Удовольствие

Глава двадцать четвертая ИГРА С ЛЮБОВЬЮ

Какого вида бывает ложь? Ложь, предпринятая для удовлетворения собственных желаний или выдавленная из страха оказаться разоблаченным, потерять что-то, не доводит до добра. Она, как ядовитая змея, отравляющая каждый вздох, наполняя ядом кровь, не давая спокойно жить, обрекая на тяжелые муки совести, пусть и приходящие спустя много времени. Яд лжи отравляет медленно, но верно, и человек, находящийся под его действием, не в силах перестать лгать. Подобная ложь губительна и неправильна.

Но есть ложь во спасение, когда нет другого выхода, как выдумать то, чего на самом деле нет, говорить то, чего не существует, руководствуясь желанием защитить или спасти. Эта ложь отличается от первой тем, что в нет того яда эгоизма и самоудовлетворения. Она может помочь отчаянным и страдающим избежать непоправимого и найти решение для почти безвыходной ситуации.

Яркий свет озарил затемненную спальню, и Александер недовольно выругался при виде сидевшей на кровати жены, подобравшей ноги под себя и склонившей голову на скрещенные на коленях руки, словно погрузилась в тяжелый мир раздумий. Возможно, так и есть…

Неделя… Неделя наказания для нее, а для него — адские пытки, на которые он добровольно согласился, проходя, кажется, через все круги ада, наблюдая, как изнемогает от создавшейся атмосферы Анжелика, но молчит…

Черт побери, она постоянно молчит! Хоть бы раз закричала или, наоборот, попросила смиловаться над ней, ведь нормальный человек же не может находиться двадцать три часа в темноте, и только, когда приходило время кормления или он сам проявлял инициативу предложить ей сходить в ванную комнату, куда она без лишних слов направлялась, Анжелика видела свет.

Но почему молчит?.. Почему ничего не попросит у него?

Александер давно жалел о принятом решении наказать жену за непокорность и своенравность, вместе с тем ее непоколебимый характер и ослиное упрямство сводили его с ума. Казалось, даже если он изобьет девушку до потери сознания, то она будет продолжать хранить молчание. Несколько дней Сандер не разрешал ей общаться с Беллой, глупо полагая, что она не выдержит и сдастся.

Ничего подобного и в помине не было! Она не то, что не сдалась, однако даже не проронила слезинку, уставившись на него своими медовыми глазами. Александер, тонувшей всегда в ее пленяющих омутах, впервые ужаснулся тому, что там разглядел.

Не страх. Не раскаяние. Не отчаяние.

В них светилась любовь. Любовь, которую он мечтал похоронить с того момента, когда надел кольцо на палец Анжелики. Любовь, которую он ненавидел всеми фибрами души, проклиная ее и того, кому она адресована. Любовь, не принадлежащая ему, потому что он отчетливо понимал, кто живет в ее сердце, и это не просто бесило мужчину. Желание мстить, убивать, крушить все, что попадется на пути, одолевало его всякий раз, когда ему стоило взглянуть на нее.

Когда придет конец этой любви? Что еще нужно сделать, дабы уничтожит ее навсегда? Если бы любовь Анжелики приняла образ человека, то Александер, не желая и не моргнув, изрешетил его всеми пулями своего пистолета. Треклятая любовь!

— Как прошла встреча с отцом? — поинтересовался он, подойдя к кровати. Его отнюдь не волновало состояние старика или их беседа, тем не менее ему хотелось отвлечься от свалившихся проблем, спросив об обычных рутинных событий.

Да еще и Саймон порядком потрепал ему сегодня нервы! Видите ли он утверждает, что столкнулся в банке с Жиральдом Ларошем… С Жиральдом, который давно сгорел, превратившись в пепел, почти наверняка, уже развеянный по ветру. Он, Сандер, лично был свидетелем того, как от подвала ресторана при его гостинице остались угольки, а жадное пламя охватило соседнюю конструкцию, что, несомненно, скажется на бюджете, хотя это заслужило трату значительной суммы денег, принеся ему долгожданное, пусть и не значительное, успокоение.

Жиральд Ларош мертв! И Сандер жалел об одной вещи: почему он не убил его раньше? Намного раньше до того, как он вмешался в их жизнь, почти сведя на нет все старания Александера, повлияв на ставшую добропорядочной хранительницей очага Лику, снова приручив ее, как покладистого щенка. Почти разрушил их семью, как думал Сандер, однако не совсем…

— Хорошо, — Анжелика подняла глаза, в которых плясали веселые чертики, и Сандер едва не раскрыл рот от потрясения. Пухлые красные губы изогнулись в лукавой улыбке, обнажая белоснежные зубы, а каштановые волосы струями рассыпались по обнаженным белоснежным плечам. Его взгляд скользнул по стройной фигуре в красном соблазнительном пеньюаре, задержавшись на глубоком декольте, и Сандер почувствовал, как у него резко пересохло в горле.

— Ты кого-то ждала? — недоуменно задал вопрос мужчина, с трудом проглотив слюну. Девушка встала и поравнялась с ним, и он вмиг возбудился от пронзившего ноздри аромата духов, клубничного и цветочного. Что за приятная чертовщина? Он в бурных фантазиях мог представить Анжелику в подобной одежде, вызывающей желание у любого нормального мужчины. Как же ей все — таки идет красный! Она кажется порочной и дьявольски соблазнительной, вместе с тем обещая горячие игры и заводя одним лишь кокетливым взором! Как ей удалось переодеться в темноте, ведь, вернувшись из больницы, она была одета в обычную одежду? Удивительная и неподражаемая женщина, полная темных тайн…

— Ждала, — кивнула в подтверждение Анжелика, однако следующая фраза повергла Сандера в приятный шок. — Ждала тебя, Александер!

— У тебя нет температуры? — все еще не веря, он приложил внутреннюю сторону ладони к холодному лбу, не замечая, как исказилось ее лицо от отвращение, через мгновение вновь светившееся от притворной радости.

— Иногда мне кажется, что я была в бреду все эти годы, когда отказывалась от твоей любви, — прошептала Анжелика, облизнув губы, от чего ему стало внезапно очень жарко. Неужели это всего сон? А в реальности бесполезно ожидать признания от Лики? Но на данный момент Сандеру не верилось, что происходящее — плод его воображения… Уж слишком явной и реальной была Анжелика, и последние сомнения рассеялись, когда она прикоснулась к нему.

— Ты так сильно меня любишь, Александер? — Ее рука взлетела, приземлившись на его плечо, и сквозь тонкую шелковую ткань рубашки Сандер ощутил тепло кожи жены, а внутри разгорался костер вожделения. Если она решила взять инициативу и мучить его желанием, то он не такой гордый, как Лика, поэтому сдастся и подчиниться во власть страсти, пока она не окажется под ним, тогда он продемонстрирует ей, кто будет доминировать в их отношениях.

— Безумно. Я все делаю и делал ради тебя, даже твоё наказание тоже во благо тебе, чтобы ты поняла одну простую вещь. Я никогда тебя не отпущу, Лика, а ты не сможешь уйти от меня, да и умереть я не дам тебе, по крайней мере без меня.

Похоже, он зря сокрушался над сегодняшним днем, так как он обещал закончиться в довольно прекрасной и расслабляющей обстановке. Что-то внутри всколыхнулось, посылая подозрительные догадки о быстрой перемены поведения Анжелики. Действительно, почему вдруг она прониклась к нему симпатией?

Не игру ли она какую-то случайно затеяла? С одной стороны Сандер отказывался верить в то, что Анжелика что-то замышляет, ведь ей нечего добиваться теперь, когда любовник мертв, только свободу, между тем с другой — ее поступки навевали терзающие сомнения о рождении нового плана.

— Выпьем? — неожиданно приблизилась к нему вплотную девушка, и до него донеся запах алкоголя, идущий от нее. Озарение снизошло на него сразу же, отгоняя крадущиеся опасения, уступая место озадаченности и предвкушению.

— Откуда у тебя эта бутылка? — отняв у нее экземпляр традиционного бургундского вина, он несколько раз покрутил ее в руке, изучая этикетку, прежде чем снова непонимающе вздернуть бровь. — Где ты достала ее? Я не помню, чтобы приносил тебе.

— Честно, я попросила купить бутылку вина… Саймона, — замешкавшись, пробормотала Анжелика. — Так сказать, устроить сюрприз хотела. Нельзя?

— Что? Да как он посмел без моего ведома что-то тебе покупать? Подожди, я с ним разберусь!

В нем заколотил гнев. Когда его приказы игнорируются, а неповиновение заходит дальше положенного, то появляется охота придушить назойливого и чересчур самостоятельного Саймона, возомнившего, что имеет право и полномочия иногда ослушиваться его. Он знал помощника достаточно хорошо и помнил, как тот несколько раз не до конца выполнял его поручения, как например, в случае убийства Жиральда Лароша, только слегка ранив профессора, мотивируя предстоящими неприятностями. В общем, Саймона иногда следует контролировать и направлять на верное русло во избежание лишних выяснений и криков.

— Ты оставишь меня, Сандер? — усмехнулась Анжелика. — Хочешь — уходи, как всегда, закрой меня в этой клетке. Может, я устала бороться за то, что уже не вернуть. Устала страдать и быть несчастной. Похоже, судьба у меня ошибаться в мужчинах.

— Душа моя, прости меня! — пылко воскликнул Сандер, окрыленный сладкими речами, затуманившими его разум, отказывая принимать какие-либо размышления, ведь рядом Анжелика, готовая подарить ему наслаждение, пусть и в нетрезвом состоянии. Где-то он слышал одну поговорку: что у пьяного на языке, то у трезвого в уме. Значит, в глубине души Лика хочет его так же, как и он ее.

Она провела пальцами по его колючей щеке, заметив, как опасно сузились карие глаза, когда она протянула ему непонятно откуда появившейся в ее руке бокал красного вина.

— Я пьяна, Сандер. Выпей и ты, дорогой муж, может, пьяные вместе мы, действительно, попробуем забыть прошлое. Согласен? Или ты уже не хочешь меня?

— Если бы ты предложила мне яд, то я и его выпил бы с удовольствием, — чуть севшим голосом проговорил Сандер, расстегивая пуговицы на рубашке, но девушка покачала головой, взглядом указывая на бордовую жидкость. Немного поколебавшись пить или нет, Сандер взял бокал и пригубил. Нет, не то, чтобы пьяный он не умел доводить женщин до экстаза, однако он желал чувствовать Анжелику всю и слышать громкие стоны, извивающейся под ним жены трезво и отчетливо.

— До конца, Сандер, тогда пойму, что твоя любовь ко мне искренняя и настоящая, — продолжала Анжелика, незаметно спрятав маленький пустой пузырек в карман шелкового халатика, накинутого на ее плечах. Сандер, завороженно наблюдающий, как два круглых мягких полушарий ровно вздымаются, осушил одним глотком весь бокал, одновременно потянув пряжку ремня на брюках, ощущая, как все тело отяжелело и горело, требуя подобно вулкану немедленно извергнуть лаву.

— Иди же ко мне, я исполнил твое желание, — рассмеялся Сандер, швырнув бокал в стенку, от чего тот, ударившись о твердую поверхность, рассыпался на мелкие осколки.

Губы мужчины растянулись в улыбке, которая через мгновение исчезла. Расплывчатым взглядом следя за довольным лицом жены, Сандер протянул к ней руку, но та ловко отстранилась, а он, сделав два шага вперёд, к кровати, потерял равновесие и неуклюже рухнул на неё, чувствуя, как противная дремота одолевает его. Последняя мысль, проскользнувшая в отключающийся мозг, окончательна выбила Сандера из колеи. Какая же она коварная и мерзкая шлюха, Лика Девуа!

— Ты в порядке? Анжелика, не молчи! Все хорошо? Что случилось? Что-то пошло не так?

Анжелика вздохнула и снова уставилась на сцепленные в замок пальцы, покоившиеся на ее коленях. Все, что с ней творилось, казалось плохим сном. Кошмаром, вот — вот должным уйти вслед за исчезающей ночью, а утро принести с собой солнечные лучи, освещая ее жизнь, но ничего не заканчивалось.

Отвратительно…

Произносить мерзкие слова, перешагивая через себя, прикасаться к нему, наблюдая, как наполняется его взор похотью и зверским желанием взять, несмотря ни на что, после приближаться к нему, нюхая противный запах табака и резкого одеколона, становиться объектом вожделения и лицезрения его шаловливых глаз.

Как же мерзко… А ведь Жиральд предупреждал ее в том, что она не сумеет стойко выдержить подобное испытание, предлагая подобрать альтернативу, тем не менее Анжелика настойчиво уговорила мужчину дать ей сильнодействующее снотворное, молясь, чтобы Сандер повелся на ее уловку.

К огромной радости Лики, план, наконец-то, пришел в исполнение, и ее муж, ослепленный желанием, выпил вино, не догадываясь, какую услугу ей оказывает, засыпая и переставая реагировать на что-либо, тем самым освобождая путь для того, чтобы увезти спящую малышку далеко от особняка, где воздух пропитан ложью, а хозяин — беспощадный убийца.

Сейчас, зная, что Белла лежит в комнате для гостей и мирно спит, не осознавая, почему Лика неожиданно поменяла их место нахождения, перевезя в квартиру Жиральда, находящуюся в центре города. То, что девочка спросонья ничего не соображала толком, избавило Анжелику от лишних объяснений, кто этот дядя за рулем, куда они направляются.

Главное, что Белла рядом с ней, в безопасности и вдали от Александера Девуа.

И все же Анжелику не покидало чувство отвращения, особенно обостряли его воспоминания о том, как ненасытно рассматривал ее Сандер, как слащаво улыбалась ему она сама, хоть и играла по заранее спланированному сценарию, но мурашки пробежали по коже от мысли, что невольное упущение, и Анжелика вряд ли бы сидела в кресле в данный момент напротив Жиральда в его гостиной, обставленной дорогой мебелью из красного дерева, а тепло в комнате поддерживал жар, исходящий от горящего камина, обложенного коричнево — красным декоративным камнем. Странно, она никогда не бывала прежде в квартире Жиральда…

— Я приобрел ее год назад, — Анжелика не заметила, как озвучила пришедшую на ум думку в слух, и Жиральд поднялся на ноги, ухватившись за подлокотник кресла, и она поспешно последовала его примеру, обхватив его широкие плечи и придерживая мужчину.

— Все в порядке, — отметив, как нахмурилась Анжелика, заверил Жиральд, обвив ее талию рукой, и в подтверждении прижал к себе. Она положила голову на его грудь, слушая, как гулко бьется сердце в груди, мысленно убеждая, что поступила правильно, тем более спектакль закончился, и ей не нужно более притворяться жаждущей ласок Сандера женщиной. Только вкус конфет с добавлением ликера до сих пор оставался во рту, напоминая о причине их съедения. У Сандера не должно было возникнуть сомнений насчет ее «нетрезвого» состояния.

— Мой ангел, ты не можешь скрывать от меня то, что тебя тревожит, — с легким укором сказал Жиральд, поглаживая ее по волосам. — Ты молчала всю дорогу, молчала, когда укладывала девочку в постель, молчишь уже больше трех часов. Мне это совсем не нравится. Я хочу, чтобы ты делилась со мной всем… Пожалуйста! Или ты не веришь мне достаточно?

— Нет, Жиральд, но… Белла поедет с нами, куда бы мы не отправились. Она ещё ребёнок, а на её долю выпало столько бед. Я очень люблю её, как родную дочь, потому что, наверное, она была моим утешением и радостью одновременно. Ты не против? — призналась Анжелика, отстранившись, дабы взглянуть в сверкающие голубые глаза, безмолвно уверяющие, что любым бедам когда-нибудь наступает конец. Блеск, вселяющий в нее надежду на счастливый финал.

— А я люблю тебя, Анжелика, — выдохнул ей в ухо Жиральд, щекоча горячим дыханием нежную кожу, начавшую покалывать от его близости. — Если я люблю тебя, то как ты могла сомневаться, что я лишу тебя чего-то или кого-то дорогого? Белла будет жить с нами, конечно, надеюсь, у меня получиться найти с ней общий язык… Вообще, я люблю детей, запомни это!

Последний намек не прошел мимо нее, и Анжелика залилась румянцем, а воображение уже рисовало ей маленького темноволосого мальчика с голубыми такими же блестящими глазами, бегущего к ней. От того, насколько реалистичной показалась картинка, Анжелика невольно оглянулась. Она и Жиральд. Больше никого. Чего таить, у них получатся прекрасные и смышленые дети, обладающие тонким чувством юмора, добродетельностью, как у отца, то есть Жиральда, и непосредственностью и мечтательной натурой, как Лика.

— Мне кажется, нам лучше подняться на второй этаж! — Анжелика непонятливо вздернула бровь, а мужчина, взяв ее за руку и переплетя их пальцы, повел девушку по деревянной лестнице вверх, не обращая внимание на ее вопросы о том, куда они идут. Кстати, а их дети вдобавок переймут от отца его скрытность и привычку устраивать сюрпризы? Боже, о чем она думает? В такой сложный период, когда в ее жизни столько неприятностей, муж — тиран и безумец, она мечтает о совместном ребенке с Жиральдом! А где же серьезность и ответственность?

— Ты же не хотела спать с Беллой, правда? — остановившись возле широкой кровати, застеленной фиолетовыми шелковыми простынями, Жиральд стянул с нее халат, и Анжелика прыснула от смеха, не сдержавшись. Собирая необходимые вещи Беллы впопыхах и в спешке подхватывая спящую малышку, она забыла переодеться, оставшись в красном пеньюаре без нижнего белья. Взгляд Жиральда потемнел, исследуя ее от головы до кончика ног, и Анжелика, сбросив оцепенение, принялась расстегивать мелкие пуговицы на рубашки мужчины, избавив его от нее, а затем принялась за остальную часть гардероба. Мужчина нарочито неподвижно стоял, наслаждаясь неторопливыми пальчиками, скользившими по его напряженному телу, освобождая от ненужной одежды. Уже осведомленная, как осчастливить Жиральда, Анжелика начала покрывать поцелуями мускулистую грудь, спускаясь к твердому животу, задержавшись на грубом и жестком рубце на бедре, продолжая проделывать линию дальше, как мужчина приподнял пальцем ее за подбородок, прохрипев:

— Где ты этому научилась?

— У меня есть опытный и хороший учитель, — подмигнула ему девушка. — Жиральд Ларош, думаете, только Вы можете ласкать?

— Тихо, — Он провёл кончиком языка по её нижней губе, и девушка зажмурилась от разливающегося желания. Покорно подчинившись его смелой ласке, она приоткрыла рот, позволяя ему творить, что он пожелает. Его язык ворвался внутрь, лаская полость, зубы до того, как сплестись с её, и Анжелика чуть не упала от того, что ноги перестали слушаться её, только сильные руки, покоившиеся на ее бёдрах, удержали Лику.

— Я обожаю видеть тебя в красном, — осведомил ее Жиральд. — Ты можешь надевать красное белье исключительно для меня, поэтому не возражай, когда я…

Кружевная ткань затрещала от сильного рывка мужчины, и в следующую минуту Анжелика оказалась полностью обнаженной, заведенной и пылающей в его крепких руках, плавясь, как воск, поднесенный к огню.

Он слегка прикусил бьющуюся жилку на ее шеи, и Анжелика втянула воздух, приглушая стон, дабы не ненароком не разбудить малышку.

— Мой ангел, стены не пропускают звуки, — Однозначно, Жиральд Ларош владел навыком вкрадываться в ее сознание, читая потайные мысли. — Не молчи!

То ли приказ, то ли просьба, но Анжелика громко застонала, когда мужчина провел теплой ладонью от ее позвоночника к затылку, потом проделывая то же самое губами. Если он сейчас же не возьмет Анжелику, то она могла принести клятву, что вот — вот взорвется.

— Подожди! — слабо вскрикнула она, и собирающийся наклониться к ее груди Жиральд замер в нерешительности. — Не нагибай больную спину!

Удивившись тому, что лишена способности о чем-то размышлять, она позаботилась о его здоровье и не упустила из виду, кажется, незначительную деталь, Жиральд взглянул на нее с нескрываемым обожанием, как на идола для поклонения.

Анжелика, тяжело дыша, отступила назад, падая на кровать, увлекая за собой разгоряченного мужчину, обняв его за шею. Нет ничего лучше, чем обоюдная страсть… Нет ничего дороже, чем взаимная любовь… Шум ветра утих на ночной улице, боясь вторгнуться в спальню, откуда доносились приглушенные стоны женщины и мужчины, чье тела сплелись на смятых простынях, а бархатные шторы скрывали их от чужих глаз.

Лениво перебирая запутавшиеся влажные волосы на голове, лежавшей на его плече, Жиральд задумчиво смотрел на пустой темный потолок, прежде чем заговорить:

— Ты не поверишь, но твой отчаянный крик привёл меня в сознание, хоть и немного поздновато, тем не менее мне удалось разбить окно и выпрыгнуть, а нога… Старая травма плюс чересчур резкое движение дали о себе знать. Анжелика, я звонил тебе на мобильный, но он постоянно был отключён. Я перенаправил папку Клайву Лесби, чтобы он разобрался во всем. Самое интересное, что я догадываюсь, кто может быть партнером Александера, кто покрывает его грешки, кто выкупил акции, заведомо зная, я уверен, какой это нелегальный бизнес, проданный ему. Саймон Дьюккинс. Мне необходимо добыть всего последнее доказательство. Подпись Саймона. Я видел её на документе о купли имущества, хоть тогда он и приобретал предприятие, как юридическое лицо. Нельзя отрицать, как умно и расчетливо ведёт ход Александер Девуа, сделав компанию — покупателя банкротом, а данные о владельце исчезли, будто их никогда и не было, кроме подписи.

— Саймон? — Анжелика, уже засыпающая от бесконечной и приятной усталости, разливающейся в ней, подскочила и чуть не свалилась в кровати, если бы он вовремя не схватил ее за запястье. Какой сложный лабиринт!