Украденный. Книга вторая (СИ)

Часть 1 Лесной край. Глава 1

Его лица касались лучи солнца и вскоре последние клочья дурмана растаяли и отступили. Он подумал, что предстоят долгие часы боли и бессилия и приготовился. Однако боль не пришла, рот изнутри не покрылся кровавыми трещинами и веки не слиплись, и он открыл глаза, и увидел над собой высокое, синее небо.

Пахло землей, зеленью и цветами. Ветер шелестел в листве, где-то близко плескалась о берег волна. Арис осторожно повернул голову и удивившись, что тело не отозвалось болью, заметил сбоку навес собранный из палок и лапника. Он повернул голову в другую сторону и увидел опоры для костра, жердь и котелок, висящий на ней.

Осторожно он пошевелил руками, потом ногами и удивленный тем, как легко ему это дается, сел. Вот тут всё вокруг закружилось и его бы вытошнило, но желудок был пуст.

Через некоторое время он поднялся на ноги, постоял, качаясь и заковылял, переставляя ноги, как старик, к речушке, что текла под пригорком. Солнце перевалило за полдень и горячие лучи золотили заводь под берегом. Сияла серебром лента реки, невыносимо слепя глаза. У края воды он снял меховую малицу. Сил хватило лишь сделать еще три шага, потом он рухнул в воду, набрал горсть воды и выпил, урча и давясь. Потом ещё и ещё. Его стошнило, теперь уже по-настоящему и он оперся руками о колени чтобы не упасть.

Из воды на него смотрело чужое лицо. Это был взрослый мужчина, совершенно не знакомый. Он ударил рукой в свое отражение, выпил еще воды и произнес с досадой:

— Унау.

Её легкую поступь он слышал сквозь плеск воды, Унау почти бегом спускалась по склону и он сквозь зубы произнёс её имя. Он не звал её, просто признавал факт — вот в небе облака, вот солнце; вот ты пришла.

Он хотел бы сказать: 'Пожалуйста, пожалуйста, не трогай меня сейчас! Просто уйди! Дай мне прийти в себя! Я так долго был в теле волка, что он почти поглотил меня. Я не понимаю где я и что делать, и почти ничего не помню, я был лишь тенью, я едва держусь на ногах! Я выдавил твое имя с хрипом и клекотом! Унау! Ты застряла у меня в горле!

— Какое счастье, что ты вернулся… — она застыла позади него, на берегу. — Волки ушли… мы с Каену ловили рыбу к ужину и увидели как они убегают. Я решила посмотреть, что с тобой.

Арис нагнулся, зачерпнул в пригоршни воду и застыл, не отвечая. Капли на коже вспыхивали как драгоценные камни, которые так любили янги.

Он выпустил воду из рук и тут же зачерпнул еще и долго разглядывал, как капли медленно падают вниз.

Унау молчала где-то за спиной.

— Волки ушли, — наконец произнес он.

— Угу, — ответила она, — Это ты отпустил их?

— Где мы сейчас?

Она снова помолчала, прежде, чем ответить:

— Каену говорит, мы достигли Лесного Края.

— Что с Ларой?

— Она все еще не проснулась, огу, — поспешно произнесла Унау, — но я заботилась о ней. Обтирала ее, когда была возможность и пела песни, чтобы ее дух слышал. И о тебе я заботилась тоже… и ты заботился о нас. Приносил нам мясо и охранял в пути…

— Сколько… сколько времени прошло с того дня, как мы покинули стойбище?

— Очень много… Луна худела и снова становилась круглой трижды.

Три луны! Вот почему руки и ноги едва слушаются его. «Три луны», билось у него в голове и он почти не слышал, что говорит Унау, только некоторые слова: «Мы заблудились в снегу. У Каену побелели щеки, а ты нашел его и…»

Три луны! Голова закружилась. Камни на дне речки снова поплыли перед глазами.

— Все хорошо, все хорошо, огу! — воскликнула Унау совсем рядом. — Держись за меня. Вот, выйдем на берег и голова перестанет кружиться! От текучей воды все время кружится голова.

Он поднял голову и выпрямился оставаясь на коленях. Его лицо оказалось напротив, он сжал её щеки двумя руками и прошептал прямо глядя в испуганные глаза:

— Пожалуйста, помолчи немного!

Она закрыла рот мгновенно и опустила голову. Тут же он пожалел о своей грубости. Повисла гулкая тишина, нарушало которую лишь слабое журчание реки, да ее жаркое дыхание.

Арис видел как её щеки покрываются жарким румянцем. Её взгляд был устремлен ему на грудь. Он понял — Унау следит, как завороженная, за каплями воды, стекающими по его коже.

Она, наконец, будто очнулась:

— Я принесу одежду, огу! Ты наверное хочешь есть и…

Проводив ее взглядом, он нахмурился и поднялся на ноги. О том, что Унау, странно ведет себя, когда он рядом, Арис забыл. Не успел он подумать, что же делать еще и с этим, как снова раздались едва слышные шаги и Унау помчалась назад, держа в руках сверток ткани. Протянула ему:

— Это твоя одежда, в которой ты пришел. Я почистила ее… Скоро начнется вечер и станет холоднее…

— Есть еда?

— Да, конечно есть, огу… вождь…

— Меня зовут Арис, — отрезал он, — я пока никому не вождь. И ты можешь звать меня по имени.

— Как скажешь… я разведу костер…

Когда он поднялся, Унау протягивала ему кусок рыбы на куске лепешки. Арис сел у костра на приготовленную ею скатку, взял лепешку.

— Я говорила с тобой, когда ты вел волка. Ты помнишь? — вдруг спросила она.

— Нет. Я не помню. Я ничего не помню, но я понял одно — я вовсе не варг. Не я вёл волка. Там был кто-то ещё. Кто-то другой, кого волк слушался.

Унау, запрокинула голову и глядя на него снизу вверх, сказала:

— О, ты наверняка прав, огу… Арис. Ты не можешь ошибиться, я знаю.

— Откуда же ты знаешь это? — усмехнулся он.

— Это же ясно сразу, — проговорила она, опустив голову.

Ее рука вырисовывала на земле какой-то рисунок.

— Хорошо, — ему стало весело от ее слов, — Кто-то вел волка. Кто? Волки ушли, значит рядом их хозяева. Они придут и скажут чего хотят от меня. Или я снова ошибся и мы ничего не узнаем. Это плохо потому что пока я не знаю… не знаю, что делать дальше.

— Раз ты так считаешь, то наверное так и есть, — серьезно ответила она.

Арис посмотрел на ее розовое лицо. Грудь Унау часто вздымалась и она все чертила линии на земле не поднимая глаз.

— Ладно. Где Каену?

— Он ловит рыбу у озера. Вчера мы пришли сюда и встали лагерем. Наутро волки не захотели никуда уходить. Они беспокоились всю ночь, а наутро мы с Каену ушли ставить силки. А потом увидели, как волки уходят. Я пошла к тебе, а Каену остался.

Она улыбнулась краем губ:

— Это благословенный край! Здесь столько всего!

— Ты очень мало видела, Унау, — сказал Арис, — Мир очень большой и богатый. Вам не повезло жить на самом его краю.

— Мы хорошо жили, — покачала головой она, — я буду скучать по своей земле и своим близким. Мне нравилась жизнь на берегу Океана, только одно пугало меня, я даже видела во сне как уплываю на льдине в бушующие волны!

— Теперь этого с тобой не случится. Ты покинула свое племя, Океан далеко, — он вздохнул, — теперь я отвечаю перед духом твоего деда. Я должен буду позаботиться о тебе.

Унау слушала его кивая и на ее лице расцветала улыбка. Теплая, как весеннее солнце, святящее с неба.

— Скажи, ты хотела бы стать женой Каену?

Улыбка погасла, будто стерлась.

— Нет, — она хмуро свела брови, — нет, ни за что!

Арис вздохнул:

— Хорошо. Мы найдем того, кто будет по сердцу тебе.

— Но не сейчас! — Унау вскинула голову, глядя на него огромными, блестящими глазами.

— Не сейчас, да.

Он подумал, этого довольно, он дал понять, что найдет ей мужа, значит не следует так краснеть и дышать рядом с ним.

Унау вскочила на ноги:

— Я принесу тебе, огу, теплый мех. Становится хо… — не договорив она всхлипнула и убежала.

Вот и отлично. Сейчас она поплачет, потом всё встанет на свои места. Вздохнув, он поднялся на ноги и пошел туда, где стоял плетеный навес. Он манил его с самого первого мига, но при Унау ему не хотелось подходить к Ларе.

Под навесом он нашел узкую плетеную люльку, похожую на те, в которых качают детей. Белый мех прикрывал сверху неподвижную фигуру. От него исходил слабый аромат трав и свежести; и он невольно почувствовал к Унау что-то вроде благодарности.

Арис присел на корточки и протянул руку, коснувшись меха, прикрывающего ее лицо, отогнул мех и вздохнул. Лара была похожа на ледяную скульптуру. Кожа белая, как снег. Каждая черта будто вырезана из жесткого камня. Она высохла, жизненные соки иссякли. Он даже поднес руку и тут же отдернул ладонь — её обожгло холодом.

Где-то в глубине души он надеялся, что дух Кукуранау встретит ее на Той стороне и поможет вернуться. Теперь ясно, ничего такого не произошло. Она все равно, что мертвая и неизвестно как ей помочь.

Едва он вылез из под навеса как увидел Унау. Она прищурилась и ее глаза, покрасневшие от слез, сверкнули на миг каким-то непонятным чувством. Гнев? Ярость?

— Где же Каену? — спросил он злясь на то, что Унау видела его лицо, когда он вылез из под полога и злясь, что он пытается скрыть от нее свое лицо, хотя ничего ей и не должен!

— Я уже говорила, вождь Арис, где Каену. Но если ты хочешь, я пойду и поищу его в лесу, хотя скоро стемнеет и он и сам придет!

— Нет. Не нужно ходить за ним. Пусть делает все, как надо. Я посижу у воды, а ты… ты делай, все что нужно. Завтра мы тронемся в путь.

Но едва он шагнул в сторону, Унау шагнула наперерез:

— Арис! Посмотри на меня! Разве я не хороша? — её глаза горели как две звезды. Она тряхнула головой и волосы разлетелись по ее плечам.

Вот чем она там занималась — плакала и причесывала волосы, чтоб в нужный момент они рассыпались вот так вот. Он сжал губы, чувствуя раздражение, но невольно что-то внутри дрогнуло. Она была очень хороша. В племени говорили про таких: оживший цветок. Такая юная, свежая.

— Посмотри же на меня, Арис! — она распустила завязки у горла и он увидел, как ее малица заскользила вниз по молочно-белой коже.

— Довольно! — желание хлестнуло изнутри. Зверея от ярости он рванул наверх её одеяние. Зубы Унау клацнули друг о друга, но она рассмеялась.

— Чего ты хочешь? — он тряхнул её. — Хочешь, чтоб я взял тебя, как собаку⁈

— Я хочу только тебя! — закричала она, темнея лицом и схватилась пальцами за его руки, — Я не желаю, чтоб ты искал мне мужа! Возьми меня как хочешь, мне все равно! Главное, чтобы это был ты!

Отпустив её, Арис отступил на шаг:

— Женщины так не говорят!

Она воскликнула:

— Женщины не бросают свое племя и не уходят на юг через ледяные поля! Женщины не охотятся, не тащат большую поклажу среди волчьей стаи. Женщины сидят дома! Но я больше не та Унау что жила на берегу Океана и покорно ждала своей судьбы! Я… — она запнулась и вскрикнула:

— Разве я не хороша для тебя⁈ Я дочь шаманов. Я чиста, ты увидишь, что я не лгу! Каену не касался меня в пути и никто другой, прежде… — она всхлипнула. — Я горю, когда ты рядом со мной! Я хочу твоих рук на моем теле!

Впервые женщина так говорила с ним.

Он опустил голову, чтобы не видеть её глаз.

— Унау! Прости. Я напрасно заговорил с тобой, как с обычной женщиной. Ты настоящий воин и говоришь как мужчина с большим сердцем, полным желаний. Но мы должны помнить о чести…

— Нет… нет! — задыхаясь проговорила она.

— Хватит спорить! — он дернул ее малицу. Зря. Край съехал, обнажая молочно-белое плечо. Он невольно сглотнул и она все поняла. Арис отступил не зная куда деть руки.

— Я хочу только тебя!

— Да замолчи же! Говорю тебе — я не могу стать твоим мужем!

— Но почему⁈ Разве я не хороша⁈

— Из-за неё.

Ему не нужно было объяснять о ком он. Унау посмотрела через его плечо тоскливым взглядом.

— Она твоя жена? Или ты просто любишь ее?

— Нет, она не моя. Но она открыла мне то, чего я не видел прежде. С такой, как она, я мог бы понять себя. Когда мы говорили, она видела мою душу. В ней есть то, что находило отклик внутри меня. Я не хочу потерять это пока не узнаю, стоит ли оно чего-то.

— Она очень красива… — горестно проговорила Унау.

— Нет, — отрезал Арис, — ты красивее! Но дело не в ней! Я не могу найти нужных слов… внутри нее горит огонь и он горит так же, как и мой. Я хочу встретить девушку, под стать себе. Ту, с кем моё сердце запылает ярко. Ты хороша, ты очень добрая и смелая девушка, но ты чужая мне и так будет всегда. Наши сердца не могут гореть вместе!

Унау кивнула:

— Да. Ты прав — во мне нет огня. Я дочь ледяного Океана…

— Ты не понимаешь меня, Унау! Ты очень хороша. Ты найдешь того, кто будет жить в твоем сердце, — проговорил он тихо.

Время капало вязкой смолой. Арис чувствовал что-то мутное, будто обидел Унау, но ведь это не так?

— Ты думаешь, что полюбишь ее когда она очнется, — Унау вдруг вытерла слезы, — Хорошо.

— Я думаю не о ней, — с тоской произнёс он. Как объяснить то, что и сам едва понимает? Как рассказать, что мечтаешь о ветре в небе⁈

Она подняла голову, стягивая у горла свою малицу. Заходящее солнце золотило ей волосы.

— Я не знаю, чего хочу!

В Унау вдруг что-то изменилось. Слезы высохли, хоть глаза еще блестели.

— Пусть так. Ты узнаешь её потом… когда она проснется. Но сейчас она спит, а я нет, — Унау протянула руку и прижала к его губам, словно просила молчать.

— Ты сам говорил, что колдун придет и может быть очень скоро мы умрем. А еще может быть, она проснется и ты поймешь, что вы чужие. Все это будет, или не будет, а я люблю тебя сейчас и я здесь. Мое сердце горит от любви. Если ты отвергнешь меня, оно умрет. Ни о чем больше я не попрошу тебя, кроме твоих поцелуев и ласк! Сделай меня своей. Будь мои господином, а я буду хранить тебе верность во всем и вечно. Ни словом, ни взглядом не упрекну тебя! Мне будет довольно если ты иногда будешь вспоминать обо мне и приходить к своей Унау! О мой возлюбленный Арис! Разве ты не хочешь меня?

— Нет! — Арис обнаружил, что тяжело дышит. Воздух с трудом прорывался внутрь. Наверное потому, что сердце внутри стало большим и горячим, — Ты не знаешь, о чем просишь! Пройдет время и ты захочешь, чтобы кто-то любил тебя!

— А кто будет любить тебя, о, Арис? — она тряхнула головой и солнце вспыхнуло горячими искрами в прядях ее волос, — Кто положит твою голову себе на колени и будет отгонять дурные мысли когда ты устанешь? Кто будет тебе опорой и помощью в долгом пути? Разве тебе не нужен кто-то, кто будет тебя любить? Разве она любит тебя? А я люблю! Это чувство живет так глубоко в сердце, что его уже не достать оттуда. Оно живет вот тут. Смотри, Арис. Смотри…

Он не мог отвести от неё взгляда. Унау медленно подняла руки. Арис сглотнул, когда ее пальцы нащупали завязки у горла и распустили их. Малица поползла вниз невыносимо медленно, обнажая точеные плечи, узкие ключицы и ложбинку между грудей. Ее кожа была белее снега. Золотое солнце плавилось в изгибах плеч и шеи.

— Возьми то, что уже есть. А что буде после — будет после.

Малица упала к ее ногам. Переступив через неё, Унау шагнула вперед.

— Ты победила меня, Унау, — прошептал он и она счастливо засмеялась.

2

Эта река была полна жизни. Каену никогда прежде не видел такого изобилия. Он хотел бы сидеть на берегу целый день и любоваться красотой этого чудесного края. Берега заросли кустом и деревьями, а трава растет так густо, что не видно земли. Лес кишел зверьем. Каену видел оленьи следы, слышал зайцев и птиц. За день их было столько, сколько и за год не найти у них, на берегу сурового Океана.

Перед закатом, когда они с Унау набрели на озеро кипящее рыбой, волки ушли. Умчались прочь, прорываясь сквозь заросли на другом берегу, будто их гнали. Как-то сразу они с Унау поняли, что волки ушли навсегда. А значит Арис вот-вот очнется.

Едва подумав об этом, он увидел, что Унау уже поднялась на ноги:

— Я посмотрю, что там.

Он только пожал плечами и сделал вид, будто не заметил, как блеснули ее глаза. За время пути его надежды рассыпались в прах. Вставая на лыжи на берегу Океана, он надеялся, что долгий путь поможет покорить ее сердце. Да, Арис выше него, сильнее и больше знает, но он спит. А им с Унау предстоит долгий путь рядом друг с другом.

Он был заботлив и внимателен к ней. Отдавал лучший кусок, иногда один тянул сани, чтобы она немного отдохнула. Он был силен, бесстрашен и отгонял волков, если они докучали ей. Но Унау смотрела на него, как на пустое место.

Её только злило, когда он пытался снять с нее часть забот, Унау отталкивала его и упрямо впрягалась в длинные постромки. Она не брала у него ничего и не позволяла греть холодными ночами, но сама постоянно ложилась рядом с Арисом, грела его тело и пела ему.

И надежды покинули Каену. Что ж, злиться не на что. Арис победил его, даже спящий. Унау так смотрела на Ариса, что у Каену душа взлетала ввысь и падала к ногам — столько в её взгляде было нежности. О сиятельная Луна, чем же скромный Каену, тебя прогневал, что ты вселила в сердце Унау такую любовь к другому, а ему остается лишь смотреть⁈

Однажды он сказал ей:

— Знаешь, что случается с теми, кто лазит на скалы?

— Они находят там птичьи яйца? — холодно спросила она, таща санки.

День шел к концу и оба выбились из сил, пробираясь через ледяные поля.

— Нет, они срываются с крутых утесов и падают прямо в Океан. Вот что бывает с теми, кто лезет слишком высоко!

Она не ответила, даже не посмотрела в его сторону, только упорно тянула свою лямку.

— Арис выше тебя и меня! Он найдет себе женщину, похожую на Луну! — не выдержал он.

Унау засмеялась и сказала зло:

— Да, он высок как скала! Выше всех, кого я знаю! Выше Океана и достоин самой Луны. Знаешь, что я думаю? Я думаю, лучше сорваться со скалы, чем долго-долго пить гнилую воду!

Потом, на привале, она просила прощения за грубые слова, но он понял в тот вечер: ждать ее — напрасный труд.

Так пусть себе карабкается на скалы, он тоже не из снега слеплен! Когда Унау ускользнула, как лисица, с горящим взглядом, он только вздохнул и дал себе слово, что не вернется назад до глубокой ночи. Пусть делают что угодно.

Арис может отвергнуть ее, но сказать честно, кто устоит против молодой девушки, влюбленной в тебя?

Нет, он возьмет ее. Каену вздохнул и едва не выпустил ивовое удилище из рук.

Судьба Арис написана на его лице — он рожден вождем и будет править. Скоро он соберет новое племя. Тогда он раздаст милости тем, кто был с ним сначала. Если Каену будет верным и преданным, то Арис вознаградит его сполна.

В новом племени Каену может стать важным человеком. Гораздо важнее, чем мог бы быть на берегу Океана. Важнее, чем даже вождь Саккук и его сын, Кагорса.

Стемнело. Плетеный садок грозил лопнуть от рыбы. Вытащив его из воды, Каену бросил садок на плечо и пошел туда, где утром они оставили под навесом спящую женщину и Ариса.

Из под ног выскочил заяц и Каену вздрогнул. На краю Океана он издалека заметил бы зверя, хоть бы тот даже затаился в снегу, прикрыв черный нос лапой, но здесь, в густой траве он не знал на что обращать внимание. Заяц подпрыгнул и скрылся в кустах. Что ж, еды у них будет довольно…

Может быть Арис все таки ее отверг? размышлял он. Тогда Унау плачет в кустах… Нет, не может быть такого. Арис молодой мужчина. Он возьмет ее.

Сжав садок так, что пальцы побелели, Каену подумал — пусть берет. Пусть она старается изо всех сил, все равно ей не затмить перед ним весь мир. Арис захочет больше, чем Унау. Мысли Каену удивляли его самого, но в глубине души он чувствовал, что даже этого изобильного края мало для такого вождя, как Арис. Он пойдет далеко и получит лучшие земли, а он, Каену пойдет с ним.

И когда Арис возвысится и возвысит Каену, он найдет для него достойную жену. Юную, прекрасную и хорошего рода. Она будет смотреть на Каену с восторгом и обожанием. Все племя соберется на их свадьбу. Все будут там. И даже Унау будет стоять позади остальных. Ведь Арис уже разлюбит ее и отвергнет. Вот тогда-то, глядя на Каену, такого великолепного, в новой одежде, она горько пожалеет! Вот тогда Унау заплачет и убежит. И так ей и надо!

Он даже остановился и тихо засмеялся своим мыслям, но вдруг резко развернулся — за спиной хрустнула ветка.

— Кто тут?

Тишина. Он выпустил садок и рыба запрыгала, заиграла. Влажные шлепки мешали слушать. Он подхватил садок и пошел к лагерю. Наверняка это духи подали знак. В таком изобильном месте должно быть очень много духов. Следует задобрить их.

Вскоре Каену достиг лагеря на берегу. Он уже видел отсветы огня, когда услышал голос Унау и остановился. Её счастливый смех рассказал обо всем. Случилось. Что ж. Он знал, что так и будет.

Каену застыл не зная, куда податься. Там, у огня, отчетливо слышались звуки поцелуев. Он уже хотел развернуться и уйти в лес, когда услышал голос Ариса:

— Унау, ты слышишь, как журчит вода ниже по течению? Это перекат. Там есть гладкие камни. Весь день они впитывают солнце, а ночью становятся теплыми.

— Никогда не видела переката, — её голос был похож на чашку полную сладких ягод!

— Пойдем! Я хочу положить тебя на гладкий камень.

Она хихикнула.

— Твоей гладкой спиной. А я лягу сверху…

— О, А-арис…

— Пойдем. Нет, не ходи, я сам унесу тебя.

Каену увидел сквозь ветви силуэт Ариса — широкие плечи и косы, перетянутые ремешками. Это Унау плела, пока он спал…

А вот и она. О боги, да на ней ничего! Ее кожа белеет в темноте. Арис закинул ее на плечо. Ее волосы достают до самой земли, а она хохочет и гладит руками его спину.

Вот они проходят в трех шагах, но его не видят. Арис шепчет горячо:

— Ты будешь кричать, Унау. Ты будешь кричать снова!

— О, А-арис, я буду кричать, когда ты ляжешь сверху…

3

Некоторое время Каену стоял как оглушенный. Потом их шаги стихли. Он вышел к навесу на ватных ногах. Огляделся в темноте. Сердце билось, как дурное.

Тихо, тихо. Он знал, что так будет. Унау никогда не принадлежала ему. А тот единственный взгляд, которым они обменялись год назад на празднике весны ничего не значил. Только как же жжет внутри!

Тихо. Тихо. Всё.

Он немного покачался, сжав виски руками. Потом нашарил приготовленные с утра ветки. Нужно подбросить в огонь, пусть знают, что он вернулся. А что, если Арис захочет, чтоб он ушел и оставил их? На миг стало страшно, будто он остался совсем один на свете.

Каену обхватил руками колени и немного покачался. Когда они вернутся, он не покажет вида… нет, лучше уснуть и вовсе не видеть, как вернется голая Унау. А утром… все будет иначе.

Каену притащил немного веток и достал скатку. Лег. Снова сел. В отдалении хрустнула ветка. Это Арис с Унау возвращаются⁈

Он лег и закрыл глаза, прислушиваясь. Снова хруст, теперь будто с другой стороны. Дух пришел по его душу? Или это зверь рыщет? В этих лесах, полных жизни, разве знает он, чего ждать⁈

Хруст теперь раздавался будто с двух сторон разом. Он подтянул к себе лук и стрелы. Ждал, вглядываясь до боли в глазах.

Костер почти погас, только угли чуть розовели, подергиваясь от жара. Он вдруг пожалел, что не остался дома. Там все было своим. Тут все чужое.

Хруст веток усилился и он услышал шаги. Теперь сомнений нет — кто-то идет к ним из леса и это не дух и не зверь. Каену вскочил на ноги и выстрелил во тьму. Долго ждал. Ничего не происходило. Он повернулся и вскрикнул, вскидывая руку с ножом. Перед ним стоял человек.

Рука упала, как неживая. Каену потерял опору и упал. Тело будто не принадлежало ему больше. Он видел, как из подлеска появились еще две пары ног и остановились возле первых.

— Зачем ты так? — услышал он мужской голос.

— Чтоб не кричал.

— Да пусть бы кричал, что такого?

— Слышишь, что творится у Оленьей запруды? Не хотел бы я, чтоб меня отвлекали криками в такой момент!

Они хихикнули.

— Гляну, все ж любопытно узреть деву, — пара ног направилась к навесу под которым лежала Лара.

«О Ворон, что же мне делать⁈» — мысли Каену в отчаянии метались внутри, но тело оставалось неподвижным.

Его подняли и усадили, прислонив к дереву.

— Не волнуйся, — один из пришлых был седым стариком, он и заговорил с ним. Старик был одет в штаны и кафтан из кожи, остальные в белых полотняных рубахах и штанах, с обручами, перехватывающими волосы надо лбом.

Двое молодых разделились — один подошел к Ларе, второй к костру, махнул рукой, едва заметно, чуть-чуть, но пламя вдруг разгорелось само собой. Колдун!

Стало светло как днем. Каену одними глазами метался по поляне, оглядывая нежданных гостей. Двое молодых точно были братья, так похожи у них лица. Оба широкоплечие, полные сил, высокие, почти с Ариса ростом. Старик очень стар, волосы белее снега. Он присел перед Каену и сказал успокаивающе:

— Не волнуйся, я старый друг вождя Ариса, мы не желаем зла. Напротив, мы пришли помочь!

Только Каену ни на миг не поверил.

В этот момент вернулся тот, что ходил посмотреть на Лару.

— Это она. Она! Неужто вышло⁈

Другой пожал плечами:

— Не знаю. Поглядим, что скажет дядька.

— Поглядим! — кивнул первый. Он был помладше и глаза у него были с безуминкой. Он посмотрел на Каену. Улыбнулся:

— Глядите, он же внутри себя вертится как карась на сковородке! Эй, парнишка, твой вождь нам не враг и мы не враги ему. Напротив, очень ждамши. Ты орать не будешь, коли освобожу? А? Сейчас ослаблю и ты кивни, что понял… хорошо?

— Вторак! — повернулся к нему старший брат.

Едва чары ослабли, Каену заорал во всю силу легких:

— Напали! Арис!

И тут же понял, что он кричит, но не издает при этом ни звука.

Парень захохотал, указывая на него пальцем:

— Гляди как дернулся, а? Сме-ешной!

— Вторак, довольно! Скажу вот дядьке!

Он повернулся к Каену:

— Вторак тебя не тронет. Ничего не опасайся Я бы тебя освободил, нам-то не жалко, хоть оборись. Да ведь твой вождь не рад будет.

Вторак снова захихикал:

— Как он придет обратно, поймешь, что зря волновался.

— Но голос мы тебе пока не вернем, — сказал старший из братьев. А потом повернулся к Втораку, который все еще хихикал:

— Тебе б угомониться, братчик! Уложи-ка гостя. Пусть отдыхает.

Вторак тут же подчинился и вскоре Каену уже лежал на боку и беспомощно смотрел, как горит пламя без дров, а трое пришедших завели разговор о непонятных вещах.

Время шло. Крикнуть бы! Но колдуны надежно связали ему язык. Сколько он не бился, заклятье не теряло силы.

И вот он услышал их — шаги двух пар ног и голос Унау:

— Каену разжег огонь до небес.

— Наверное, соскучился по теплу, — голос Ариса. — Прикройся волосами.

Они были уже рядом. Каену напрягся так, что жилы едва не полопались, но не смог выдавить ни звука. И вот Арис ступил в полосу света.

Миг, и он увидел непрошеных гостей. Его рука скользнула к ножнам и тут же Арис отпустил её и замер, глядя на старика. Потом его взгляд уткнулся в обездвиженного Каену. Непонимание и гнев появились на его лице. Рука снова потянулась к ножнам:

— Что вы сделали с ним? Где Лара⁈

Но Каену больше не смотрел на него. Он не мог отвести взгляда от Унау, которая стояла рядом с Арисом. Обнаженная, прекрасная как богиня, едва прикрытая черными волосами, сквозь которые поблескивала белая кожа, она метнулась вперед и выхватив нож с пояса Ариса прижала его к горлу старика.

4

Многие в племени северных кочевников полагали, что Арис выходит победителем почти из всех поединков благодаря своей силе. Другие считали, что победы приносит его кошачья ловкость. И только сам Арис знал, что дело совсем в другом.

Для этого и слова то подходящего не найти. Древний инстинкт, доставшийся от предков, голос, не знающий слов. Арис никогда не думал об этом, чутье не относилось к вещам, которые можно обдумать. Это был шепот зверя, древний и дикий. В минуты опасности Арис всегда полагался на него, сам того не замечая. Чутье поднимало голову, и действовало прежде, чем разум успевал что-то понять. Именно это и было причиной его побед, то, что невозможно ни осознать, ни объяснить. Арис думал, что это было скорее памятью предыдущих поколений, чем частью его самого.

Иногда он отгораживался от своего чутья, как в ту весну, когда бросился, на встречу с царем Лаодокием. В тот миг ему хотелось довериться своим надеждам и он поступал наперекор голосу, что звенел, предупреждая об опасности. Да, порой желания брали над ним верх. Однако чутье никогда еще не оставляло его, он всегда слышал внутри его голос и так было, до момента, когда он вернулся в лагерь рука об руку с Унау. С обнаженной Унау, опаленной его поцелуями. Их тела еще дрожали от страсти и даже прохладная вода на перекате не сумела их остудить.

Ладонь Унау подрагивала в его руке. Пальцы были горячими. Она смеялась и он улыбался тоже. Ему нравилось смотреть, как она пробирается среди кустов, чуть впереди, но рядом с ним; видеть, как ее обнаженное тело поблескивает в лунном свете. Черные волосы прикрывали ее плащом, Унау прятала под ними грудь и плоский, поджарый живот, но полоски белой кожи то и дело мелькали сквозь ненадежный покров.

«У нее тело, как у волчицы», думал Арис и еще думал, что может быть стоит вернуться обратно, на перекат, на гладкие камни, еще хранящие в себе тепло дневного солнца, слишком уж рано они ушли.

Лес, был полон неги и блаженства. Слабый ветерок ласкал их разгоряченную кожу, из тьмы доносились соловьиные трели. Лунный свет, падая сквозь ветви, ложился на плечи узорным покровом. Ароматы свежей зелени щекотали ноздри, кружили голову; и он забыл, забыл, что мир очень опасен. Звериное чутье свернулось где-то внутри него и уснуло. Он не знал, не слышал до последнего мига, когда они уже шагнули в круг, очерченный пламенем(слишком ровным и светлым для обычного огня!), что в лагере их ждет кто-то еще, кроме Каену и спящей Лары.

Он оторопел, увидев шар света, плавающий над погасшим кострищем. Оторопел лишь на миг, и уже готов был броситься вперед, но замер, увидев лицо третьего гостя. Его он узнал сразу. Старик-в-длинной-кофте.

Однако Унау, уловив его первое движение уже, бросилась вперед. Мелькнуло ее обнаженное тело — молния из белого шелка кожи и черного бархата волос. Все мужчины повернулись к ней разом. Никто и не успел ничего сделать, как она уже подхватила нож, оставленный Каену и прижала к горлу одного из гостей.

Арис успел сказать только:

— Стой!

А тот, кого она схватила, приподнял руку и очень легко коснулся Унау. И Унау в тот же миг рухнула, раскинув руки в стороны.

— Мы не враги! — отступив от ее тела, незнакомец поднял руки, ладонями вверх, — Мы друзья!

— Мы друзья! — повторил старик-в-длинной-кофте, — Арис, мы пришли помочь!

Не отвечая, Арис окинул взглядом неподвижно лежащую Унау. Одурманена, но жива. Невольно кольнула гордость — так прекрасна она была и все вокруг знали, что это его женщина. Посмотрел на Каену корчащегося, словно червяк, он перевел взгляд на беловолосых, что пришли со стариком. Они стояли, все еще подняв руки ладонями вверх и смотрели на него.

Ни говоря ни слова он прошел мимо незнакомцев, мимо старика, к навесу, где лежала спящая Лара. Мельком глянул на нее, достал из сумок одеяло и вернувшись, закутал Унау. Потом шагнул к старику, игнорируя остальных:

— Так ты говоришь, что вы друзья?

— Да. Да, Арис. Мы друзья, — его голос звучал взволнованно, — Мы друзья!

— Хорошо. Я не стану спрашивать почему вы одурманили женщину — она угрожала вам, но я хочу знать, почему два колдуна обездвижили мужчину, вон того, — он указал рукой на Каену, — или он тоже угрожал вам⁈

— Кхм, видишь ли, когда мы пришли… — начал старик, но один из незнакомцев прервал его:

— Кеттер! Друже, ты не сказал вождю Арису, сыну царя Лаодокия, кто мы.

Старик всплеснул руками:

— Да, я забыл об этом! Арис, со мной посланцы из Лесного края, два брата из рода Бусова. Старший брат — Снежич, а младший, — старик кивнул на другого, с безуминкой, — Вторак. И отвечая на твой вопрос почему мы обездвижили твоего друга…

— Мы малость поспешили, — усмехнулся Снежич, — хотели поскорей до вас добраться, да услыхали по пути, что там, на перекате, — его взгляд скользнул по лежащей Унау, — думали ждать тебя в лагере, а тут был он, — Снежич указал на Каену.

— Увидел нас и всполошился, — усмехнулся Вторак. — Вот мы и…

Он сделал странное движение руками.

Арис немного помолчал, собираясь с мыслями. Произнес медленно:

— Так вы хозяева этой земли. Она прекрасна и плодородна и пусть боги благословят ее во все дни, — закончив с приветствиями, он продолжил совсем другим тоном:

— Вы не хотели мешать мне, благодарю.

Два брата тут же обнажили крепкие зубы в улыбках, больше похожих на оскал.

— Что ж, теперь я закончил свои дела…

Вторак расхохотался, подтолкнув в бок брата.

— И Каену можно освободить.

— Мы сделаем это сейчас же, — ответил Снежич. — Только попроси его не нападать на нас. Мы не хотели бы причинять вред твоим людям.

Через минуту Каену встал, потирая плечи и руки.

— Ты здоров? — спросил его Арис не сдвинувшись с места.

— Прости, огу. Я подвел тебя… — пробормотал Каену.

— Не вини себя, что не смог справиться с двоими колдунами, — произнес Арис, — думаю, я бы тоже не смог.

— Мы пришли к тебе чтобы… — начал Снежич, но Арис покачал головой:

— Нет. Я не стану слушать вас пока не поговорю с этим человеком, — он указал на старика:

— Сперва мы поговорим с тобой, старик-в-длинной-кофте, а потом всё остальное. Я едва помню тот день, когда мы расстались на постоялом дворе в Бодаре. Будто это было много лет назад. Ты ушел, не объяснив причин…

— У тебя были причины сердиться, Арис, ведь ты не знал тогда почему я ушел! — покаянно воскликнул старик.

— Я думал, ты решил спрятаться и презирал тебя, как труса и предателя, ведь я считал, что ты связан узами с коттами. Но сейчас — сейчас я не знаю, что о тебе думать, советник коттов, друг вождя Изгама, старик-в-длинной-кофте. Кто ты такой и как нашел меня?

Вторак спросил:

— Как, как он называет тебя, Кеттер? Старик-в-длинной-кофте⁈

Он зашелся коротким, лающим смехом. Его брат сделал знак, чтобы Вторак остановился.

Арис даже не посмотрел в их сторону.

— Я все объясню тебе, — просительно произнес старик.

— Драгоценный гость наш, Арис, мне велено поскорее отвести тебя в Сердце Леса, к охранителям, там ты получишь все ответы. И после будет время, чтоб говорить с Кеттером, — проговорил вкрадчиво Снежич. Каждым словом он усиливал нажим всё больше.

— Я пока останусь. Может и вовсе не пойду с вами и наши пути прямо тут разойдутся, я еще не решил, — отрезал Арис.

— Чего ж тебе нужно узнать-то? — кусая губы шагнул к нему Вторак.

Арис развернулся к нему:

— Я хочу задавать вопросы не тебе, а старику-в-длинной-кофте.

— Ух, какой ты сердитый, вождь Арис! — усмехнулся Вторак, но в глазах его усмешки не было.

— Сердце Леса — священное место, там вам не грозит беда! — нетерпеливо сказал Снежич. — Этого тебе довольно?

— Я не задерживаю тебя, — легко пожал плечами Арис, — ты можешь отправиться в свое Сердце. А я хочу поговорить со стариком-в-длинной-кофте, колдун.

На поляне словно сгустилось напряжение. Чуть уловимое, будто вдалеке громыхала гроза.

— Пока мне не понятен ваш путь я не пойду по нему, тем более не поведу с собой людей, — и он кивнул головой куда-то, в сторону навеса на холме.

— Ого! Да он полон яда! — Снежич криво усмехнулся.

— От его речей будто кислицы полный рот! — добавил Вторак.

Снежич нехотя сказал:

— Ну добро. Коли иначе нельзя, говорите. Мы с братчиком пока в лес сходим.

— Все пути ведут на Калинов мост, — вдруг сказал Вторак отрывисто, — на Калинов мост над рекой Смородиной. Все дела там завершаться, беги, не беги, а от…

— Замолчь! — Снежич крикнул и Вторак дернулся и замолчал. — Пошли, пусть говорят!

И отступив, оба скрылись в кустах.