Украденный. Книга вторая (СИ)

Часть 3 Линферон. Глава 13

Он сделал глоток кваса прямо из кувшина, сбросил сапоги и вытянул усталое тело в постели. Закрыл глаза. Но не успел он провалиться в дремоту, накрывающую его мягкими волнами, как тихий шепот настойчиво позвал его как и вчера.

Только не сегодня! Не в эту ночь! Сейчас не время мертвецов и не время духов! Он сел на своем ложе. Тихо свистел воздух, проникая сквозь трещины, в тоннеле шепталась стража. В его пещере, конечно же, было пусто. Он знал кто зовет его. Те же голоса, что и в прошлую ночь.

— Уйдите. Я приду к вам сам. Но после битвы! — но голоса настойчиво позвали снова. Он стащил через голову рубаху и плотно заткнул ей уши, но это не помогло — и правда, от голосов духов нельзя спастись, закрыв уши.

Утренний совет собрали на поверхности, под каменным сводом, оставшимся от какого-то здания. Три колонны все еще держались под каменным кольцом, крыша, конечно же, давно провалилась. Свет утреннего солнца бил сбоку и колонны давали тень.

Когда все расселись и приветствия были произнесены, старший шаман сказал:

— Благодатное утро! Впервые с зимы я вижу солнце! Это знак!

И правда, солнце светило по весеннему и от земли исходил теперь терпкий запах новой жизни. Арис почувствовал воодушевление.

Остатки вчерашнего праздника успели убрать, остался только пустой помост посреди двора и он вспомнил вдруг, как сидя на нем сквозь пелену дыма видел звезды. А значит, тучи рассеялись еще вчера. Может быть это правда знак?

Другие тоже были рады яркому свету, но большинство щурились и опускали головы, уклоняясь от лучей. Причина была понятна — вчера мало кто воздержался от возлияний.

Арис оглядел собравшихся. Половина из них толмачи, что переводят слова вождей друг другу, остальные вожди и их шаманы, его новые подданные. Правила племени рассказывали как вести себя с гостем и с врагом, но что делать, если частью твоего племени стало пол мира, правила не указывали и Арис решил, что следует снова всем повторить свои имена.

Потом Бако взял слово и объяснил, как у кочевников кланы сосуществовали друг с другом и сказал, что теперь каждый народ будто клан в новом большом племени.

Акуила тут же спросил, будут ли с ним считаться теперь как с главой клана томозиев, или главой клана Венанди и Арис сказал, пусть решают сами, как его народу больше понравится.

— Мы соберем всех воинов в войско и разделим войско по счету. У нас будут тысячи, сотни и десятки. Разные воины встанут бок о бок. Но сначала я расскажу вам, как мы убьем лушь.

И снова Акуила не смолчал и сказал, что неплохо бы попросить принести немного вина, или пива, мол ночка выдалась та еще. Бако покачал головой, а Арис ответил, что в их племени не принято пить опьяняющие напитки на совете. Но едва он хотел продолжить, Акуила довольно громко пробурчал, что это плохой обычай и его можно изменить.

Арис не слышал последних слов Акуилы, но это было и не нужно. Бако произнес, что в их племени не принято перебивать вождя, и по традиции, он, рука вождя следит за такими вещами.

— Если ты еще раз скажешь лишнее, я забью твои слова назад!

Акуила только сверкнул глазами. С минуту они с Бако сверлили друг друга взглядами.

Арис произнёс:

— Теперь я расскажу, где и как мы примем бой с Мешем. Но прежде, чем я начну не желаете ли вы сказать что-то?

Последние слова были лишь формулой вежливости и обычно игнорировались, но в этот раз с ним заговорили:

— Разве лушь возможно победить⁈ — вдруг почти обиженно воскликнул темноволосый мужчина. Арис забыл его имя, но он сказал сам:

— Я вождь Киеши. Более трех тысяч воинов было у меня и столько же молодых, сильных женщин. Но сюда я привел только жалкую горстку. Остальные воины стали лушью и теперь они с колдуном. Прости, о великий вождь, почти все, кто сидит тут потеряли больше половины своих людей, а некоторые почти всех воинов и эти воины стали лушью. Колдун собирал в войско и на юге. Значит сюда придет тьма луши и их будет больше нас в пять… нет, в десять раз!

Всем своим видом окружающие выражали согласие с Киеши. Заговорили сразу трое, но хотя их голоса перекрывали друг друга, Арис прекрасно понял, что они говорят тоже самое, что и Киеши.

Он подождал, пока они выскажутся и спросил:

— Зачем же тогда вы пришли сюда, если не желаете биться?

В этот раз они загудели возмущенно.

— Мы хотим, чтобы ты указал нам путь к победе, — проговорил старик, сидящий с краю. Арис помнил, что его имя Мирам и он последний из рода вождя. Наследников у него не осталось и старик сокрушался, что после его смерти остатки племени кауно останутся сиротами. — Ты знаешь безопасный путь, не ведущий к смерти⁈

Арис рассмеялся:

— Воистину, Мирам, ты хочешь чтобы я отвел вас на Ту сторону⁈ Небесный отец создал мир смертным, а ты просишь меня обойти смерть⁈

Многие рассмеялись, но смеялись они не весело.

— Не будет безопасного пути, — продолжил Арис. — И многие погибнут, это так. Вы можете уйти и спрятаться, но колдун найдет всех и тогда победит он, а все вы станете лушью. Вам нужно выбрать свой путь. Путь сражений, или бегство. Я не принуждаю вас ни к какому пути, но тех, кто пойдет со мной, поведу по пути битвы.

Никто не произнес ни слова и Арис продолжил.

— Путь ведет нас в город Октафор. Там мы примем бой.

Люди снова зашептались между собой. Арис ждал, что Акуила что-нибудь скажет, ведь Октафор находится в Томозе, но тот вовсю пил из фляги, поданной мальчиком. Заговорил вождь по имени Дарунок.

— Мы слышали об этом городе. Разве там можно сражаться? Стены его разрушены, источники воды далеко. Он проклят. Говорят, в городе никто не может жить кроме диких зверей. Люди, которые придут в город восьми башен тоже будут прокляты.

— Не восьми башен, а восьми огней, глупец! — бросил Акуила. — Все это я знаю с детства, ведь Окатафор находится в благословенном Томозе!

— Так может быть ты знаешь что-то важное про него? — спросил Арис.

Акуила хмыкнул и глотнул из фляги еще:

— Там нет ничего важного кроме развалин и Небесный отец пошутил над тобой, или ты не понял его насчет Октафо…

Бако выбил из его рук флягу и вино залило Акуиле колени.

— Проявляй уважение к Небесному отцу и своему вождю!

— Эй, я убью тебя, да?… — растерянно оглядывая свои колени пробормотал Акуила и Арис понял, что он уже очень-очень пьян. Видимо и перед советом он пил вино, а может пил всю ночь и все утро.

— Уведите вождя Венанди спать. Он пьян, — брезгливо сказал Арис и двое стражников тут же подхватили его и увели. Однако это немного разрядило обстановку. Нелепый вид пьяного Акуилы развеселил всех.

— Он пока еще не прошел обряда посвящения, потому эти дела не позорят его народа. Забудем и вернемся к делу, — проговорил Арис посмеявшись со всеми. — Многие из вас боятся, что Октафор проклят. Что ж, я говорю вам, он был проклят для тех, кто давно умер и проклятье не коснется нас потому, что мы придем на последнюю битву.

— Может быть, лучше остаться тут и прятаться в подземельях? А потом мы переловим лушь по одиночке? — сказал кто-то и Арис не успел заметить, кто это был.

— Это не мы, а они выловят нас в подземельях, — поморщился Арис, — Я шел сюда через Перевал. Может быть кто-то знает о заставе Сакракард у подножия Сестер? Там были подземелья, огромные подземелья, которые уходили вглубь гор, но они не спасли стрелков. Лушь ворвалась сквозь узкие окна, заполнила коридоры и схватила всех. От луши не спасут ни стены, ни подземелья. Я веду вас в Октафор не для того, чтобы там спрятать, а чтобы принять бой и повторяю — только там есть шанс его выиграть.

— Это хорошие слова, великий вождь, — сказал Грей, король, который привел в Линферон почти тысячу своих анназар.

Еще один вождь сказал:

— Я не боюсь смерти, но боюсь пополнить войско колдуна.

Арис поднял руку и голоса стихли.

— Я знаю ваши опасения и разделяю их — я сам бился с лушью. Однако надежда есть. Теперь мы победим лушь, потому, что теперь мы можем убить и колдуна. У нас есть оружие для этого. Шаманы уже видели его и утверждают что оружие подлинное.

Он переждал гул голосов и вытянул вперед ножны.

— Я принес золотой меч, который сразит колдуна, стоит только ударить его в сердце. Я покажу вам.

Они смотрели недоверчиво и Арис сам усомнился, что вид меча убедит их. Многие до сих пор ничего не знали о Меше, тем более, не понимали сути луши. Что для них этот меч? Всего лишь хороший клинок. Но когда он вынул меч из ножен и поднимал над головой понял — меч убедит любого.

Словно солнце вспыхнуло над ними. Золотой дол впитал отблески и отразил их стократно. Пламя взметнулось между колонн, на миг придав им вид богатого дворца. Вздохи пронеслись над всеми и Арис убрал его боясь, что чудо рассеется.

— Я принес меч и знание. Оружие против колдуна и знание, как мы остановим лушь. Это можно сделать только в Октафоре, древнем городе, в котором спрятан секрет. Вчера я рассказал о нем своей руке, Бакриярду Янаану, который собрал вас всех, и некоторым еще доверенным лицам. Я доверяю всем, но говорят так: птица может зацепить хвостом, слова, что сказаны в тишине шатра и разнести весть по всему свету. Поэтому все самое важное вы узнаете уже в Октафоре.

Они снова промолчали и Арис закончил:

— Итак, в ближайшие дни в Октафор вас поведет моя рука — Бакриярд Янаан.

— А ты, вождь Арис, разве ты не поведешь нас⁈ — сказали несколько человек сразу.

Арис помолчал немного прежде, чем ответить. Спустя несколько мгновений воцарилась тишина, а затем над толпой повисло напряжение. И дождавшись, когда оно загустеет, Арис наконец ответил:

— Я пришел в Линферон, чтобы пройти обряд и принести надежду. Теперь я должен вернуться к Небесному отцу.

Ложь давалась легко. Они слушали открыв рты и он повторял слова, придуманные вместе с Бако и старшим шаманом. Они должны верить, что победят. Они должны быть уверены и тогда они будут сражаться. Иначе страх обуяет их и колдун убьет всех одним лишь страхом.

— Я вернусь когда придет день битвы и приведу помощь Небесного отца. Мы остановим колдуна и потомки вечно будут петь о нас песни и сложат легенды.

Он и сам почти поверил себе.

После этого обсуждали только детали. Спорили о будущем устройстве войска, гадали, где взять продовольствие и как возить воду в город. К обеду появился Акуила, мрачный и бледный, сел сбоку и слушал, что говорят другие. Жрец томозиев быстрым шепотом передал ему все, что было.

Потом они разделили трапезу и Арис объявил собрание завершенным. Тут-то Акуила сказал:

— Великий вождь и другие вожди, цари и короли народов! Простите мое недостойное поведение! Теперь, великий вождь, позволь мне сказать.

Арис поморщился, но кивнул. От Акуилы ничего хорошего ждать не приходилось и он не подвел его.

— Мы обсудили очень важные дела касающиеся боя с Мешем. Но когда Меш погибнет от руки нашего вождя, а наш вождь так уверен в этом, что и нам не следует сомневаться!

Арис услышал, как Бако скрипнул зубами, но успокаивающе повел рукой. Сам же Арис думал, если Акуила опять начнет мутить воду, стоит все таки выгнать его. Он смущает всех, хоть каждый человек это великая ценность, но такой, как Акуила принесет только смуту.

— И веря всем сердцем в победу нашего дела и нашего вождя я не могу не думать о будущем. Когда все будет кончено, мы попытаемся вцепиться друг другу в горло и станем делить места в новой империи, прямо на останках луши. Мы все это знаем — не успеет остыть кровь после сражения, каждый начнет тянуть одеяло на себя. Пока мы все равны и опасность перед нами, почему бы не попробовать сейчас договориться и тем предотвратить будущие споры? Заключим союзы, разделим земли…

— Сейчас рано говорить о том, что будет после боя с лушью, — заметил Арис, едва разжимая губы.

Однако Кеттер вдруг поддержал Акуилу:

— Возможно, нам стоит выслушать предложение благородного рыцаря Венанди, о великий вождь? Что плохого в том, чтоб предотвратить будущие споры, которые непременно наступят после победы?

Большинство вдруг закивало в такт словам Кеттера и Арис дернул плечом: зачем старик поддержал этого Венанди? Но вдруг понял — пока они спорят о землях, им не страшно. Даже глупый Акуила приносит пользу.

— Расскажи, как ты хочешь все разделить, а мы послушаем. Но я кажется знаю. Ты потребуешь себе половину всего, а нам оставишь болота и соленое море? — лукаво спросил Арис и все рассмеялись, но Акуилу это не смутило.

— Наш великий вождь еще не женат. Пусть выберет себе жену среди наших дочерей и сестер. Среди них есть прекрасные девушки, и прочные связи определят будущее.

Перекрывая поднявшийся гул, Бако ухмыльнулся:

— Это было бы хорошо, только по нашим законам вождь должен иметь больше одной жены.

— Это так, — подтвердил его слова Мирам, — многие знают, что в Томозе, Литерее и у анназар, в Карре, у короля только одна жена. Она сидит с ним на стуле и говорит, что ему делать, да простят меня мои союзники! У вас мужчинам нужно иметь очень много силы, чтобы противостоять своим женам, сестрам и матерям, которые дают вам советы! Однако мы, племенные вожди держимся того мнения, что женщина и мужчина созданы разными и каждый должен заниматься своим делом — жены должны рожать и охранять потомство, а мужчины должны охранять их, земли и стада.

— Что ты хочешь этим сказать? — хмуро спросил король Дже из Литереи.

— Я хочу сказать, чем больше детей у вождя, тем лучше. Одной жены для вождя мало!

Все племенные вожди дружно захлопали в ладоши, а Арис с удивлением следил, как такие неуверенные в недавнем обсуждении о походе в Октафор, теперь они готовы биться насмерть за его будущих жен.

— Хорошо, — заговорил меж тем Бако, — наш вождь прошел обряд и по всем законам теперь ему пора жениться. Чем быстрее вождь женится, тем лучше. Он может принять в жены всех достойных девушек сразу. Но нужно поспешить — ведь скоро он снова покинет нас.

Не успел Арис сказать что-то, как многие вожди согласно закивали, а Акуила, который до того выражал возмущение от мысли, что у вождя должно быть много жен, вдруг воскликнул:

— У нас теперь вождь царей и королей! Такого еще не было никогда в мире! Так пусть у вождя вождей будет много жен!

Затем он повернулся к Арису и произнес преувеличенно вежливо:

— Но кто станет первой женой?

— Не свою ли сестрицу ты хочешь подсунуть вождю⁈ — мрачно спросил вождь Потупсен, седой старик с лицом загорелым до черна. Он прибыл совсем недавно — бежал с остатками народа, едва вырвавшись из капкана луши. Арис помнил, что говорили о нем — он не настоящий вождь, а дед жены прежнего вождя. Всех других убила лушь.

— Ты не король и не вождь, и твоя сестра — старуха! — говорил Потупсен. — Ей минуло шестнадцать зим! А моя внучка нежный цветок, едва распустившийся бутон! Такая девушка больше подойдет в жены великому вождю!

Акуила сразу порозовел и будто забыл о головной боли. Арис, прежде, чем начался скандал поднял руку, чтоб сказать, что не помышляет о женитьбе, однако Кеттер, быстро дернул его за рубаху и прошептал:

— Ради Неба, вождь!

— Я забью тебе в глотку твои слова! — орал Акуила, а Потупсен, не слушая больше, тоже вскочил на ноги и краснота выступила сквозь загар его щек.

Бако встал и возвысив голос требовал соблюдать правила и угрожал страшными карами, но никто не слушал его, как стая псов они сцепились хваля своих женщин и ругая чужих. Даже северные короли у которых в традициях не было многоженства усиленно спорили.

— Все эти споры напрасны, — холодно сказал Арис и все вдруг услышали его голос, хоть и говорил он тихо. — Никто не станет моей первой женой. Сядьте.

Он чувствовал их недовольство и досаду.

— Моей первой женой станет Небесная дева. Это все.

На это возразить было нечего. Под каменной кровлей повисла тишина. Но не надолго — Бако сказал неуверенно:

— Ммм… это… такая новость, трудно представить такое… нам, простым воинам. Ты поистине велик, о мой вождь и я бесконечно счастлив быть твой рукой. Но объясни нам — это уже известно? Твоя женитьба на небесной деве?

— Да, это уже решенное дело, — произнес он зло. — И потому я не могу пока жениться.

Они перебили его выражая бурную радость, будто бы речь шла о их собственной женитьбе. Восторженные возгласы, причмокивание губами. Они поверили ему. Искренне.

— О, вождь, — снова влез Кеттер, — я знаю, как тебе жениться на других дочерях вождей и королей, не обидев небесную деву, которая, конечно, может стать только первой женой! Её место займет на свадьбе доверенное лицо. Девушка без имени. Никто не будет знать кто она и откуда, кроме старшего шамана. Мы проведем обряд между вождем и небесной девой, а потом ты возьмешь в жены всех остальных девушек.

— Решено, — подвел итог Бако, — проведем свадьбу завтра же ночью, ибо никто не знает, когда нашего вождя призовет небесный отец!

После совета Арис решил прижать Бако к стене где-нибудь в темном переходе и спросить что это ему взбрело в голову заниматься его женитьбой. Однако Бако оставил его сразу; вместе со стариком-в-длинной-кофте и шаманами они пустились в обсуждения предстоящего вечера и выбор девушек и Арис только скрежетнул зубами им вслед — по обычаю племени он не имел права на выбор невесты. Невест выбирал совет племени, основываясь только на полезности брачной связи. Все остальное, вроде внешности и ума невесты не имело никакого значения, она лишь должна была быть здорова и иметь широкие бедра.

Арис собирался вернуться в подземелья, но оттуда тянуло сыростью, к тому же он вспомнил голоса духов, которые так ясно слышно в темноте. Он повернулся и прошел через двор, под обрушенные арки, прочь от Линферона. Стражники проводили его взглядами и ничего не сказали.

Арис миновал рощу за которой простирался луг. Травы зеленели под солнцем, вдалеке блеснуло серебром озерцо. Он сел на косогоре и задремал, как вдруг услышал треск сучьев и подняв голову увидел, как из подлеска на краю луга выбирался мужчина. Судя по одежде он не был воином, или торговцем. Его одежда была ритуальной, хоть Арис не смог бы сказать, какого духа он чтит. Мужчина поклонился Арису и направился к нему. Накануне, на посвящении этого жреца не было на ступенях к помосту. Может быть к ним пришли еще люди?

— Великий вождь Арис, — мужчина подошел ближе и поклонился.

— Ты знаешь меня?

— Конечно знаю. Вчера я смотрел, как ты принес клятвы и прошел обряд.

— Ты шаман? — спросил Арис.

Мужчина кивнул головой:

— Я жрец, великий вождь.

Заметив, что он не назвал имени духа, Арис спросил:

— Почему я не видел тебя на ступенях?

Мужчина вздохнул:

— Никто из твоих шаманов не позволил бы мне и приблизится к помосту.

— Почему?

Мужчина опасливо посмотрел на него.

— Я жрец подземного бога.

И Арис едва не вскочил на ноги, но сдержался.

— Зачем ты пришел ко мне, жрец подземного чудовища? Я ничего не дам тебе и ничем не помогу. Убирайся, пока я не передумал.

— Я пришел, чтобы занять у тебя немного времени. Не побоишься же ты, великий вождь, выслушать меня⁈

Несколько мгновений Арис колебался. Про подземного бога, чудовище, живущее во тьме и питающееся кровью, он слышал не раз. Но прогнать этого жреца не дав сказать и слова он не хотел тоже.

— Говори, — наконец решился он.

— Великий вождь, ты умный человек и не суеверен. Ты веришь в себя и способен принять больше, чем говорит один шаман…

— Оставь лесть, меня это не трогает. Говори, что хотел, — приказал Арис.

— Я хотел сказать тебе правду о подземном боге. Прежде его уважали, а потом стали считать чудовищем. Прежде моих братьев называли хранителями мудрости а потом нас гнали и убивали. А за что?

— Скажи мне.

— Только потому, что первым жрецом Подземного бога был Мешемир.

Арис вздрогнул и жрец опасливо отступил.

— Говори дальше, — потребовал Арис и опустил руку.

— Во времена, когда его почитали, Мешемир начал учить некоторых особым знаниям, недоступным другим. Ему нужны были помощники, чтобы найти главное знание в мире.

Мужчина замолчал и Арис весь подобрался, однако постарался ничем не выдать себя и спросил равнодушно:

— Так продолжай. Он нашел самое главное знание в мире?

— Он считал, что нашел. Однако мы так не считаем. С того времени наши пути разошлись. Что касается того, что он хотел найти — это знание, как в мир пришли люди. Прости, вождь, мы считали это не важным. А ты как думаешь?

Арис вздохнул чуть разочарованно:

— Как я думаю? — он усмехнулся. — Ни одного раза в жизни я не думал о том, откуда взялись люди и куда они уйдут, когда мир кончится. Я не понимаю, почему кто-то может думать о таком!

— Великий вождь, когда у тебя под пятой лежит весь мир, как у Мешемира, когда даже править им не надо, ведь есть поземельщики, которые правят царями, в голове появляются разные вопросы. Так было и с Мешем. Он имел все и решил, что должен все знать. Он думал так — в начале времен этот мир не был хорошим домом для людей, но только для чудовищ. Значит люди в нём лишь гости. Откуда же они пришли?

— Ты пришел, чтоб рассказать мне об этом?

— Я пришел рассказать тебе о другом, великий вождь, — жрец переступил ногами, — О бесценном знании, которое мы нашли благодаря тому, что Меш задавал эти вопросы.

Арис посмотрел назад. За рощей торчали башни разрушенного Линферона. Стража не видела их, а они не видели стражу. Впереди до самого озера и опушки леса все было пусто.

— Самое главное знание в мире заключается в том, что ничто не может исчезнуть бесследно и тот, кто умеет слушать, узнает всё.

Арис вздохнул. Несколько мгновений упали в пустоту.

— Я ухожу, — сказал вдруг жрец. — И приду вечером. Если захочешь говорить, я буду в Линфероне. Подумай над моими словами, великий вождь. Ничто не исчезает! Ничто.

Он повернулся и ушел туда же, откуда и приходил — в подлесок на краю луга. Арис тоже вскоре поднялся на ноги. Он вернется в Линферон и ляжет спать где-нибудь на поверхности, в разрушенном доме, которых так много осталось в городе. Там шум и ветер уносят тихие голоса.

На лугу ветер гнал волнами травы, над озером кружились птицы. В первую ночь, когда они пришли к Линферону, волки, ведомые варгами грызли здесь лушь. Так сказал Бако. Но лушь не кричит человеческими голосами. Она воет.

Свадьбу устроили во дворе, на площади за воротами города. Помост снова украсили шкурами и коврами. В прежние времена шаманы обсыпали бы толпу гостей зерном ради плодородия будущего вождя, но сейчас зерно расставили в чашах. Арис сидел на помосте и слушал, как шаманы поют духам плодородия, прося их благословить союз.

Перед ним лежала площадь, заполненная людьми. В неверном свете факелов их лица терялись и он видел лишь белые овалы и отблески огня, отражающиеся в сотнях глаз, обращенных к нему. Спуститься бы вниз и затеряться в толпе, глазея на действо. Но его судьба — находиться с другой стороны.

Но вот у входов в подземелья показались тонкие фигурки девушек, завернутые в покрывала. Они шли к помосту сквозь толпу, окруженные шаманами и вождями. Покрывала с них не снимут до самого обряда и жениху остается только гадать кто там, красавица, или нет. В прежние времена у них с Бако и Антором сердца бились, когда девушек подводили к помосту — красивая, или нет⁈ А теперь Ари смотрел на девушек и ничего не чувствовал.

Девушки были одеты богато, узорные покрывала сверкали камнями и вышивкой. Только та, что шла впереди была закутана в белое покрывало с серебряной каймой. Это посаженная невеста. Но вот девушки поднялись к помосту и сели на другом конце, напротив Ариса.

Шаманы продолжали свои заунывные наговоры, а народ подпевал им. Наконец шаманы вызвали небесную деву и девушка в белом покрывале поднялась. Она дрожала, Арис видел, как подрагивает серебряная полоса. Ее подвели к помосту и Арис положил руку ей на голову. Шаманы обступили их.

Потом были произнесены все положенные слова — он обещал заботиться о ней до конца дней, беречь и не пренебрегать, дарить подарки, приводить на празденства. Девушка слабым голосом обещала уважать и беречь его детей, идти, куда прикажет муж и хранить мир в доме. Затем ее усадилиу его ног и шаманы прочли молитвы и обвязали их руки нитью особыми узлами. После этого было объявлено, что они женаты.

Затем действие покатилось дальше. Одну за другой к нему подводили девушек. Он клал руку им на голову, но теперь под его рукой всегда оказывалась первая жена и она была свидетелем всех его клятв. А после обряда девушки снимали покрывала и Арис видел их лица в первый раз.

Каких только девушек среди них не было! Совсем юные и постарше, белокожие и смуглые, робкие и те, кто смотрел с вызовом. Одна из них, выше остальных имела белоснежную кожу и черные глаза над крбчковатым носом. Усевшись, она вздернула подбородок и смотрела вниз на людей с презрением. Арис решил, что это и есть сестра Венанди — такая же заносчивая. Что ж, ему уже нет нужды спорить с ней как спорил Мауро с Ардой.

Тут жрец объявил, что ритуал закончен и все девушки теперь стали женами вождя. Ему ответил рев сотен глоток и девушка в белом покрывале испуганно вздрогнула у его ног. На миг ему стало интересно, кто она такая. Выбирали ее из хорошего рода, или схватили первую попавшуюся девушку? Он заметил, что плечи ее дрожат, будто она плачет под покрывалом, но внизу грянула музыка, на помост взлетели женщины с угощениями, расставляя подносы у его ног на коврах. Начался праздник, разгульный и разнузданный, как все свадьбы в его племени.

Когда первый голод был утолен, шаманы объявили новый обряд — угощения жениха и все его жены встали и ушли к ступеням. По обычаю молодая жена должна была дать мужу из своих рук кружку пива и кусок мяса, символизируя, что теперь она берет на себя заботу о его столе и доме.

У помоста сгрудился народ, внимательно следя за действом. В племени существовало поверье, что от того, как жених выпьет вино и съест мясо, сложится дальнейшая жизнь молодых и об этом ходило множество примет. В этот раз жена была не одна и люди гадали, неужели шаманы дадут по кружке пива каждой? Даже такой великий вождь, как Арис не выпьет столько пива! Как же быть последней?

Арис увидел, что придумали шаманы и рассмеялся — на ступени младшие шаманы подняли целый котел с пивом и девушки все взялись за его ручку. Нести было неудобно и дувушки тут же начали толкаться и мешать мешая друг другу. Жидкость плескалась в разные стороны, попадая на ковры и платья невест, но Арис был им благодарен — все же выпить котел пива было бы трудно разом.

Особенно усердствовала та, высокая, которая смотрела так заносчиво, она раскраснелась, пытаясь держаться за ручку котла прямо посередине, и казалось, сейчас просто растолкает всех. Точно это сестра Акуилы. Такая же злая и упорная. Пойдет вперед не смотря ни на что.

А шаманы здорово придумали вместо отдельных чаш дать целый котел пива. Теперь никто не сможет спорить о старшинстве, все они подносят пиво ему одновременно.

Но когда котел был уже у помоста, старший шаман поднял посаженную невесту и она зачерпнула из котла кубком и подала ему первой. Под свист и крики Арис осушил его одним глотком, отбросил и принял котел у девушек и приник губами к краю. Крики усиливались пока он пил и закончив, Арис поднял котел над головой и перевернул.

Что было после, Арис помнил плохо. Вокруг мелькали лица и голоса. Играла музыка, ему приносили еду. Он ел, смеялся, снова ел и еще пил. Потом все вокруг слилось в разноцветную карусель и Бако увел его наконец с помоста.

Бако хотел, чтобы Арис шел к своим женам, но узнав, что их пещеры в подземелье, Арис остановился. Бако ругался, но Арис все твердил, что вниз не может пойти и все; и Кеттер сказал, да пусть останется наверху, раз хочет, прикажи постелить в башне и все! Утром он проспится!

Потом его куда-то вели, наконец он лег на мягкую солому и тут же уснул. Проснулся он от холода и потянулся за одеялом, но его не было. Бако не поставил так же и кувшина с водой, а в горле у Ариса пересохло!

Он сел и огляделся. Его и впрямь привели в одну их сторожевых башен на стене и оставили в комнатке, продуваемой ветрами. Часть внешней стены под окном обвалилась и от пола остались только деревянные лаги.

Ночь приближалась к концу и праздник во дворе давно закончился. Он слышал голоса и шорохи — то убирали во дворе остатки праздника. В долине за стенами крикнула какая-то птица. Далеко внизу белела полоса тумана. Его клочья заполнили всю долину и только верхушки рощиц торчали из молочного облака. Ни одно движение не нарушало сонной тишины.

Он тихо позвал. Не мог Бако не оставить людей на лестнице! И правда, там кто-то был. Как только Арис позвал, кто-то начал подниматься по ступеням, шаркая ногами.

Звук был немного странный, будто поднимался старик, или человек был болен, или пьян. Арис невольно насторожился и потянулся за ножом, как вдруг обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой ни ногой. Все тело сковало и только глазами он еще мог шевелить и вперился в дверной проем за которым раздавались шаркающие звуки. Все ближе и ближе.

И когда от ужаса с него уже звенело в голове, в уши ударили голоса. Он узнал их сразу — тот же зов преследовал его две предыдущие ночи в подземелье. Теперь они выли, рычали, требовали. Он не мог понять, чего они хотят, да и не хотел — шаги на лестнице раздавались все ближе и он все пытался пошевелиться, изо всех сил, но тщетно. В тот самый момент, когда шаги замерли прямо перед дверью, голоса стихли и он смог схватиться за нож, дернулся, сел и проснулся. Пот тек с его лба, заливая рубашку. Тяжело дыша он вытер лоб, сглотнул пересохшим ртом и понял, что по лестнице и впрямь кто-то поднимается. Арис вскочил и бросился к проему.

Сквозь промежутки видно было, как наверх медленно движется белая фигура. Только спустя миг он понял, что это не призрак, а тканое покрывало.

— Стой! Кто ты? Чего хочешь? — хрипло рявкнул Арис.

— Ой, — пискнула фигура, попятилась и едва не скатилась вниз.

Арису стало смешно — всего лишь девушка, которую послали отнести ему питье. Вон, в корзине у нее кувшин, так сжала, что костяшки пальцев побелели.

— Не бойся, — сказал он мягко, — иди сюда, неси свое питье.

Девушка, помедлив мгновение, кивнула и Арис отступил назад, сел на обломок стены у окна.

Девушка вошла, молча поклонилась, так же молча поставила корзинку, извлекла кувшин, наполнила большую кружку и подошла к Арису. Поклонившись, протянула кружку ему. Арис заметил, что тонкая рука с нежной, белой кожей чуть дрожит.

— Не бойся, — повторил он и взял кружку.

Сквозняк с лестницы донес до него тонкий аромат трав и цветов, исходивший от девушки. На миг он вспомнил Ирисовое ущелье.

— Кто ты? Открой лицо.

Она быстро-быстро затрясла головой, мол нет, не открою.

— Серебряная кайма на твоем покрывале, — он протянул руку и взял край ее одежды, — я видел ее вчера вечером. Ты была моей посаженной невестой.

— Тогда великий вождь знает, что не может просить меня открыть лицо, — пробормотала она, — рассвет еще не наступил.

— Великий вождь может делать все, что хочет, — вдруг разозлился он и выпустив ее покрывало залпом осушил кружку, протянул ей и сказал:

— Налей еще! Из какого ты племени? Ты из хорошей семьи? Кто выбрал тебя посаженой невестой?

Она быстро налила еще медового пива потому, что в кувшине было именно оно. Ее голос, как и рука дрожал, когда она ответила ему, протягивая кружку обратно:

— Мой вождь, я не смею отказать вам ни в чем… но вы не должны спрашивать… шаман запретил мне говорить кому-то, кто я такая. Я должна носить покрывало до рассвета, а потом снять его и забыть, что была невестой великого вождя целую ночь.

Пиво вдруг ударило в голову. Арис отставил недопитую кружку и поднялся на ноги. Во дворе закончили уборку; костры погасли. Белесый туман укрыл даже верхушки рощ с другой стороны, в долине и клубился внизу, у самых стен.

— Сними покрывало.

Он видел, как она дрожит, разматывая покровы. Наконец, блеснув серебряным краем, покрывало упало к ее ногам. Перед Арисом стояла юная девушка, едва вошедшая в возраст. Ее волосы были черны, как ночь и волнами падали ей на белое платье. Сквозь глубокий вырез было видно ложбинку, часто-часто поднимаясь грудь натягивала тонкую ткань, обрисовывая все, что было под ней.

Огромные глаза смотрели на него, сияя, как звезды.

Он поднял отставленную кружку и осушил ее.

— Кто ты?

Сглотнув она ответила:

— Я — Лаура Венанди. Мой брат, Акуила, вчера заступил тебе дорогу.

— Вот как? Я думал, ты станешь одной из моих жен, — сказал Арис и наполнив кружку сам, протянул ей.

Она вздохнула, зажмурилась и сделав большой глоток, потрясла головой.

— Да, брат хотел этого, больше всего на свете но Бакриярд Янаан запретил ему. Он сказал, мой брат не вождь и не король. И он был слишком дерзким, поэтому я не стану вашей женой, но потом брат подсунул меня шаманам, когда они искали посаженую невесту…

Девушка запнулась, шагнула вперед, обхватила кружку поверх его руки обеими ручками и сделала глоток.

— Когда праздник кончился, брат сказал, чтобы я пошла сюда и принесла вам пива… он сказал… сказал, что нужно сделать так, чтобы вы сняли мое покрывало и легли со мной…

— А ты? Почему пошла? Боишься брата?

Она опустила голову и помотала головой:

— Нет, не боюсь… боюсь, иногда… но пошла не из страха…

— Тогда зачем ты пошла? — он опустил кружку и взяв ее за подбородок, поднял голову так, чтоб видеть ее лицо. Даже в темной комнате он видел румянец, который залил ее щеки.

— Я пошла… потому… что больше всего хотела пойти! — она закрыла глаза и длинная тень от ресниц легла ей на щеки.

Арис вздохнул и наклонившись прикоснулся губами к закрытым глазам. Она упала, ему на грудь, будто ноги не держали ее больше. Аромат цветов и трав усилился, проникая прямо в сердце.

Он пробормотал, покрывая ее лицо поцелуями:

— Ты говоришь, что твое им Лаура? Я буду звать тебя Ларой…