Увертюра к смерти

1

Огромное потное лицо сержанта Роупера лоснилось от удовольствия. Эффект, произведенный его заявлением на руководство, превзошел все возможные ожидания.

Суперинтендант Блэндиш уставился на своего сержанта с видом испуганной курицы. Инспектор Фокс поднял очки на лоб и положил руки на колени. Доктор Темплетт длинно выругался изумленным шепотом. Даже на лице старшего инспектора Аллейна появилась необычная гримаса.

— Роупер, мы украсим вас гирляндами и проведем по всей деревне под музыку на празднике урожая, — сказал Аллейн.

— Спасибо, сэр, — скромно ответил Роупер.

— Где Глэдис Райт? — спросил Аллейн.

Роупер согнул колени и указал большим пальцем через плечо.

— Я приклеился к ней намертво. Я позвонил из ратуши Файфу, чтобы он сменил меня, все это время не спуская глаз с глупой девицы. Я привез ее сюда, сэр, на багажнике моего велосипеда и преодолел семь миль как один дюйм.

— Великолепно. Приведите ее, Роупер.

Роупер вышел.

— Я пришел туда не раньше половины восьмого, — зашептал доктор Темплетт, указывая пальцем на Аллейна. — Не раньше половины восьмого. Вы видите! Вы видите! В ратуше было полно народу. Спросите у Дины Коупленд. Она скажет вам, что я ни разу не поднялся на сцену. Спросите Коупленда. Он сидел на сцене. Я видел его сквозь дверь, когда звал его. Спросите любого из них. О боже!

Аллейн протянул свою длинную руку и схватил доктора за запястье.

— Спокойно, — сказал он. — Фокс, там в сумке есть фляжка.

До возвращения Роупера Темплетт принял дозу бренди.

— Мисс Глэдис Райт, сэр, — объявил Роупер, распахнув дверь и выпятив грудь.

Он заботливо ввел свою добычу в комнату, не спуская с нее гордого взгляда, передал из рук в руки и отошел к двери, возбужденно вытирая лицо ладонью.

Мисс Райт была та самая крупная молодая леди, с которой Аллейн встретился в прихожей дома ректора. Под плащом на ней было надето нечто вроде бархатного платья, окаймленного чем-то, напоминающим мех. На ее голове действительно оказалось полно завитушек. У нее было ярко-красное от смущения лицо.

— Добрый вечер, мисс Райт, — поздоровался Аллейн. — Боюсь, что мы доставили вам много беспокойства. Садитесь, пожалуйста.

Он предложил ей свой стул, а сам сел на край стола. Мисс Райт сначала решила оседлать стул, как будто это была лошадь, но передумала и хихикнула.

— Сержант Роупер сказал нам, что у вас есть для нас информация, — продолжал Аллейн.

— Ах, он! — засмеялась мисс Райт и прикрыла рот рукой.

— Насколько я знаю, вы пришли в ратушу в половине седьмого вчера вечером. Это так?

— Так.

— Точно в это время?

— Угу. Я слышала, как били часы, понимаете?

— Хорошо. Как вы туда вошли?

— Я взяла ключ — он висел снаружи — и вошла через заднюю дверь. — Мисс Райт посмотрела на пол. — Мисс Дина пришла вскоре после меня.

— Больше никого в ратуше не было? Вы зажгли свет, я полагаю?

— Угу, точно.

— Что вы сделали после этого?

— Ну я, значит, осмотрелась.

— Так. Вы хорошо осмотрелись?

— Ай, угу. Я думаю, да.

— Осмотрели сцену со всех сторон, так? Да. А затем?

— Я сняла плащ, значит, выложила программки и посчитала мелочь, значит, для сдачи.

— Да?

— Ох, знаете, — сказала мисс Райт, — у меня просто голова начинает кружиться, когда я думаю об этом.

— Еще бы, я вас понимаю.

— Вы знаете! Подумать только! Что я говорила Чарли Роуперу, вы понятия не имеете. И я ни разу не подумала об этом до сегодняшней церковной службы. Я собирала книги с гимнами и почему-то вспомнила об этом, и когда я увидела Чарли Роупера, околачивавшегося возле ратуши, я сказала: «Простите, господин Роупер, — сказала я, — но у меня есть информация, которую я считаю своим долгом сообщить».

— Очень правильно, — сказал Аллейн, бросив при этом взгляд на Роупера.

— Ага, и я сказала ему. Я сказала ему, что могла бы теперь быть на месте покойницы из-за того, что я сделала!

— Что вы сделали?

— Я села и сыграла вальс на этой старой трухлявой развалине. Вот!

— Вы играли громко или тихо?

— Ну, ну, и так и так. Я смотрела, какая педаль на этой рухляди работает лучше. Понимаете?

— Да, — сказал Аллейн, — я понимаю. Вы нажали на педаль резко и сильно.

— Ай, нет. Потому что однажды левая педаль очень странно себя повела, когда Сисси Дьюри нажала на нее, поэтому мы всегда нажимаем более мягко. Я чаще всего едва дотрагивалась до нее. Правая работала гораздо лучше, — сказала мисс Райт.

— Да, — согласился Аллейн. — Я ожидал, что именно так и было.

— Да, работала лучше, — еще раз подтвердила мисс Райт и хихикнула.

— Но вы действительно нажимали на левую педаль? — настаивал Аллейн.

— Ага. Твердо, значит. Не резко.

— Ясно. На подставке были ноты?

— О да. Ноты мисс Прентайс. Я не притронулась к ним. Честно!

— Я уверен в этом. Мисс Райт, предположим, если бы вы предстали перед судом и вам в руку вложили бы Библию и попросили торжественно поклясться именем Бога, что примерно без двадцати семь вчера вечером вы твердо нажали своей ногой на левую педаль, вы поклялись бы?

Мисс Райт хихикнула.

— Это очень важно, — сказал Аллейн. — Видите ли, там, в зале суда, сидел бы человек, арестованный за убийство. Прошу вас очень хорошо подумать. Вы сделали бы это заявление под присягой?

— Ну да, — сказала мисс Райт.

— Благодарю вас, — вздохнул Аллейн. Он посмотрел на Темплетта. — Я думаю, что нам не следует вас больше задерживать, если вы стремитесь быстрей попасть домой.

— Я… я подвезу вас, — сказал Темплетт.

— Это очень любезно с вашей стороны… — Аллейн повернулся опять к Глэдис Райт. — Кто-нибудь вошел в зал, когда вы играли?

— Я перестала, когда услышала, что они пришли. Сначала пришла Сисси Дьюри, а затем все остальные девушки.

— Вы не заметили никого из участников спектакля?

— Нет. Мы все болтали за дверью, значит.

Она перевела глаза на Роупера.

— Это было, когда пришли вы, господин Роупер.

— Итак, Роупер?

— Они были в прихожей, сэр, хихикали и кудахтали, как всегда. Точно, сэр.

— О, — произнесла мисс Райт.

— Кто-нибудь из членов труппы пришел в это время?

— Да, сэр, — сказал Роупер. — Мисс Коупленд была там раньше меня, но прошла через заднюю дверь, как и все остальные актеры, я не сомневаюсь. И все Джернигэмы были там, сэр, но я не знал этого, пока не прошел за кулисы и не увидел, как они мажут свои лица в комнатах воскресной школы.

— Итак, был момент, когда девушки находились у парадной двери и болтали, а Джернигэмы и мисс Коупленд были за сценой?

— Да, сэр.

— Они все звонили и звонили по телефону, — вставила мисс Райт. — Все время, пока мы там стояли.

— И вы говорите, мисс Райт, что никто из актеров не выходил в переднюю часть ратуши.

— Никто. Честно.

— Точно?

— Да. Абсолютно точно. Мы бы их увидели. Вскоре после этого двери открылись и начали входить люди.

— Где вы стояли?

— Около сцены. Я продавала программки по два шиллинга.

— Так что если бы кто-нибудь слез со сцены и подошел к роялю, вы бы увидели?

— Никто не спускался. Ни разу. Я еще раз поклялась бы на Библии, — сказала мисс Райт с особой выразительностью.

— Спасибо, — сказал Аллейн. — Это великолепно. Еще один вопрос. Вы были на заседании кружка книголюбов в доме ректора в пятницу вечером. Вы ушли домой через калитку, которая рядом с рощицей? Через ту калитку, которая скрипит?

— О нет! Никто из девушек ночью не ходит там.

Мисс Райт хихикала немного дольше обычного.

— Там водятся привидения. О, и ни за что бы там не пошла. Остальные ушли все вместе, а мой молодой джентльмен — он повел меня домой по дороге.

— Итак, вы уверены, что никто не выходил через эту калитку?

— Да, точно. Они все ушли раньше нас, — сказала мисс Райт и покраснела. — А мы пошли по дороге.

— Значит, вы проходили мимо ратуши. В ней нигде не горел свет?

— В передних окнах нет.

— Да, конечно, вы не могли видеть задние окна. Большое вам спасибо, мисс Райт. Теперь вам надо будет подписаться под изложением того, что вы нам рассказали. Но сначала внимательно все прочитайте. Если вы не против немного подождать в соседней комнате, я думаю, мы договоримся, чтобы вас отвезли домой.

— О, что ж, спасибо за это, — сказала мисс Райт и вышла.

2

Аллейн посмотрел на Темплетта.

— Я должен извиниться, — сказал он, — что доставил вам много неприятных минут.

— Я не знаю, почему вы меня не арестовали, — сказал Темплетт дрожащим от смеха голосом. — С тех пор как до меня дошло, что я оставил эту проклятую записку в пиджаке, я пытался придумать, как я докажу, что это не я установил револьвер. Казалось, это невозможно доказать. Даже сейчас я не вижу… Ох, что ж, это не имеет значения. Ничто уже не имеет значения.

— Если вы не против, я подожду вас в машине. Я хотел бы немного проветриться.

— Конечно.

Доктор Темплетт кивнул Блэндишу и вышел.

— Мне проследить за ним? — с видом полной боевой готовности спросил Роупер.

Ответ Блэндиша был крайне нецензурным.

— Вы не могли бы, Роупер, попросить господина Батгейта отвезти домой вашу свидетельницу? — попросил Аллейн. — Но сначала дайте ей подписать показания. Скажите господину Батгейту, что я вернусь с доктором Темплеттом. И еще, Роупер, как можно тактичнее выясните, как себя чувствует доктор Темплетт. Он только что перенес шок.

— Слушаюсь, сэр.

Роупер вышел.

— У него такта не больше, чем у коровы, — сказал Блэндиш.

— Я знаю, но, в конце концов, он одним глазом будет наблюдать за Темплеттом.

— Леди его подвела, так, что ли?

— С треском.

— Тс-с-с! — понимающе сказал Блэндиш. — Разве это факт?

— Он два раза был на волоске, — сказал Фокс, — а это факт. Леди подвела его под виселицу не моргнув глазом, и ему повезло, что палач не станет ей подражать.

— Фокс, — сказал Аллейн, — ваше остроумие достойно всяческого уважения, но…

— Я не совсем понимаю, — перебил Блэндиш. — Мы хоть немного приблизились к разгадке?

— Мы сделали большой шаг, — сказал Аллейн. — Возникает рисунок преступления.

— Что это значит, господин Аллейн?

— Ну, это значит, — извиняющимся тоном начал Аллейн, — что все эти странные мелкие предметы, такие как ящик, и сломанный телефон, и скрипящая калитка… я не знаю, как насчет лука…

— Лук! — победно выкрикнул Фокс. — Я все знаю про лук, господин Аллейн. Это дело рук Джорджи Биггинса, юного негодника. Я видел его сегодня и, как всю молодежь деревни, спросил про ящик. Он доволен, рот до ушей, как у клоуна, всем намекает, что вместе со Скотленд-Ярдом расследует преступление. Разговаривал со мной так самоуверенно, а когда я уже уходил, он спросил: «А вы нашли лук в чайнике?» Итак, кажется, у них в спектакле должно было быть чаепитие. При этом мисс Прентайс и мисс Кампанула должны были спорить, кто будет разливать чай. Кажется, каждая из них должна была снять крышку и посмотреть в чайник. И на это у Джорджи возникла еще одна гениальная идея. Я полагаю, кто-то вовремя обнаружил лук и выбросил его в коробку на полу, где вы его и нашли.

— Джорджи, чудный маленький мальчик! — сказал Аллейн. — В одном из дел, которым мы когда-то занимались, у нас была копченая селедка, Фокс, но ни разу не было репчатого лука. Что ж, как я уже говорил, между всеми этими странными незначительными предметами начинает вырисовываться некая связь.

— Это чудесно, господин Аллейн, — вяло проговорил Фокс. — Вы собираетесь сказать нам, что знаете, кто сделал это. Я правильно полагаю?

— О да, — сказал Аллейн, глядя на него с искренним удивлением. — Теперь я это знаю, Фокс. А вы нет?

3

Когда мужчина понимает, что его любовница перед угрозой компрометирующей ситуации не моргнув глазом отправляет его на виселицу, он не очень склонен поддерживать беседу с посторонними людьми. Темплетт молча вел машину назад в Чиппинг и не проронил ни слова, пока на горизонте не появились первые коттеджи. Тогда он сказал:

— Я не понимаю, кто мог это сделать. Кольта в рояле не было в половине седьмого. Девушка нажимала на левую педаль. Это было абсолютно безопасно.

— Да, — согласился Аллейн.

— Полагаю, что если нажимать на педаль мягко, то давление будет недостаточным, чтобы спустить курок?

— Тяга необыкновенно легкая, — сказал Аллейн. — Я проверял.

Темплетт провел рукой по глазам.

— Кажется, мои мозги скоро откажут.

— Дайте им отдохнуть.

— Но как можно было установить это хитроумное приспособление в рояле после половины седьмого, когда всея эти девушки резвились у входа в здание? Это невозможно.

— Если вы придете в ратушу завтра вечером, я вам покажу.

— Хорошо. Вот ваша гостиница. В котором часу дознание? Я забыл. Я весь разбит.

Он остановил машину.

— В одиннадцать часов.

Аллейн и Фокс вышли. Был холодный ветреный вечер. Погода опять испортилась. Начинался дождь. Аллейн остановился около открытой двери и еще раз взглянул на Темплетта. Тот тоже посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— За первоначальным шоком, — сказал Аллейн, — последует процесс выздоровления. Соберитесь с духом, и вы поправитесь.

— Я поеду домой, — отозвался Темплетт. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Он уехал.

Аллейн и Фокс поднялись в свои номера.

— Давайте обменяемся историями, Фокс, — сказал Аллейн. — Я положу мой портфель со всеми имеющимися в нем ценностями на туалетный столик. Хочу побриться. Вы же откроете мне свое сердечко, пока я буду этим заниматься. Я не думаю, что мы уже можем облегчить душу, рассказав все Батгейту.

Они отчитались друг перед другом, а затем спустились вниз чего-нибудь выпить.

В баре они нашли одиноко сидевшего Батгейта.

— Я не собираюсь платить и за полпорции, но я намерен напиться. У меня был сегодня самый бездарный день в жизни, и все из-за вас. От мисс Райт дурно пахнет. Когда я привез ее в ее проклятый коттедж, она заставила меня зайти к ним выпить чаю вместе с ее братом, который оказался местным дурачком. Да, а по дороге из Дак-коттедж у вашей замечательной машины спустило колесо. Кроме того…

— Джо! — крикнул Аллейн. — Три виски с содовой.

— Да, пожалуй, это то, что мне сейчас нужно. А что вы заказываете для себя?

Через некоторое время Найджел успокоился и выслушал отчет Аллейна о прошедшем дне. Миссис Пич, крупная женщина, в платье со складками, сказала им, что на ужин у нее есть отличный сочный стейк и что в гостиной горит камин. Они, захватив бокалы, переместились туда. Приятно было сидеть с задернутыми занавесками и зажженной керосиновой лампой с красным абажуром и слушать, как дождь стучит в окно и за кухонной перегородкой жарятся стейки.

— Не так уж много осталось в мире подобных мест, — сказал Фокс. — Уютно, правда? Давно уже я не видел таких парафиновых ламп. Миссис Пич говорит, что господин Пич, ее свекор, не хочет проводить в дом электричество. Единственное исключение он сделал для бара. Послушайте, как шумит дождь! Опять предстоит бурная ночь.

— Да, — согласился Аллейн. — Как странно, не правда ли, представить себе, что все актеры этой драмы сидят сейчас каждый у своего камина, как и мы, шестеро из них пытаются найти ответ, а седьмой старается запрятать свою вину глубоко в сердце.

— О… гм, — произнес Найджел.

Дочь миссис Пич принесла стейки.

— Вы опять куда-нибудь уходите? — спросил Найджел после небольшой паузы.

— Мне нужно написать отчет, — ответил Аллейн. — Когда это будет сделано, я думаю, что смогу пойти в ратушу.

— Для чего?

— Для практической демонстрации мины-ловушки.

— Я, может, тоже приду, — сказал Найджел. — Я смогу оттуда позвонить в офис.

— Вам придется договориться с Коуплендами, если вы будете звонить. Телефон в ратуше соединен с телефоном ректора. Господи! Как же так! — неожиданно закричал Аллейн. — Какого черта я не подумал об этом раньше!

— О чем?

— О телефоне.

— Простим ему это, — сказал Найджел Фоксу.

4

— Мы возьмем перерыв на полчаса, — сказал Аллейн, когда была постелена скатерть и на нее поставлена бутылка портвейна, рекомендованного старым господином Пичем, — и вновь рассмотрим все основные детали.

— Почему бы и нет? — согласился Найджел, удобно расположившись за столом.

Аллейн попробовал портвейн, вскинул одну бровь и закурил сигарету.

— Почтенное вино, — проговорил он. — Ну что ж, как мне кажется, основными деталями являются следующие. Джорджи Биггинс установил свою мину-ловушку между двумя и тремя часами в пятницу. Мисс Кампанула ломилась в дверь как раз около половины третьего. Джорджи был в ратуше, но, должно быть, спрятался, потому что, когда Гибсон посмотрел в окно, у рояля была поднята крышка, и Джорджи нигде не было видно. Мисс Кампанула, в отличие от всех остальных, не знала, что ключ висел снаружи между пристройками. Итак, Джорджи не испытал свою «ловушку», потому что, по его словам, кто-то пришел. Я думаю, имеется в виду атака мисс Кампанула. Боюсь, что теперь мисс Кампанула является Джорджи в ночных кошмарах. В любом случае, он не испытал действия своей «ловушки». Но это сделал кто-то другой, потому что шелк вокруг дыры, проделанной пулей, вчера ночью был еще влажным. Это значит, что-то было на подставке, возможно, ноты «Венецианской сюиты» мисс Прентайс, которые, кажется, всю прошлую неделю пролежали в ратуше. На обложке есть пятно, и это говорит нам о том, что струя воды ударила в ноты и вырвалась наружу, намочив шелк. Теперь Джорджи быстро покидает ратушу после попытки вторжения. Он играет несколько аккордов с правой педалью, и мисс Кампанула подслушивает это его финальное исполнение. Остальные восемнадцать часов все еще окутаны тайной, но, насколько нам известно, кто угодно из участников спектакля мог прийти в ратушу. Мисс Прентайс проходила мимо, когда шла домой с исповеди, Коупленды живут в двух минутах ходьбы. Господин Генри говорит, что после встречи с Диной Коупленд он скитался по холмам большую часть этого неприятного, сырого дня. Он мог спуститься к ратуше. Старший Джернигэм, похоже, весь день охотился, то же самое делал Темплетт, но любой из них мог зайти туда вечером. Мисс Прентайс говорит, что провела вторую часть дня в молитвах в своей комнате, эсквайр говорит, что был один в кабинете. Путь по Топ-лейн к ратуше занимает восемь минут и примерно пятнадцать обратно. В пятницу вечером у ректора была мучительная встреча в его собственном кабинете. Я сейчас расскажу.

Аллейн рассказал.

— Хочу отметить, — добавил он, — что, по-моему, ректор говорил правду, но получается совершеннейшая чушь, если Дина Коупленд права, думая, что там был еще кто-то третий. Вряд ли бы мисс К. стала делать страстные авансы и вешаться на шею ректору, если бы за всей этой занимательной сценой наблюдал кто-нибудь из членов Молодежного общества. Дина Коупленд обосновывает свою теорию тем, что она слышала, как скрипнула калитка как раз напротив кабинета, будто кто-то вышел через нее. Она говорит, что это не могла быть мисс Прентайс, потому что она за несколько минут до этого позвонила и сказала, что не придет. Мы знаем, что мисс Прентайс была расстроена, когда ушла с исповеди. Ректор отчитал ее и наложил епитимью, или что-то в этом роде, и он думает, что именно поэтому она не пришла. Это не был никто из членов кружка книголюбов. Кто же, черт побери, это был?

— Сам ректор, — тут же отреагировал Найджел. — Пошел в ратушу коротким путем.

— Он говорит, что, после того как мисс К. ушла, он почувствовал себя полностью лишенным сил и долго сидел у камина, как старая развалина.

— Это может быть ложью.

— Да, в этом может не быть ни грамма правды, — согласился Аллейн. — Но тут есть некоторые тонкости. Я сейчас вам опишу окрестности дома ректора и еще раз повторю его рассказ.

Закончив говорить, Аллейн посмотрел на Фокса.

— Да, — произнес Фокс, — кажется, я понял вас, господин Аллейн.

— Очевидно, я прав, — легкомысленно проговорил Найджел. — Это — преподобный.

— Господин Коупленд отказывается от денег, полученных в наследство от мисс Кампанула, господин Батгейт, — сказал Фокс. — Я только что беседовал с шефом. Я узнал об этом сегодня днем. Господин Генри имел разговор с эсквайром в присутствии слуг, и теперь об этом говорят все в деревне.

— Что ж, покончим с пятницей, — сказал Аллейн. — Доктор Темплетт провел большую часть ночи у постели больного. Это можно проверить. Миссис Росс говорит, что была дома. Завтра, Фокс, я попрошу вас испытать свое очарование на горничной миссис Росс.

— Очень хорошо, сэр.

— Теперь дальше. Вчера до полудня в какой-то момент водяной пистолет исчез, потому что в полдень мисс П. водила по клавишам правой рукой и использовала левую педаль. Ничего не случилось.

— Может, не сработал план Джорджи, — предположил Найджел.

— Мы собираемся через некоторое время посмотреть, сработал ли план Джорджи. Сработал он или нет, фактом остается то, что кто-то нашел водяной пистолет, вынул его и спрятал, и установил на его место кольт.

— Это все могло произойти позже, — возразил Найджел.

— Я согласен с вами, — сказал Аллейн, — но, полагаю, подругой причине. История доктора Темплетта, кажется, доказывает, что ящик был поставлен под окном в то время, когда они с миссис Росс были в ратуше. Миссис Росс показалось, что кто-то промелькнул за окном. Подсматривала не мисс Кампанула, потому что слуги подтвердили, что вчера после обеда она не выходила из дома. Мисс Прентайс, эсквайр, Дина Коупленд и ее отец были у себя дома, но любой из них мог улизнуть на час. Господин Генри опять скитался по окрестностям. Никто из них не признал ящик за окном. Фокс спрашивал у всех, у кого только можно, и абсолютно безрезультатно.

— Это точно, — сказал Фокс. — Я думаю, убийца слонялся где-то рядом с кольтом в руках и заглянул в ратушу посмотреть, нет ли там кого-нибудь. Он видел машины на дороге и захотел выяснить, были ли их владельцы в ратуше или прошли в дом священника. Позади ратуши он был вне поля зрения, и у него было достаточно времени, чтобы убежать, если бы оказалось, что владельцы машин тоже обходят ратушу. Но они, конечно, никогда не пошли бы в том направлении. Так что он был в безопасности. Или она, — добавил Фокс, дружелюбно посмотрев на Найджела.

— Именно так я думаю, — согласился Аллейн. — Теперь смотрите сюда.

Он достал из нагрудного кармана конверт, открыл его и, пользуясь пинцетом, вынул четыре мельчайших красновато-коричневых ниточки и положил их на лист бумаги.

— Имущество, отвоеванное у ящика, — сказал он.

Найджел стал тыкать в них пинцетом.

— Резина, — заключил он.

— Это о чем-нибудь говорит?

— Кто-то, обутый в калоши. Мисс Прентайс. О боже. Бьюсь об заклад, что она носит калоши. Или сама мисс К. Боже милосердный! — воскликнул Найджел. — Возможно, ректор прав — это случай самоубийства.

— Эти кусочки резины были взяты с выступающего гвоздя и неровных кусков дерева внутри ящика.

— Что ж, возможно, она топталась внутри ящика до того, как подобрала его.

— У вас бывают минуты озарения, Батгейт, — сказал Аллейн. — Полагаю, что это возможно.

— Калоши! — хитро усмехнулся Фокс.

— Ну вот! — рассерженно произнес Найджел. — Вы уже поняли, в чем дело?

— Только общую линию, — произнес Аллейн. — Мы не будем ее раскрывать вам прямо сейчас, потому что не хотим понижать свой престиж.

— Мы хотели бы понаблюдать за вашими муками, господин Батгейт, — сказал Фокс.

— Мы с Фоксом, — сказал Аллейн, — как два эксперта на наблюдательной башне в центре лабиринта. «Взгляни на этого несчастного, — говорим мы, подталкивая друг друга локтем, — вот он заходит в тот же самый тупик. Как славно, как комично!» — говорим мы и хохочем до потери сознания. Не так ли, Фокс?

— Так, — согласился Фокс, — но не сомневайтесь, господин Батгейт, вы идете верным путем.

— О, в любом случае — черт с вами, — резюмировал Найджел. — Кроме того, есть еще Глэдис Райт, которая положила свою косолапую ступню на левую педаль за полтора часа до трагедии. Что вы на это скажете?

— Может, это она была в калошах, — предположил Фокс и, не в силах больше сдерживаться, разразился громким смехом.