Удовольствие

Глава двадцатая ВЕСЬ МИР К ТВОИМ НОГАМ

— Я не знал, что в моей жизни падений будет больше, чем взлетов. Сегодня я расскажу тебе все, без лжи и тайн. Все так, как прожил я. После смерти отца наши медицинские центры превратились в штаб — квартиры для осуществления грязных и незаконных сделок. Я был подавлен, поэтому не интересовался тем, что происходит. Мне казалось, что во всем виноват только я… Однако нельзя не обращать внимание на очевидные вещи: пациенты уходили от нас, врачи увольнялись, а меня прекратили приглашать на научные конгрессы. Тогда до меня дошло, что пришло время что-то менять. Как тебе уже известно, после того, как вскрылись все тайны, учитывая значимую помощь вернувшегося Филиппа, в меня стреляли. Я тебе обо всем уже рассказывал, но, повторюсь, в подобной игре следует играть по правилам уже давних игроков, не забывая строить план, как провести их вокруг пальца. Даже самый сильный игрок может один раз обмануться. Чтобы уменьшить поставки наркотиков и уничтожить тайную штаб — квартиру в моем центре, мне пришлось пойти на уступки покойному главному авторитету Оланду Ксавье, отцу Кристины, который согласился на мои условия, если я женюсь на его дочери… К сожалению, Оланд страдал туберкуломой легкого, несмотря на мои заверения, что такие операции и последующее лечение очень актуально в наше время, и я сам буду его оперировать, он отказался и умер, не прожив и года после того, как Кристина стала моей женой… Анжелика, я не ясновидящий! Я не знал, что спустя столько лет встречу настоящую любовь, смысл жизни. Тебя. Я бы придумал другой выход, однако на тот момент ты была очень маленькой, а времени оставалось мало.

Жена по документам, но далекая от меня. Ты не поверишь, однако и первой брачной ночи у нас не было из-за ее пьянства! Я солгу, если скажу, что мы после этого не спали, но, Анжелика, я мужчина! Я спал со многими женщинами, потому что не видел ни ограничений, ни запретов. Моя жена довольствовалась своей жизнью, а я — работой и иногда свободными вечерами в компании друзей, да и делить постель с Кристиной мы перестали спустя два года брака. Понимаешь, бывает такое, что партнеры не совместимы. Нет огня и желания, а я всегда против пассивности и одиночного наслаждения. Операции, научные симпозиумы, внедрения новых технология для торакальной хирургии, открытии центров для легочников и… воскресные собрания в том доме, где ты впервые меня увидела в обличье Повелителя были самым главным для меня.

Моя бесцветная жизнь так и проходила, и все бы продолжалось, не повстречай я тебя в тот день, возмущенную, расстроенную и потерянную. Ты перевернула весь мой мир! Мне показалось, что та жизнь не принадлежит мне, что я существую не по своей воле! Моя жизнь — это ты! Я не знал, что такое любовь, как она приходит, какую силу имеет, где ее встретить! С огромной любовью приходит и страх потерять ее. Я боялся, что, как сильно ты меня любишь, то в один день сможешь возненавидеть! И не зря, оказывается, боялся! Анжелика, то, что говорил тебе Сандер, абсолютно все его слова, это ложь! Я никуда не улетал. Тяжело было принимать твою ненависть, осознавать, что я сам причинил тебе боль, поэтому я решил понести наказание и сдаться властям. То ли судьба смиловалась надо мной, то ли у меня оставались на свободе незавершенные дела, тем не менее следователь по моему делу не имел никакого желания арестовывать меня! Он искал, копал и копал, пока не нарыл дополнительную информацию о сообщниках моего отца. Те, кто остались в живых, давно упечены за решетку, но твой муж и еще один, неизвестный, избежали на время этой участи! Его имя не засветилось в делах о наркотиках, в отличие от его отца, да и жесткое алиби, покровительство генерала сыграли свою роль. Анжелика, я благодарен Клайву за то, что он дал мне возможность выйти на свободу! Нет, я перестал заботиться о себе, наплевав на то, что будет меня ждать! Зачем? Я познал любовь, был по-настоящему любим самой лучшей девушкой на свете, понял, что значит быть счастливым и радоваться каждому проведенному прекрасному моменту с любимой женщиной.

Я не собирался, правда, умирать физически, хоть морально меня уже не существовало.

Это эгоистично лишать себе жизни, зная, что кто-то в тебе нуждается! Я подумал о том, как после моей смерти многие пациенты могут отчаяться и опустить руки, как ни в чем неповинные люди, ждущие повторных операций, которые должен проводить один хирург, могут умереть из-за того, что я стал слабым и совершил самоубийство, как эгоистичный трус! Это не значит, что мне не было плохо, Анжелика! Я страдал каждую секунду без тебя! Я умирал медленно и долго, мучаясь и ожидая хоть раз взглянуть на тебя. Случилось… Я видел, как ты в белоснежном свадебном платье добровольно выходишь замуж за другого, забывая обо мне, проклиная нашу любовь, вычеркивая из памяти наши клятвы, но я не винил тебя! Во всем исключительно виноват я! Пытаясь скрыть одну ложь, с языка срывалась другая. Как только появлялась возможность во всем признаться, что-то останавливало меня, и я вновь и вновь погружался в омут любви, не задумываясь ни о чем до очередной ночи, когда не в силах был заснуть из-за отвратительной лжи! Анжелика, моя темная часть осталась в прошлом. Нет больше Повелителя. Для всех он погиб в перестрелке, а я Жиральд Ларош, торакальный хирург, не имеющий ничего общего с криминалом. Я обещал Клайву Лесби привести ему последних соучастников и навсегда забыть обо всем… То, что сделал для меня Клайв, нельзя выразить простыми словами. Рискуя должностью, репутацией, поставив на кон все, он приложил максимум усилий и оправдал меня. Я обязан помочь ему наказать Сандера и этого человека, Анжелика.

В распахнутые двери балкона без приглашения ворвался прохладный порыв ветра, нарушая повисшую тишину в затемненной комнате, и женщина тихо вздохнула, не прекращая перебирать густые темные волосы на голове мужчины, покоившейся на ее коленях. Как трогательно он прижимался к ней, доверчиво ища поддержку…

— А что потом? — прошептала Анжелика, скорее для себя, чем для Жиральда. Как она могла его ненавидеть? Мужчину, пережившего столько боли, справившегося с ней в одиночестве, не находя ни капельки радости нигде и ни в чем, а ведь у нее была Белла, которая помогала ей на время забывать о бедах, погружаясь в воспитания и веселья.

А он совсем один… Без никого… Один на один со всеми проблемами.

Пренебрежение и ирония успешно всегда маскировали затаенную обиду, но ее глаза выдавали Анжелику, показывая, как она несчастна и одинока без него. Наверное, их одиночеством пора слиться.

— Не знаю, — тихо выдал Жиральд, и девушка задумчиво кивнула, будто услышала то, чего ждала от него. Ждала прямого и честного ответа, чтобы она могла грустно улыбнуться при звуке неуверенного, без веселости и сарказма, голоса мужчины и дать ему понять, какое отношение испытывает к нему сейчас.

Не жалость. Не равнодушие. Другое сильное чувство, охватившее ее при виде того, как заплакал сильный и решительный человек, плачущий из-за нее. Сколько слез она пролила по его вине, однако он удивительным способом одним разом перечеркнул все обиды. Крутилась только одна мысль, душащая, как петля. Жиральд не должен плакать… Жиральд плохой и ужасный, но его убитый и потрясенный вид, словно отдался резким и точным ударом в солнечное сплетение.

Она не хочет видеть его плачущим и настолько подавленным.

— Утерянное вернуть нельзя, Жиральд, — печально пробормотала Анжелика. Облегчение от того, что он не полетел к жене, потому как верен ей, отозвалось щемящей болью в сердце. Почему она повелась на наглую ложь со стороны матери? Почему слепо верила Сандеру, чужому мужчине, когда ее Жиральд пытался достучаться до нее и вселить истину, тщательно скрываемую от нее близкими? Почему она упустила все?

Глупая обида. Бестолковые думки. Несносная женская ревность. Три компонента, смешавшись вместе, изобрели яд, отравляющий Анжелику, пропитывающий ее изнутри, заглушая зов души..

— Прости меня, Анжелика! Прости, я очень виноват перед тобой! Если бы я мог хоть что-то исправить… Ты никогда не забудешь, да? Воспоминания о моей ложи навсегда останутся с тобой?

Она гладила темноволосую голову, лежащую на её коленях, передавая ему свои уверенность и спокойствие, надеясь облегчить его боль. Сколько раз он так утешал её? Отныне, её очередь пришла помогать Жиральду бороться с призраками прошлого.

— Хватит, Жиральд! — ласково произнесла Анжелика и подняла ладонь, останавливая раскрывшего рот Жиральда. — Хватит! Давай забудем обо всем! Мы создадим новые воспоминания, совсем другие и отличные от тех! Нет больше меня или тебя… Есть МЫ! Когда я не верила, ты продолжал убеждать меня в том, что нас ничто не разлучит, а теперь…

Он не дал ей договорить, впившись в губы страстным поцелуем. Его язык раздвинул её губы, скользнув внутрь, распаляя её ощущения, заставляя сердце биться быстрее.

Она инстинктивно подалась назад, опустившись на подушки, потянув мужчину на себя, не прерывая поцелуя. Их языки сплетались в жарком танце, не открываясь ни на секунду, будто каждая минута дорога и последняя.

Желание взорвалось в ней, как разноцветный фейерверк. Она горела изнутри, как мотылёк, охваченный пламенем вожделенной свечи.

Она не просто хотела его.

Она жаждала этого мужчину, как заблудший странник в пустыре глоточка холодной воды.

Её дрожащие пальцы, не справившись с задачей расстегнуть рубашку мужчины, рванули ткань, и пуговицы, слетев с петель, рассыпались по покрывалу. Остальную одежду ждала подобная расправа, а кожаный ремень от брюк полетел на ближайший пуфик.

Как давно она не чувствовала это знакомое пламя. Пламя, сжигающее на своем пути любые преграды.

— Ты когда-нибудь за эти три года с кем — нибудь?.. — выдохнула Анжелика, когда мужчина спускался цепочкой невесомых поцелуев к шее и ниже.

Жиральд слабо улыбнулся, покачав головой:

— Никогда! Анжелика, в моей жизни нет места другим женщинам. Я навсегда твой. До последнего вздоха.

Предательская слеза скатилась по ее щеке, и он, склонившись, провел языком по ней, от чего девушка прикусила нижнюю губу, дабы не застонать. Жиральд переплел их пальцы и прижал к матрасу ее руку, осыпая поцелуями ее лицо, брови, веки прикрытых глаз, подбородок.

— Не останавливайся! — прохрипела Анжелика, так как мужчина потянул блузку вверх, освобождая её от ненужной части гардероба, на секунду отпустив ее.

Её пальцы жадно исследовали мускулистую грудь, избавляющего девушку от одежды Жиральда, путаясь в тёмных зарослях, невольно принудив мужчину гортанно застонать. Она обхватила его шею руками, ладошками поглаживая крепкие плечи и спину. Под гладкой кожей перекатывались мускулы, а затем чуть ниже нащупали знакомый шрам. Шрам, напоминающий о том, сколько испытаний далось на его долю.

Боже, это ведь ее Жиральд! Не Повелитель, а именно Жиральд, олицетворение добродушия, заботы и любви! Жиральд, исполняющий ее мечты, готовый положить весь мир к ногам Лики! Как же возможно презирать и ненавидеть его? Видимо, обида иногда берет контроль над другими эмоциями, направляя на неверную дорогу.

А боль?.. Она ведь по-прежнему жила в Анжелике, пусть уже не сильная и непереносимая, тем не менее боль не исчезла полностью, может, притупилась немного. Разве боль может быть притворной? Или стоит попробовать дать шанс на излечение от старых ран?

Жиральд опустил ладонь ей на живот и медленно провел ею вниз, скользнув на внутреннюю сторону бедра, и Анжелика инстинктивно подалась вперед, навстречу этой ласке. Его горячее дыхание обжигало нежную кожу на животе, бедрах, пробуждая в ней ответный отклик.

С ее уст сорвался прерывистый стон, когда губы мужчины дошли до ее груди, и Анжелика выгнулась, вцепившись в плечи ногтями, ощущая, как плавится подобно воску в умелых руках.

— Жиральд! — вскрикнула Анжелика, и мужчина на мгновение нерешительно остановился, восприняв ее восклицание, как знак протеста, и она испуганно уткнулась носом в его шею, прижавшись крепче, опасаясь, что он оторвется от нее, а ей не перенести этого. Только Жиральд не собирался оставлять Анжелику, да он пойдет против Дьявола, но не бросит ее, изнемогающую от того самого желания, что терзало его на протяжении трех лет. Никто и ничто не остановит сей миг, не развеет магию волшебной ночи любви.

Губы Анжелики накрыли его, страстно и нетерпеливо, безмолвно говоря, что она готова ко всему, только быть с ним… В эту ночь ничего не помешает ей взлететь свободными крыльями на высоты удовольствия. Истинного удовольствия, который умел доставлять исключительно Жиральд Ларош.

Мужчина замер, встретившись с ней взглядом. В его голубых глазах читались желание, боль и одиночество. А еще бешеный страх. Ей хотелось защитить и успокоить его, дать понять, что она с ним хоть на одну ночь или тысячу, но ее ласки адресованы ему.

Их тела слились воедино под раскаты приближающегося грома, а ветер, казалось, подхватив обоюдный крик мужчины и женщины, разнес его по всему Парижу, мчась через тихие узкие проулки.

Комната заполнилась жаркими стонами и шорохом простыни, пока они двигались в такт, поймав единый и знакомый им двоим медленный, но постепенно ускоряющийся ритм.

Лунный свет стыдливо освещал два сплетенных тела в неистовом желании, так долго вынужденном быть скрытом и притушенном, но сейчас ничего не препятствовало ему горячей лавиной вырваться наружу.

Спустя несколько часов усталый, но светившийся от счастья Жиральд откатился в сторону, сразу же обняв обессиленную и тяжело дышащую девушку. Она доверчиво прижалась к нем, положив голову на грудь, довольно слушая, как гулко бьется его сердце.

Улыбка невольно заиграла на ее губах.

То же самое происходит с ней…

Весь мир потерял значение, превратившись в одно яркое пятно, мелькавшее перед ней, а тело плыло на волнах наслаждения, и она совсем не желала возвращаться в реальность.

С уверенностью в сию минуту Анжелика могла заявить, что она счастлива… Счастлива до безумия и потери рассудка, потому как давно забытое тепло вновь вернулось к ней, заполняя образовавшую пустоту в сердце.

Мужчина вдохнул в легкие запах прошедшего дождя, проникшего в спальную из открытого окна, а капли барабанили по крыше, усыпляя монотонностью и безмятежностью.

— Если я умру, то, как бы глупо это не звучало, но я хочу стать дождем, — неожиданно произнес Жиральд, и она внутренне сжалась от наводящих ненужную в этот чудесный момент тревогу. — Когда будет идти дождь, ты будешь вспоминать обо мне, а если капли коснутся тебя, то будешь знать, что я оставляю поцелуи на твоем теле.

— Перестань нести чепуху, — нахмурилась Анжелика и попыталась встать, придерживая простыню на груди, но он успел схватить ее за кисть руки, резко дернув на себя, и девушка упала на него, недовольно зажмурившись, чем воспользовался мужчина, откинув прядь каштановых волос и прикусив мочку уха.

— Что на тебя нашло? — недоуменно поинтересовалась Анжелика. — Почему ты заговорил о смерти? Разве после того, что между нами было, нужно вести разговор о плохом? Зачем ты постоянно что-то портишь…

Лучший вариант заставить женщину замолчать — это поцеловать, закрывая рот приятным и нежным способом, и Жиральд непременно последовал древнему совету, заставляя мурашки пробежать по кожи Лики.

— Ты любишь меня, Анжелика? — скользнув губами по влажному и слегка солоноватому лбу, хрипло спросил Жиральд, обнимая одной рукой обнаженную девушку, заботливо прикрыв одеялом её бёдра и спину.

— Я хочу попробовать полюбить тебя, — честно призналась Анжелика, почувствовав, как напрягся мужчина, поэтому поспешно исправилась. — Я знаю, что не могу без тебя… Хочу ощущать тебя везде, прикасаться, не боясь, любить открыто, без тайн. Мне нужно время, понимаешь?

Дальше он не пытался вникнуть в смысл ее фраз. Она его не любит… Просто отвечает на его ласки с нежностью и страстью, но не говорит о любви. Отдалась ему всецело и безвозмездно, но не любит… Иначе и быть не может, ведь он принес ей столько страданий. Чего тогда он добивался от нее? Чего хочет сейчас?

Любовь. Взаимную любовь, когда-то греющую его холодную душу. Не страсть, расплавившую лед на сердце, а трепетную любовь.

— Все хорошо? — беспокойно спросила Анжелика, и мужчина вымученно выдавил улыбку, поцеловав ее в макушку. — Жиральд, мы не должны заснуть до тех пор, пока не…

Разгневанный мужчина, с отвращением схватив длинные рыжие волосы, скрутил их на кулаке, с остервенением наблюдая, как закричала от боли женщина, падая перед ним на колени. В комнате горел приглушенный свет, а бархатные шторы, задернутые, закрывали посторонним вид на то, что творится за дверями гостиничного номера владельца отеля, находящегося на восьмом этаже, да и никто бы не решился краем глаза заглянуть, чем занимается Александер Девуа.

— Грязная потаскуха! — Его пальцы сомкнулись на тонкой шеи. Он не обращал внимание, что женщина задыхалась. — Я убью тебя! Обманывать меня… Меня, Александера Девуа! Уничтожу тебя, дрянь! Как ты смела украсть эту папку? Кому ты её отдала? Или решила шантажировать меня? Говори, пока я не размазал тебя по стенке. Вот почему ты решила переспать со мной, да? Шлюха!

Папка, где лежали не просто обычные документы, а настоящая ядерная бомба, которая, взорвавшись, разорвет его и без того волнительную жизнь на части. Документы, способные уничтожить его, попадись они в руки того самого, кто мечтал о его погибели.

Конченная дура! Она возомнила, что сумеет выставить его дураком, обокрав и бросив! Черта с два! Никто из работников отеля не догадывался, что обычная шариковая ручка, постоянно лежащая на столе у начальника, на самом деле, является засекреченной камерой наблюдения, где находится устройство, записывающее происходящее в его отсутствии, чтобы позже он воспроизводил это на компьютере. И она попалась! Мередит угодила в ловушку, расставленную ею для него. Не учитывая, что он снес почти весь кабинет, Сандер прибывал в достаточно уравновешенном состоянии, пока эта рыжая шлюха окончательно не взбесила его, наигранно спокойно сообщив, что намеревается улететь отдыхать на Майорку.

— Кому ты отдала папку! — прошипел Сандер, не отпуская извивающуюся Мередит. — На кого ты работаешь, дрянь? Я дал тебе все! Кем ты была? Обычная медсестра без гроша в кармане, а кем стала… Ты так меня отблагодарила, тварь? Говори, где папка?

Она молчала, кашляя и задыхаясь, вцепившись ногтями в сжимающую ее горло руку, тщетно пытаясь высвободиться. Нет, он не планировал ее прикончить прямо здесь, но и не отпустит раньше времени, пока не выбьет из нее правды.

Вот потом он уничтожит Мередит и ее сообщника! Конечно, чутье подсказывало ему еще давно, что пригрел змею на груди, которая и спала-то с ним, преследуя корыстную цель. Ничего, еще не поздно все исправить!

Внезапно женщина перестала сопротивляться, и Сандер брезгливо отбросил ее, как тряпочную куклу. Притворяется? Ну что же, придется ему все — таки применить иную тактику. Вытащив с нагрудного кармана пиджака пистолет, Сандер положил палец на курок, прицелившись в ее спину.

— Не устраивай спектаклей! Меня невозможно обдурить! Я знаю, что ты слышишь меня! Да или нет, черт тебя возьми?

Молчание послужило ему ответом. Мрачно сведя брови на переносице, Александер швырнул пистолет на кровать и сел на корточки, развернув бледную и похолодевшую Мередит к себе, грязно выругавшись. Неужели она мертва? Очередная проблема выросла почти ниоткуда, грозясь спутать все планы.

Телефонный звонок отвлёк его от созерцания лежащего у его ног женского тела, и Сандер быстро вытащил мобильный, приложив к уху, одновременно проверяя слабый пульс на запястье Мередит. Вроде, дышит или нет?..

— Александер, твоя жена у меня… Ты правильно расслышал! Анжелика пробудет у меня до тех пор, пока ты не подпишешь хорошо известную для нас с тобой бумагу, как и одна важная для тебя синяя папка! Ты догадываешься, что я имею в виду! Помнишь, когда-то ты задал мне вопрос: моя свобода или Анжелика? Теперь пришло моё время брать реванш. Все зависит от твоего выбора. По-любому, ты ответишь за то, что сделал, но…

— Я тебя понял, Жиральд Ларош! И я обязательно найду тебя… Знаешь, я не буду предупреждать, чтобы с её головы не упал волос, потому что у меня великолепная память, и я уверен, что ты пожертвуешь быстрее собой, чем причинишь ей вред, но я все равно найду Вас! Передай Анжелике мою маленькую просьбу. Пусть приготовится к приходу мужа, я не отдаю то, что принадлежит мне… Или кого-то, в том числе. Начинай обратный отсчёт!