Урарту

15

Осень 683 г. до н. э.

Север Урарту, долина реки Аракс

Было далеко за полночь, когда во двор Ашшуррисау проникли незваные гости. Ночь выдалась неспокойная — то завывал ветер, то шел дождь, где-то выше в горах в черном неприветливом небе сверкали молнии. Собаки, прячась от непогоды, никого не учуяли.

Неизвестные перелезли через глинобитный забор, подкрались к калитке, чтобы впустить своего господина.

Он вошел, немного горбясь, прикрываясь от мороси широким плащом с капюшоном, быстро пересек двор и, оказавшись у дома, тихо постучал в дверь. Через какое-то время она приоткрылась, и лицо гостя осветили лампой.

— О боги! — прошептал Ашшуррисау, узнав Арад-бел-ита.

— Неужели ты еще способен удивляться? — хмыкнул человек в плаще. — Впустишь, или так и будешь таращиться на меня сонными глазами?

Ашшуррисау опомнился, широко распахнул перед царевичем дверь, низко поклонился, но, тем не менее, успел выглянуть во двор, чтобы понять, сколько человек пришли с его гостем. Увидев всего двух телохранителей, сказал:

— Мой принц слишком рискует, отправившись в такую даль почти без охраны.

— Тебе ли не знать, как трудно что-то сохранить в тайне. Больше охраны — больше риска, что Закуту обо всем узнает. Для всех я вместе с женой отправился на север в гости к Аби-Раме и своей дочери. Однако мое отсутствие долго скрывать не получится…

Принц вошел в дом, опустился на скамью.

— Может быть, мой господин желает отдохнуть с дороги?

— Я, конечно, не прочь поспать, дорогой Ашшуррисау, но уж больно ночь хороша, чтобы незаметно улизнуть из Эребуни. Мало ли о чем пронюхают ищейки Баграта или моего брата. Поем наскоро и двинемся.

— Не торопись, мой господин. Нам понадобится дней десять, чтобы добраться до стана Ишпакая. А то и больше.

— Ты шутишь?! Я за это время преодолел расстояние от Ниневии до Эребуни! Загнал пять лошадей! А ты предлагаешь похоронить всю затею из-за своей медлительности?!

— Дожди идут уже месяц, дороги размыты, а там то спуск, то подъем. Можно хоть табун лошадей с собой взять, но быстрей все равно не будет. Да и торопиться смысла нет. Я отправлю вперед Тарга, чтобы он заложил для Мар-Зайи в тайник сообщение. Но пока оно до него дойдет, пока он выдвинется нам навстречу, пройдет еще неделя.

Арад-бел-ит был недоволен, нахмурился, заходил по комнате от стены к стене. Ашшуррисау надавил еще, уж больно не хотелось ему среди ночи, в холод и сырость, отправляться куда-то из дома.

— Мой господин, ты проделал долгий путь, устал, промок, наверное, голоден…. Не лучше ли набраться сил, перед тем как снова отправиться в дорогу?

— Хорошо, будь по-твоему. Неси на стол побольше мяса и вина, — вдруг улыбнулся Арад-бел-ит.

Ашшуррисау окликнул Айру. Она не услышала. Позвал громче — разбудил ребенка.

Жена вышла из комнаты, хмурясь, но, увидев гостя, смутилась.

— Накрой на стол, — сказал ей Ашшуррисау.

Арад-бел-ит ухмыльнулся:

— Полный дом счастья.

В последнее время у него было хорошее настроение. Несмотря на все трудности, обстоятельства складывались в его пользу. Ашшур-аха-иддин никак не мог одержать победу в Табале. Захваченные города восставали снова и снова, стоило же принцу проявить беспощадность и предать все огню и мечу, как враг ожесточался еще более, бился до последнего, и тогда на самый маленький город приходилось наваливаться всем войском. Его армия таяла, а недовольство среди солдат росло. Война шла уже год, и никто не знал, сколько она еще продлится.

Син-аххе-риб, за лето позабывший о болезни, с приходом дождей захворал вновь, и теперь только и думал, что о своем пошатнувшемся здоровье. Арад-бел-ит стал чаще навещать отца, отношения между ними значительно потеплели. Закуту теряла свое влияние, и некоторые из наместников, ранее преданные ее сыну, постепенно переходили на сторону Арад-бел-ита. Не хватало только армии, на которую можно было бы опереться в трудную минуту, а без нее все потуги выглядели нелепыми. И здесь главные надежды были связаны с Урарту, киммерийцами и скифами.

За ужином Ашшуррисау рассказал последние новости.

— От Ишпакая мы вернулись две недели назад. То, что он готов с тобой встретиться, мы тебе сообщили. Партатуа, один из его сыновей, уверен, что это ловушка. Уехав отсюда в Русахинили, Мар-Зайя через три дня вынужден был спасаться бегством. Сказал, что об опасности его предупредил царь Руса. Когда выяснилось, что новый мар-шипри-ша-шарри Мар-Априм обещает за него награду, Мар-Зайя решил укрыться у скифов. Больше вестей от него не было.

— Раз Руса помог Мар-Зайе, значит, склоняется на мою сторону. Ну а мне Мар-Зайя даже полезней будет при Ишпакае, тем более, когда его приняли как друга. Что до опасений Партатуа — здесь выбирать не приходится. Могущественные союзники мне сейчас нужны как воздух. Что слышно о моей дочери и Ашхен? Как часто ты бываешь в Ордаклоу?

— Сам бываю редко, но глаза и уши там есть. Завен принял гостей хорошо, ни в чем им не отказывает. Но это и понятно. Принцессе Ашхен, как ни старается Адад-шум-уцур, лучше не стало. Мар-Априм пробыл в Ордаклоу всего три дня. Где он скрывался почти все лето, мне неизвестно. А три недели назад он вернулся в Русахинили уже в качестве мар-шипри-ша-шарри… Раббилум больше тебе не служит? — осторожно спросил Ашшуррисау.

— Нет, — сухо ответил принц. — Он докучает тебе?

— Я с ним еще не встречался. Но рано или поздно он здесь появится, и мне надо знать, как себя с ним вести. Доверять? Остерегаться? Или следить за каждым его шагом?

— Появится — прими с почестями. Помогай ему во всем, о чем бы он ни попросил, пока это не вредит мне. О наших тайных делах помалкивай…. Помощи от него не будет, но угрозы тоже не жди.

— Как прикажет мой господин, но в Русахинили сейчас что-то затевается, и мне это не нравится. Егия стал в доме Мар-Априма частым гостем. Похоже, наш ювелир, подлая душонка, затеял со мной тягаться. Совсем недавно он раскрыл в своем окружении и зарезал верного мне человека. Последнее, что ему удалось сообщить, — Егия встречался с лазутчиком Ашшур-аха-иддина по имени Арад-Син. Вот думаю, не тот ли это Арад-Син, что служил тебе когда-то?

Арад-бел-ит был неприятно удивлен этой новостью.

— Может, и он. Арад-Син пропал два года назад под Тиль-Гаримму вместе со всеми своими людьми, но мертвым его никто не видел. Я это выясню и потом тебе сообщу, — принц поднялся, стал мерять комнату шагами, потом сел поближе к очагу и, глядя на огонь, сказал: — Сдается мне, Ашшур-аха-иддин создает в Урарту собственную сеть лазутчиков.

Надолго замолчали. Принц съел немного мяса, немного горячей похлебки, снова взялся за вино, покосился на хозяина.

— Что еще? Чувствую, говорить не хочешь, а надо.

— Надо, — кивнул Ашшуррисау. — Похоже, что-то произошло между Хавой и Ашшур-ахи-каром, или между Хавой и Марой, женой рабсака. Точно не знаю, но на прошлой неделе Мара отправилась домой, хотя перед этим она и твоя дочь были неразлучными подругами. А Ашшур-ахи-кар… лишился руки.

Арад-бел-ит после этих слов залпом опустошил стоявший перед ним кубок.

— Клянусь всеми богами, она за это заплатит.

Ишпакай принял Мар-Зайю как родного сына. Прямо спросил, чем он прогневал ассирийского царя, и был вполне удовлетворен ответом, что на мар-шипри-ша-шарри кто-то возвел напраслину.

— Ты не первый ассириец, который у меня поселился. Есть у меня писец по имени Атра. Он у меня и толмач, и казначей, и первый советник по многим хозяйственным делам. Так что за любой помощью будешь к нему обращаться. Но со временем тебе придется его заменить. Он немощен и стар, поэтому и болеет часто.

Царь дал Мар-Зайе в услужение небольшую свиту — конюшего, повара и двух охранников, выделил десяток рабов для различных нужд, поставил шатер неподалеку от своего, подарил табун лошадей из двух десятков голов.

Атра наставлял сына:

— Время от времени Ишпакай будет отправлять тебя с различными поручениями к соседям. Тебе следует находить и отбирать среди рабов ремесленников. Больше всего он ценит хороших оружейников, но если выяснится, что в хозяйстве не хватает каменщика или шорника, виноват ты будешь. Ищи также купцов и сановников, попавших в плен. Скифы их берегут и всегда готовы взять за них выкуп. Будешь считать все доходы и расходы. Это труднее всего. Скота здесь всякого немало, а еще козы, овцы, птица. И всему этому нужен учет… Золота и серебра царь не считает. Одаривает своих подданных щедро. Но если выясняется где-то пропажа — гневается страшно…

Самое главное приберег на конец:

— Связь с Ашшуррисау будем держать через Саурмега, старшего сына купца Радассара, которого ты уже знаешь. У них с отцом вражда, и это нам на руку. Значит, не проболтается. Я долго к нему присматривался, но теперь доверяю. Каждые две недели Саурмег водит караван в Загалу²⁸. На опушке леса, если въезжать в город через Северные ворота, — старый дуб с дуплом, там и устроен тайник. В передвижении тебя никто ограничивает, но, чтобы не вызвать подозрений, лишний раз покидать стан не стоит. Ишпакай хоть и беспечен в этом смысле — глаз чужих вокруг много, злых языков еще больше. А на расправу царь скор.

Саурмег объявился через несколько дней рано утром, когда стойбище еще спало. Он был похож на своего отца — такой же худой, с крючковатым носом, только борода и волосы погуще и без седины.

— Мар-Зайя? — спросил он с коня, подъехав к шатру, перед которым умывался ассириец.

Тот посмотрел на кочевника, спросил, как его зовут и что ему надо.

Саурмег оказался неразговорчивым — ничего не ответив, швырнул на землю кожаную сумку и тут же умчался прочь. Внутри посылки кроме пары черствых лепешек ничего не было. Мар-Зайя огляделся, осторожно надломил одну из них и обнаружил глиняную табличку. Зайдя в шатер, он прочел:

«Мар-Зайе, дорогому другу, да славят тебя боги, да ниспошлют они тебе здоровье, счастье и благополучие, пишет тебе Ашшуррисау.

Наш господин будет ждать тебя в условленном месте, чтобы ты проводил его к царю Ишпакаю.

Позаботься о его охране и безопасности предприятия.

С низким поклоном, твой преданный друг Ашшуррисау».

В тот же день Мар-Зайя, взяв с собой в провожатые Партатуа, покинул стан Ишпакая. Через три дня добравшись до Загалу, ассириец нашел около Северных ворот старый дуб и встретился с Арад-бел-итом.

Ашшуррисау с ними не поехал, остался в горах ждать возвращения принца.

Пошутил на прощание:

— Слава богам, у меня хоть будет время выспаться.

Оно и правда — трое суток в дороге почти без сна и отдыха, уж слишком Арад-бел-ит торопился.

Лошади Арад-бел-ита и Мар-Зайи шли бок о бок. Десяток скифов во главе с Партатуа ехали впереди; еще десяток, вместе с двумя телохранителями принца — сзади.

Ехали вдоль берега одного из притоков Аракса, пробираясь через кустарник, перелесками. Небо было в низких тяжелых облаках, похожих на баранью шерсть, и грозило дождем. Ветер с реки пронизывал до костей. Но, может быть, только это и спасало Арад-бел-ита от желания уснуть прямо на лошади.

Они еще не говорили о том, что произошло в Ниневии, из-за чего Мар-Зайя попал в опалу: не представился случай.

— В столицу тебе теперь возвращаться нельзя, — начал Арад-бел-ит. — Син-аххе-риб уверен, что убийство Шумуна подстроил ты.

— Мой принц, но я невиновен, — попытался оправдаться Мар-Зайя.

— Свидетели опознали в убийце твоего скифа. А он твой раб. Кроме того, в доме погибла женщина, с которой тебя не раз видели. И, следовательно, виной всему ревность… Имя не спрашивай, не помню. Словом, все улики против тебя…

После этого они надолго замолчали.

— К ночи будем на месте, — видя усталость принца, попытался приободрить его Мар-Зайя.

— Знаешь, почему жизнь полна неожиданностей? Потому что любимое занятие богов — в самый ответственный момент, когда ты уверен, будто все просчитал, — показать человеку, что он беспомощен перед их волей. Я вот думаю: а что если Партатуа окажется прав и Ишпакай, выслушав меня, прикажет отрубить мне голову… Попросишь, чтобы он дал мне выспаться?

Мар-Зайя вежливо улыбнулся, но сказал со всей серьезностью:

— Отец уверен, что тебе ничего не грозит и все опасения Партатуа — это, скорее, желание продемонстрировать, что ты можешь рассчитывать только на него.

— Ну, тогда он прав. Мы ведь едем под охраной его воинов… Насколько я понял, мидиец больше не пытался с тобой встретиться? Хотелось бы знать, почему? Деиок больше не хочет нашего союза? Как зовут его лазутчика?

— Сартал, мой господин.

— Может быть, Сартал переоценил свои возможности? Откуда ему загодя знать, когда я покину Ниневию?

— Ну, а если кто-то из твоего окружения в столице служит мидийцам.

— Это было бы забавно. В любом случае, я, скорее, рад, что твой Сартал не объявился. Иначе мне пришлось бы огорчить его господина. Деиок так же молод, как и царь Руса. Гонора много, а силенок маловато. Связываться с ним опасно по многим причинам. Хотя бы потому, что это значит разжечь дома еще один пожар. А нам хватит и Табала. Я хочу быть царем Ассирии, а не нескольких городов по течению Тигра. Как только Деиок станет единственным царем Мидии, первое, что он сделает, — вырежет ассирийские гарнизоны во всех своих городах….

В стан Ишпакая въехали уже ночью, когда все спали.

Партатуа оставил высокого ассирийского гостя в своем шатре, а сам вместе с Мар-Зайей отправился к царю.

— Арад-бел-ит? Здесь? — переспросил Ишпакай, продолжая невозмутимо кормить с рук собак.

— Ты хотел с ним встретиться, — напомнил Партатуа.

— Не помню… — пожал плечами царь. — С другой стороны, закон гостеприимства требует от меня проявить к ассирийцу уважение. Тем более, что он проделал такой длинный путь. Где он остановился, когда приехал в Урарту? В Русахинили? — обратился к Мар-Зайе.

— В Эребуни.

— И когда его покинул?

— Семь дней назад.

— В такую-то непогоду, — задумчиво сказал Ишпакай, высоко поднимая руку с куском мяса, чтобы заставить Гулу и Кингу прыгать. Сначала казалось, что приз выиграл кобель, но приземлившись, он уронил мясо на пол, и тут уже проворнее была сука. Кингу попытался вернуть свою добычу, но Гула проглотила лакомство целым куском.

Ишпакай рассмеялся.

— Ну вот, видишь, — разговаривал он со своими четвероногими любимцами. — А ведь это был последний кусок. И до завтра ты больше не получишь. Иначе какой с тебя толк? — царь снова обратился к ассирийцу: — Значит, еще неделю назад он был в Эребуни?

— Да, мой господин.

— Тогда мне его жаль… Мне очень хотелось с ним встретиться, но, к несчастью, рано утром я уезжаю…. Если только он не хочет поговорить прямо сейчас. Ступай к нему, Мар-Зайя. И если принц еще не уснул, то я его жду.

Едва Мар-Зайя вышел из царского шатра, Партатуа удивленно спросил, куда поутру собрался его отец, так неожиданно и так некстати, и не лучше ли дать гостю отдохнуть с дороги.

— Я подумал о том же, — усмехнулся Ишпакай. — Он вымотан и падает с ног от усталости.… А теперь скажи, неужели на поле боя ты дашь своему врагу отдохнуть? Нет, мой дорогой сын, именно сейчас я и хочу с ним увидеться…

И вот они сели друг напротив друга на мягкие подушки, брошенные на толстый ковер, скрестив ноги, внимательно изучая то ли будущего союзника, то ли будущего врага.

Пригубили вино. Ишпакай — потому что берег себя по старости лет. Арад-бел-ит — боялся, что его окончательно развезет после нескольких бессонных ночей и долгой дороги. Он вообще держался с трудом, лучше бы Партатуа не оставлял его в своем шатре. Тепло домашнего очага сыграло с ассирийцем злую шутку — его окончательно сморило, и он успел задремать. Внезапное известие о том, что царь хочет видеть его немедленно, показалось Арад-бел-иту самой большой несправедливостью на свете.

— Я не буду спрашивать тебя о здоровье Син-аххе-риба, — наконец заговорил Ишпакай, — ведь я его не знаю и мне безразлично, в какой из осенних или весенних дней он умрет. Меня больше интересует, как это случится. Что ты собираешься делать, если он не изменит своего решения и Ашшур-аха-иддин займет трон?

Мар-Зайя, сидевший здесь же, но ближе к царю, перевел его слова на арамейский.

Партатуа, словно не замечая разговора, с аппетитом ел жареное мясо.

— Я никогда не подниму руку на своего отца, — спокойно ответил Арад-бел-ит.

Ишпакай ухмыльнулся:

— Вот как? А разве год назад, после череды убийств наместников, преданных твоему брату, ты не пытался захватить власть в столице силой? Что тебе помешало, если на твоей стороне были гарнизон Ниневии и вся внутренняя стража? Самонадеянность? Нерасторопность? Благодушие? Трусость? Прошу, не обижайся на мои слова. Я стар. Я даже старше твоего отца и имею право говорить с тобой как с сыном…

Мар-Зайя перевел и эти слова, и от себя добавил:

— Будь осторожен. По-видимому, он хорошо осведомлен о происходящем в Ниневии.

— Я это уже понял. Скажи Ишпакаю, что единственная причина, по которой дворец был оцеплен, — желание не допустить новых смертей.

«Плохой ответ, — вздохнул про себя Мар-Зайя, — отрицать все, когда царь испытывает его искренность».

— Я промедлил, потому что не смог поднять меч против отца. И поэтому он взял надо мной верх, — сказал на языке скифов Мар-Зайя.

Ишпакаю такой ответ понравился.

— Сыновний долг — это первое, чему мы учим наших детей. Думаю, отец оценил твою нерешительность и поэтому не предал тебя казни, — царь посмотрел на Партатуа: — Приведи Арианта.

Тот отправился за братом, а разговор между ассирийцем и скифом продолжился.

— Мой дорогой брат Теушпа и дальше собирается тебя поддерживать в Табале? Что ты пообещал ему взамен? Ты ведь понимаешь, что я задаю этот вопрос не из праздного любопытства.

— Не так уж и мало — крепкую дружбу и союз с Ассирией, как только я сяду на трон.

— А что мешает Ашшур-аха-иддину пообещать то же самое? И что мешает Теушпе изменить свое решение?

— Он спросил меня о том же, когда мы встретились. Я ответил, что за настоящей дружбой стоит с одной стороны доверие, а с другой — желание помогать друзьям.… А еще у Ашшур-аха-иддина нет принцессы Марганиты, дочери царя Гурди из Тиль-Гаримму.

Мар-Зайя побледнел и не сразу перевел эти слова.

— Так она жива? — вырвалось у него.

— Переводи, — раздраженно подстегнул писца Арад-бел-ит.

Ишпакай заметил эту небольшую заминку и с любопытством посмотрел на ассирийцев, а услышав о принцессе, спросил:

— Очевидно, я не обо всем знаю. Что такого особенного в этой Марганите?

— Она невеста Лигдамиды, — ответил Арад-бел-ит. — Страсть сына оказалась куда сильнее, чем с самого начала полагал отец. Я пообещал, что ни один волос не упадет с ее головы, пока наши договоренности остаются в силе.

Скифского царя эти слова развеселили до слез. Он долго хохотал, а успокоившись, заметил:

— Так вот в чем дело! А я все голову ломаю, почему это Лигдамида брезгует жениться на моей дочери… А ты хитер, ой хитер, принц! Всегда говорил, что заложники — лучший способ добиться мира и честного союза. И где она сейчас?

— В моем дворце, в покоях дочери.

Известие о Марганите ошеломило Мар-Зайю. Его единственная любовь была жива, и от этого ему хотелось и петь, и кричать, и плясать от радости, но то, что она стала пленницей принца и жила в его дворце, было равносильно смертному приговору их счастью.

— Какие же простаки эти киммерийцы, — продолжал шутить Ишпакай. — Только они могут поверить, что лев может с кем-то поделиться своей добычей, не попробовав ее на вкус. Ладно, оставим в покое Теушпу. Тем более что его войска тебе все равно не хватит на то, чтобы одолеть твоего брата. Потрепать, измотать — но не одолеть. Царь Руса тебе армию не даст, и ты это уже, наверное, понял. Конечно, есть его дядя Завен, который со мной встречался и уехал ни с чем. К кому ему идти, и где еще искать союзника, как ни в Ниневии. Хотя и это капля в море…. Вот и остаются скифы. Но мне не нужна принцесса из Тиль-Гаримму…

— Тебе не нужна моя дружба, мое золото, моя помощь, — что я могу тебе предложить? — устало проговорил Арад-бел-ит. — Не переводи это, Мар-Зайя... Спроси, чего он хочет. А я отвечу, смогу ли я это ему дать.

Ишпакай на это довольно улыбнулся и предложил еще выпить, приговаривая:

— Ты пей, нет лучше средства от хвори и усталости, чем хорошее вино… Ты ставишь меня в неудобное положение. Я хочу принять подарок, а не требовать дани. Разве друзья не так поступают? — царь вдруг стал совершенно серьезным, глаза сузились до щелок, через лоб пролегли суровые морщины. — И если ты сам не знаешь, с чем приехал, то зачем проделал весь этот длинный путь?

Ответить на этот вызов Арад-бел-ит не успел, в шатер вошли Партатуа и Ариант.

— Отец, ты звал меня? — поклонился старший из сыновей.

— Звал, — ответил царь, даже не посмотрев на него. — Хотел спросить, о чем ты договариваешься за моей спиной с этим ассирийцем?

— О чем ты говоришь? Кто-то ввел тебя в заблуждение.

Ариант выглядел растерянным.

— Неужели? Наверное, ты прав…

Ишпакай встал, прошел вглубь шатра, подхватил за ручку пифос[30]и уже с ним вернулся к своим гостям; протянул его Арианту.

— На-ка покорми моих собак! — не сказал — рявкнул.

Сын повиновался, но вытащить мясо так и не успел: увидел что-то на дне пифоса, отшатнулся и неловко упустил его из рук. Глиняный бочонок от удара разбился на несколько крупных осколков, рассыпав по полу содержимое — мелко порубленные куски мяса и голову Сартала с выколотыми глазами.

Все, кроме царя, замерли от неожиданности. Ишпакай же накинулся на Арианта, сбил его с ног и, избивая ногами, брызгая слюной, закричал:

— Никто не смеет договариваться за моей спиной! Щенок!

Ариант попытался встать, выхватить меч, но Партатуа тут же приставил острие своего клинка к горлу брата.

— Дернется или попытается оказать тебе сопротивление — убей его, — усмехнувшись, сказал Ишпакай. — Бросишь мерзавца в яму. Вместо еды давай ему это мясо по куску в день. Когда оно закончится, я решу, как с ним поступить.

Так же с усмешкой царь взглянул и на своего гостя, чье лицо, впрочем, не отражало никаких чувств.

— Мне жаль, что тебе пришлось это видеть… Так о чем мы говорили... Ах да, о Мидии… С кем теперь еще говорить Деиоку, как не с нами. Я хочу, чтобы ты встретился с этим мидийцем и помог ему, но на этот раз — от моего имени. Справишься — станем с тобой друзьями.

— Мне понадобится на это время.

— Разумеется. Такие решения нельзя принимать впопыхах.

Ишпакай довольно улыбнулся, сердечно обнял и облобызал ассирийского царевича.

На этом переговоры закончились.

Выйдя наружу, ассирийцы заговорили, только когда удалились от шатра на достаточное расстояние.

— Я благодарен тебе за твою помощь сегодня, — сказал Арад-бел-ит и, заметив удивленный взгляд Мар-Зайи, пояснил: — Ты, наверное, забыл, что я сам неплохо владею языком скифов.

— Прости, мой господин, — смутился Мар-Зайя.

— Пустое. Ты поступил разумно, что сыграл на его отцовских чувствах… Что скажешь об Арианте?

— Это все проделки Партатуа, — предположил Мар-Зайя. — Примерно месяц назад Ариант помог Сарталу, чью голову ты сейчас видел, расправиться с Касием. Партатуа пообещал мне и Ашшуррисау, что ни его брату, ни мидийцу это с рук не сойдет.

— Тебе надо завязать с Партатуа дружбу. Кто еще стоит на его пути к трону?

— Там длинный список. Но, похоже, Арианта в нем больше нет. Почему они все так хотят помочь Деиоку?

— Скифы хотят подмять под себя Мидию, но опасаются напрямую воевать с Ассирией. Однако пока Мидия разрознена, ей не сбросить с себя власть Ассирии. Что ж, придется узнать получше, что представляет собой этот Деиок.

— Ты согласишься отдать им Мидию?

— Нет, но я сделаю все, чтобы они в это поверили.

Заговорить о Марганите Мар-Зайя так и не решился.

В это же самое время в царский шатер вошел рослый рыжеволосый мужчина с массивной головой и тяжелым взглядом, настолько похожий на Ишпакая, что в нем без труда угадывался один из его сыновей. Это был Ратай.

— Отец, ты хотел меня видеть, — сипло сказал он.

— Собирай войско. Отправь гонца к Арпоксаю, пусть присоединится к походу. Идите на Ордаклоу. Сожгите этот город дотла. Мне надо, чтобы Арад-бел-ит почувствовал нашу силу и понял, что ему больше не на кого рассчитывать, кроме нас. Завена убей.