У всех свои демоны

Глава 9

– Вам что-нибудь нужно? – в десятый, наверное, раз спросил Мигель.

Арина, покраснев до корней волос, отчаянно замотала головой.

Мигель обречённо вздохнул. Так больше продолжаться не могло.

– Я скоро вернусь, – сообщил он девушке. – И не вздумайте вставать.

В коридоре он на мгновение заколебался, куда идти. Хотя, можно подумать, у него в этом вопросе богатый выбор!

Изольда нашлась в лаборатории. Вместе с Кристиной и Глорией она занималась сортировкой каких-то обломков. Очень ценных, наверное, так что отрывать её от работы было откровенно непорядочно, но ещё более непорядочно было бы вернуться сейчас к Арине одному.

– Здравствуйте, – Мигель, подражая Красину, слегка поклонился присутствующим и повернулся к Изольде. – Прошу прощения, что отвлекаю, но вы мне очень нужны.

– Конечно, – Изольда не стала изображать манерное удивление, Глория встретила его вторжение равнодушно, а вот Кристина была явно заинтригована. – Девушки, на сегодня хватит, идите ужинать. Завтра продолжим.

Глория молча стянула перчатки, повесила халат на вешалку и вышла, Кристина попыталась растянуть ту же процедуру, но Изольда с усмешкой указала ей глазами на дверь. На пороге девушка оглянулась, стрельнула напоследок любопытным взглядом и, наконец, тоже вышла.

– Я сама хотела к вам зайти узнать, как дела у Арины, – сказала Изольда, когда они остались одни. – Как она?

– Вот как раз по этому поводу я к вам и пришёл. Мне неудобно просить вас о помощи, – начал Мигель,– но в некоторых случаях медицина, как говорится, бессильна. У Арины всё штатно, через три дня встанет и пойдёт, через месяц побежит, поводов для беспокойства с моей точки зрения нет никаких. Но она себе повод попереживать нашла, и я не могу объяснить ей, что нет ничего неудобного в том, чтобы получить от меня помощь, пока у неё постельный режим. И…

– Нужна сиделка, я правильно понимаю? – перебила его Изольда и, дождавшись ответного кивка, воскликнула: – Что же вы раньше меня не позвали! Пойдёмте скорее!

Она вылетела из лаборатории и стремительно пронеслась по коридорам, Мигель еле поспевал за ней. Перед медблоком врач всё-таки обогнал Изольду, открыл перед ней дверь и первой пропустил в палату.

– Арина, мне показалось, что в моём обществе вам стало скучно, и я нашёл вам компаньона, – едва успел объявить он, как Изольда взяла дело в свои руки.

– Аринушка, как себя чувствуешь? Ты не против, если я пока тут с тобой побуду? О, тут и вторая кровать есть, так что и переночевать будет где. А то, – она деланно вздохнула, – как-то скучновато мне по вечерам одной в комнате, отвыкла я от одиночества. А вы, доктор, – словно только заметив Мигеля, распорядилась она, – тоже сходите, что ли, поужинать.

– Я вам принесу ужин сюда, – пообещал Мигель.

– Не стоит, – ответила Изольда. – Лучше сами поешьте в кои-то веки спокойно, а за ужином я чуть попозже Кристинку пошлю, ей полезно поучиться проявлять заботу. Идите же, мы тут сами похозяйничаем, – практически выпроводила его она.

Мигель не стал спорить и побрёл в столовую. Никуда спешить действительно не хотелось.

Время ужина только начиналось, и в столовой было пустовато. Хотя даже если все исследователи начнут проявлять организованность и будут заканчивать работу и приходить ужинать точно в предписанное для этого время, толпы здесь уже не будет: после разъезда геологов и строителей на базе осталось всего одиннадцать человек. И среди этих одиннадцати человек регулярно словно устраивались соревнования «Кто придёт последним». Вот и сейчас до ужина добрались лишь трое: над полной тарелкой размышлял о чем-то непривычно одинокий мельхиорец, его в уменьшении порции не сильно обогнала привычно одинокая Глория, и только Кастел мог бы порадовать врача соблюдением режима питания, если бы не ел с такой скоростью, словно опасался, что его «овсянку» вот-вот отнимут.

– Только не говори, что у нас опять что-нибудь случилось, и если не поесть сейчас, поесть уже не удастся, – сказал Мигель, садясь со своим ужином напротив инженера.

Тот усмехнулся и, положив ложку в пустую тарелку, ответил:

– «Опять» это прямо в точку. Зарядная станция в ангаре барахлит, может, песка нанесло, там модель не очень рассчитана на такие условия работы. Ладно, разберёмся, не первый раз, – он встал. – Я пошёл, приятного!

– Спасибо…

Мигель поворошил содержимое тарелки и понял, что, несмотря на торопливый перекус на бегу вместо обеда тоже не очень хочет есть. Подходящий к концу день, полный суматохи, подарил ему нудную головную боль и лишил аппетита. Лениво ковыряя остывающий ужин, Мигель хмыкнул: интересно, что бы сказал ему в ответ вербовщик, то есть кадровый агент «ИСМ», вздумай он, как та самая зарядная станция, предъявить претензии за недобросовестное информирование об условиях предстоящей работы? Приглашая Мигеля на Оранжевую, тот многословно обещал врачу синекуру и почти курорт, разве что без моря. Сбалансированное питание, минимум людей вокруг, тишина, покой. «Как у кладбищенского сторожа», – пошутил тогда Мигель, надеясь унять вошедшего в профессиональный раж собеседника, и разливавшийся соловьём агент машинально поддакнул, а потом смутился и принялся уверять, что врач его совсем не так понял. Сам-то Мигель прекрасно знал, что никакого курорта не предвидится, за год в экспедиционных условиях и при напряжённом графике работы без малого три десятка даже здоровых людей не обойдутся без его внимания. Практически неизбежно будут травмы, внезапные обострения вроде бы давно забытых хронических болезней и развитие новых. А всё свободное от «острых» случаев время займёт профилактика, профилактика и ещё раз профилактика.

Сегодня до профилактики руки у него не дошли. Утро он целиком посвятил Глории, снова чувствовавшей себя неважно, потом с охоты за заблудившимся «Малышом» привезли Арину, а после, уже под вечер, в медблок заглянул Инка и виновато попросил «что-нибудь от сердца». «Что-нибудь» Мигель дал, правда, не сразу, а через полчаса обследования, и не столько «от сердца», сколько «от нервов»: похоже, главный геолог изрядно переволновался то ли из-за Арины, то ли (Мигель успел повидать всякое, поэтому и этот вариант со счёта не списывал) из-за «Малыша». И это ещё не говоря о приходящих без записи ночных посетителях!

Наутро после вечеринки полосы порошка остались нетронутыми, слегка обиженный робот-уборщик их вымел, а Мигель заколебался, стоит ли рассказывать о случившемся Фа. Себе он верил, но поверит ли ему она? Выставить себя свихнувшимся параноиком было бы не просто неприятно, но и чревато. Если что-то всё-таки пойдёт не так, ему понадобится весь его авторитет в неподмоченном состоянии. Кроме того, было ещё одно обстоятельство. Фа была в числе тех, кто мог открыть любую запертую дверь на базе.

Подсев к Фа за завтраком и для прикрытия и разминки начав разговор о Глории, Мигель уже было решился перейти к ночному посетителю, как в столовую вошёл Эрих и сел напротив них. Делиться своими подозрениями при завхозе Мигель не хотел, оставалось выбрать другой удобный случай, чему врач даже малодушно обрадовался: слишком сильны были сомнения. Так что он радостно ухватился за неожиданную просьбу обычно подчёркнуто-независимого мельхиорца помочь с «пижамами». Монотонная работа руками всегда помогала ему поразмыслить, и к последней «пижаме» Мигель решил пока ничего не говорить Фа: потенциальных проблем от умолчания он видел меньше.

Два часа спустя врач смог в очередной раз убедиться, что даже решение, выглядящее окончательным, может быстро перестать быть таковым. Прибираясь после ночной «инвентаризации», он обнаружил просмотренные тогда более явные следы пребывания в медблоке непрошенного гостя. Из ящика его стола в приёмной пропали лежавшие там две капсулы лёгкого снотворного, которые Мигель приготовил для Глории, если лишение коммуникатора не даст нужного эффекта. Женщине хватило бы и одной, вторую Мигель захватил с собой, задумавшись о чём-то, и решил вернуть её на место позже. Лекарство не понадобилось, и капсулы остались в ящике. Неожиданное приглашение на праздник застало его врасплох, Мигель убрал планшет, глянул на лежащие в том же ящике капсулы, отметил про себя, что надо их всё-таки убрать, но географы его ждали, так что он просто задвинул ящик и запер дверь медблока. Сейчас же в ящике лежал только планшет, а капсулы словно испарились.

Откровенно паниковать повода не было, вреда здоровью даже удвоенная доза причинить не могла, но пропавший препарат это не перевёрнутая коробка, тут вариантов «говорить-не говорить» уже не было. Если вдруг «гостем» была именно Фа, то его естественную реакцию, а именно доложить вышестоящему, она должна была бы просчитать, и если он бы этого не сделал, неминуемо подпал бы под подозрение.

А если это всё-таки не она, то тем более об этом происшествии ей следовало бы знать.

Кабинет у начальника экспедиции наличествовал, но размером был чуть побольше сейфа, для размещения которого он, наверное, и планировался. Помимо сейфа туда влез крохотный стол и два стула. Мигель, усаживаясь, вспомнил свои «владения» и не то возгордился, не то устыдился собственного «богатства».

– Кто-то взял из ящика стола в медблоке две капсулы снотворного, – сходу сообщил Мигель вопросительно смотрящей на него Фа.

– Продолжайте, – безо всякого выражения сказала Фа.

– Вчера после ужина они там ещё лежали, а сейчас там их нет. Медблок был заперт, посетителей за это время не было.

– Препарат сильнодействующий?

– Нет. Одна капсула может помочь успокоиться и уснуть, а может даже и не подействовать. Две будут работать чуть сильнее, но всё равно, немедленного сна от них не случится, разве что у и без того сонного человека. Вреда здоровью от них тоже не будет.

– Тогда зачем?.. – словно саму себя спросила Фа.

Мигель пожал плечами.

– Не знаю. То ли кто-то мучается одновременно бессонницей и стеснительностью, то ли это такая шутка.

– Шутка… Больше ничего не пропало?

– Нет.

– Я думаю, мне не надо снова напоминать вам об ответственности?

– Не надо.

– Рада это слышать. Докладывайте мне, если что-то ещё покажется подозрительным. И поменяйте код на двери.

– Уже.

– Хорошо.

Мигель молча кивнул и вышел. В коридоре он перевёл дыхание: никто не любит гонцов, приносящих дурные вести, а тем более вести, которые непонятно, как трактовать.

– Это уже даже не смешно! Опять «овсянка»!

Громкий голос Кристины, наконец наведшей достаточный для посещения столовой марафет, оторвал Мигеля от воспоминаний о вчерашнем разговоре, и он опустил глаза в свою всё ещё отвратительно полную тарелку. Кстати, «овсянка» и правда не выходила из меню уже которую неделю, и это шло вразрез со всеми рекомендациями по организации питания в автономных экспедициях. И дело было даже не в том, что она, по меткому выражению экспедиционных старожилов, хоть и имела разные вкусы, но была совершенно одинакова на вкус. Просто еда пюреобразной консистенции не очень рекомендовалась для длительного бессменного употребления, хотя, конечно, «овсянка», то есть «Универсальный сбалансированный пищевой концентрат длительного хранения» была удобна. Порошок-концентрат легко разводился водой, не требовал особых условий для хранения, не привлекал вредителей, занимал мало места и содержал в себе все необходимые питательные вещества. Так что для обеспечения экспедиций было принято компромиссное решение: «овсянка» входила в НЗ и аварийные комплекты, а также в небольшом отношении дополняла стандартный рацион, основное же питание было более привычным. Как прочувственно объясняли те же старожилы, «чтобы было что пожевать».

Мигель ещё раз перемешал «овсянку», подумал, а потом решительно (но всё-таки пройдя за спинами сидящих: дурной пример только подай!) отнёс тарелку в мойку. Установив её в лоток, он дождался укоризненного перемигивания автомата, тоже не одобрявшего халтурного отношения к еде, и пошёл искать завхоза.

Эрих сидел на кровати в своей комнате и читал. Мигель второй раз за этот вечер извинился за беспокойство, успев заметить мелькнувшее на отложенном при его появлении планшете название «Унесённые ветром». «Как символично», – подумал врач и напрямую спросил:

– У нас проблемы с продовольствием?

– С чего вы взяли? – тут же ощетинился завхоз.

– «Овсянка, сэр!», – процитировал Мигель.

Эрих, не мигая, минуту смотрел на врача тяжёлым взглядом, потом вздохнул и поднялся.

– Пойдёмте.

Он привёл врача на склад и завёл в секцию, с пола до потолка заставленную огромными ящиками. Мигелю уже доводилось видеть такие: в них лежали расфасованные в пакеты и подготовленные для загрузки в пищевые автоматы ультра-сублимированные и измельчённые ингредиенты: в этом ящике мясо, в том овощи, в том молоко, в том крупы и так далее. Автомату оставалось только извлечь, смешать и сформировать в соответствии с загруженным меню практически неотличимые от «домашних» блюда.

Мигель хмыкнул: несмотря на значительные и несомненные успехи человечества по производству еды из нефти, делать еду из еды по-прежнему было выгоднее.

Эрих сдвинул полупрозрачную переднюю стенку, открывая ближайший к ним ящик, достал оттуда пакет с надписью «Рыба морская ассорти» и передал Мигелю, затем, ничего не говоря, проделал ту же операцию с ящиком, стоящим в дальней части секции.

Мигель повертел пакеты в руках. Пакет из ближнего ящика был плотно набит твердыми гранулами, пакет из дальнего же казался словно наполненным какой-то трухой. Перевернув пакет, Мигель обнаружил, что из него тонкой струйкой высыпается содержимое. Он удивлённо взглянул на завхоза:

– Испортилось?

Эрих скривился ещё больше.

– Всё, кроме этих пяти ящиков, в таком состоянии.

– Почему? – спросил Мигель, заранее зная ответ.

– Всеядка Фила, – подтвердил его предположение завхоз.

Завёдшаяся на продуктовом складе всеядка Фила, то есть микроскопический ярко-красный жучок, действительно способна была устроить его владельцам крупные неприятности. Она ела практически всё сколько-нибудь съедобное («овсянку» она съедобной не считала), оставляя там, где ещё неделю назад были запасы продуктов, только горы лёгкой пыли. С ней боролись герметизацией контейнеров с продуктами, а поражённые ею продукты нужно было обработать специальным газом и утилизировать. Попытки же продать продовольствие, в котором завелась всеядка, жестко наказывались, причём самими же торговцами: в более цивилизованных краях пожизненным «волчьим билетом», а в менее цивилизованных… менее цивилизованно.

– А как она туда попала?

– Ящики повредились, наверное, где-то на погрузке. Видите трещины?

Мигель посмотрел, куда указывал завхоз, а потом, пробормотав: «Темновато тут», достал из кармана фонарь.

Трещина на верхнем ящике, и правда, была и выглядела вполне естественно. На ящике под ним тоже, и на соседних. Очень естественные и похожие друг на друга как две капли воды.

– Совсем совесть потеряли, – сказал Мигель, выключая фонарь. – На ящиках и то экономят, делают из отходов. Обработать есть чем?

Вообще спецсостав для всеядки в экспедиции должен был быть, но сейчас Мигель бы уже ничему не удивился.

– Уже обработал. Теперь надо утилизировать, но объём порядочный, да и людей пустыми ящиками пугать не хочется…

– Мда…

Они помолчали, потом Эрих добавил:

– Фа велела ничего коллективу не говорить, концентрата достаточно, а в заказ для ближайшей партии груза продукты мы уже включили.

– Ей виднее, – пожал плечами Мигель, – но люди не дураки, на «овсянку» на завтрак, обед и ужин уже давно обратили внимание. Скоро начнут задавать вопросы, что вы им будете отвечать?

– Ничего. Пусть думают, в центре на продуктах экономят, – Эрих невесело усмехнулся. – Пойдёмте отсюда, а то если нас здесь застанут, точно вопросов не оберёмся.

Когда Мигель вернулся в медблок, Арина уже спала. Изольда сидела на соседней кровати и читала. Она успокаивающе кивнула заглянувшему в палату врачу, и Мигель не стал их беспокоить, беззвучно пожелав им спокойной ночи. Его же ночь снова обещала быть неспокойной. Он собирался провести её во второй палате, заперев наружную дверь медблока и включив оповещение на открытие внутренних дверей. Не то, чтобы он ожидал вторжения снаружи или подвоха со стороны Изольды (Арине, на его взгляд, сегодняшних приключений должно было хватить), но о беспечности до конца этой экспедиции однозначно нужно забыть. А перед сном он попробовал припомнить всё, что знал об этой проклятой всеядке.

Отец с пониманием относился к его стремлению состояться самостоятельно, а не как «сыну того самого Мозели». Собрав уцелевшие после трёх лет с Искателями осколки себя, Мигель первым делом решил закончить учёбу. Формулируя причины пятилетнего перерыва, он неопределённо сослался на семейные обстоятельства, чем вызвал понимающую улыбку у секретаря: в эти годы отцовская «Галактическая безопасность» обрела довольно широкую известность, а где же быть сыну успешного предпринимателя в такое время, как не рядом с отцом?

На этот раз учёбу пришлось оплачивать, и Мигель не стал противиться участию в этом отца, тому даже не пришлось использовать довод «сэкономленные на сиделке деньги». Гордости у будущего врача осталось немного, и тратить её ещё и на доказательства неизвестно кому неизвестно чего он посчитал глупым.

Работать он пошёл тоже без привлечения изрядного количества отцовских связей рядовым врачом общей практики в рядовую городскую больницу. В том, что его план реализуется успешно, он убедился через несколько лет, когда его пригласили возглавить строящийся филиал крупной частной клиники на соседней планете. «Это же какой дополнительный стимул для подрядчиков – сдавать работу однофамильцу Гектора Мозели!» – пошутил тогда директор клиники: похоже, представить, что родственник главы межпланетной компании будет работать на общих основаниях, он никак не мог.

Мигель тогда, кстати, отказался, и вовсе не из-за шутки: если бы он хотел административной работы, нашёл бы её вдоволь у отца.

При этом время от времени отец всё же обращался к Мигелю с просьбой принять участие в тех или иных проектах «Галактической безопасности». Мигель никогда ему в этом не отказывал, хотя и подозревал, что за этими просьбами может стоять не только стремление использовать на особо ответственных участках способностей того, в чьей верности отец не сомневается. Вполне возможно, таким образом отец старался дать ему возможность отдохнуть, организовав перерыв между изматывающими поездками в очередной глухой уголок Вселенной.

Несколько лет назад Мигель потратил немало времени и сил на организацию отдела по противодействию медикобиологическим диверсиям. Сначала врач отнёсся к этой просьбе отца без особого энтузиазма, но потом задача его захватила. Главной сложностью было то, что своими успехами в этой сфере предпочитали не хвалиться и тем более не делиться, а большинство тех, кто именовал себя экспертами, на поверку оказывались обычными шарлатанами, а то и просто сумасшедшими.

Первой задачей было наработать базу знаний, и Мигель собрал десять молодых биологов, врачей, ветеринаров и агрономов, имевших хороший теоретический багаж, небольшой практический опыт, горящие глаза и желание учиться. Из них он собирался вырастить будущий костяк отдела ПМБД, экспертов-универсалов. Под его началом они перекопали и систематизировали имеющиеся открытые данные, сформировав первый пласт знаний по проблеме. Но этого было мало, нужны были готовые делиться опытом состоявшиеся эксперты в медицине, биологии и сельском хозяйстве, и вот здесь все связи и знакомства отца оказались бесполезны. Нет, специалистов нужного профиля он даже знал, но на них на всех было столько подписок о неразглашении, что задавать им вопросы было бы несколько... неудобно.

Поэтому Мигель искал консультантов сам. Первой его находкой стал врач, много лет возглавлявший санитарную службу Неккарской республики и отправленный на покой в первый же день достижения пенсионного возраста более молодыми и сговорчивыми коллегами. Желания кому-то что-то доказать, а тем более поквитаться с обидчиками Мигель в нём не увидел, а вот опустошенность, неизбежная для того, кто всю жизнь трудился, не покладая рук, и внезапно оказался не у дел, оказалась благоприятной почвой для предложения поработать на «Галактическую безопасность». Невыразимо формальный, педантичный в мелочах, доктор Грант приходил в здание, занимаемое отделом в пригороде Стеллавиля, в прямом и переносном смысле застегнутый на все пуговицы, разбирал с командой Мигеля реальные или выдуманные ситуации, приносил очередную порцию методических рекомендаций и уходил в свою аккуратную квартиру, больше похожую на библиотеку.

Вторым консультантом стал с виду дряхлый, но вполне крепкий и, главное, необычайно желчный доктор сельскохозяйственных наук, вышедший на пенсию ещё тогда, когда Мигель делал свои первые шаги, и отнюдь не в медицине. Казалось, и это впечатление не раз подтверждалось фактами, что профессор Григорьев знает всё о выращивании, разведении, транспортировке и переработке, на каких бы планетах или вне планет данные процессы не происходили. Но вот получить от него нужный срез этих знаний, и не повредиться если не рассудком, то самооценкой оказалось совсем непростой задачей. Говорят, студенты, которым он пару раз в неделю после долгих уговоров его ученика, ныне декана, согласился читать лекции, после его занятий выходили в слезах, но Мигель предполагал, что со студентами профессор Григорьев ещё сдерживался, а вот ему и его команде доставалось по полной программе.

– Ага! Значит, вы надумали из меня всё вытянуть, а меня того, на покой, да?! – рассвирепел профессор, когда Мигель изложил ему свою просьбу поработать солидно оплачиваемым консультантом в отделе ПМБД.

– Да вы что, профессор! – горячо заверил его Мигель. – Разве можно вас кем-нибудь заменить? Но в последнее время вместо честной конкурентной борьбы в сельском хозяйстве творится вообще непонятно что, вместо того, чтобы сделать свой продукт лучше, чем у соседа, они стараются повредить соседнему производству, доходит даже до диверсий!

– Да, совсем люди опустились, – покивал моментально остывший профессор и добавил непременное, – в моё время такого не было.

– Не было, – согласился Мигель. – И чтобы это остановить, нам нужны знания. Ваши знания. Но вы же не можете быть одновременно и там, и тут, а мои люди будут вашими ногами и глазами. Но им нужно знать, на что и как смотреть.

– Хм… Я подумаю…

Думал профессор недолго. Через два дня он позвонил Мигелю, чтобы объявить о своём согласии. Судя по тому, что вопрос оплаты за свои услуги он встретил абсолютно равнодушно, сразу согласившись на предложенные условия, задача его самого увлекла, и большую часть этого времени он просто выжидал, чтобы ненароком не нанести ущерба собственной солидности.

Сначала профессор пытался придерживаться изначально оговоренной подготовки «ног и глаз», но тут Мигель решил пойти на хитрость. Разбирая тот или иной случай, будущие эксперты по очереди (а иногда и по жребию) нарочно делали откровенно глупые ошибки. Тогда профессор свирепел ещё больше, и, размахивая указкой прямо перед носом «тупицы», выдавал ему вперемешку с руганью солидную порцию драгоценных знаний.

Время от времени оба консультанта собирались вместе, чтобы разобрать особо хитрые случаи с разных сторон. Профессор Григорьев с его более чем скромным ростом и подчёркнутой небрежностью (но не неопрятностью!) в одежде странно смотрелся рядом с высоким подтянутым доктором Грантом, но, тем не менее, они удивительно быстро нашли общий язык, не переругавшись даже, когда дело дошло до обустройства общей лаборатории отдела.

После периода интенсивной подготовки отдел вместе с консультантами начал работать над реальными задачами, приходящими в «Галактическую безопасность». Спустя несколько месяцев стало понятно, что новый отдел состоялся, и уже успел хорошо себя показать, так что Мигель сдал руководство одному из молодых экспертов и уехал в очередные джунгли, выбросив все административные проблемы из головы. Но вот то, что он успел узнать за время работы в отделе, хоть он и не участвовал плотно в процессе обучения, в памяти осталось.

Инструменты, вскрывающие упаковку и имитирующие её естественное повреждение, он видел, как и приспособления вроде шприца, позволяющие ввести внутрь того или иного вредителя. Со всеядкой в этой роли ему сталкиваться не доводилось, но это особого значения не имело, она для этого тоже подходила прекрасно. Одинаковые трещины однозначно указывали, что появление в ящиках всеядки нельзя списать на случайность или небрежность, и попала она туда после отправки ящиков со склада поставщика. Как раз-таки поставщику для собственного оправдания проще было бы сымитировать погрешности хранения с извинениями, покаяниями и демонстративными увольнениями. Значит, лишними «жильцами» ящики обзавелись или в полёте, или уже после выгрузки, и про то, что это не могло случиться без сознательной посторонней помощи, можно даже не говорить.

Сколько времени всеядке нужно, чтобы съесть ящик продуктов? Если её каким-то образом не погрузили в спячку, не так много, недели две-три, вряд ли больше. «Овсянка» заполонила меню примерно месяц назад, точнее можно было бы узнать у завхоза, но Мигель пока не хотел распространяться о своём интересе. В любом случае, корабль улетел два с половиной месяца назад, если бы всеядку им «на память» оставил кто-то из экипажа, на «овсянку» они бы перешли намного раньше. Значит, за разведение на складе неучтённой живности ответственен кто-то из двадцати восьми членов экспедиции, и уверенно вычеркнуть Мигель мог только одного из них – себя.

Следующие дни прошли однообразно. Изольда опекала Арину, пару раз в день к подруге заглядывала злая на начальницу Кристина: отсутствие непосредственного контроля не мешало Изольде затягивать гайки в части дисциплины и отчётности. На четвёртый день Мигель разрешил Арине встать и, для очистки совести продержав в палате до вечера, отпустил в жилой блок долечиваться в привычной обстановке, и медблок опустел.

Мигель же всё свободное время, убрав в дальнюю часть сознания предрассудки, копался в отцовских файлах.

Сначала он изучил «обезличенную» информацию: сведения о состоянии дел в «ИнтелСпейсМайнинг» и обстоятельствах заключения контракта на освоение Оранжевой. Его предположение о шатком положении «ИСМ» и вынужденной вследствие этого экономии на мелочах (вдруг и правда продукты закупались по дешёвке, а трещины на ящиках остались с каких-то дальних времён и торговых войн) не подтвердилось. Хотя время сверхприбылей и осталось позади, компания продолжала твёрдо стоять на ногах. Аналитики «Галактической безопасности» сходились во мнении, что даже срыв этого контракта с выплатой неустойки окажется для «ИСМ» неприятным, но не смертельным. А вот у её главного соперника дела обстоят намного хуже. Несколько авантюр с контрактами «не по зубам» стоили «КомпасБуру» слишком дорого и финансово, и репутационно. Положение могло бы исправить освоение Оранжевой, и «КомпасБур» уверенно шёл к заключению контракта, но в последний момент «ИнтелСпейсМайнинг» показался заказчику более привлекательным.

Что ж, вопрос «Кому выгодно?», похоже, имеет очень простой ответ. Но от знания даже того, в каком конкретно кабинете сидит идеолог неприятностей экспедиции, продуктов на складе не прибавится. Более насущный вопрос – чьими руками он действует?

Мигель тяжело вздохнул, потёр глаза (шёл третий час ночи) и открыл раздел с персональными досье.

К утру он убедился только в одном: никто из участников экспедиции в явных связях с «КомпасБуром» замечен не был. Безупречные послужные списки у опытных сотрудников, короткие справки об учёбе у молодёжи. Разве что мельхиорец оказался «тёмной лошадкой» – несколько лет его жизни описывались короткой фразой «место проживания и род занятий неизвестны». Из прочего после беглого просмотра вороха файлов Мигелю попался один любопытный факт: в молодости пару лет Фа была замужем за Иваном Сорокиным, и это стало самой интересной, хоть и малополезной его находкой. «Лучше бы спать лёг», – подумал врач, вставая из-за стола и потягиваясь. Пора было идти в столовую за свежей порцией «овсянки», потом в медблок должна была прийти на очередной осмотр Глория, а после, если больше ничего не случится, надо будет перечитать досье ещё раз, уже внимательнее.

Проводив Глорию, Мигель задумался над ещё одним вопросом. Что, если продуктами неизвестный не ограничится и расширит поле своей деятельности и на технику или системы жизнеобеспечения? Если ещё не расширил, конечно. Но если интерес Мигеля к питанию членов экспедиции легко списать на профессиональный, то его внимание к ангару или генератору, скорее всего, встретит как минимум недоумение.

Ему нужен был союзник.

Можно было бы, конечно, рассказать о трещинах Фа, но к этому варианту у Мигеля совершенно не лежала душа. Фа, если Эрих не обманул, была в курсе того, что еду съели до них, так что вины за сокрытие проблемы на нём не будет. А вот «шпионские истории», особенно в его исполнении, могут произвести обратный эффект – не усиление, а ослабление бдительности, и все «я же говорил!» потом ничему, кроме самооценки, не помогут. Инка тоже не выглядел благодарным слушателем для домыслов, к тому же, скорее всего, услышанным он тут же поделится с той же Фа, как прямо ответственной за все ненаучные дела экспедиции. Изольда, Красин и девушки не подходят в силу специализации, Эрих… идея, наверное, даже неплохая, но остатки выдержки лучше потратить на что-то другое.

Оставались Кастел, Долгих и Хидео, и Роман из этого списка выбывал сразу: «летучий отряд» геологов всё ещё где-то летал. Инженер или мельхиорец? Впору подбрасывать монетку.

Кастел был бы идеальным советчиком во всём, что касается неожиданных проблем с техникой базы. В пользу Хидео говорила разве что совершенно идиотская (хоть и сработавшая) затея с «форточками» во время пожара: если бы мельхиорец был заинтересован в ущербе экспедиции, ему не было бы никакого смысла проявлять сколько-нибудь отличное от прочих рвение при тушении огня.

«Наверное, я делаю глупость, но лучше сделать глупость, чем промучиться сомнениями и не сделать ничего», – подумал Мигель, рассматривая на просвет шприц: вроде бы проверяя, нет ли повреждений, а на самом деле давая себе последний шанс передумать.

– Давно хотел спросить, ты кому-нибудь рассказывал, зачем носишь с собой это? – врач кивнул на шприц.

Мельхиорец удивлённо посмотрел на Мигеля.

– Эмм… Кристинка как-то интересовалась… А больше вроде никто не спрашивал, а сам я не рассказывал. А что?

– Да, так, проверяю одну теорию. Держи, ещё на пару десятков циклов его хватит, а потом придётся менять.

– Спасибо. Мне не спрашивать, какую?

– Сам расскажу, – устало вздохнул Мигель. – Если ты, конечно, не торопишься.

– А куда мне спешить? Рабочий день закончился, а «овсянку» всю не съедят.

– Ну это с какой стороны посмотреть…

Мигель встал и под заинтересованным взглядом мельхиорца сделал круг по приёмной.

– Я сейчас собираюсь сделать не очень простое дело, а именно попросить помощи, – сказал он наконец.

– Что-то куда-то оттащить? – деловито спросил Хидео.

– Нет, пошпионить.

Мельхиорец вытаращил глаза.

– За кем?

Мигель вздохнул.

– Если бы я знал...

– Так, – замотал головой Хидео, – давайте по порядку.

– Попробую. Если вкратце, то у меня есть подозрения, что с этой экспедицией не всё благополучно. И дело совсем не в пыльных бурях или землетрясениях, а в чьём-то злом умысле.

– Правда? – или у Мигеля разыгралось воображение, или Хидео этим сообщением оказался вовсе не удивлён. – А почему вы не обратитесь, скажем, к Фа?

– У меня есть любимая болезнь, называется паранойя. Но когда я кому-то в ней сознаюсь, все вспоминают, что мой отец на чужой паранойе сделал состояние, и начинают относиться к тому, что я скажу, с совершенно неоправданным недоверием.

– Вопрос не в тему, но отчего-то стало любопытно. Действительно на паранойе?

– Не совсем. На самом деле он монетизировал принцип «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

Принцип оказался не пустыми красивыми словами. Когда отец рассказал друзьям о своих планах и затруднениях, один (второй человек в совете директоров Галактического банка) под свою ответственность выдал кредит почти без обеспечения, другой (крупный промышленник) подкинул контрактов, третий поделился рекомендациями, четвёртый помог обзавестись техникой… И это не считая тех, кто пошёл к нему работать на первых порах простыми рядовыми сотрудниками.

И всё это ради того, чтобы найти и вернуть домой одного молодого человека, попавшего из хороших побуждений в плохую компанию.

– И почём нынче друзья? – если бы мельхиорец не вставил бы шпильку, он не был бы самим собой.

– Ему достались бесплатно.

– Так, хорошо, это обсудили, давайте теперь про вашу паранойю. Она живёт сама по себе, или её что-то подпитывает? И что конкретно вы хотите от меня?

– Ты заметил, что мы в последнее время едим почти одну «овсянку»?

– Этого сложно не заметить.

– Так вот это потому, что в продуктах завёлся мелкий, но прожорливый жучок. И съел почти всё, кроме нескольких ящиков, стоящих ближе ко входу. И «овсянки». Но это вообще пока тайна, так что я тебе ничего не говорил.

– Ого! Вы думаете, кто-то привёз пару жучков в кармане?

– На всех поражённых ящиках одинаковые повреждения. Они очень похожи на естественные, но у меня паранойя.

– Я помню, любимая болезнь.

– Да. Жучок, всеядка Фила, если быть точным, медленно есть и размножаться не умеет, так что есть немаленькая вероятность, что в кармане его привёз и дал стол и кров не посторонний некто, а кто-то из нас.

– А ближайшие ящики оставил нетронутыми, чтобы дать этой вашей всеядке больше времени порезвиться незамеченной?

– Похоже, что так.

– А что вы хотите от меня?

Мигель пожал плечами.

– Смотреть. Проверять, лучше дважды. Особенно технику и особенно в плохую погоду. Мне, как ты понимаешь, делать это будет сложно. А, да, ещё делать всё это с невинным видом.

– Понял. Кстати, а почему именно я? Я ведь почти живу на этом складе, может быть, именно я – тот, кого вы идете?

– Честно говоря, у меня просто не получается представить, как ты методично, один за другим, дырявишь полторы сотни ящиков, а потом ещё так же методично подселяешь туда паразита.

– Да, – покивал Хидео, – порча продуктов на Мельхиоре – больше, чем преступление. Что ж, будем считать, что паранойей вы меня заразили.