бушевала война в состоянии психоза, ужас, от которого кровь стыла в его сердце.

Рассел достал свой кольт из-за бедра.

"Вы когда-нибудь стреляли из пистолета, мистер?"

Молодой человек снова кивнул. Он протянул руку, и Рассел передал ему пистолет, рукояткой вперед. Рассел вернул свое внимание к Койотам. Хайрам сменил позицию и перезаряжал пистолет. Он был широко раскрыт и не замечал присутствия маршала. Это было бы просто, меткий выстрел в голову. Рассел поднял винтовку к плечу и выровнял ее, но ружье, которое выстрелило, было не в его руках.