Трудный клиент

26

— Этот парень из фармацевтической компании решил, что умнее всех. Первый банк он грабил наобум. Просто чтобы посмотреть, сойдет ли ему это с рук. А когда сошло, попытался снова. И снова. Он говорил, что это очень затягивает. Думаю, когда он убил охранника, доза адреналина в крови зашкалила. Интересно, получал ли он от этого удовольствие. Думаю, его уже посадили на электрический стул. Если только не было помилования. Я перестал следить за его судьбой, когда переехал в Атланту. — Додж уселся поудобнее на скамейке и чуть тише добавил: — Но для тебя это, наверное, самая неинтересная часть истории.

Берри слушала его уже почти час, ни разу не произнеся ни слова. Она прочистила горло и отпила воды из стакана, которой Грейс успела подлить так, что Берри и не заметила.

— Что было дальше с Франклином Олбрайтом?

— Его и его так называемого кузена поймали на торговле оружием. Они продавали пушки наркокартелям за границу.

— А Кристал?

Додж вздохнул и угрюмо покачал головой:

— Думаю, в конце концов она поняла, что Марвин не придет к ней в мотель, чтобы увести в светлое будущее. Ее я тоже потерял из виду.

— И вы никогда больше не виделись?

— Нет. Марвин исчез из ее жизни.

— А мама? — поколебавшись, тихо спросила Берри.

— Я не смог сдержать ни одного из данных ей обещаний. Поэтому я сделал так, как она просила, — убрался из ее дома незадолго до того, как Кэролайн принесла туда тебя. И не видел ее больше до прошлого воскресенья. И тебя тоже.

Додж оценивающе посмотрел на дочь.

— Твои волосы по-прежнему рыжие. Но нос теперь уже не плоский.

Берри ответила на его лукавую улыбку. За время рассказа настроение ее менялось несколько раз. От любопытства к гневу, от возмущения к состраданию. Берри не знала, на каком чувстве, в конце концов остановиться, поэтому она позволяла им сменять друг друга, не предпринимая сознательных попыток выбрать что-то одно.

— Спецгруппу распустили, — сказала она.

— Да.

— И ты стал детективом.

— Нет. Моя репутация в полицейском управлении колебалась между посмешищем и чертовым неудачником. Меня снова отправили в патрульные. Я сменил несколько напарников, потому что обращался с ними хуже некуда, и в конце концов никто не хотел ходить со мной в патруль. Я охладел к работе. А это плохо. Дерзил начальству. — Он похлопал себя по карману рубашки. — Начал курить, потому что искал что-то, что отвлекло бы мои мысли и притупило боль от потери Кэролайн и тебя. А никотин был не таким опасным, как кокаин и алкоголь. Где-то после полугода устроенного самому себе чистилища я снова стал путаться с женщинами. Фаза самоуничижения и комплекса вины прошла, и наступила фаза ну-я-ей-покажу. Я устраивал секс-марафоны. Но после месяца случайных партнерш на одну ночь я доказал себе только одно: как сильно я люблю твою мать. Однажды, проснувшись утром, я понял, что никогда не верну ее, если буду продолжать в таком же духе. И я снова изменился. Начал с чистого листа. Стал вести себя по-человечески и даже попытался спасти карьеру и сохранить работу, которую теперь мог в любой момент потерять. К сигаретам я успел пристраститься, а вот до женщин мне не было теперь никакого дела. Я жил как чертов монах.

Додж замолчал, и на лице его отразилась пронзительная грусть.

— Но реформы продолжались недолго? — спросила Берри.

— Ровно до того дня, когда было объявлено о свадьбе Кэролайн и Джима Мелоуна.

— Ты прочел об этом в газете?

— Да. И это было как гром среди ясного неба. Показало мне, какой жестокой может быть судьба. Я понятия не имел, что они встречаются. В смысле как мужчина с женщиной. И вдруг увидел в газете объявление о том, что она выходит за него замуж.

По срывающемуся голосу Доджа Берри поняла, что ему и сейчас больно говорить об этом.

Несколько минут он сидел, уставясь невидящими глазами в пространство прямо перед собой, затем продолжил:

— Адвокат Мелоуна встретился со мной и оформил твое удочерение. Он дал тебе свою фамилию. Я согласился без борьбы. Я ничего не мог тебе дать. У тебя был новый папа, который казался приличным человеком. И готов был обеспечить тебе жизнь, которую я все равно не смог бы предложить.

Последовала очередная пауза.

— И я уехал, чтобы никогда не возвращаться.

Через несколько минут он снова встретился взглядом с дочерью.

— Вот так, Берри. Не похоже на сказку, которую стоит рассказывать своей дочери на ночь. Ничего общего со Златовлаской.

— Какая печальная история. Особенно для тебя.

— Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела. Просто не хочу казаться тебе кем-то вроде безутешного героя. Трагическим персонажем. Я сделал плохой выбор и заплатил за это. И рассказал тебе все только с одной целью: чтобы ты извлекла урок. Это лучшее, что я могу для тебя сделать.

Они обменялись долгими взглядами. Их молчаливый диалог прервал зазвонивший телефон Доджа. Сняв трубку с ремня, он посмотрел на экран:

— Это Кэролайн.

Додж ответил, послушал, что ему скажут, затем произнес:

— Отлично. Мы как раз здесь.

Отсоединившись, он сообщил Берри, что Кэролайн и Скай закончили свои дела в полицейском управлении.

— Этот кретин Меркьюри получил чек. Кэролайн говорит, что Скай должен остаться там. Он всем зачем-то нужен. Кэролайн спрашивает, сможем ли мы ее забрать.

Берри взяла сумочку и вышла из кабинки.

— Меня можешь высадить около больницы, — сказала она.

— Неправильный ответ. Я везу тебя домой. И не спорить, — довольно резко отрезал Додж. — Хочешь ты этого или нет, но я — твой папаша. И я говорю тебе, что сейчас надо ехать домой и отдохнуть.

По пути в дом на озере Додж наблюдал за своей дочерью в зеркало заднего вида. Лицо ее ничего не выражало, она смотрела через окно прямо в ночь, не двигаясь и не издавая ни звука. Он отдал бы миллион долларов, чтобы узнать, о чем она сейчас думает. О нем? О Старксе? О том, что потеряла работу? А может быть, просто скучает по Скаю Найланду? Кто, черт побери, знает?

Что бы ни было у Берри на уме, Доджу очень хотелось помочь ей разобраться с ее мыслями. Но быть отцом очень сложно, даже если твой ребенок уже совсем взрослый. А может, так трудно именно потому, что Берри уже взрослая. Он хотел бы запретить ей переживать из-за мерзавца, который к тому же уже наполовину мертв, но не мог придумать ничего, что не казалось бы ему глупым, банальным, лишним или тем, другим и третьим одновременно. Поэтому он решил, что сейчас лучше помолчать. Кэролайн, должно быть, придерживалась того же мнения. Она выглядела подавленной, когда они подобрали ее у здания суда, и за всю дорогу не произнесла ни звука.

Оказавшись в доме, все трое поднялись наверх. На галерее женщины отправились в одну сторону, а Додж — в другую. Он принял душ в ванной, где началась вся эта история, и даже лег в постель. Но понял, что не сможет уснуть, пока не убедится, что с Берри все в порядке. Поэтому Додж надел чистую одежду и спустился вниз, чтобы подождать, когда появится Кэролайн и хоть что-то ему расскажет.

Он ждал почти час, когда услышал на лестнице ее легкие шаги. Она не заметила Доджа, сидящего в темноте гостиной, и прошла мимо него в свою спальню.

Через несколько минут Додж подошел к ее двери и тихонько постучал.

— Это я.

Когда Кэролайн открыла дверь, Додж ясно понял по выражению ее лица, что она тут же подумала, что на них всех свалилась новая трагедия.

— Что на этот раз? — испуганно спросила она.

— Ничего плохого. Просто, прежде чем лечь спать, я решил спросить тебя, все ли в порядке с Берри. Она показалась мне очень расстроенной.

Кэролайн знаком пригласила Доджа в комнату и закрыла за ним дверь.

Додж огляделся. Комната не была перегружена деталями и все же выглядела абсолютно женской. У ажурного железного изголовья кровати лежало несколько маленьких подушечек, чуть присборенные шторы обрамляли все три имевшихся в спальне окна. А стены были выкрашены бледно-желтой краской, напоминавшей ту, которой он выкрасил много лет назад детскую для Берри. Почти все остальное в комнате было белым, включая махровый халат, надетый на стройное тело Кэролайн.

— Берри устала, — сказала Кэролайн. — И очень расстроена.

— Из-за чего же? Надеюсь, не из-за Старкса? Он получил сполна. Если он упокоится с миром, это будет для него меньшим наказанием, чем то, что он действительно заслужил.

— Как бы жестоко это ни звучало, но я с тобой согласна. Даже умирая, он продолжает мучить Берри. Она взвалила на себя вину за все случившееся.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Додж. — Я думаю, что Старкс играл с Берри, как кошка с мышкой. И все время заставлял ее испытывать к нему жалость.

— Уверена в этом, — согласилась Кэролайн. — Старкс — манипулятор.

Додж подошел к одному из окон и стал смотреть на задний дворик, темный лес, бассейн, террасу и видневшееся за ними озеро. Вид открывался весьма приятный. Луна оставляла дорожку в воде, чуть слышно бившейся о берег озера. Помощников шерифа из резерва отозвали, никого из посторонних рядом с домом видно не было. Пейзаж вокруг выглядел тихим и умиротворенным.

Додж произнес, думая вслух:

— Я все равно не понимаю, зачем его понесло на это гиблое болото. И Скай этим тоже озадачен.

— Думаю, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос. Я просто радуюсь тому, что Старкс находится именно там, где он сейчас.

— А я буду чувствовать себя лучше, когда он окажется в земле, — с жаром произнес Додж.

Он снова внимательно оглядел задний двор, а потом повернулся к Кэролайн, сидевшей на краешке кровати.

Поколебавшись, Додж сказал:

— Мы с Берри поговорили сегодня.

Он подошел к креслу с пышной обивкой и позволил себе сесть.

— Когда ели чизбургеры, а ты со Скаем разбиралась с придурком Меркьюри.

— Она сама нас вычислила.

— Не думаю, что это заняло у нее много времени.

— И что ты рассказал ей?

— Все. Правду во всей ее неприглядности.

— Тебе необязательно было делать это, Додж.

— Обязательно. Это нужно было не ей, а мне. Я хотел, чтобы моя дочь знала все.

— Почему?

— Прежде всего, чтобы она никогда не обвиняла тебя в том, что мы расстались. Не то чтобы она собиралась это делать, но я должен быть уверен, что такое не случится. Во-вторых, чтобы все, что она испытывает ко мне, было основано только на фактах. Не хочу быть папочкой из детских фантазий. Не надо, чтобы Берри меня романтизировала. Говоря ей правду, я рисковал заслужить ее презрение. Но, может быть, мне послужит слабым оправданием то, что я не пытался выглядеть лучше, чем я есть на самом деле. Надеюсь, она, по крайней мере, оценит, что я был с ней честен.

— Уверена, что так и будет. Берри всегда была справедливой. И незлопамятной. К тому же она сказала мне, что ты ей понравился. Она считает тебя симпатичным.

Додж усмехнулся.

— Ну, в каком-то смысле… Вот видишь, все так, как я и предполагал, — сердито произнес Додж. — Я кажусь ей лучше, чем есть на самом деле, — он посмотрел на Кэролайн и в миллионный раз почувствовал приступ сожаления о том, что все сложилось так, как сложилось. — Но тебе-то это не грозит, конечно. Ты видела меня во всей красе.

— И все равно любила тебя.

Наступила долгая пауза. Никто из них не сдвинулся с места и не отвел глаз.

— Ты ведь постучал в мою дверь не только чтобы поговорить о Берри.

Додж набрал в легкие побольше воздуха, с шумом выдохнул его, отвернулся, затем снова посмотрел на Кэролайн.

— Я никогда не говорил тебе, как сильно я обо всем жалею. А теперь говорю, пользуясь случаем. — Додж запнулся и снова вздохнул. — Как только непоправимое свершилось, уже нельзя было ничего изменить. И секс с Кристал был самой меньшей моей виной. Я знаю, это звучит как клише, но, клянусь Богом, он ничего для меня не значил. Я делал все чисто механически, планируя в уме, чем займусь, когда все будет кончено. Я предал тебя не телом. Тебя предало мое эго. И ничего из того, что я сказал бы тебе тогда или что скажу сейчас, уже не изменит прошлого. Я сделал это. Но я хочу, чтобы ты знала, как сильно я об этом жалею. Когда ты сказала мне, что я причинил тебе боль хуже, чем Роджер Кэмптон, я возненавидел то, что сделал. Возненавидел себя за то, что предал тебя и разрушил то, что имел. — Додж снова остановился, ему опять не хватало воздуха. — Я хотел сказать это тебе тридцать лет. Прости меня за боль, которую я тебе причинил.

— Извинения приняты, — едва слышно выдохнула Кэролайн.

— Спасибо тебе. — Прежде чем окончательно сделать из себя идиота, Додж, опершись о колени ладонями, поднялся с кресла. — Я чудовищно устал. Не могу даже вспомнить, с чего началось сегодняшнее утро.

— Ты пришел в наш номер в хьюстонском отеле и разбудил нас с Берри.

— И это было сегодня?

— Да, день выдался длинный. Но, по крайней мере, Орен Старкс пойман. Мы можем спать спокойно и не беспокоиться о безопасности нашей дочери.

Когда Додж попытался пройти мимо нее к двери, Кэролайн взяла его за руку:

— Спасибо тебе, Додж!

— Не так уж много я и сделал.

— Ты откликнулся на мою просьбу о помощи.

— Я рад, что ты обратилась ко мне.

— Ты был первым и единственным, к кому мне пришло в голову обратиться.

Прошла минута, затем другая, а Кэролайн все не отпускала его руку. Вместо этого она провела пальцем по его вздувшимся венам. Затем медленно перевернула его ладонь, поднесла к губам и поцеловала. Она задержала руку Доджа у своих губ и посмотрела на него глазами, в которых можно было утонуть.

— Столько лет прошло, — хрипло произнесла она, — а мне все еще знакомо твое тело. Я узнала бы эту руку из тысячи.

Додж ошалело смотрел на нее, боясь пошевельнуться и поверить в то, что происходит.

— У тебя было много женщин после меня. Две жены. И все остальные.

Додж сделал неопределенный жест одним плечом.

— Ты…

— Что?

— Ты еще помнишь что-нибудь обо мне?

— Я помню о тебе все! — хрипло произнес Додж.

В улыбке Кэролайн сквозили печаль и неуверенность.

— Я уже не так молода и стройна…

Додж сопротивлялся, пока ему хватало выдержки. Пока хотел сопротивляться. Но больше он не мог сдерживаться. Схватив Кэролайн в охапку, Додж привлек ее к себе. Трудно было представить объятие крепче. Он скользил губами по ее волосам и произносил слова, которые не рассчитывал больше произнести никогда.

— Ты — единственная, кого я любил в этой жизни. Бог свидетель моим словам. — Додж взял Кэролайн за подбородок и чуть приподнял ее голову. — Я все испортил и сам виноват во всем, но я всегда хотел тебя сразу же, как только видел. И с годами ничего не изменилось.

Кэролайн лежала на груди Доджа и слушала, как бьется его сердце. Додж потерся подбородком о ее волосы.

— Ты достаточно спокоен, — улыбнувшись, сказала она.

— Достаточно стар. И ты меня вымотала.

Кэролайн прижалась коленом к его мошонке.

— Тебя вымотаешь! Ты по-прежнему настоящий жеребец.

— Ты так думаешь?

Поставив руку на локоть и положив на нее голову, Кэролайн заглянула ему в лицо.

— Ну, как тебе сказать…

Она провела пальцем по подбородку Доджа, жадно вглядываясь в черты любимого лица.

— Ты никогда не говорил мне до сегодняшнего дня, что жалеешь о случившемся. И у меня до сегодняшнего дня не было возможности тебя поблагодарить.

— Поблагодарить меня?

— За Берри.

У Доджа защипало в горле. Он запустил пальцы в волосы.

— Ты уже поблагодарила меня. Всякий раз, когда ты смотрела на Берри, я понимал, как сильно ты ее любишь. И это — лучшая благодарность для меня, Кэролайн.

Они поцеловались. Кэролайн отстранилась первой и спросила:

— Когда ты собираешься мне рассказать?

— Рассказать что? — с невозмутимым выражением лица переспросил Додж.

— Что у тебя на уме.

— У меня на уме? Прямо сейчас — ты и только ты. Обнаженная. Меня страшно возбуждают твои веснушки. Особенно мне нравятся те, которые на груди.

Кэролайн рассмеялась, но не дала сбить себя с толку.

— Так ты не собираешься мне рассказывать?

— Рассказывать не о чем.

Она пристально посмотрела ему в глаза, потом пробормотала «о'кей» и снова положила голову Доджу на грудь. И, если не считать слов нежности, на этом их разговор прекратился. Иногда Додж шептал что-нибудь грубое, что заставляло Кэролайн вздыхать, смеяться или краснеть. В другие моменты им не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства. И это был самый многозначительный акт общения.

Наконец, потершись носом о шею Доджа, Кэролайн сонно произнесла:

— Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, но держать глаза открытыми я больше не в силах.

Додж нежно поцеловал ее губы, развернул к себе спиной и прижался сзади к ее ягодицам.

— Я помню, ты любишь спать в позе чайной ложки.

— А я помню, что любишь ты. — И она положила его огромную руку себе на грудь. — Конечно, она уже не такая упругая, как раньше…

— Значение упругости сильно преувеличено. А теперь спи.

И Кэролайн немедленно провалилась в объятия Морфея. А Додж еще долго лежал без сна. Он смертельно устал, но, как и Кэролайн, не хотел пропустить и сотой доли секунды этой их ночи вдвоем. И он не станет тратить время на сон, если можно держать Кэролайн в своих объятиях, чувствуя, какая влажная и мягкая у нее кожа, прислушиваясь к каждому ее дыханию.

И было еще кое-что… То назойливое беспокойство, которое уловила Кэролайн, что-то непонятное, шевелившееся на заднем плане его сознания, терзая подсознание, словно в мозгах поселился надоедливый грызун, что-то, не позволявшее ему расслабиться ни физически, ни морально.

Несмотря на эмоциональные встряски последних дней, Берри спала глубоко и без сновидений. Но проснулась довольно рано, на рассвете. Она приняла душ, оделась и спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Когда все было готово, к ней присоединился Додж, выглядевший одновременно невыспавшимся и виноватым. Берри посмотрела мимо него в направлении, откуда Додж появился. Это была спальня ее матери.

Берри подавила в себе желание подразнить его. Вместо этого она предложила Доджу чашку свежесваренного кофе.

— Спасибо! — сказал Додж.

Он положил в чашку две ложки сахара, отпил и неожиданно попросил:

— Тот браслет с амулетом в виде сердечка… Расскажи мне о нем.

— Это был один из нескольких подарков Орена.

И она рассказала Доджу то, что уже поведала в свое время Скаю и шерифу Драммонду. О том, что Орен отказывался брать назад подарки, которые она не хотела принимать.

— Чтобы не встречаться с ним лишний раз, я оставила попытки вернуть подарки. Но почему ты спрашиваешь об этом сейчас?

— Мне вдруг пришло в голову, что мы ни разу не говорили об этом с тех пор, как увидели точно такой же браслет на Салли Бакленд. Тебе было что-нибудь известно о том, что Старкс подарил вам одинаковые браслеты?

Берри покачала головой.

— Твой браслет здесь?

— Наверху. Я привезла с собой все, что подарил мне Орен, когда перебралась в Меррит.

— Похоже, у тебя было предчувствие. Интуиция подсказала тебе, что подарки понадобятся в качестве доказательств.

— А интуицию я, возможно, унаследовала от тебя.

Доджу было приятно это слышать. Но он не стал отвлекаться от темы.

— Не возражаешь, если я взгляну на браслет?

Берри отправилась наверх. Когда она спустилась через несколько минут, ее мать уже была в кухне и наливала себе чашку горячего кофе. Вид у нее был слегка растрепанный, но счастливый. Она смущенно улыбнулась Берри, пробормотала утреннее приветствие, но при этом не сводила глаз с Доджа.

Берри собрала все, что дарил ей Орен Старкс, в один небольшой холщовый мешочек на «молнии». Сейчас, расстегнув его, она вывалила содержимое на кухонный стол и стала перебирать безделушки в поисках браслета.

Покопавшись немного, она непонимающе посмотрела на Доджа и Кэролайн.

— Его здесь нет. Но как такое может быть? Последний раз, когда я видела браслет, он лежал вместе со всем остальным.

— Когда это было? — спросил Додж.

— Я не помню точно.

— До того, как ты сюда переехала, или после?

— После. Я пыталась уговорить себя, что надо поставить решительную точку во всей этой истории и выкинуть все, что может напомнить мне об Орене. Потом я передумала. Но браслет был там. Я уверена в этом. Браслет был самым личным из подарков Орена.

— Может, ты вынимала его зачем-нибудь и не помнишь?

— Ну, конечно, я бы помнила! — Тут же устыдившись того, что срывает свое растущее беспокойство на матери, Берри взяла ее руку и крепко сжала. — Я бы помнила, мама, — спокойно произнесла она, опускаясь в кресло, и тут ей в голову пришла новая мысль. — Уж не думаете ли вы…

— …что это твой браслет был на запястье Салли Бакленд?

Додж закончил за Берри эту ужасную мысль. Берри очень хотелось опровергнуть ее, пока она не стала установленным фактом.

— Но этого не может быть. Как бы Орен сумел забрать его у меня?

Додж прочистил горло.

— Вероятно… всего-навсего вероятно, что Старкс был здесь.

— Здесь? Ты имеешь в виду — в доме?

Берри и Кэролайн с изумлением выслушали рассказ Доджа о фотографиях, обнаруженных в мусорной корзине недалеко от мотеля, где прятался Старкс, пока на него не наткнулся Дэвис Колдер.

— Похоже, он проводил, так сказать, разведку на местности. Там были снимки дома со всех ракурсов. И твои снимки, — неохотно рассказал Додж. — Чтобы сделать такие снимки, даже используя телескопический объектив, надо подобраться довольно близко. Возможно, у него хватило наглости и на то, чтобы зайти внутрь, когда никого не было, и чувствовать себя здесь как дома.

— Он ведь знал, где искать твою спальню, в тот вечер, когда подстрелил Бена Лофланда, — сказала Кэролайн.

Берри обняла себя руками за плечи, чувствуя под пальцами мурашки, покрывшие ее кожу.

— Он рылся в ящиках моего туалетного столика? Рылся в моих вещах? — при мысли об этом ей стало плохо.

— Мы не знаем этого наверняка. Но есть вероятность.

— Я хочу увидеть эти фотографии, — потребовала Берри.

— Нет, не стоит. Поверь мне.

— Я хочу увидеть их, Додж!

Додж едва слышно выругался. Берри разобрала, что ругается он на себя за то, что рассказал ей о чертовых фотографиях.

— Тебе придется попросить об этом Ская, — сказал Додж. — Он заставил меня вернуть фотографии ему.

Как раз в этот момент зазвонил его сотовый телефон.

— Черта помянешь… — пробормотал Додж, взглянув на определитель номера, и ответил на звонок.

Послушав, что говорит ему Скай, Додж кратко ответил, что они уже в пути, и сообщил Кэролайн и Берри:

— Старкс вроде бы приходит в сознание.

— Зрелище отвратительное, — предупредил их Скай перед входом в палату интенсивной терапии.

Внутри палаты, на кровати, окруженной медперсоналом — врачом и несколькими медсестрами, каждый из которых был занят каким-то своим делом, но все вместе хаотично двигались, пытаясь помочь пациенту, который проявлял явные признаки возбуждения, — изо всех сил старался вырваться из пут, стеснявших его движение, Орен Старкс.

Одна из медсестер, заметив вошедших, подошла к двери.

— Вам лучше подождать в коридоре, помощник Найланд, — сказала она. — Я приду за вами, если он начнет говорить связно.

Предложение покинуть палату было вежливым, но недвусмысленным, поэтому они все переместились в небольшую зону ожидания. Берри и Кэролайн уселись на небольшой диванчик.

— Как все это мучительно, — покачала головой Кэролайн.

Она не стала развивать свою мысль. Сказанного было вполне достаточно.

Додж сел на стул, достал из кармана пачку сигарет, повертел ее в руке и положил обратно. Скай стоял у двери, опершись спиной о стену. Вид у него был напряженный и настороженный, как у солдата, ожидающего новых залпов после короткого перерыва в артобстреле.

Некоторое время все четверо молчали. Но переполнявшее Берри волнение искало выхода наружу, и девушка не выдержала.

— Я крала у него, — вдруг выпалила она. — Я крала у Орена. И подставляла его.

Все посмотрели на нее в изумлении.

Прежде чем они успели что-то спросить и прежде чем ее окончательно покинет выдержка, Берри продолжила:

— Вы ведь знаете, что Орен работал над кампанией, которую мы с Беном закончили в пятницу.

Все одновременно кивнули.

— Это было как раз тогда, когда наступила развязка истории с Салли Бакленд. Она уволилась, и стало ясно, что причиной тому был Орен.

Поколебавшись, Берри смущенно опустила голову.

— Ну, так вот, это не совсем так. Это я заставила всех понять, что причиной был Орен.

— Что ты имеешь в виду, Берри? — недоумевала Кэролайн.

— Руководство спросило меня о причинах увольнения Салли. И я сказала, что дело в Орене Старксе.

— И это было правдой.

— Дай мне договорить, мама, пожалуйста! — Берри сделала паузу, собираясь с мыслями. — Я заставила руководство думать, что они только что чудом избежали скандала и дорогостоящего судебного иска о сексуальных домогательствах. В то время как на самом деле Салли никогда не думала ни о чем таком. Я пошла дальше: я намекнула, что в конторе есть и другие женщины, готовые довести дело до такого уровня. Это взбудоражило их. Они спросили, насколько плохи дела. И что я думаю, как женщина и их сотрудник, по поводу того, как им следует поступить с Ореном. Сделать ему предупреждение и дать испытательный срок или уволить сразу? Есть ли шанс, что он исправится, и является ли он незаменимым сотрудником? Думаю, вы догадываетесь, что я им сказала. Я промолчала о потрясающей работе Орена. Я не сказала начальству, что именно его идея оказалась лучшей и легла в основу кампании. Вместо этого я лила воду на мельницу их паранойи и подвигала к мысли, что будет хуже во всех отношениях, если Орен останется в компании. И на следующий день он получил розовую бумажку с уведомлением об увольнении. Ему не позволили взять с собой никакие свои работы. Его вывели из здания в сопровождении охраны, словно он был преступником. И он им стал, — едва слышно, срывающимся голосом добавила Берри.

Несколько долгих секунд все молчали, затем заговорил Додж:

— Вот тут стоп. Ты не можешь винить себя в том, кем стал Орен. Людей часто увольняют с работы. Но они не превращаются в убийц. Он был уже таким до того, как его уволили.

— Он прав, Берри, — Скай говорил с меньшим пылом, чем Додж, но так же уверенно.

— Это еще не конец истории. После увольнения Орен несколько раз просил меня за него заступиться. А я водила его за нос, говорила, что пыталась вернуть ему работу, но решение «Делрэй» оставалось неизменным. Это была ложь. Я никогда и ни с кем о нем не говорила. Совсем наоборот. Когда Орен ушел, я принимала похвалы за его работу. И Бен тоже, поскольку он тоже молчал. Он знал, как я разыграла эту партию. И молча соглашался со мной. Бен тоже никогда и ни с кем не говорил о том, какой неоценимый вклад внес в разработку кампании Орен. Впрочем, — добавила она чуть тише, — недавно я узнала, что Бен никогда после этого не доверял мне до конца.

Берри сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

— Что касается Салли, это я подговаривала ее уволиться. Я говорила ей, что она никогда не избавится от Орена, если останется в «Делрэй».

— И это тоже было правдой, — вставила Кэролайн.

— Скорее всего, — согласилась Берри. — Но у меня были эгоистичные причины советовать ей уволиться. Салли была хорошей. Клиенты любили ее за скромность и непритязательность. Начальство тоже. Она представляла для меня угрозу. Я хотела, чтобы она ушла. И подталкивала ее к этому. Я убивала таким образом двух зайцев. Избавлялась от Салли, уговорив ее уйти, и от Орена, намекнув руководству, что Салли уволилась из-за него. И все это — чтобы получить повышение.

Она повернулась к Кэролайн и сказала, обращаясь к ней:

— Никто так не гордится твоими выдающимися успехами, как я, мама! Но очень трудно жить, имея перед глазами такой пример. У меня тоже есть амбиции, но нет, ни твоего терпения, ни твоего стиля, ни твоей грации. Думаю, я из другого теста, — сказала она, задумчиво поглядев на Доджа. — В любом случае чувство вины и напряжение внутри меня росли. Именно поэтому я тогда устроила тебе ту безобразную сцену, а потом еще одну, не менее безобразную, обнаружив на пороге своего дома Орена Старкса. Я приехала сюда, в Меррит, чтобы мозги встали на место, чтобы определиться с приоритетами. И тут я поняла, что вела себя неподобающим образом и надо постараться исправить хоть что-то из сделанного. И я позвонила Орену в прошлый четверг, чтобы сказать ему, что его имя обязательно будет упомянуто в материалах кампании во время ее презентации. Но этого оказалось недостаточно, — тихо добавила Берри после паузы.

Тишину, становившуюся все более напряженной, прервал тяжелый вздох Доджа.

— Если ты спросишь меня, все это полная ерунда. Хорошо, возможно, ты позволила своим амбициям немного выйти из-под контроля. Но Салли Бакленд была взрослым человеком, способным принимать решения. Может быть, ты и подговаривала ее, но уволиться решила она сама. Что касается Старкса, — продолжал Додж с презрительной гримасой, — в этом умном с виду парне жил негодяй со странностями и агрессивными наклонностями. И только и ждал возможности вырваться наружу. — Он ткнул в Берри указательным пальцем. — В общем, ты во всем созналась. И забудь об этом.

Берри почувствовала прилив самых теплых чувств к этому человеку и, наверное, обязательно сообщила бы ему об этом вслух, но тут на пороге двери, ведущей в палату, неожиданно появился лечащий врач Орена.

— Есть ли среди вас кто-то по имени Берри? — спросил он.

Берри встала.

— Он вновь и вновь произносит ваше имя.

— Мне следует?..

Врач деловито пожал плечами.

— Это уж вам решать.

И исчез так же быстро, как и появился.

Кэролайн взяла Берри за руку.

— Не ходи туда. Нам вообще не следовало приезжать…

Берри посмотрела на Доджа, молча спрашивая его мнение.

— Как жаль, что мерзавец не сдох в Большом Лесу, избавив тебя от всего этого, — сказал Додж.

Берри встретилась глазами со Скаем, который тут же произнес:

— Если ты все же решишь зайти к нему, я пойду с тобой. Я должен слышать, что он скажет.

Берри подошла к Скаю, он взял ее под локоть, и вместе они вышли из зоны ожидания и направились по коридору к палате интенсивной терапии.

Палата внутри напоминала сцену из фильма ужасов. Берри с замиранием сердца подошла к кровати. Веки Орена Старкса подрагивали. И он, как зачарованный, повторял и повторял имя Берри. Руки его беспорядочно двигались, пальцы цеплялись за изголовье кровати, к которому он был привязан.

— Он слышит меня? — спросила Берри.

— Можете попытаться, — сказала одна из медсестер.

Берри собралась с силами и произнесла:

— Орен!

Не получив ответа, девушка прочистила горло и сказала уже громче:

— Орен? Ты слышишь меня? Это Берри.

Орен открыл глаза, но взгляд его был блуждающим, несфокусированным. Он снова произнес ее имя каким-то тонким, срывающимся голосом.

— Да, это я, — Берри думала изо всех сил, что бы еще сказать такое, что не выглядело бы абсолютно неуместным. — Ты в больнице. Доктора и медсестры пытаются тебе помочь.

— Берри, — Орен снова произнес ее имя, часто моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на ее лице. — Берри…

— Я здесь.

— Ты жива.

— Да.

— Ты должна быть мертва.

Берри, резко вдохнув воздух, невольно отшатнулась. Скай положил руку на плечо девушки и сказал:

— Пойдем-ка отсюда.

Но прежде чем Берри успела его послушаться, Орен Старкс умудрился вывернуть руку так, что сумел схватить ее за запястье. Берри в ужасе смотрела на его холодные влажные пальцы, сжимавшие ее руку. Глаза его были теперь широко раскрыты и смотрели прямо в лицо Берри. Осознание горевшего в них сумасшествия заставило девушку испуганно всхлипнуть.

— Ты умрешь, — злобно прошипел Орен Старкс. — Ты умрешь, Берри!

Берри вырвала у него руку и отшатнулась, наткнувшись на стоявшего за ней Ская. Но она была не в силах отвести глаз. Маниакальный взгляд Орена словно бы гипнотизировал ее. И вдруг веки его снова задрожали, шея как-то странно выгнулась, голова впечаталась в подушку, сбив при этом бинт, закрывавший отверстие в черепе, из которого тут же показался выпирающий мозг. Тело Орена Старкса билось в конвульсиях.

— У него судороги, — сурово сказала одна из медсестер.

Скай развернул Берри к себе и вывел ее из палаты. Едва они оказались в коридоре, девушка упала в его объятия.