Трудный клиент

14

ХЬЮСТОН, ТЕХАС, 1978 ГОД

Новость об убийстве охранника во время ограбления банка несколько дней не сходила с первых страниц газет, которые всеми силами старались поддерживать интерес читателей к произошедшему. Жертве было всего двадцать четыре года. И это был типичный случай жестокого, бессмысленного убийства. Парень уже лежал на полу, смертельно раненный, и истекал кровью, но убийца не пожалел времени, чтобы выстрелить ему в голову, прежде чем уйти из банка, неся добычу под мышкой.

Охраннику оставалось всего несколько недель до свадьбы с любимой девушкой, с которой он дружил со школы. Беднягу похоронили в костюме, в котором он должен был вести невесту к алтарю. Несостоявшаяся новобрачная и родители парня были безутешны. Сердце разрывалась у всякого, кто просматривал заснятые на камеру материалы бесед с ними. Бывшие учителя характеризовали убитого как самого блестящего ученика, которого они когда-либо имели честь обучать. Друзья из отряда скаутов рассказывали, как внимательно и заботливо он относился к окружающим. В церкви отслужили по нему службу, с которой никто из огромной толпы собравшихся не ушел с сухими глазами.

Компетентность тех, кто пытался поймать грабителя, который теперь оказался еще и убийцей, ставилась прессой под сомнение, как и деятельность городских чиновников, которые заботились только о том, чтобы избиратели помогли им удержаться в своих креслах. Изо всех сил старались и мелкие провокаторы, из тех, что выползают неизвестно откуда, когда представляется возможность попинать работников полиции. Эти без устали строчили жалобы в полицейское управление Хьюстона.

Из-за негативных отзывов прессы у всех членов спецгруппы было отвратительное настроение. Вместо того чтобы укрепиться в своей решимости поймать негодяя и теснее сомкнуть ряды, они позволили общественному мнению подорвать их доверие друг к другу и сломить их дух. Дружеские отношения трещали по швам. Критика стала злобной, обвиняющей. Все чаще возникали ссоры между отдельными членами группы и между образовавшимися внутри ее командами, между начальством и подчиненными.

Всем теперь хотелось поймать мерзавца с поличным, использовав при этом какой-нибудь сногсшибательный трюк, который заставил бы тех, кто их критиковал, подавиться своими несправедливыми словами. У каждого полицейского был к тому же свой личный план и свои собственные, глубоко уважительные причины стремиться погреться в лучах славы. И ни на одном из уровней не собирались больше мириться с неудачами.

Совещания проходили в такой напряженной обстановке, что Додж начал с удовольствием думать о своих вахтах на шинном заводе. По крайней мере, там можно было отдохнуть от постоянного давления и подловатых, язвительных подколок. Пока он с достаточной регулярностью опорожнял мусорные баки, никто на заводе и не думал демонстрировать ему недовольство.

Но ему по-прежнему требовалось посещать собрания спецгруппы, где царили бессвязные крики и ругань. На последнем собрании Доджу, громко бранясь, напомнил о его задании капитан с раскрасневшейся физиономией, только что вернувшийся из управления после грандиозного разноса.

Он орал, визжал и стучал кулаком по столу, перечисляя все провалившиеся попытки Доджа установить отношения с подружкой Франклина Олбрайта Кристал. И закончил свою тираду прямым распоряжением:

— А теперь возвращайся на этот гребаный завод. Мозоль ей глаза, лезь к ней в трусы — мне все равно, Хэнли, но добудь уже хоть что-нибудь, что дало бы нам основания заняться этим парнем вплотную или вычеркнуть его из нашего списка подозреваемых!

Получив необходимые полномочия, Додж с удвоенной силой стал стремиться к более близкому знакомству с Кристал. И постепенно это стало приносить результат. Он двигался от одной маленькой победы, о которой можно было доложить начальству, к другой.

— Вчера вечером я зашел в бухгалтерию, притворившись, что у меня есть вопросы по поводу налогов, которые с меня удержали, выписывая чек. Если до этого мы с Кристал только обменивались пару раз взглядами, то сейчас удалось поболтать с ней, и теперь она знает, как меня зовут.

— Я так просчитываю время обеденного перерыва, чтобы появляться в столовой одновременно с Кристал. В понедельник у нее не хватило мелочи, и я купил ей пакетик «Фритос» в автомате. Поле пяти минут смущения и трепетания ресницами, в общем, поломавшись как следует, она позволила мне это сделать. Во вторник вернула мне мелочь. Нет, я не пытался к ней пристать. — Додж метнул грозный взгляд в коллегу, который посмел спросить. — Не хочу произвести впечатление волокиты и приставалы, а то ей захочется, завидев меня, бежать в другую сторону. Вот так-то! Но этот тупой вопрос помогает понять, почему с тобой никто не соглашается на свидания.

— Когда Кристал вышла в пять часов на перерыв, я околачивался в коридоре рядом с женским туалетом. Делал вид, что чиню электророзетку. Выходя из туалета, она остановилась поболтать. Спросила, нет ли у меня больше вопросов по чеку. Сказала, что, если появятся, я могу зайти в любой момент в бухгалтерию — она будет рада помочь. Думаю принять приглашение и заглянуть к ней завтра.

— Подружка Кристал, с которой она обычно ходила обедать, ушла в декрет. Ей скоро рожать. Я уселся на ее место за столиком, где они обычно обедали. Кристал не возражала. Попытался завести разговор о личных делах, вспомнив про беременность ее подруги и спросив, есть ли дети у самой Кристал. Она сказала, что нет, но когда-нибудь она хотела бы их завести. Только сначала надо выйти замуж, а это вряд ли случится скоро. На мой вопрос: почему, она ответила, что ее парень не из тех, кто подходит для брака? — впервые упомянула Франклина.

— Сегодня Кристал сказала мне, что Франклин — потрясный парень. Да, он очень хороший. Она особо подчеркнула это. Только иногда на него находит. У него были в прошлом неприятности с законом, поэтому родители Кристал относятся к нему с недоверием и даже сказали дочери, что, пока она с ним встречается, не желают иметь с ней ничего общего. И это разбило ей сердце, потому что Франклина она любит и все такое.

— Вчера они с Франклином поругались. Он обвинил Кристал в том, что она строила глазки продавцу в магазине. Девушка клянется, что ничего такого не было. Что она могла сделать, если тот парень сам не сводил с нее глаз? Я сказал, что бедный продавец, наверное, просто не мог с собой совладать. Кристал засмеялась и похлопала меня по руке. Ну да, это можно считать флиртом. Но на этой стадии немного флирта не помешает. Вы что, вообще ничего не знаете о женщинах?

— Ей бы хотелось, чтобы Франклин не был таким ревнивцем. Например, если бы он узнал, что мы каждый день обедаем за одним столом, ему бы это не понравилось. Совсем не понравилось. Он не сумел бы понять, что мы просто друзья. Так она сказала. А я спросил в ответ: «А это так и есть? Мы просто друзья?» Тут Кристал смутилась. Даже покраснела немного. Потрепетала немного ресницами. Богом клянусь, они у нее твердые и черные, как лапки у дохлого таракана. Я? Ну, я думаю, что продвигаюсь в правильном направлении. Есть верный признак: ее юбки с каждым днем становятся все короче, а декольте — все глубже. Да, признаю, при взгляде на это декольте у любого потекли бы слюнки.

— Вчера она положила руку мне на бедро. Нет. Я не вру, придурок! Она сделала это в ходе разговора, как бы желая подчеркнуть то, что говорила. Но все равно считается. Насколько высоко? Используйте воображение! Достаточно высоко, чтобы яйца защекотало. Нет, про Франклина сегодня ничего нового. Только сказала мельком, что тому наверняка не понравится, если он увидит, как мы выходим вечером из ворот завода.

— Возможно, это большой шаг вперед! Так что слушайте все! Нет, к следующей стадии я не перешел. Ты классе в четвертом школы, болван? Так вы собираетесь слушать? Кристал сказала мне, что Франклин уезжает время от времени порыбачить на озеро Фалькон. И встречается там со своим кузеном. Кто-нибудь из вас, невежды, знаком с географией Техаса? Озеро Фалькон как раз на границе с Мексикой, где живет его так называемый кузен. Так вот, я думаю… Бинго, капитан! Франклин грабит банк, затем едет на озеро Фалькон, там, возможно, садится в лодку и переправляют добычу со своим кузеном в старый добрый Мехико, где отмывают все грязные деньги. А потом возвращают их в США чистыми, отглаженными и накрахмаленными до хруста.

— Все, что остается, это выпытать у Кристал, когда Франклин последний раз ездил на рыбалку, и сравнить с датой последнего ограбления банка. Если даты совпадут, Франклин поднимается на несколько пунктов выше в нашем списке подозреваемых. Как я выужу у Кристал информацию? Вам очень хотелось бы знать, правда?

Кэролайн изо всех сил боролась со сном. Она провела здесь уже два с половиной часа, нужно было подождать еще тридцать минут, но девушка боялась, что не выдержит и заснет от скуки.

Она уже почти отключилась, когда увидела остановившуюся у обочины машину. Из машины вышел мужчина и направился к дому. Сквозь стекло в двери она видела его огромный силуэт, и сердце екнуло, как всегда, когда ей приходилось, показывая дом, оставаться в нем один на один с мужчиной.

Мужчина открыл дверь и вошел.

Когда Кэролайн узнала Доджа Хэнли, сердце снова заныло, но уже совсем по-другому. Эта реакция тревожила и смущала Кэролайн. Прошло два месяца с тех пор, как девушка велела Доджу Хэнли не вмешиваться в ее жизнь и предупредила о серьезных последствиях, если он не послушается. Кэролайн думала, что больше никогда не увидит великана-полицейского. Но вот он собственной персоной, и невольный восторг, который она испытала, увидев его, был не к добру, совсем не к добру.

Кэролайн поднялась ему навстречу.

— Привет, — сказал Додж.

— Привет!

Девушка сидела на раскладном стуле рядом с карточным столиком, задрапированным золотистой тканью, чтобы сделать его похожим на стойку администратора. Перед Кэролайн лежали брошюры, описывающие достоинства выставленного на продажу дома, и стопка ее собственных визитных карточек. Она была рада, что стол отделяет ее от полицейского, который пришел сегодня без формы, в брюках и спортивном пиджаке.

— Что вы тут делаете?

Додж поднял, чтобы продемонстрировать ей, сложенный пополам газетный лист и ткнул пальцем в объявление в разделе недвижимости:

«Дом открыт для просмотра в воскресенье с двух до пяти».

— Увидел фотографию дома, посмотрел на адрес. И на ваше имя. Вы указаны здесь как агент фирмы «Джим Мелоун Риелти».

— Я знаю, что написано в объявлении. Я сама редактировала его, прежде чем отдать в редакцию. Но это не объясняет, что вы делаете здесь.

— Но дом ведь открыт…

Его наглость оказалась неожиданно обезоруживающей, и Кэролайн захотелось вдруг улыбнуться. Но вместо этого она сложила руки на груди, внутри которой все еще предательски трепетало сердце, и спросила с напускным высокомерием:

— Хотите приобрести дом, мистер Хэнли?

— Может быть, — Додж окинул взглядом вестибюль. — И что вы скажете в его пользу? Только не говорите, что эти обои на стенах — лучшее, что в нем есть.

Кэролайн снова едва удалось подавить улыбку.

— Здесь отличный задний дворик. Огорожен забором.

— Деревянным?

— Пластиковым.

Додж нахмурился.

— Большие старые деревья, — продолжала Кэродайн. — Очень много тени. После небольшого ремонта патио…

— Ремонта?

— Небольшой ремонт — и им вполне можно будет пользоваться.

— Хм, — Додж взглянул на стоящий в соседней гостиной диван с чудовищного цвета обивкой.

— Мебель больно страшная.

— Мебель не включена в стоимость.

— Большая удача!

— Если здесь все перекрасить, сменить обои и мебель, дом будет выглядеть совсем по-другому. Просто надо иметь воображение…

— Безудержное воображение.

Оба понимали, что это игра, и с удовольствием продолжали в нее играть.

— В доме три спальни. Одна внизу и две наверху. Два камина. Один в большой гостиной, один в кабинете, где раньше был гараж. Хозяева превратили его в комнату, когда делали капитальный ремонт.

Додж поглядел на трещину в потолке.

— И когда же это было?

— В тысяча девятьсот пятьдесят втором.

Додж так комично поднял брови, что Кэролайн уже не смогла больше сдерживать смех.

— Я знаю, дом ужасный. Но это мой первый опыт в торговле недвижимостью.

— Примите мои поздравления.

— Спасибо.

Они обменялись улыбками. Затем Додж произнес:

— «Джим Мелоун Риелти». Этот Мелоун — большая шишка, да? Его реклама висит по всему Хьюстону.

— Мне очень повезло, что меня взяли в его агентство.

— Это им повезло, что удалось вас заполучить.

Кэролайн приняла комплимент легким кивком головы.

— У его компании отличное положение на рынке. А я новичок в этом бизнесе. Мне многому предстоит научиться.

— Именно поэтому вы сидите в этом доме?

— Я вызвалась сама.

— Вы не лишены амбиций, мисс Кинг.

— Не хочу возвращаться в приемную налоговой инспекции.

— Не могу сказать, что виню вас в этом, — Додж снова улыбнулся и посмотрел на лежащие на столике брошюры. — И много народу приходит?

— Вы третий за почти уже три часа.

— И все это время вы сидите здесь одна?

— Тут есть еще кот, но он так шипел на первую пару, которая пришла посмотреть дом, что пришлось запереть его в кладовке.

— Так вы будете здесь еще… — Додж посмотрел на часы, — двадцать две минуты?

— Как раз приготовилась вести обратный отсчет, стараясь не уснуть.

Они снова улыбнулись друг другу. Никто ничего не сказал, но тишина казалась обоим оглушительной. В присутствии этого мужчины Кэролайн чувствовала себя неловко, хотя ни за что не смогла бы объяснить почему. Даже когда она ходила на собеседование к самому Джиму Мелоуну, чтобы постараться убедить его, что она будет для агентства ценным приобретением, несмотря на отсутствие у нее опыта, она не нервничала так, как сейчас. Рядом с Доджем Хэнли она ощущала каждую клеточку своего тела и в то же время становилась какой-то неуверенной, не знала, что говорить и в какую сторону смотреть.

Может быть, это была естественная реакция на присутствие рядом полицейского. Водители ведь автоматически нажимают на тормоз, завидев полицейскую машину с радаром, даже если ехали с разрешенной скоростью. Может быть, Кэролайн пугало ощущение власти, которой был облечен Додж?

А может быть, она все еще испытывала смущение по поводу обстоятельств их знакомства, когда Додж увидел на ее лице след от пощечины Роджера. Совсем свежий след и ее саму, находившуюся в полном смятении. Тогда ей не удалось скрыть своего ужаса, и она вряд ли смогла бы сделать это сейчас.

Но что, если причина ее дискомфорта в присутствии этого человека вовсе не в ней, а в нем? Его сильная фигура, грубоватое поведение, неприкрытая мужская сила — все выдавало в нем подсознательную склонность к отчаянным поступкам. В конце концов, она лично видела последствия одного из таких поступков. Роджер провел в больнице десять дней, после того как его избили.

Однако Кэролайн почему-то не боялась в присутствии Доджа за собственную безопасность. Додж Хэнли не представлял угрозы для нее лично. Странно было даже пытаться представить себе такое. Ведь он держался с нею скорее как защитник, как благородный рыцарь со своей дамой. Ее влекла к этому человеку какая-то необычная, чисто женская сила притяжения.

И именно эта инстинктивная реакция на Доджа Хэнли очень ее тревожила. Находясь рядом с этим мужчиной, она чувствовала себя так, словно балансировала на цыпочках на краю покачивающейся вышки для прыжков в воду. Это было одновременно восхитительно и ужасно.

Все эти мысли вертелись у Кэролайн в голове, пока они с Доджем смотрели друг на друга. Желая хоть чем-то заполнить возникшую напряженную паузу, Кэролайн спросила:

— Вы все еще работаете в спецгруппе?

— Пока меня вроде не выкинули.

— Значит, преступление до сих пор не раскрыто?

— Мы работаем над этим.

— Это опасно?

— Не работа, а рай.

— Сомневаюсь в этом.

Снова возникла неловкая пауза, только теперь Кэролайн разглядывала паутину в углу потолка прямо у себя над головой. А Додж разглядывал Кэролайн. Девушка почти физически ощущала на себе его взгляд, скользивший по ее лицу.

— А как ваш напарник?

— Гонзалес.

— Да, офицер Гонзалес. У него все в порядке?

— Да, в порядке. Думаю, его новый напарник гораздо лучше меня, и это немного ранит мои чувства.

— В этом я тоже сомневаюсь.

— В чем именно? В том, что его напарник лучше, или в том, что у меня есть чувства и их можно ранить?

— В том, что офицеру Гонзалесу больше нравится работать с новым напарником.

Додж пожал плечами.

— Может быть, Гонзалес просто хочет, чтобы я поревновал.

Они улыбнулись друг другу, но улыбка Доджа померкла первой.

— У меня действительно есть чувства, и их можно ранить.

— Разумеется. Иначе вы бы не были человеком.

— О, я — человек. Действительно, человек. Которому не чуждо ничто человеческое. — Додж опустил взгляд на ее левую руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо, ставшее за несколько секунд под его взглядом тяжелым, словно якорь. — Как движутся приготовления к свадьбе?

Улыбка, которой ответила Кэролайн, показалась ей самой чудовищно фальшивой.

— Замечательно. Приготовления идут полным ходом. Приходится держать в голове столько всяких мелочей…

— И ходить с женихом на вечеринки.

— Да. На нескольких уже пришлось побывать.

— Пару недель назад видел вас на фото на страничке светских новостей в «хроникл».

— Вы читаете страничку светских новостей?

— Раньше не читал. Несколько месяцев назад начал. Еще я не читал раздел объявлений о недвижимости в воскресном выпуске. А теперь не пропускаю ни в коем случае. — Прежде чем продолжить, Додж дал Кэролайн время переварить услышанное. — Как бы то ни было, трудно не заметить фотку, где вы все стоите под этими чудными светильниками, свисающими с деревьев, — как они там называются?

— Это — японские фонарики.

— Ага. Похоже, это была вечеринка для больших шишек. В статье было написано, что на приеме присутствовал губернатор.

— Родители Роджера дружат с ним и его женой.

— Хм. И на свадьбе они тоже будут?

— Они в списке гостей.

— А кто с вашей стороны? Семья?

— У меня нет семьи. Ни братьев, ни сестер. А родители умерли.

— О, простите!

— Не за что извиняться. Я была очень поздним ребенком. Родители отчаялись завести детей. Я была сюрпризом в начале климакса.

— Отличным сюрпризом, готов поспорить!

Кэролайн печально улыбнулась.

— Мама и папа были рады моему рождению. А мне очень повезло родиться у таких родителей. Они были из тех представителей среднего класса, кто всю жизнь сам зарабатывает на жизнь и гордится этим. Моя мама была настоящей леди, а папа — джентльменом. Оба строго придерживались деловой этики, когда речь шла о работе. Эти люди любили Бога, свою страну и меня. Они прожили столько, сколько и можно было ожидать. Но я была довольно молодой, когда их лишилась. Быть сиротой — небольшое удовольствие.

— Но имеет свои преимущества.

Кэролайн удивленно посмотрела на Доджа.

Он повел плечами, так, словно пиджак вдруг стал тесен.

— Мама у меня была хорошая. Но она умерла, когда я учился в седьмом классе. И с тех пор мы с папашей не ладили. Поэтому мы просто старались держаться друг от друга подальше, пока я не вырос достаточно, чтобы смотаться из дома.

— Сколько вам было тогда лет?

— Семнадцать. Я съехал через два дня после окончания школы. Не стал даже дожидаться осеннего семестра. Тем же летом поступил в Техасский технический колледж.

— Наверное, ваш отец гордился вами.

— Черта с два. Когда я сообщил, что хочу быть копом, он рассмеялся и сказал, что из меня бы лучше вышел бандит.

— Уверена, что он изменил свое мнение, когда вы стали офицером полиции.

— Старый хрыч до этого не дожил. Умер, продолжая считать, что из меня вряд ли выйдет что-нибудь путное.

Кэролайн не смогла придумать ничего, что не прозвучало бы банально, поэтому предпочла промолчать.

— И кто же поведет вас к алтарю? — поинтересовался Додж.

— Друг Роджера.

— Очень удобно.

— Хммм…

— Уже есть платье?

— На следующей неделе последняя примерка.

— Уверен, вы будете выглядеть потрясающе.

— Надеюсь, мой жених думает так же.

— Ну, чтобы думать иначе, надо быть слепым.

На этом обмен репликами закончился, и Кэролайн оставалось только удивляться, как изменилось за время их короткого разговора все вокруг. Сам воздух теперь казался гуще, запахи старого дома — приятнее. И хотя никто из них не сдвинулся с места, они, казалось, стали друг другу ближе. Теперь она еще больше радовалась тому, что от человека, который заставляет ее нервничать, ее отделяет хотя бы карточный столик.

Кэролайн посмотрела на часы.

— Уже время. Пора закрываться.

— Мне очень жаль, что претенденты на дом не объявились.

— Мне тоже. Надо что-то придумать, чтобы продавцы вели себя активнее.

— Вели себя активнее?

— Ну, например, сбавили цену.

Додж усмехнулся.

Кэролайн ждала, что он попрощается и уйдет, но Додж оставался на месте.

— Ну что ж…

Девушка сделала неопределенный жест рукой.

— Я подожду и провожу вас, — возразил Додж. — К тому же кот наверняка очень зол на вас.

Кэролайн освободила кота из заточения. Он был зол, но не агрессивен. Кэролайн погасила везде свет, сняла скатерть с карточного столика. Додж настоял на том, что сам сложит стол и стул, которые он отнес затем к багажнику машины Кэролайн. Еще он положил в карман одну из визиток. И вот они стояли возле машин, снова глядя друг на друга.

Кэролайн, чувствуя возникшую неловкость, потрясла ключами от машины.

— Спасибо, что заехали.

— Всегда пожалуйста.

— Я была рада компании. За разговором полчаса пролетели незаметно.

— Что ж, по крайней мере, помог вам не заснуть.

— И, если передумаете насчет дома…

— Я дам вам знать.

Кэролайн улыбнулась.

Подождав несколько секунд, Додж предложил:

— Не заехать ли нам куда-нибудь на чашку кофе или еще куда?

— Спасибо, — ответила Кэролайн. — Но я не могу. Роджер ждет.

— О, вы не хотите заставлять Роджера ждать.

Трудно было не уловить горечь, прозвучавшую в его словах. И Кэролайн поспешила заметить:

— Роджер тоже очень мил со мной.

— Что ж, хорошо. Очень хорошо.

— Тот раз, когда вам с офицером Гонзалесом пришлось приехать… это был единичный случай.

— Вы это уже говорили. Много раз.

— Потому что это правда. Роджер очень сожалеет о том вечере. Очень. Он поклялся, что больше никогда не посмеет поднять на меня руку.

— Мне всегда казалось, что жениху нет необходимости давать такие клятвы. Я был не прав?

— Он раскаивается абсолютно искренне.

Выражение лица Доджа оставалось весьма скептическим, и это побудило Кэролайн продолжить:

— Роджер считает тот случай с избиением случайностью. Неудавшейся попыткой ограбления. И я не говорила ему, что все обстоит иначе.

Доджу было все равно, даже если бы Кэмптон понял, кто именно на него напал, хотя и оказалось неплохо, что в полицейском отделении ни о чем не узнали. Впрочем, Додж считал, что Кэмптон сам прикрыл его, так как был не заинтересован в том, чтобы обо всем узнал кто-либо из власть имущих. Даже если бы этот подонок, готовый поднять руку на женщину, догадался сам или как-либо узнал, кто именно напал на него, он все равно не решился бы подать на Доджа в суд, потому что тогда выплыло бы наружу его жестокое обращение с Кэролайн Кинг. И сводить с ним счеты лично миллионер тоже не решился, потому что те, кто бьет женщин, — обычно жалкие трусы.

Обоих мужчин устраивало, чтобы эта история была спущена на тормозах. Но Додж вынужден был признать, что получил бы искреннее удовольствие, если бы представилась возможность ткнуть подонка Кэмптона носом во все это еще раз.

— Роджер помнит, что грабитель что-то прошептал ему, — продолжала Кэролайн. — Но он был почти без сознания и не помнит, что именно.

Взгляд Доджа стал еще более скептическим.

— Он считает, что ему сказочно повезло остаться в живых.

— Вот тут он прав, — откровенно подтвердил Додж.

— С тех пор, как его избили и ему пришлось долго приходить в себя в больнице, Роджер стал со мной особенно мил. Думаю, страх заставил его пересмотреть свои приоритеты. В любом случае он снова стал больше походить на того Роджера, с которым я когда-то познакомилась. Не знает, чем бы еще мне угодить. Так очарователен и внимателен! Я влюбляюсь в него каждый день вновь и вновь.

Додж ничего не сказал на это, но глаза его сделались ледяными.

— Вы низкого мнения о Роджере из-за того случая, — с жаром продолжала Кэролайн. — Вы никогда не видели настоящего Роджера. В тот день, когда он ударил меня, он был сам не свой.

— Вот как?

— Да, именно так. Если бы вы могли пообщаться с ним сейчас и сравнить, вы бы поняли, насколько я права. Он никогда не вел себя так раньше и уж конечно — после того, как вы его избили.

— То есть он изменился после моего нападения. После того, как побывал на волосок от смерти? Вы так думаете?

— Да.

— Какая ерунда! Леопарду никогда не избавиться от пятен на шкуре. Вот и мой старик был прав насчет меня. Я — коп, и чертовски хороший коп, именно потому, что у меня криминальные наклонности. Папаша знал это давно, а я понял только сейчас. Люди приспосабливают свое поведение к требованиям общества, в котором живут. Они становятся частью этого общества, потому что у них нет другого выхода. Но внутри они не меняются. И если Кэмптон стал хорошим, это не потому, что на него снизошло божественное озарение и парень решил обратиться. Он врет, когда говорит, что не слышал слов, которые произнес в тот вечер напавший на него «грабитель». Он весь такой нежный и внимательный, потому что отлично помнит мое обещание убить его, если он еще раз посмеет причинить вам боль.

Щеки Кэролайн запылали от гнева.

— Но я выхожу за него замуж!

— Потому что любите его?

— Да! Очень!

Додж подошел ближе, и Кэролайн пришлось буквально задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Знаете, что я думаю?

— Мне наплевать, что вы там себе думаете!

— Я думаю, вы готовитесь к этой свадьбе не потому, что так уж безумно влюблены, а просто из упрямства. Вы не хотите, чтобы принятое Кэролайн Кинг решение подвергалось сомнению. Не хотите, чтобы оказалось, что вы не правы.

— Вы ничего обо мне не знаете!

— Я знаю одно, — Додж переместился еще ближе. — Вы — единственное, о чем я, черт побери, думаю последнее время.

От этих слов у Кэролайн кольнуло и заныло где-то глубоко внутри. От этих слов у нее перехватило дыхание. А сердце словно ухнуло куда-то в пропасть. И захотелось прыгнуть наконец вниз с трамплина.

Кэролайн боялась, что Додж попытается поцеловать ее. И боялась, что не попытается.

Он не стал.

После длившейся бесконечно паузы Кэролайн молча подошла к дверце машины со стороны водительского сиденья и забралась внутрь. Додж не попытался удержать ее, и девушка уехала.

А Додж Хэнли опять стоял и смотрел ей вслед.

Первый раз она ушла от него в дом, тронутая неожиданной заботой незнакомого полицейского. Второй раз вернулась на курсы агентов по недвижимости, расстроенная избиением Роджера Кэмптона, но уже понимая, что забота о ней Доджа Хэнли не была чисто профессиональной.

На этот раз она не просто скрывалась от него. Она убегала. От него, да. Но еще и от себя и от той огромной ошибки, которую она могла бы совершить, если бы осталась.

На следующее утро Додж приехал на шинный завод в подавленном настроении, проклиная час пик, проклиная полы, которые ему предстоит сегодня мести, и проклиная себя за то, что так неудачно закончил свое свидание с Кэролайн Кинг.

Все шло так хорошо. У него даже появились основания думать, что девушка рада его видеть, и не только потому, что ей приходится тратить воскресный день на сиденье в одиночестве в уродливом пустом доме и лучше хоть чья-нибудь компания, чем вообще никакой.

Но потом на него что-то нашло, и он раскрыл рот по поводу ее жениха. И Кэролайн кинулась на защиту мерзавца. А чего еще следовало ожидать, если она собирается за этого парня замуж?

Но, черт побери, Додж знал точно, что он прав. Кэролайн, такая маленькая и миниатюрная, имела железный характер. Он почувствовал это, как только увидел ее. Девушка держалась из последних сил, но гордость не позволила ей заплакать в его присутствии. Она потеряла родителей в раннем возрасте, и это, видимо, приучило ее рассчитывать только на себя. А может быть, она родилась с сильным характером, а обстоятельства лишь усилили данное от рождения.

Как бы там ни было, в результате Кэролайн Кинг была упрямой и только поэтому упорно намеревалась стать женой Роджера Кэмптона.

Додж отказывался принять, что она любит богатого и красивого сукина сына.

Кэролайн снова была в ярости, когда они расстались. Додж проклинал себя за то, что был таким идиотом. Ну почему он, который может уговорить любую женщину снять одежду или выдать ему ценную информацию, не способен общаться с одной-единственной девушкой, общаться с которой ему хочется больше всего. В ее присутствии вся его изобретательность куда-то улетучивается.

Додж вернулся домой, выпил шесть банок пива, плохо спал, потому что пиво каждый час просилось наружу, и прибыл на шинный завод в самом ужасном настроении. Наверное, именно поэтому, заметив Кристал, разговаривающую на стоянке рядом с дурацким грузовиком со слишком большими колесами и брызговиками со своим проходимцем-бойфрендом, Додж решительно направился прямо к ним.

Практически нарываясь на стычку, он подошел к парочке сзади и произнес:

— Привет, Кристал!

Девушка резко обернулась с видом испуганного кролика, ослепленного светом фар. Додж отметил, что глаза ее покраснели и опухли от слез.

— О, привет, — нервно произнесла она. — А это Франклин. Мой парень.

Олбрайт окинул Доджа взглядом с головы до ног и процедил:

— Красивая форма.

Затем он наклонился поближе, чтобы прочесть выдуманное имя Доджа, вышитое красными нитками на кармане робы.

— Марвин, — произнес Олбрайт с противной ухмылкой.

Полностью проигнорировав его, Додж обратился к Кристалл:

— Почему ты плачешь? Я могу чем-нибудь помочь?

Франклин Олбрайт грубо тряхнул Доджа за плечо:

— Ты можешь помочь, если не будешь совать свой чертов нос в чужие дела, парень!

Доджу, который с самого начала нарывался на конфликт, захотелось кинуться на бывшего зэка, но он ограничится тем, что грубо стряхнул с плеча его руку.

— Полегче бы ты выражался в присутствии дамы.

— Все в порядке, — быстро произнесла Кристал. — Я не плакала. У меня аллергия. Приму судафед, и вce будет в порядке. — Девушка бросила встревоженный взгляд на своего бойфренда, потом кивком головы показала Доджу на вход в здание: — Не стоит опаздывать из-за меня на работу.

— А у тебя есть судафед? Если нет, буду рад сбегать в аптеку и принести.

— У меня в рабочем столе целая упаковка, — поспешно ответила Кристал. — Поторопись, Марвин. Если ты опоздаешь, тебя оштрафуют.

— Вам лучше знать, мисс Бухгалтерия, — поддразнил девушку Додж.

Кристал одарила его едва дрожащей на губах улыбкой. Франклин Олбрайт готов был зарычать. Додж посмотрел на него сверху вниз, стараясь выглядеть дебилом, пытающимся изобразить крутого парня, затем направился к воротам проходной, бросив через плечо еще один взгляд на оставшуюся позади парочку и мысленно похихикав.

— Разумеется, — говорил он в этот вечер коллегам по спецгруппе, — старина Франклин поджидал меня после смены. Мечтал со мной посчитаться.

— Поясни, что такое «посчитаться», — потребовал капитан.

— Парень сгреб меня за плечи, привалил к забору! Я сопротивлялся, но несильно. Не хотел давать понять, что мог бы уложить его с одного удара, если бы захотел.

— А что он сказал?

— Велел мне держаться подальше от Кристал.

— Что ты ответил?

— Что буду делать так, как сам решу.

— А он?

— Он сказал, что я могу делать все, что мне угодно, если хочу, чтобы мне оторвали голову и использовали ее в качестве писсуара.

— Франклин умеет изящно выразиться, правда? — засмеялся один из офицеров.

— А ты выяснил, почему плакала его девушка?

— За обедом. Она рассказала мне, что снова заговорила с Франклином о браке, а тот сказал, что о свадьбе она может не мечтать. Ни в коем случае. Я с сочувствием выслушал бедняжку и заявил в конце, что ее Франклин не только урод, но и глупец.

— Как она отреагировала?

— Рассмеялась. Она считает меня забавным и милым. И смелым, раз я решил за нее заступиться. Но Кристал предупредила, что не следует заходить слишком далеко. Что у Франклина бурный темперамент и есть нож. Я сказал, что не боюсь его. — Додж равнодушно пожал плечами. — В общем, я ее герой.

— Но ты разрушил свою легенду.

— Поиграв в сэра Галахада? Вряд ли.

— Но теперь ты в поле зрения Олбрайта.

— Как полный придурок, посягнувший на Кристал. Если он и заметит теперь признаки слежки с моей стороны, то решит, что я прикидываю, как бы подобраться к Кристал. А если бы я околачивался вокруг без видимой причины, это послужило бы для него тревожным сигналом и заставило быть подозрительнее.

— Так чем все закончилось? — снова потребовал ответа капитан.

— Да, Хэнли, ты так и не объяснил, как тебе расквасили физиономию, — вмешался еще один коллега.

— Франклин решил, что мы достигли взаимопонимания. Он ткнул меня пальцем в грудь и сказал: «Ты больше не разговариваешь с Кристал, хорошо, Марвин?» А я ответил: «Ну, разумеется! Ведь я могу трахнуть ее и не разговаривая».

— Боже…

— Нет, ты не мог…

— Черт побери, Додж…

— Ну, в общем, ты сам напросился.

— Конечно, напросился, — подтвердил Додж, обведя группу взглядом победителя.

Он бы улыбнулся, но очень болела разбитая губа.

И глаз был цвета баклажана и заплыл так, что едва открывался.

— Завтра утром приду на работу со следами «беседы» с Франклином на лице. Кристал будет полна раскаяния, начнет извиняться. Но там внутри, под ее шикарными сиськами, ее маленькое сердечко будет трепетать от радости и гордости, что ради нее я бросил вызов большому и страшному Франклину. Можно считать, что я уже завоевал ее сердце и ее преданность.

— Но Олбрайт передаст, как ты обещал ее трахнуть.

— А я буду все отрицать. Изображу, что потрясен и раздавлен тем, что она вообще могла подумать хотя бы на секунду, что я способен сказать такое. Мои чувства к ней чисты и непорочны.

— Меня сейчас стошнит, — заявил один из членов спецгруппы.

— И почему ты думаешь, что Кристал поверит тебе, а не Франклину? — спросил капитан.

Несмотря на распухшую губу, физиономия Доджа расплылась в улыбке.

— Потому что ей захочется в это верить, почему же еще?

В этот момент ему в голову снова пришла мысль о Кэролайн Кинг. И улыбка испарилась.

— Женщина склонны считать своего мужчину самым лучшим даже тогда, когда все на свете свидетельствует об обратном.

Додж понял, что адресовал эту реплику самому себе.