Увертюра к смерти

1

Через пять часов после того, как мисс Кампанула исполнила третий аккорд прелюдии, нажала ногой на левую педаль и умерла, к ратуше подъехала полицейская машина. Она прибыла из Скотленд-Ярда и привезла старшего инспектора Аллейна, инспектора Фокса, сержанта Бэйли и сержанта Томпсона.

Аллейн, подняв глаза от дорожной карты, увидел далеко впереди шпиль церкви на фоне замерзшего, освещенного лунным светом холма, и совсем рядом — светящиеся окна каменного здания.

— Прямо как спрятанное сокровище, — сказал он Томпсону, сидящему за рулем. — Который час?

— Час ночи, сэр.

Словно в подтверждение этих слов, часы на башне пробили один раз.

— Выходим, — сказал Аллейн.

Сразу после духоты машины воздух показался холодным. Запах мертвых листьев ударил в лицо. Они пошли по засыпанной гравием дорожке к парадной двери здания. Фокс направил фонарик на табличку на двери.

— Это как раз то, что мы ищем, сэр, — заметил Фокс.

— Верно, — отозвался Аллейн и громко постучал в дверь.

Ее открыл сержант Роупер, с затуманенным после пятичасового дежурства взглядом.

— Скотленд-Ярд, — сказал Аллейн.

— Слава богу, — ответил Роупер.

Они вошли.

— Начальник просил меня передать, сэр, — сразу же заговорил Роупер, — что он очень сожалеет, что не сможет быть здесь, когда вы приедете, но ввиду того, что в Мортон-парке произошла кража со взломом…

— Все нормально, — сказал Аллейн. — А что здесь произошло?

— Убийство, — ответил Роупер. — Показать вам?

— Да.

Они приблизились к центральному проходу между пустыми рядами скамеек и стульев. Пол был усыпан программками.

— Я сейчас включу остальные лампы, — сказал Роупер. — Убитая находится за ширмой.

Он устало поднялся по ступенькам на сцену. Щелкнул выключатель, и свет от огней импровизированной рампы затопил сцену. Бэйли и Томпсон отодвинули ширму.

Мисс Кампанула лежала лицом на клавишах рояля и ждала эксперта, фотографа и патологоанатома.

— О господи! — вырвалось у Аллейна.

Ноты были скомканы между ее лицом и клавишами. На их полях выступило темно-красное пятно неправильной формы. Но название произведения было видно четко. Дыра посреди страницы не задела его. Не прикасаясь к нотам, Аллейн заметил несколько написанных карандашом напоминаний. После последнего вступительного аккорда стояли две выразительные буквы «S.P.».[5] Левая кисть убитой была зажата между клавишами и ее лицом, а правая свисала вниз, как ненужный предмет болтаясь на конце лиловой руки. Самого лица не было видно. Полицейские стали осматривать затылок. Жалкий растрепавшийся пучок седеющих волос немного прикрывал страшную темную дыру. Несколько прядей прилипли к тонкой шее.

— Выстрел в голову навылет, — сказал Аллейн. — Где-то здесь должна быть пуля.

Бэйли начал внимательно рассматривать пол в проходе. Аллейн осветил фонариком переднюю часть рояля, обтянутую шелком. Прямо по центру шел разрез, расширявшийся выше и ниже дыры, проделанной пулей. Проникнув внутрь дыры, но совсем близко от поверхности, свет фонарика отразился от какого-то блестящего круга. Аллейн нагнулся вперед, внимательно всматриваясь, и через несколько мгновений тихонько ахнул.

— Мисс Кампанула убита из револьвера, сэр, — проговорил Роупер. — Он внутри рояля.

— Кто-нибудь дотрагивался до него?

— Нет, сэр. Начальник был среди зрителей, и он сразу же взял все в свои руки. За исключением доктора, никто сюда не подходил.

— А где сейчас доктор?

— Он пошел домой, сэр. Это доктор Темплетт из Чиппингвуда. Он медицинский эксперт местного полицейского участка. Мистер Темплетт был здесь, когда это случилось. Он сказал, чтобы я позвонил ему, когда вы приедете, и если он вам понадобится, то придет сюда, потому что живет всего в двух милях отсюда.

— Я думаю, пусть лучше он придет. Позвоните ему, пожалуйста.

Когда Роупер вышел, Аллейн произнес:

— Странный случай, Фокс.

— Очень странный. Как это сработало?

— Мы сможем это уточнить, когда будут фотографии. Томпсон, снимите, пожалуйста, каждый угол.

Томпсон уже начал настраивать свой аппарат. Вскоре короткая вспышка ярко осветила выразительный силуэт мисс Кампанула. В последний раз она была сфотографирована сидящей за инструментом.

Роупер вернулся и с живым интересом наблюдал за работой экспертов.

— Все произошло самым неожиданным образом, — принялся рассказывать Роупер, следуя за Бэйли по проходу. — Я тоже был здесь. Старая леди садится за рояль со своим обычным надменным видом и начинает играть. Там, там, бум — и прежде чем вы что-либо осознаете, раздается жуткий треск, и потом мы видим ее труп.

— О! — воскликнул Бэйли и быстро наклонился к полу. — Вот она, сэр. Вот пуля.

— Нашел? Сейчас я посмотрю, — сказал Аллейн. Он отметил положение головы и руки покойной мисс Кампанула и сел на корточки, чтобы обвести мелом ступни.

— Восьмой размер, — бормотал он себе под нос. — Похоже, что левая нога нажала на левую педаль. Да, интересно. Ну что ж, мы скоро все выясним. Все надели перчатки? — громко спросил он. — Хорошо. Действуйте осторожно и держитесь подальше от передней части рояля. А вы, сержант… Кстати, как вас зовут?

— Роупер, сэр.

— Отлично. Снимите, пожалуйста, материю с крышки.

Роупер передвинул герань и принялся отдирать полоску ткани. Аллейн поднялся на сцену и сел на корточки над рампой. Сейчас он напоминал какое-то восточное божество.

— Аккуратно, аккуратно, инструмент почти разваливается. Вы только посмотрите!

Он указал на внутреннюю поверхность откинутой назад крышки.

— Дерево совсем прогнило. Неудивительно, что они захотели приобрести новый инструмент. Боже праведный!

— Что такое, сэр?

— Взгляните на это, Фокс.

Аллейн посветил фонариком на крышку. В луче света мелькнул стальной ствол револьвера. Он дотронулся до него рукой в перчатке. Раздался резкий щелчок.

— Я только поставил на предохранитель. Автоматический револьвер, в очень хорошем состоянии. Вот так.

Роупер снял ткань.

— Вот это да, будь я проклят! — пробормотал Фокс.

2

— Какая изобретательность, а? — сказал Аллейн.

— Пожалуй, слишком гениально для моего понимания. Как это сработало?

— Это кольт. Его рукоятка была зажата между колками, на которых крепятся струны, и передней частью рояля. Дуло соответствует дыре в этом жутком ажурном украшении перед шелковым нагрудником. Нагрудник уже обветшал от старости и начал топорщиться. Его можно было заколоть перед дулом. В любом случае, ноты закрыли бы его. И, конечно, верх был замаскирован полотном и цветами.

— Но как был нажат спусковой крючок?

— На это понадобилось полсекунды. Вокруг рукоятки и по курку проходит веревочная петля. Веревка протягивается в очень маленький шкив в задней части внутренней коробки. Затем посылается к другому шкиву, на передней подпорке. Затем идет вниз.

Он передвинул фонарик.

— Да, теперь видно. Другой конец веревки зафиксирован на деревянной рейке, которая является частью механизма действия левой педали. Когда вы используете эту педаль, рейка движется назад. Передвигается примерно на два дюйма, я думаю. Вполне достаточно, чтобы резко дернуть веревку. Мы сделаем несколько снимков, хотя это будет сложновато. Ты справишься, Томпсон?

— Думаю, да.

— Все это похоже на розыгрыш, — заметил Фокс.

Аллейн быстро взглянул на него.

— Интересная мысль, — сказал он. — Именно об этом я только что подумал. Розыгрыш, которым пользуются маленькие мальчики. В духе Хита Робинсона.[6] Мне кажется, я даже узнал эти маленькие шкивы. Обрати внимание, Фокс, как прочно они закреплены. У моего крестника их полно в одном из его конструкторов, которые, как говорят, созданы для развития умственных способностей детей, но от которых взрослые сходят с ума. Этот конструктор называется «Игрушка для бездельников». Да, и там есть еще что-то типа шнура: зеленая бечевка, очень прочная, как леска для удочки, и она отлично входит в желобок шкива.

— Вы думаете, что какой-нибудь пацан взбесился и решил проучить таким образом старую деву? — спросил Фокс.

— Мальчик с кольтом тридцать второго калибра?

— Едва ли. Однако он вполне мог где-нибудь его раздобыть.

Аллейн тихо выругался.

— Что случилось, сэр? — спросил Фокс.

— Я вспомнил даже схему этого приспособления, черт побери! Точно такая же была в книге инструкций для этих игрушек! Изображена на рисунке номер один. Я сам собрал одну вещь для моего крестника. Здесь используется тот же принцип. Шнур идет вверх по трем ступеням к шкивам, которые прикреплены к двум подпоркам. Внизу он привязывается к маленькой рукоятке. Вверху тоже, только рукоятка здесь немного больше. Когда вы нажимаете на нижнюю ручку, верхняя покачивается. Могу ручаться, что именно эта игрушка стала вдохновителем для данного дела. Видите, как раз есть место для шкива позади кольта. Эти шкивы такие маленькие, размером не больше, чем кончик сигареты. С дырочкой посередине. Как только вы продели нитку, он уже не может соскользнуть. Изогнутые края желобка надежно защищают от этого. Вот посмотрите, верхний прикреплен к струнам над этой стальной полоской. Нижний привязан к подпорке в ажурном украшении. Все точно. Томпсон, засвидетельствуйте это.

Томпсон стал настраивать свою аппаратуру. Было слышно, как подъехала машина и остановилась около дома. Хлопнула входная дверь.

— Должно быть, это доктор, сэр, — сказал Роупер.

— Ах да. Проведите его к нам, пожалуйста.

Вошел доктор Темплетт. Он был уже без грима и без бороды, и вместо брюк с лампасами и визитки, положенной французскому послу, надел твидовый костюм и свитер.

— Добрый вечер, — сказал он. — Извините, что заставил вас ждать. Машина никак не заводилась.

— Доктор Темплетт?

— Да, а вы из Скотленд-Ярда, не так ли? Быстро вы прибыли. Жуткая история.

— Ужасно, — согласился Аллейн. — Я думаю, теперь мы можем перенести куда-нибудь убитую.

Они принесли длинный стол из задней комнаты и положили на него мисс Кампанула. Теперь было четко видно, что пуля прошла точно между глаз.

— Пахнет эвкалиптом, — произнес Аллейн.

— Она была простужена.

Все наблюдали за тем, как доктор Темплетт осматривал рану. Наконец он выпрямился, достал из кармана пузырек с эфиром и протер руки.

— Роупер, — обратился он к сержанту, — в одной из актерских уборных есть простыня.

Роупер вышел.

— Ну как, вам удалось что-нибудь обнаружить? — спросил Темплетт Аллейна.

Аллейн нашел за роялем «Венецианскую сюиту» мисс Прентайс. Он держал ноты в руках, внимательно рассматривая их. Как и ноты прелюдии, они были довольно потрепанными. На красной обложке в центре расплылось бесцветное круглое пятно. Аллейн дотронулся до него. Пятно было еще влажным. В этот момент Роупер вернулся с простыней в руках.

— Боюсь, что мы не сможем придать ей более приличный вид, — сказал доктор Темплетт. — Труп уже начинает коченеть. Довольно быстро, прошло всего пять часов. Я произвел только внешний осмотр, не более того. Пуля навылет показала достаточно ясно, что произошло. Конечно я убедился, что она была мертва.

— Вы сразу же поняли, что пуля прошла навылет?

— Что? Да. Ну через секунду или две. Сначала я подумал, что она была убита выстрелом в затылок, а потом я обратил внимание на признаки раны навылет. Направление поврежденных волос и так далее. Я наклонился и внимательно всмотрелся в лицо. Только тогда я увидел кровь. Затем обратил внимание на дыру в нотах. Характер помятостей по краям дыры достаточно четко указывает, какой путь прошла пуля.

— Очень разумное замечание, — сказал Аллейн. — Итак, вы поняли, что случилось?

— Я был чертовски озадачен, да и сейчас недоумеваю не меньше. Когда мы установили ширму, я еще раз осмотрел все кругом и обнаружил дуло револьвера — или что-то подобное — за этой шелковой тряпкой. Я сказал об этом Блэндишу, местному суперинтенданту, и он тоже подошел еще раз посмотреть. Как же, черт возьми, это сработало?

— Механизм, который она сама привела в действие.

— Это не самоубийство?

— Нет, это убийство. Вы все увидите, когда мы откроем рояль.

— Необычайно странное дело.

— Да, очень, — согласился Аллейн. — Бэйли, когда Томпсон закончит, вы займетесь отпечатками пальцев, а затем разберете аппаратуру. А я тем временем достану свой блокнот и запишу несколько важных наблюдений.

Они оттащили стол в угол и загородили его ширмой. Роупер накрыл тело простыней.

— Давайте присядем где-нибудь, — предложил доктор Темплетт. — Я хотел бы закурить трубку. Вся эта история сильно действует мне на нервы.

Они сели в первом ряду партера. Аллейн взглядом подозвал Фокса, и тот присоединился к ним. Роупер стоял где-то поблизости. Доктор Темплетт набил свою трубку. Аллейн и Фокс раскрыли блокноты.

— Для начала мы хотели бы знать, — сказал Аллейн, — кто была эта леди?

— Идрис Кампанула, — ответил Темплетт. — Старая дева этого прихода.

— Где она жила?

— Ред-хаус, Чиппинг. Вы проезжали мимо ее дома по пути сюда.

— Ее домашние знают о случившемся?

— Да. Ректор им сообщил. Домашних у нее всего-то три горничные. Я ничего не знаю о ее ближайших родственниках. Кто-то говорил, что у нее есть двоюродная сестра, которая живет в Кении. Надо будет это выяснить. Послушайте, может, я сам расскажу вам о том, что знаю?

— Да, будьте добры.

— Я подумал, что мне придется играть двойную роль — медицинского эксперта и свидетеля, поэтому, ожидая вашего звонка, я попытался сам для себя разложить все по полочкам. Итак, я начинаю. Идрис Кампанула было около пятидесяти лет. Она поселилась в Ред-хаус в возрасте двенадцати лет. Тогда же умерли ее родители. Ее дядя, генерал Кампанула, удочерил бедную сироту, и она стала жить вместе с ним. Он был старым холостяком, и девочку воспитывала его брюзгливая сестра, про которую мой отец говорил, что более ужасной женщины он в жизни не встречал. Когда Идрис было около тридцати лет, генерал умер, а его сестра пережила его всего на пару лет. Дом и деньги — кстати, много денег — достались Идрис, которая к этому времени стала очень походить на свою тетушку. Nil nisi[7] и все такое, но факт остается фактом. Но ей так и не повезло. Изголодавшаяся и подавленная, с массой устаревших манер и викторианскими темами для разговоров. Итак, последние двадцать лет ее интересы заключались в хорошей пище, общественной деятельности и местных скандалах. Честное слово, это просто невероятно, что ее уже нет! Послушайте, я не слишком многословен?

— Ничуть. Вы даете нам общую картину, а это как раз то, что нужно.

— Итак, все это так было до сегодняшнего вечера. Я не знаю, рассказывал ли вам Роупер о спектакле.

— У нас пока не было времени, — сказал Аллейн, — но я надеюсь, что до наступления дня я испишу его рассказами несколько блокнотов.

Роупер явно почувствовал себя польщенным и немного приблизился к беседующим.

— Этот спектакль готовился небольшой группой местных жителей.

— Одним из которых были вы, — добавил Аллейн.

— Ого! — Доктор Темплетт вынул трубку изо рта и изумленно уставился на Аллейна. — Это что же, вам кто-то сказал, или вы сами догадались?

— Сейчас объясню. На ваших волосах остался след от грима. Пожалуй, здесь мне следует добавить, что я когда-то написал короткую монографию о гриме.

Доктор Темплетт усмехнулся.

— Ставлю один против десяти, — сказал он, — что вы не сможете определить, какая роль у меня была.

Аллейн посмотрел на доктора в профиль.

— Вообще-то нам не разрешается этого делать, — сказал он, — но я рискну. Возможно, у вас была роль француза, носящего пенсне без оправы. Ну как?

— Это был спор на деньги?

— Да какой там спор, — примирительно сказал Аллейн.

— Ну, тогда я хотел бы услышать ваше объяснение, — сказал Темплетт. — Приятно чувствовать себя идиотом.

— Боюсь, что я буду чувствовать себя идиотом, давая эти объяснения, — сказал Аллейн. — Это действительно пустяки. Как сказал бы любой сыщик из детективного романа, нужно только рассуждать. Вы удаляли грим в спешке. Живичный скипидар, о котором, правда, я не писал в монографии, оставляет следы, если его не смывать очень тщательно и со спиртом. У вашего подбородка и верхней губы такой вид, будто их изрядно пощипали и остались очень неясные следы, напоминающие черные волоски. Причем только на кончике подбородка и на щеках. Ха! Черная эспаньолка. Характерный признак иностранного посла. Слабый красноватый след у левого глаза наводит на мысль о пенсне без оправы, закрепленном большим количеством живичного скипидара. Полоса на лбу говорит о том, что на голове у вас был цилиндр. И когда вы упомянули о своей роли, вы едва заметно повели плечами. Вы подсознательно думали о вашем выступлении. Ломаный английский. «Как эта называться?» с пожатием плеч. Вот такие дела. Ради бога, скажите, что я прав.

— Вот это да! — с благоговением произнес Роупер.

— Аминь, — сдался доктор Темплетт. — Как говорил господин Холмс…

— …над которым никто не посмеет насмехаться в моем присутствии. Прошу вас продолжить ваше интереснейшее повествование, — сказал Аллейн.