Туристка

ЧЕТВЕРГ

Песок — враг всех приморских городов. Улицы Вестона наполнились незнакомцами с воспаленными красными глазами, как будто сюда съехались плаксы со всей страны. Даже если песок не попадает вам в глаза, то он оказывается в постели, в складках одежды, под ногтями и на зубах.

Я наблюдала, как песок образовывал завихрения на асфальте. Тут появился Генри, подняв ботинками целое облако песка.

— Куда ты хочешь сегодня пойти пообедать? — спросил он, садясь рядом со мной на скамейку.

— Не возражаешь, если мы сначала немного прогуляемся?

— Конечно, нет. А куда пойдем?

— Просто пройдемся по пляжу.

Он улыбнулся и отвел прядь волос с моего лица.

— Ты здесь становишься сентиментальной.

Мы прошли мимо здания, построенного в 1905 году, и мимо рыбной закусочной. Генри принарядился сегодня, и я подумала, не воспылал ли он опять ко мне страстью. Я улыбнулась ему и провела рукой по его щеке, давая тем самым понять, что предпочитаю его напомаженные волосы и отутюженный жилет тому дезабилье, в котором он появился в прошлый раз.

— Я рада, что ты пришел, — сказала я ему, — а то тут какой-то странный парень все фотографировал.

— Тебя?

— Никого конкретно. Не похоже, что он искал какие-то красивые кадры. Просто снимал стены и тротуар.

Он кивнул.

— Это Кристиан. Когда-то был моим другом. Все это довольно печально.

— С ним что-то не так?

— Он вовсе не сумасшедший, — ответил Генри. — Раньше это было его работой.

— Фотографировать непонятно что?

Он рассмеялся.

— У Кристиана была самая лучшая в Англии работа. Он снимал конкурсы красоты для «Пикча Поуст».

Генри спрыгнул с тротуара на пляж и подал мне руку, помогая спуститься.

Вдалеке, у самой воды, работали трактора, оставляя двойные борозды на темном песке, которые напомнили мне о привычке моей сестры царапать ногтями обратную сторону шоколадок.

— Конечно же, он совершенно не подходил для этой работы, — продолжал Генри. — Она ему совсем не нравилась. Он относился к работе как к эстетическому эксперименту. Относись как хочешь, говорил я ему, но покажи мне фотографии.

— Как ты с ним познакомился? — спросила я.

— Он был другом семьи. Тогда все было не так, как сейчас. Твой отец выпьет с чьим-то отцом, и его сын уже приходит в гости каждую вторую субботу. Я жутко к нему относился, но он смотрел мне в рот, потому что я был старше. Тогда предстоял конкурс красоты на звание Мисс Вестон в помещении, которое теперь стало театром, и я попросил его достать мне билеты. Он принес мне пять. Всю неделю я бесплатно пил пиво. Конкурс «Мисс Вестон» был достаточно престижным, и мои друзья не могли поверить, что им удастся попасть на показ.

Там еще должны были выступать какие-то певцы, известный комик, танцоры и всякое такое. Целую неделю мы готовились. Взяли напрокат костюмы, купили новые ботинки. У нас были шикарные места, прямо в первом ряду.

Я остановилась и сняла туфли. Мы уже миновали трактора и подошли прямо к воде. Вообще-то не рекомендовалось входить в воду из-за канализационных выбросов, но я больше боялась песчаных рачков, а поскольку их следов нигде не было видно, то я с удовольствием вошла в пенящуюся воду.

— Вышли участницы конкурса, — продолжал Генри, — и я сразу же выбрал одну из них. Номер пять. Я знал, что остальные подняли бы меня на смех, но для меня номер пять была самой лучшей. У нее были чудесные каштановые волосы, заколотые наверх, но несколько прядей свисало до плеч. У нее на руках были черные бархатные перчатки, а на лице — замечательная улыбка. Она очень нервничала и, казалось, сама не знала, что она тут делает. Это все для меня решило. Я терпеть не могу слишком уверенных в себе женщин. Остальные девушки держались так, как будто им все равно, победят они или нет. Но мы-то знали, что в случае провала они будут в отчаянии. Так что я выбрал номер пятый, хотя понимал, что она никогда не победит.

Я заметила на песке чьи-то следы. Они были удивительно узкими, почти как восклицательные знаки. Интересно, подумала я, кого бы это потянуло в таких туфлях так близко к воде, и вдруг представила себе девушку, которую выбрал Генри. Как она идет по пляжу в вечернем платье.

— В перерыве мы с приятелями встретились, и я спросил у них, кто им понравился. Номер пять. Номер пять. Номер пять. Всем нам понравилась одна и та же девушка. Может быть, нам показалось, что у нас больше шансов познакомиться с ней, так как она не была задавакой, как остальные. Но совершенно ясно было одно: даже если мы все проголосуем за нее, она не победит.

Он отогнал от лица муху.

— Ведь так всегда, правда? На всех этих конкурсах красоты. Всегда есть одна девушка, которая выглядит самой красивой, но никогда она не получает приза.

Мне стали докучать мухи, и я решила повернуть назад, к пляжу, пока мы не дошли до огромных куч водорослей. Генри обнял меня, поглаживая обнаженное плечо. Меня до сих пор возбуждали подобные жесты, особенно на людях.

— Ее звали Джули Шо. Она была не только симпатичной, но и остроумной. Уж точно самой умной в том конкурсе, когда девушки рассказывали о себе. В общем, она по всем параметрам приближалась к женскому совершенству. Он икнул. — Извини, — сказал он, доставая из кармана пакетик с таблетками от несварения желудка. — Кажется, мой желудок пытается мне что-то сказать.

— Хочешь пойдем назад? — спросила я, зная, что последует дальше.

— Не возражаешь? Ты меня прости. Наверное, я для тебя обуза.

— Все в порядке, — успокоила я его. — Продолжай свою историю.

— Ну, в конце концов она победила. Я не мог в это поверить. Каким-то непонятным образом это создание покорило весь зал. Аплодисменты не смолкали целую вечность. Мы все видели, как Кристиан фотографировал на сцене Джули, а она стояла с короной на голове и цветами в руках.

Я не прочь была сократить нашу прогулку, но не с той скоростью, с которой Генри устремился назад с пляжа. Меня это начало раздражать, потому что пришел конец моему расслабленному состоянию, в которое я уже погрузилась.

— Тем вечером мы все мечтали о Джули. Она была настоящей Мисс Вестон. Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Тогда впервые я понял, что значит представлять какой-нибудь город. Джули относилась к тому типу женщин, которые выглядят одинаково привлекательно и в прачечной самообслуживания, и на экране телевизора. Мы все купили тогда по журналу «Пикча Поуст» и приклеили ее портрет над кроватями.

Если бы она была настоящим нашим ангелом, то ей полагалось бы исчезнуть после того великолепного вечера. Какое-то время казалось, что мы больше никогда ее не увидим. Ведь карьера королевы красоты длится только до того момента, когда она передает корону следующей победительнице. Но Кристиан всерьез занялся Мисс Вестон и убедил редакцию «Поуст» напечатать серию ее фотографий, на которых она позирует на песке.

Кристиан сообщил нам о съемках, и мы отправились на пляж, устроились там в шезлонгах и приготовились наблюдать. Я читал в одном интервью с кинозвездой, что все известные женщины, как правило, одиноки, потому что мужчины боятся приблизиться к ним. Я был уверен, что с Джули та же история, поэтому решил подойти к ней, как будто она просто девушка на пляже.

Но в конце съемок Джули взяла и поцеловала Кристиана. А мы все знали, что Кристиан никогда не проявлял никакого интереса к женщинам. Мы даже думали, что он скрытый гей и его взяли на работу в журнал потому, что он не будет приставать к моделям. К тому же он был хоть и симпатичным, но какого-то странного вида, почти двухметрового роста и с волосами как у альбиноса. Поэтому все это выглядело как простая благодарность модели фотографу. Но после поцелуя они обнялись и ушли, держась за руки.

Генри замолчал и не говорил, пока мы не дошли до ресторана «Вейфар». Я попросила Генри сесть за столик у окна, уж очень мне хотелось еще посидеть в солнечном тепле.

— Говядину? — спросил он.

— Конечно.

Я узнала официантку. Она обслуживала нас в прошлый раз, когда мы были здесь с Анн Мари. Я попыталась улыбнуться ей как знакомой, но она, проигнорировав меня, посмотрела на Генри. Приняв заказ, она ушла на кухню, а я стала слушать продолжение рассказа.

К концу месяца все уже знали о Кристиане и Джули. Его мама была в восторге и уверяла всех, что ее будущая невестка очень практична.

— Тебе может показаться это затасканным — фотограф и его модель влюбляются друг в друга. Но в те времена все было по-другому. Кристиан был слишком щепетильным, чтобы использовать ситуацию. Как только они сошлись, он бросил работу в журнале и нашел для Джули агента. Затем они подписали контракт, по которому Кристиан становился личным фотографом Джули, а агент получил право продавать ее фотографии по всему миру.

На протяжении трех лет успех следовал за успехом. Затем агент организовал через своего друга поездку для Джули в Лондон, на пробу для съемок. При этом он также взял с нее слово, что она ничего не скажет о предстоящей поездке Кристиану. Но поскольку Джули слишком любила своего мужа и знала, что он желает для нее только добра, она не сдержала слова.

Кристиан, конечно, пришел в бешенство. Он решил, что агент хочет свести Джули с продюсером, который надеется с ней переспать, и запретил ей ехать. Я помню, как годы спустя Джули в слезах говорила мне, насколько она благодарна своему мужу за то, что он спас ее от унижения.

Супруги вместе разработали идеальный план мести агенту, который хотел разрушить их счастливый брак. Теперь на каждом фото появлялась какая-нибудь гротескная деталь, из-за которой его невозможно было продать. Например, Джули смазывала грим или слишком широко открывала глаза или рот. А Кристиан помещал ее тело на совершенно неподходящем фоне — в кадр попадали то труба канализации, голый ребенок на пляже…

После этого супруги попытались восстановить свою карьеру. Но Джули не могла перестроиться, привыкнув за год позировать для плохих фотографий. И, хотя Кристиан делал все, что было в его силах, чтобы его жена выглядела привлекательно, фотографии получались такими неестественными и ужасными, что зрителю казалось, будто Джули вот-вот выскочит из рамки и набросится на него.

Тут Генри умолк. Вернулась официантка с нашим заказом. Поставив перед нами тарелки с говядиной, она пошла за напитком для Генри, который заказал виски и имбирное пиво. Генри разрезал мясо, наклонился вперед и продолжил свой рассказ:

— Вскоре Кристиан понял, что не сможет больше продать ни одного снимка Джули. Он вернулся на прежнюю работу в журнале и стал фотографировать новые модели. Для того чтобы не расстраивать жену, Кристиан продолжал ее снимать и даже делал шутливые календари, в которых на месте действительных моделей помещал фотографии Джули.

Даже в пятьдесят лет Джули продолжала позировать мужу. Это стало для них своеобразным ритуалом, сопутствующим их отношениям, как поцелуи или занятия любовью.

Я не виделся с Кристианом много лет. И был немало изумлен, когда он пришел в торговый центр, чтобы пригласить меня на ужин. Раньше я бы отказался, но с годами любой человек, которого знаешь больше десятка лет, уже становится близким другом. К тому же я, наверное, после всех этих лет все еще был влюблен в Джули. Я пришел к ним в дом. Джули приготовила кучу всего, и они оба много выпили. Под конец Кристиан повел меня в кабинет и вручил мне конверт.

Оказалось, Кристиан решил снова запустить карьеру Джули и сделал снимки обнаженной натуры для женских журналов. Я был первым, кому он показал фотографии, и если я одобрю, то он отправит их в журнал «Здоровье и бодрость». Конечно, не так просто в лоб заявить приятелю, что фотографии его обнаженной жены совсем не впечатляют, поэтому я улыбнулся и сказал, что они отличные.

Через три недели Джули покончила жизнь самоубийством. Это была смерть в стиле Голливуда: алкоголь и транквилизаторы. Наверное, самый сенсационный момент всей ее карьеры. Но одна деталь никогда не была опубликована. Друг одного моего приятеля, производивший вскрытие, сообщил мне, что помимо алкоголя и таблеток в желудке Джули обнаружили пережеванные остатки шести тюбиков губной помады, кисточки для пудры и разбитого зеркальца из пудреницы.

Закончив свой рассказ, Генри выпрямился и подцепил на вилку порцию говядины. Я наблюдала, как он ест, и думала о Кристиане, который до сих пор делает фотографии тех мест, где позировала его жена. Если я опять увижу его, то обязательно спрошу, сможет ли он сделать одну фотографию в виде открытки, чтобы я смогла послать ее своему старому приятелю. История, рассказанная Генри, напомнила мне о том времени, когда мне было девять лет и мой дедушка сказал мне однажды, что никогда снова не женится, потому что не хочет, чтобы в раю его ждали две женщины. Такая любовь, похоже, уже в прошлом. И, хотя Генри представил всю историю как трагическую, я бы с готовностью поменялась местами с Джули.