Увертюра к смерти

1

— Селия, — произнес доктор Темплетт и резко замолчал.

Аллейн держал в руке лист бумаги.

— Привет, старший инспектор, — сказал Темплетт, переводя дыхание. — Я подумал, что смогу найти вас здесь. Я только что закончил вскрытие.

— Да? — сказал Аллейн. — Что-нибудь неожиданное?

— Ничего.

Аллейн протянул ему листок бумаги.

— Это не ваше письмо?

Темплетт стоял совершенно неподвижно. Затем он отрицательно покачал головой, но казалось, что этим жестом он скорее отрицал свою вовлеченность, чем само утверждение.

— А не его ли вы искали сегодня утром в нагрудном кармане пиджака?

— Это твое, Билли? — произнесла миссис Росс. — Кто пишет тебе такие странные письма?

Казалось, что кожа у него на лице стянулась. От ноздрей до уголков губ четко обозначились две маленькие полоски морщинок. Темплетт повернулся к камину и наклонился, как будто хотел согреть руки. Было видно, как они дрожат, и доктор стал заталкивать их в карманы. Его лицо было совершенно бледным, но от отблесков огня казалось ярко-красным.

Аллейн ждал.

Миссис Росс закурила.

— Я хотел бы поговорить с господином Аллейном наедине, — сказал наконец доктор Темплетт.

— Вы можете вернуться вместе со мной в Чиппинг, — предложил Аллейн.

— Что? Да. Да, я так и сделаю.

Аллейн повернулся к миссис Росс и поклонился.

— Всего хорошего, миссис Росс.

— Что, уже уходите? До свидания. Билли, что-нибудь случилось?

Аллейн заметил, что доктор посмотрел на нее с некоторым изумлением. Затем покачал головой и вышел. Аллейн последовал за ним.

Найджел сидел в машине Биггинсов. Аллейн быстро подал ему знак и пошел с Темплеттом к его «моррису».

— Я поеду с вами, если можно, — сказал он Темплетту.

Доктор кивнул. Они сели в машину. Темплетт развернулся и резко взял с места. За две минуты они пересекли вершину холма. Уже наступили сумерки, и в домах на Вэйл-роуд зажгли свет. Холодная дымка висела над холмами.

— Черт побери, — проговорил Темплетт. — Не надо на меня так смотреть! Я не собираюсь глотать цианид.

— Уверен в этом.

Когда они притормозили за углом Пен-Куко, Темплетт сказал:

— Я этого не делал.

— Хорошо.

На повороте у церкви машина пропрыгала двадцать ярдов по грязной дороге и проехала на двух колесах. Аллейн сохранял спокойствие и мысленно нажимал на тормоза. Они опять тронулись, и хотя на этот раз доктор Темплетт проявил больше благоразумия, они въехали в Чиппинг на скорости сорок миль в час.

— Вы не остановитесь на минутку у гостиницы? — спросил Аллейн.

Темплетт не снизил скорость до тех пор, пока до гостиницы не осталось всего двести метров. Они пулей пересекли дорогу и остановились. Тормоза взвизгнули. Коридорный выбежал на улицу.

— Господин Фокс здесь? Попроси его выйти, хорошо? — весело крикнул Аллейн мальчику. — А когда приедет господин Батгейт, пошли его в полицейский участок в Грейт-Чиппинг. Попроси его привезти с собой мой чемодан.

Фокс вышел с непокрытой головой.

— Садитесь сзади, Фокс, — сказал Аллейн. — Мы едем в Грейт-Чиппинг. Доктор Темплетт отвезет нас.

— Добрый вечер, доктор, — кивнул Фокс и сел в машину.

Доктор Темплетт опять схватился за руль, и машина сорвалась с места до того, как Фокс закрыл дверь. Рука Аллейна свесилась за спинку сиденья. Он красноречиво помахал своими длинными пальцами.

Через десять минут они уже ехали по предместьям Грейт-Чиппинга. Казалось, что доктор Темплетт наконец-то пришел в себя. Он проехал на довольно приемлемой скорости по узким провинциальным улочкам и остановился около полицейского участка.

Блэндиш был на месте. Констебль провел их к нему и остался стоять в комнате.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказал суперинтендант, который, казалось, был бодр и весел. — Я надеюсь, у вас есть для меня хорошие новости? Рад сообщить, господин Аллейн, что мы неплохо продвигаемся с нашим небольшим дельцем. Я буду удивлен, если мы завтра не дадим городу новой информации. Скоро птица попадет в капкан. В общем, результаты очень удовлетворительные. Так, теперь садитесь, все садитесь. Смит! Стул к двери.

Он гостеприимно засуетился, бросил взгляд на выражение лица Темплетта и резко замолчал.

— Я сделаю заявление, — сказал Темплетт.

— Я думаю, пожалуй, мне следует предупредить вас… — начал Аллейн.

— Я все это знаю. Я буду делать заявление.

Фокс придвинулся к столу. Суперинтендант Блэндиш, очень изумленный, раскрыл свой блокнот.

2

— В пятницу после полудня, — сказал доктор Темплетт, — когда я вернулся с охоты, мне в руки попало анонимное письмо. Я думаю, что это письмо сейчас в полиции. Инспектор Аллейн показал мне его. Я слишком мало значения придавал ему. Не зная, кто написал его, я положил его в свой бумажник, чтобы потом уничтожить. В пять часов в пятницу я пошел на репетицию в Пен-Куко, а когда вернулся домой, меня тут же вызвали к тяжелобольному. Вернувшись домой поздно вечером, я абсолютно забыл про письмо. Вчера, в субботу, в том же самом пиджаке я ушел из дома примерно в восемь тридцать. Я взял кое-что из мебели в Дак-коттедже, заехал в Пен-Куко и отправился в ратушу, где оставил мебель. Записка была со мной. Остаток субботы я навещал своих больных и был занят как никогда. Пообедал в больнице. Днем зашел в ратушу и пробыл там всего лишь полчаса. Я не подходил к роялю и не вспомнил про письмо. Я все время был в ратуше не один. Я пришел туда на вечернее представление в половине восьмого или, может быть, позже. Я сразу прошел в мою уборную, переоделся и повесил пиджак на крючок на стене. Вошел Генри Джернигэм и стал мне помогать. После трагедии я ушел домой, не переодевшись. И ни разу не вспомнил про письмо. А сегодня мне показал его инспектор Аллейн. Это все. Фокс поднял глаза от блокнота.

— Смит, сделайте полную копию записей инспектора Фокса, — попросил Блэндиш.

Смит вышел с бумагами в руке. Аллейн произнес:

— Прежде чем идти дальше, доктор Темплетт, я должен вам сказать, что письмо, которое я вам показал, было копией оригинала и сделано на идентичной бумаге. Оригинал сейчас находится в моей сумке. Фокс, посмотрите, не приехал ли Батгейт?

Фокс вышел и через минуту вернулся с портфелем Аллейна.

— Сказали ли вы нам, — спросил Аллейн доктора Темплетта, — всю правду в сделанном вами только что заявлении?

— Я сказал вам все, что относится к делу.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы хотели бы подождать вашего адвоката?

— Мне не нужен адвокат. Я невиновен.

— Ваши ответы будут записаны и…

— …и могут быть использованы в качестве улики. Я знаю.

— И могут быть использованы в качестве улики, — повторил Аллейн.

— Итак? — спросил Темплетт.

— Вы показывали это письмо еще кому-нибудь?

— Нет.

— Вы получили его по почте?

— Да.

Аллейн кивнул Фоксу, который открыл портфель и вынул оригинал письма, положенный между двумя стеклышками.

— Вот оно, — сказал Аллейн. — Видите ли, мы проявили отпечатки. Их три вида: ваши, покойной и еще одни. Я должен вам сказать, что неизвестные отпечатки будут сравнены с теми, что мы найдем на копии письма, которую миссис Росс держала в руках. Вы можете увидеть, если посмотрите на оригинал, что отпечатки одного человека накладываются на отпечатки двоих других. Вон те ваши собственные. Отпечатки покойной самые нижние.

Темплетт не проронил ни слова.

— Доктор Темплетт, я собираюсь сказать вам, как, по моему мнению, все произошло. Я считаю, что это письмо было послано в первую очередь миссис Росс. Его содержание наводит на мысль, что скорее оно было послано женщине, чем мужчине. Я полагаю, что миссис Росс показала письмо вам в субботу, то есть вчера утром, и что вы положили его в ваш бумажник. Если это так, вы знаете не хуже меня, что было бы неблагоразумно отрицать это. Вы сказали нам, будто письмо пришло по почте. Не кажется ли вам теперь, что было бы лучше кое-что изменить в вашем заявлении?

— Это не имеет значения.

— Это имеет большое значение для того, чтобы представить полиции факты, а не вымысел. Если мы выясним то, что ожидаем выяснить, проявив отпечатки пальцев, вы не поможете делу, добавив ваше ложное заявление к тому, что уже было сказано в Дак-коттедже. — Аллейн замолчал и взглянул на упрямое лицо доктора. — Вы испытали сильнейший шок, — продолжал Аллейн таким тихим голосом, что Блэндишу пришлось приложить ладонь к уху, чтобы хоть что-то расслышать. — Бесполезно пытаться защищать людей, которые готовы принести любые жертвы верности, чтобы защитить самих себя.

Темплетт рассмеялся.

— Похоже, что так, — сказал он. — Ну ладно. Так это и было. Бесполезно отрицать.

— Миссис Росс дала вам письмо в субботу?

— Кажется, да.

— Вы догадывались, кто его автор?

— Я догадывался.

— Вы обратили внимание на запах эвкалипта?

— Да. Но я невиновен. О боже, я вам говорю, у меня не было возможности все это проделать. Я могу вам отчитаться за каждую минуту.

— Когда вы были в ратуше с миссис Росс, вы не оставляли ее, чтобы спуститься в зрительный зал?

— С какой стати?

— Миссис Росс сказала мне, что вы закрывали одно из окон.

— Да, я забыл об этом. Да.

— Но что вы скажете насчет заявления миссис Росс о том, что она сама утром закрывала это окно?

— Я не знаю. Мы никак не могли это понять.

— Вы заметили открытое окно, закрыли его, вернулись на сцену и опустили занавес?

— Она вам это сказала!

Темплетт, внезапно обессилев, откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.

— О боже, — сказал он. — Я был дурак. Какой дурак!

— Говорят, хотя бы один раз это случается с большинством из нас, — неожиданно добродушно сказал Аллейн. — Разве миссис Росс не упомянула, что ей казалось, будто она уже закрывала это окно?

— Да, да, да. Она это говорила. Но окно было открыто. Оно было приоткрыто примерно на три дюйма. Как я могу рассчитывать, что вы поверите этому? Вы думаете, что я опустил занавес, подошел к роялю и установил эту мину-ловушку. Я вам говорю, что я этого не делал.

— Почему вы опустили занавес?

Темплетт посмотрел на свои руки.

— О господи, — вздохнул он. — Вам нужно вдаваться во все эти детали?

— Понятно, — сказал Аллейн. — Нет, я не думаю, что это необходимо. Там произошла сцена, которая могла бы скомпрометировать вас обоих, если бы кто-нибудь оказался ее свидетелем?

— Да.

— Вы говорили о письме?

— Она спросила меня, выяснил ли я… Я это могу рассказать вам. У меня есть старая записка от мисс Кампанула. Я подумал, что можно сравнить бумагу. Но целый день я был так занят, что у меня не осталось времени на это. Вот почему я ее не уничтожил.

— Когда вы закрывали окно, вы выглянули из него?

— Что? Да. Да. Я думаю, да.

В его голосе прозвучала любопытная нотка неуверенности.

— Вы что-то вспомнили?

— Что пользы в этом? Это звучит так, будто я что-то понял в последний момент.

— И все-таки давайте послушаем, что это было.

— Что ж, она заметила окно. Она первая обратила на него внимание. Увидела его из-за моего плеча, и ей показалось, будто что-то пролетело вниз за подоконником. «Что-то мелькнуло в одно мгновение», — сказала она. Я подумал, это мог быть один из этих проклятых скаутов. Когда я подошел к окну, я выглянул. Но там никого не было.

— Вы расстроились оттого, что кто-то подсматривал за вами?

Темплетт пожал плечами.

— Ну, что это даст! — сказал он. — Да, полагаю, мы расстроились.

— Но кто это был?

— Я не знаю.

— Но разве миссис Росс не сказала, кто это? У нее должно было остаться какое-то впечатление.

— Вот и спросите ее, — грубо ответил он.

— Когда вы выглянули, этот человек ушел, — прошептал Аллейн. — Но вы выглянули.

Он смотрел на доктора Темплетта, а Блэндиш и Фокс смотрели на него. Фокс понял, что они достигли кульминационной точки. Он знал, каким будет следующий вопрос Аллейна, видел, как поднялась одна бровь старшего инспектора и немного сжались губы, прежде чем тот проговорил:

— Вы посмотрели вниз?

— Да.

— И что вы увидели?

— Под окном стоял ящик.

— Ах! — еле заметно выдохнул Аллейн. Казалось, у него отлегло от сердца. Он улыбнулся сам себе и потянулся за портсигаром.

— Кажется, это говорит о том, — произнес Темплетт, — что кто-то стоял там, используя ящик как подставку. Его там не было, когда я заходил в ратушу, потому что я проходил мимо этого места за ключом.

Аллейн повернулся к Фоксу:

— Вы спрашивали их про ящик?

— Да, сэр. Господина Джернигэма, мисс Прентайс, каждого ребенка в деревне и всех помощников. Никто ничего о нем не знает.

— Хорошо, — сказал Аллейн, и это прозвучало очень искренне.

Впервые за все время пребывания в участке доктор Темплетт проявил интерес.

— Это важно? — спросил он.

— Да, — сказал Аллейн. — Я думаю, это вопрос первостепенной важности.

3

— Вы знали о ящике? — спросил Темплетт после небольшой паузы.

— Да. А почему вы не курите, доктор Темплетт? — Аллейн протянул ему портсигар.

— Вы собираетесь предъявить мне обвинение?

— Нет. Во всяком случае, не по имеющейся на данный момент информации.

Темплетт взял сигарету, и Аллейн зажег ее.

— У меня в голове все чертовски перепуталось, — сказал Темплетт. — Веду себя как дурак.

— В некотором роде, — согласился Аллейн. — Тем или иным образом вы поставили себя в неловкое положение.

Но было что-то в его поведении, что рассеяло страх Темплетта.

Вошел Смит с копиями.

— Там сержант Роупер, сэр, — сообщил он. — Он приехал вместе с Батгейтом и хочет поговорить с вами лично.

— Подождет, — ответил Блэндиш. — Как только мы занялись расследованием, он хочет поговорить со мной лично десять раз на дню.

— Да, сэр. Где мне оставить копии?

— Оставьте их здесь, — сказал Блэндиш, — и подождите снаружи.

Когда Смит вышел, Блэндиш впервые за этот вечер обратился к доктору Темплетту.

— Я очень сожалею обо всем этом, доктор.

— Ничего, все нормально, — сказал Темплетт.

— Я думаю, что господин Аллейн согласится со мной: если это не имеет отношения к делу, мы сделаем все возможное, чтобы никто больше об этом не узнал.

— Конечно, — отозвался Аллейн.

— Меня не слишком волнует, что случится, — сказал Темплетт.

— О доктор, ну что вы, — недовольно произнес Блэндиш, — вы не должны так говорить.

Но Аллейн мысленно видел маленькую веселую гостиную и грациозную леди с волосами соломенного цвета, благодушие которой не простиралось дальше очень определенной точки, и он подумал, что понимает доктора Темплетта.

— Я думаю, — сказал он, — что будет лучше, если вы представите нам полное расписание ваших действий от двух тридцати в пятницу до восьми часов вчерашнего вечера. Мы проверим это, но так, что никто, кроме вас, об этом не узнает.

— Что касается этих десяти минут в ратуше, здесь все нормально, — сказал Темплетт. — Боже, я все время был с ней, до тех пор пока не стал закрывать окно! Спросите ее, сколько времени на это потребовалось! Меньше двух минут! Я уверен, что она это подтвердит. Здесь ей нечего терять.

— Мы ее спросим, — сказал Аллейн.

Темплетт начал перечислять все дома, которые он посетил во время своих обходов. Фокс все записывал. Неожиданно Аллейн попросил Блэндиша выяснить, как долго из-за упавшей ветки не функционировал в Пен-Куко телефон. Блэндиш позвонил оператору.

— От восьми двадцати до следующего утра.

— Так, — сказал Аллейн. — Так.

Доктор Темплетт довольно вяло и монотонно перечислял все события этих часов.

— Да, всю пятницу я был на охоте. Вернулся домой как раз вовремя, чтобы переодеться и пойти на пятичасовую репетицию. Это могут подтвердить слуги. Когда я снова вернулся домой, меня ждал срочный вызов… Я пришел только после полуночи. Миссис Бейнс с Милл-фарм — у нее были схватки. Двадцать четыре часа… да…

— Можно мне перебить вас? — спросил Аллейн. — Вчера утром, в Пен-Куко, миссис Росс не выходила из машины?

— Нет.

— Вас провели в кабинет?

— Да.

— Вы были там один?

— Да, — сказал доктор, немного прикрыв глаза.

— Доктор Темплетт, вы дотрагивались до коробки с револьвером?

— Клянусь Богом, нет.

— Еще один вопрос. Вчера вечером вы проявили всю силу вашего авторитета и убеждения, чтобы мисс Прентайс уступила свое место мисс Кампанула?

— Да, но она не послушалась бы меня.

— Вы не могли бы еще раз описать, какой вы ее нашли?

— Я говорил вам вчера вечером, что пришел поздно. Я подумал, что Дина, должно быть, волнуется, и, переодевшись, пошел к женским уборным, чтобы показаться ей на глаза. Я услышал, как кто-то ныл и стонал, и сквозь открытую дверь увидел мисс Прентайс, всю в слезах, раскачивавшуюся взад-вперед и сжимавшую рукой свой палец. Я вошел и взглянул на него. Ни один здравомыслящий врач не позволил бы ей бить по клавишам в таком состоянии. Она не смогла бы этого сделать. Я сказал ей об этом, но она все время повторяла: «Я сделаю это. Я сделаю это». Я разозлился и высказался откровенно. Я не мог больше тратить с ней время. Уже пора было начинать, а я еще не была загримирован.

— Поэтому вы привели мисс Коупленд и ее отца, зная, что, возможно, ректор одержит победу там, где вы потерпели поражение.

— Да. Но я еще раз хочу вам сказать: было просто физически невозможно, чтобы она использовала этот палец. Я мог сказать ей… — Он резко замолчал.

— Да? Вы могли сказать ей это сколько времени назад? — спросил Аллейн.

— Три дня назад.

Смит вернулся.

— Опять сержант Роупер, сэр. Он говорит, что это действительно очень важно и что он уверен, что господин Аллейн хотел бы тоже это услышать.

— Проклятье! — взорвался Блэндиш, но сразу же взял себя в руки. — Ну хорошо, хорошо.

Смит оставил дверь открытой. Аллейн увидел в центре соседней комнаты Найджела, склонившегося над антрацитовой печкой, и Роупера, взмокшего от усердия.

— Роупер, вперед! — громко приказал Смит. Роупер торопливо снял свою каску, откашлялся и тяжелым шагом вошел в комнату.

— Итак, Роупер? — произнес Блэндиш.

— Сэр, — сказал Роупер, — у меня есть сообщение.

Он вынул свой блокнот из кармана мундира и раскрыл его, затем поднес к глазам и начал читать очень быстро, высоким голосом.

— Сегодня, двадцать восьмого ноября, в четыре часа дня, когда я находился на дежурстве около ратуши, ко мне подошла и со мной заговорила молодая особа женского пола. Это была известная мне мисс Глэдис Райт с Топ-лейн, Винтон. Произошел следующий разговор. Мисс Райт поинтересовалась у меня, жду ли я какую-то девицу или окончания смены. Я ответил: «Я на дежурстве, мисс Райт, и попросил бы вас спокойно пройти мимо». Мисс Райт: «Посмотрите, что принесла наша кошка». Я сказал: «Я не потерплю никаких дерзостей и никакого нахальства». Мисс Райт: «Я могу рассказать вам кое-что и пришла сюда для этого, но ввиду того, что вы на дежурстве, я приберегу это для ваших начальников». Я: «Если вы что-либо знаете, Глэдис, лучше расскажите, так как закон снисходит на всех с величественностью, которая помогает, поощряет и удерживает». Мисс Райт: «А что мне за это будет?» Следующие за этим замечания не являются свидетельскими показаниями и не имеют никакого отношения к данному делу. Поэтому они опущены.

— Что же, черт побери, она вам сказала? — опять не выдержал Блэндиш. — Закрой эту проклятую книгу и говори по существу.

— Сэр, девушка рассказала мне своим глупым языком, что вчера вечером в шесть тридцать она пришла в ратушу, так как была ответственной за программки. Она вошла и, обнаружив, что пришла первой, так как живет совсем рядом, и не желая возвращаться домой, так как шел очень сильный дождь со шквалистым ветром и так как ее волосы были завиты, что, на мой взгляд…

— Что она сказала вам?!

— Она сказала мне, что в шесть тридцать она нагло уселась за инструмент и сыграла «Вальс цветов», используя левую педаль, — сообщил Роупер.