Трудный клиент

28

Берри и Скай вошли в дом на озере через заднюю дверь с видом людей, слегка смущенных, но ни о чем не жалеющих. В кухне никого не было. В доме стояла тишина.

— Тук-тук! — позвала Берри.

— Я здесь! — донесся из столовой голос Кэролайн.

Скай крепче прижался к Берри, когда они проходили через кухню, и тихо сказал:

— Слава богу! А то я боялся застукать их за тем же, что отвлекло нас от завтрака.

— Шшш.

Оба почти крадучись прошли в столовую и застали там сидящую за обеденным столом Кэролайн совершенно одну. Несчастный вид матери тут же встревожил Берри.

— Что-то не так? — спросила она.

— Додж сбежал.

— Что значит — сбежал?

— Какая именно часть фразы тебе непонятна? — резкий тон ее ответа удивил всех, и прежде всего саму Кэролайн. Плечи ее поникли, и она поднесла руку ко лбу. — Прошу прощения.

Берри присела на ближайший стул и вопросительно взглянула на Ская. Тот пожал плечами, давая понять, что он тоже не знает, что думать по поводу такого неожиданного поворота событий.

— И когда он ушел? — спросила Берри.

— Он не вернулся из супермаркета. — Кэролайн нервно сплетала и расплетала пальцы. — Когда он не вернулся через полчаса, я позвонила на сотовый. Когда он не ответил, у меня появилось предчувствие… — Кэролайн едва сдерживала рыдания. — Я пошла в гостевую спальню, его вещей там не было. Он сбежал, — с горечью констатировала Кэролайн, и из глаз ее хлынули слезы.

Она с сердитым видом отирала их со щек.

— Я жила без этого мужчины тридцать лет. И все было хорошо. Даже больше, чем хорошо. А потом я увидела его, и… Всего четыре дня прошло, но он снова стал мне необходим. А теперь… — Она закрыла лицо руками, нажимая на глаза костяшками пальцев. — Я ненавижу себя за то, что снова плачу из-за него.

Никто не произнес ни слова, пока Кэролайн не отняла руки от лица.

Тогда заговорила Берри:

— Но ведь ваше воссоединение было вашим общим делом, мама. Вы провели вместе вчерашнюю ночь.

Кэролайн улыбнулась сквозь слезы и кивнула.

— И это было… хорошо?

Кэролайн тихонько рассмеялась.

— Как если бы мы не расставались на все эти годы.

— Тогда он не должен был просто вот так повернуться и уйти, не сказав ни слова.

— Но он сделал это.

— Он не делал никаких намеков на то, что собирается уехать? — спросил Скай.

— Что-то беспокоило Доджа. Я спрашивала его об этом вчера вечером и сегодня утром, но он заткнул мне рот, сказал, что мне почудилось, отшутился. Но я думаю…

— Что?

— Я думаю, Додж просто сделал то, для чего сюда приезжал. Плохой парень мертв. — Она беспомощно пожала плечами. — Наверное, Додж испугался долгого прощания.

Отодвинув стул, Скай встал и подошел к окну. Он засунул руки в задние карманы джинсов — Берри уже присмотрелась к этой его привычке и находила ее очаровательной.

Постояв так несколько минут, Скай повернулся к женщинам.

— При всем моем уважении, Кэролайн, боюсь, вы не правы. Или правы не до конца. Доджа действительно что-то беспокоило.

— Но что же?

— Когда мы уезжали из больницы после смерти Старкса, Додж рассказал мне о пропавшем у Берри браслете. Его очень нервировало, что он не в состоянии найти этому объяснения. И не может понять, тот ли браслет был на запястье Салли Бакленд. Додж ворчал, что дело это было дерьмом с самого начала, что Старкс не придерживался четкой схемы. А это очень странно для такого расчетливого сукина сына, который любит решать головоломки. Так что Доджу было не по себе вовсе не от страха расставания.

— И поэтому он сбежал, не сказав ни слова? Поэтому не отвечает на телефонные звонки?

— Он трус, — объявила Берри.

— Когда дело доходит до таких ситуаций, да, он трус, — подтвердила Кэролайн, беря дочь за руку и сжимая в пальцах ее ладонь. Печально улыбнувшись, она продолжила: — Даже если он не считал нужным попрощаться со мной, неужели ему не хотелось ничего сказать тебе?

«Так будет лучше для всех», — в сотый раз повторял себе Додж.

Пришел и ушел. Сделал то, что должен был сделать: защитил своего ребенка, вытащил дочь из передряги. Пойманный злодей стал достоянием истории. Его миссия окончена.

И личные проблемы, которым несколько десятков лет, тоже теперь разрешены. Он познакомился со своей дочерью. Между ними установились неплохие отношения — куда лучше, чем он смел надеяться.

Что же касается его и Кэролайн, Додж был уверен, что мир перевернется, прежде чем эта женщина снова согласится лечь с ним в постель. Но вчера ночью…

Стоп!

Если он позволит себе думать об этом, то развернет машину назад так быстро, что свернет себе шею. Любовь к Кэролайн, ее любовь к нему — это был бонус, подарок, которого он не ожидал и не заслужил. Он будет благодарен за это до конца своих дней. И закончим на этом.

Зачем портить все хорошее, что было, слезным прощанием? Уж лучше расстаться вот так.

Без него жизни двух его любимых женщин вернутся в привычную колею. Им будет не хватать его не больше, чем руки, вынутой из ведра с водой. Так говорил Доджу отец, когда он подростком угрожал ему, что уйдет из дома.

«Знаешь, что происходит в ведре воды, когда оттуда вынимают руку? — вопрошал родитель. — Очень скоро все выглядит так, как если бы этой руки там никогда и не было. Так что давай, иди. Посмотрим, будет ли мне до этого дело. И посмотрим, как долго ты прошляешься».

Все так и будет. У Кэролайн есть ее работа, которая поможет отвлечься. Берри волевая и талантливая. Она оправится от потрясения последних нескольких дней, и все в ее жизни будет хорошо. А если ей нужна поддержка, то рядом этот парень — Скай Найланд, — с огромными плечами и внушительными формами.

Но если помощник шерифа посмеет навредить его дочери и Додж узнает об этом, он вернется и убьет его.

Телефон зазвонил, наверное, в тысячный раз. И почему эта женщина никак не уймется?

Но на экране высветился номер Дерека. Он звонил уже второй раз за сегодняшний день. В первый раз Додж не ответил. Но сейчас он подумал, что вполне справится с разговором, и, сорвав телефон с пояса, нажал на кнопку и рявкнул:

— Да!

— Додж?

— А ты кому звонил?

Дерек усмехнулся.

— И тебе доброго здоровья.

— Привет.

— Привет. Как твои дела? Все в порядке?

— А что должно быть не в порядке?

— Мы с Джули волнуемся. Ты обещал звонить, а сам не звонишь.

— Я был занят.

— Ну и как там все прошло?

— Отлично.

— Тогда почему у тебя такой голос?

— Потому что с меня, скорее всего, возьмут штраф за курение в этой чертовой машине из проката.

— Так тебе и надо.

— Это дискриминация. Все, что мне нужно, это хороший адвокат, чтобы защитил мои интересы в суде. Но я не знаю ни одного.

— Бьешь ниже пояса. Значит, с тобой все в порядке, но что-то чертовски тебя разозлило. Что происходит?

— Ничего. Я уже возвращаюсь.

— Так быстро?

— Вылетаю сегодня. Может, завтра утром. Это кое от чего зависит.

— От чего же?

— Может, покручусь тут еще вечерок. Поем хорошей мексиканской еды. Видит Бог, в Атланте нет ничего подобного.

— Проблема, которая привела тебя туда, — она решена?

— Да.

— Все прошло хорошо?

— Все прошло замечательно.

— На кого она похожа?

— На свою мать.

— Это хорошо или плохо?

— Послушайте, советник, вы потратили все минуты в моем тарифном плане. Собираетесь мне это компенсировать?

— Ну же, Додж, поговори со мной.

— Мне казалось, что именно это я и делаю.

— Если есть проблемы и тебе нужна моя помощь…

— Проблем нет, а помощь мне понадобится только в оплате телефонного счета.

Последовала пауза, затем Дерек твердо произнес:

— Прекрати это и расскажи мне, что там у тебя происходит.

— Нечего рассказывать.

— Как-то трудно в это поверить.

— Подай на меня в суд.

— Ты говорил, что твоя дочь попала в переделку. И что в дело вмешалась полиция.

— У вас замечательная память, советник. Вам никто не говорил?

— Так это полицейское дело завершилось?

— Да. Большей частью.

— Большей частью?

— Угрожавший ей негодяй мертв, а она в безопасности.

— Тогда что мешает тебе быть счастливым?

— А кто сказал, что я несчастлив?

— Голос у тебя несчастливый.

Мысль рассказать все Дереку и услышать, что он думает по этому поводу, казалась довольно соблазнительной, поскольку мнение друга действительно было важно для Доджа, хоть он и отрицал это изо всех сил. Но личный аспект его проблемы был довольно грустной историей. И сам он выглядел в этой истории куда как неприглядно. Доджу не хотелось терять уважение Дерека и Джули. Что же касается его неудовлетворенности «полицейским делом», она была необъяснимой, необоснованной и, возможно, несущественной. Так что о ней тоже не хотелось рассказывать.

— В вашей жизни не хватает драматизма, советник, и вы решили занять немного у меня? — грубовато заметил Додж.

— Что ж, хорошего тебе полета, — сдавшись, ответил Дерек.

Разговор был закончен. Додж не мог преодолеть охватившее его возбуждение. Ему необходимо было выкурить сигарету, поэтому он остановил машину у обочины. Он был на перепутье. В буквальном смысле слова. Прямо перед тем местом, где он остановился, шоссе раздваивалось. Правая дорога вела в аэропорт, откуда он, возможно, уже сегодня вечером сможет улететь в Атланту. А левая почти наверняка приведет к месту охоты за призраками.

Тогда зачем вообще об этом думать? Почему сразу не свернуть направо? Он закончил все свои дела.

Закончил, но не все. И Додж не мог продолжать и дальше делать вид, что не понимает этого.

Он не удалился по-английски, он просто-напросто сбежал.

Сбежал, потому что оказался слишком большим трусом, чтобы найти в себе силы попрощаться. Две женщины, которых он покинул, будут в бешенстве. Еще они будут расстроены. Вполне возможно, что он разбил сердце каждой из них.

Но даже если не брать в расчет их чувства, было еще кое-что, что не давало ему покоя и удерживало его здесь, хотя давно было пора покинуть этот чертов Техас.

— Вот дерьмо!

Сделав последнюю затяжку, Додж выкинул окурок в окно. Проклиная себя за то, что он такой идиот, Додж врубил зажигание и, бросив машину через четыре полосы движения, выехал на левую дорогу.

— Вам нечего здесь делать в это время. Вы разве не видите табличку? Часы посещений уже закончились.

Додж отвернулся от кровати. Медсестра, возникшая в дверном проеме, была ростом примерно четыре фута одиннадцать дюймов. И, пожалуй, столько же в ширину. Волосы медсестры были заплетены в десятки косичек с разноцветными бусинами, которые звенели, ударяясь о плечи.

Додж одарил ее самой очаровательной из своих улыбок.

— Мне нравится ваша прическа, — сказал он.

Медсестра сердито ударила внушительных размеров кулаком по своему огромному бедру.

Додж тут же сменил тактику и попытался изобразить раскаяние.

— Возможно, я пропустил табличку…

— Хммм, — мрачно произнесла медсестра, давая понять, что ей уже сотни раз приходилось слышать такие вот неубедительные оправдания.

Она ввалилась в палату и посмотрела на хрупкую женскую фигуру на кровати.

— И как мы себя чувствуем? — проворковала медсестра. — Хотим сесть и поговорить с этим мужчиной?

Она с явной симпатией и сочувствием погладила пациентку по коротко стриженным седым волосам. Женщина, давшая жизнь Орену Старксу, не проявляла никаких признаков понимания, хотя глаза ее были широко открыты.

— Она всегда такая, Гленда? — участливо спросил Додж, прочитав имя медсестры на бейджике, висевшем у той на груди.

Гленда смерила его взглядом с головы до ног.

— Вы родственник?

— Друг семьи.

— Вы знали ее сына, которого застрелили? Мы видели в новостях сегодня утром.

— На самом деле он сам застрелился. Не имел несчастья быть с ним знаком. Но хорошо наслышан о нем. Он совершил много плохого. — Додж, почувствовавший вдруг странное желание рассказать этой женщине правду, продолжал: — Я был одним из тех, кто участвовал в его поимке.

— Хм, — Гленда снова внимательно посмотрела на Доджа. — Ты похож на копа. А пушка у тебя есть?

Додж повернулся к ней спиной и поднял полу пиджака.

— С оружием сюда тоже не положено, — тут же проявила строгость Гленда.

— Наверное, табличку, где об этом сообщалось, я тоже пропустил.

Медсестра зацокала языком и покачала головой, словно говоря, что его случай безнадежный, затем снова повернулась к пациентке.

— Что-то не вижу, чтобы смерть сына сильно затронула ее. И давно она такая?

— В это состояние, знаешь ли, больные впадают постепенно. Но она ни на что не реагирует уже около года. Кое-кто из ленивого местного персонала предпочитает просто не обращать на бедняжку внимания. Никогда не разговаривает с ней. Но я-то забочусь о ней хорошо. Захожу поболтать. — Взяв из коробки на тумбочке рядом с кроватью бумажную салфетку, Гленда вытерла струйку слюны, стекавшую изо рта миссис Старкс. — Правда, дорогая? Меня-то ты можешь позвать всегда, когда захочешь.

— Ты святая, Гленда!

— А ты — мешок с дерьмом.

— Нет, я действительно так думаю.

— Я тоже.

— Виновен! — рассмеялся Додж.

— И что же ты тут делаешь, мистер коп?

— Я не знаю.

— Не знаешь?

— Нет. Я говорю честно. — Он задумчиво посмотрел на миссис Старкс. — Я надеялся, что она кое в чем меня просветит.

— Например?

— Например, расскажет мне об Орене что-то такое, чтобы я понял, почему он слетел с катушек, убил женщину, шестнадцатилетнего парня и старика. А потом даже на смертном одре желал смерти еще одному человеку.

— Боже правый! — Медсестра покачала головой, и бусинки в ее волосах печально зазвенели. — Мне очень жаль, сэр. Но она ничем не может вам помочь. Последние несколько раз, когда Орен приходил к ней, она его не узнавала. Даже не понимала, что он пришел.

Додж спросил, как часто навещал Орен Старкс свою мать и когда он был здесь последний раз.

— Довольно давно, — сказала Гленда. — Прошло уже несколько месяцев. И, между нами говоря… я не стала бы этого говорить, если бы бедняжка хоть что-то понимала…

— На моих губах печать.

Гленда наклонилась к Доджу и заговорила театральным шепотом:

— Я его не любила.

— Его никто не любил. Я даже не знал мерзавца, но он мне чертовски не нравится.

— Если ты спросишь меня, я отвечу: у парня явно было не все в порядке с головой. Даже разговаривая с ним, я чувствовала себя некомфортно. Понимаешь, о чем я?

Додж кивнул.

— Я никогда не была рада его приходу, но всегда была счастлива, когда он уходил. — Огромная ручища Гленды неожиданно нежно погладила руку пациентки. — Бедная женщина. Никому не пожелаю оказаться в ее состоянии. Но я даже рада, что она не сможет понять, во что впутался ее сынок. После всех остальных печальных событий она не заслужила еще и этого.

Сердце Доджа екнуло, а волосы на загривке встали дыбом.

— Гленда, дорогая…

— Хмм.

— О каких еще печальных событиях ты говоришь?

— Тебе обязательно уходить? — спросила Берри, после того как Скай поцеловал ее на прощание у задней двери дома на озере.

— Служба зовет. Мне нужно сделать официальное заявление прессе. Расставить точки над «и».

— Ты вернешься к ужину? Мне кажется, мама лучше чувствует себя, когда ты с нами. — Она прижалась к Скаю. — А уж я точно чувствую себя гораздо лучше.

Скай потерся щекой о ее ухо.

— Лучше просто невозможно.

Рассмеявшись, Берри с иронией произнесла, что ведет себя чудовищно легкомысленно.

— И хорошо, что не пришлось долго за тобой ухаживать, — рассмеялся Скай, находя губами ее губы. — Пожалуйста, сохрани мое место.

Берри долго махала ему рукой, наблюдая, словно покинутый хозяином щенок, как скрывается за поворотом полицейский джип. Затем она поднялась на второй этаж и отправилась в гостевую спальню, где обитала с пятницы.

Войдя в комнату, Берри увидела на кровати мешочек с подарками Орена. При виде его Берри пробрала дрожь. Она вынула его сегодня утром из гардероба в своей спальне, где до вчерашнего дня спал Додж. После того как позвонил Скай и сообщил, что Орен приходит в сознание, они быстро уехали, а мешочек и его содержимое остались на столе в кухне.

Так кто же принес его в комнату? Ей противно было на него смотреть, но еще противнее — прикасаться, поэтому Берри оставила его пока на прежнем месте. Ей вдруг захотелось стереть из памяти чудовищные воспоминания о последних минутах Орена Старкса, почувствовав на лице солнце и окунувшись в прохладные объятия озера.

Быстро переодевшись в купальник, Берри побежала вниз, в спальню матери. Она хотела спросить ее о мешочке. Но, когда заглянула внутрь, увидела, что Кэролайн лежит, свернувшись клубочком, и обнимает подушку, на которой, видимо, спал накануне Додж. Наверное, она плакала, пока не уснула. Берри решила оставить мать в покое.

Девушка дошла до конца пирса и нырнула в озеро. Проплыла под водой, пока могла задерживать дыхание, потом всплыла на поверхность и начала быстро плавать кролем. Напряжение мускулов сменилось приятным покалыванием.

Устав, Берри перевернулась на спину и поплыла, вкладывая в свои движения лишь столько энергии, сколько было необходимо, чтобы держаться на поверхности воды. Глядя на плывущие над головой белые облака, Берри думала о всех тех странных событиях, которые произошли в ее жизни с тех пор, как она плавала вот так последний раз.

Как много ужасного!

Но и кое-что приятное.

Она познакомилась с Доджем, и, что бы ни думала по этому поводу мама, Берри не верит, что он снова бросил их. Он ведь любит Кэролайн. Берри была готова поспорить на что угодно. Да и она сама ему понравилась. Это Берри знала наверняка.

Нет, решительно подумала девушка, Додж Хэнли не уйдет из их жизни. Даже если он сам питает иллюзии на этот счет, Берри просто не позволит ему уйти.

А еще в ее жизни появился Скай. Сначала они не особенно друг другу симпатизировали. Но что касается секса, они не просто идеально подходят друг другу — они образуют восхитительную горючую смесь. Скай оставил Берри полностью удовлетворенной и в то же время жаждущей его вновь и вновь. То же происходило и с ним. Они наслаждались друг другом, пока не изнемогли от усталости, но им все равно хотелось еще.

А кроме потрясающего секса, Берри нравились его серьезность, практический взгляд на вещи и непреклонная честность, даже в отношении собственных недостатков. Скай устраивал ее физически, морально и эмоционально. Он больше всех, кого она встречала до сих пор, походил на мужчину ее мечты.

Проигрывая в уме возбуждающие сцены, Берри перевернулась на живот, ненадолго нырнула, не уходя на глубину, и поплыла к пирсу. Достигнув лестницы, она схватилась за верхнюю перекладину и приготовилась, подтянувшись, вылезти из воды, как вдруг над перилами появилась чья-то голова и послышалось:

— Бууу!

123