В гостях у Рема или разведчик из будущего

Глава 12 Истоки

Резидент СССР в Германии Николай Григорьевич Самсонов разговаривал с послом СССР в Германии Николаем Николаевичем Крестинским, старым большевиком и членом ВКП(б) с 1905 года. Весьма и весьма примечательной личностью, знавшей практически всех вождей Октябрьской революции лично. Его заслуги перед советской властью были несоизмеримы, в случае Самсонова просто в разы больше, и тем не менее их разговор между собой шёл на равных.

— Ну, как, Николай Григорьевич, пообвыклись здесь?

— Вашими стараниями, Николай Николаевич, вашими стараниями. Очень благодарен вам.

— Ну, что вы, право! Я всего лишь предоставил вам место работы и маломальские условия для жизни и плодотворной деятельности.

— И тем не менее… я не могу вас не поблагодарить за это. Всегда на новом месте сталкиваешься с неожиданными для себя трудностями, а то и познаёшь новые.

— Как я могу бросить своего коллегу и единомышленника наедине с бытовыми или профессиональными проблемами⁈ Какой я тогда посол и коммунист⁈ Я рад, что смог вам помочь. Как ваша работа в качестве торгового представителя?

— Прекрасно! Я уже приобрёл множество нужных и полезных связей среди финансовых кругов Германии, да и люди нашего отдела весьма отзывчивы и многому меня научили касательно деталей и нюансов международной торговли. Да и я старался, потому как не люблю быть обузой и неумехой.

— Ну, это вы уж чересчур, Николай Григорьевич. Ваша служба и опасна, и трудна. А уж сколько ответственности лежит на вас… Вы здесь, фактически, правая моя рука всего, что касается разведки и дипломатических отношений. Я рассчитываю на вас и в последующем на вашу помощь. Чем раньше вы войдёте в курс дела и сможете начать полноценную деятельность на благо Советской России, тем лучше будет для всех.

— Ну, по сравнению с вашей ответственностью, Николай Николаевич, я практически ни за что не отвечаю.

— Ну, полноте, полноте. Не будем же мы с вами сейчас спорить и сравнивать свои заботы и проблемы. Давайте уж перейдём к предмету вашей основной деятельности в качестве резидента. Как идёт ваша основная работа? Есть ли проблемы, которые могу решить я? Вчера звонили из Москвы, интересуются вами, и шифровки приходят, хотят знать, помог ли я вам наладить работу с агентами.

— Работу я наладил, спасибо, но хотелось бы большего. Вы и так мне очень помогли, поэтому лишний раз я не хотел бы вас беспокоить. С агентами всё непросто, и я прекрасно понимаю озабоченность Москвы и ОГПУ в данном вопросе. Предстоит очень много сделать, часть агентов провалилась, часть ушла в тень, и о них практически ничего не известно, а часть работает не покладая рук и очень плодотворно. В скором времени я рассчитываю на то, что смогу предоставить много очень нужной и полезной конфиденциальной информации Центру.

— Рад, что вы на правильном пути и трезво оцениваете обстановку. Согласен, положение с агентами весьма сложное, мы только в самом начале пути. Но у нас есть неоспоримый козырь в таком деле. У нас есть деньги, что выделяет нам Москва на разведку, и у нас есть коммунистическая идея. Многие работают за неё, ну, а деньги являются просто приятным дополнением, правда, не для всех. Некоторые работают исключительно за материальное вознаграждение, особенно из среды обанкротившейся элиты. Экономический кризис и непосильные для Германии репарации после проигранной войны изрядно подкосили благосостояние многих и многих, отчего они готовы работать на кого угодно, даже на нас. Насчёт агентов, понятное дело, я буду помогать вам по мере сил и своих возможностей. Ни в чём вам отказа не будет.

— Я понимаю и благодарю вас!

— Так не за что пока. Есть ли у вас какие-нибудь намётки на перспективу?

— Есть. Появилась возможность подобраться вплотную к Геббельсу.

— Гм. Однако! И каким образом?

— Есть тут одна женщина, артистка весьма привлекательной наружности. Русская эмигрантка. Она оказалась в затруднительном положении, и один из ваших, а теперь уже моих агентов случайно о том узнал и вышел на неё, предложив поработать на нас. Она сразу же согласилась. Я видел её издалека и решил, что с неё выйдет толк. Сразу дал распоряжение касаемое её, ей помогли на первый случай деньгами, и теперь она готова работать на перспективу. Зовут её Ольга Ивановна Фёрстер-Шкарина.

— Я в курсе. Мне докладывали о ней, но времени заняться этим вплотную не оказалось, а вот у вас сразу всё закрутилось.

— Да, так и есть, мне достались бумаги с планами насчёт неё. Она начинающая актриса, и за ней активно ухаживает некий журналист Арнольд Броненн, личный друг Геббельса. Ей он не нравится, но, если мы предложим ей помощь, она согласится выйти за него замуж и продолжать работать на нас.

— Одобряю. Ольге Ивановне, действительно стоит выйти замуж за этого журналиста, после чего она сможет непосредственно общаться с самим Геббельсом. А уж тот не пропустит ни одной юбки, особенно если её обладательница весьма смазливая особа. Его не остановит даже то, что она жена его лучшего друга, скорее всего, даже наоборот. У Геббельса какая-то патологическая тяга к артисткам, и этим, конечно, стоит воспользоваться.

— Я и не знал таких подробностей. Вас понял, Николай Николаевич, так и сделаю. Она обязательно выйдет замуж за этого журналистка, ей, кстати, присвоен номер А/229. Под ним мы и будем с ней работать.

— Хорошо, дерзайте! Может быть, Николай Григорьевич, есть ещё какие-нибудь проблемы или остались вопросы, которые я смогу решить?

— Спасибо, с вашей помощью я уже решил все свои проблемы, но мне не хватает объективной информации об истоках итальянского фашизма и, соответственно, немецкого национал-социализма. Особенно плохо я разбираюсь в их расовой теории. Общие догмы и историю социал-фашизма я знаю, но не совсем понимаю, где настоящие истоки. А как говорится, тот, кто хорошо знает своего врага, всегда сможет его победить, вычислив слабые места и ударив точно в цель.

— Гм. Вы правы, вам прямо хочется докопаться до самых истоков?

— Желательно. Ведь вы, Николай Николаевич здесь уже живёте весьма долгое время, к тому же старый большевик. Вы, я думаю, уже во всём разобрались и знаете очень много.

Крестинский внимательно посмотрел на Самсонова. Было видно, что он глубоко задумался. Да и вопрос оказался совсем не простым.

— Разобрался, иначе грош мне цена как большевику и как послу во враждебной нам стране. Но вы правы, всё не так просто, и итальянский фашизм как таковой здесь мало имеет значения. Я даже скажу больше, он просто совершенно другая ветвь, хотя дерево вроде бы и одно. У итальянцев нет расовой теории и всей этой дикой ереси антисемитизма немцев, помешанных на исключительности арийской расы. У итальянцев всё приземлённее, то же самое и у французских фашистов. Национал-социализм — это более кривая и одиозная ветвь фашизма, я бы даже сказал, она отдельная от него и полностью прогнившая субстанция. Возможно, это не самая показательная аналогия, но общий посыл, я думаю, вы поняли.

— Да, я понимаю.

— И ещё я бы хотел добавить, что здесь, в Германии, всё буквально искажено, и то, что вы называете в СССР одним именем и вкладываете только одно значение, здесь и называется по-другому, и имеет подчас вообще противоположный смысл. Вы же знаете, что наши силы здесь представляет коммунистическая партия Германии и её боевое крыло «Рот Фронт»?

— Конечно, знаю!

— Да. В то же время здесь в качестве политических сил присутствуют и монархисты, и националисты, и социал-демократы. И все они не имеют никакого отношения к НСДАП, которую принято у нас называть фашистской партией. Немцы же социал-фашистами называют даже социал-демократов, не говоря уже о монархистах и тех же националистах, как бы дико это для вас ни звучало. Да, именно так и называют. Да-да… Если же брать НСДАП и её лидеров Гитлера и Геринга, то их называют национал-социалистами, а не фашистами. Люди из НСДАП всё сделали для того, чтобы оставаться номинально левой партией, а не правой. Вы это должны знать и понимать.

— Не знал, но теперь, конечно же, буду знать, — кивнул Самсонов, — но вы, Николай Николаевич, всё ходите вокруг да около, а так ничего мне и не рассказываете об истоках.

— А в этом деле не стоит торопиться. Давайте мы сделаем небольшой перерыв и через пару часов вновь встретимся и более предметно поговорим на эту тему за рюмкой хорошего вина. Как раз подберу необходимые вам материалы для пущей наглядности.

— Конечно, Николай Николаевич, я буду этому только рад.

— Жду вас тогда в нашей библиотеке, Николай Григорьевич, ровно через два часа и пять минут.

— Всенепременно, — глянув на свои часы, ответствовал Самсонов и, легко встав, вышел из кабинета.

В назначенное время он входил в библиотеку посольства, весь в предвкушении того, что узнает. Советского резидента жгло любопытство, и жгло очень сильно. Крестинский знал очень много, а в Германии находился с октября 1921 года, занимая пост полпреда РСФСР (СССР). В то время самый важный дипломатический пост за рубежом.

В 1922 году он член советской делегации на Генуэзской конференции. В 1923 году занимался подготовкой пролетарской революции в Германии. По дипломатическим каналам получал из Москвы огромные денежные средства и распределял их между «красными сотнями», которые должны были 7 ноября 1923 года спровоцировать столкновения с полицией, после чего планировалось «стихийное» выступление масс, захват государственных учреждений и провозглашение Советской власти.

Однако «великая революция» в Германии провалилась, и тем не менее этот человек занимал свой пост до осени 1930 года, и Гинденбург, зная всю подноготную Крестинского, терпел его в качества посла СССР.

— Ну, что, Николай Григорьевич, готовы слушать?

— Конечно, Николай Николаевич, для того и пришёл, я весь внимание.

— Я тут приготовил пару газетных и журнальных вырезок, да и вообще, могу и без них рассказать. Вы что знаете по данному вопросу?

Самсонов рассказал, почти повторив то, что он рассказывал в Москве Трилиссеру, но добавив в рассказ то, что уже слышал здесь.

— Ясно, знаете вы много, но в то же время недостаточно для того, чтобы понимать, откуда у козла растут ослиные уши. Растут они, естественно, из головы, но есть нюансы, вот о них мы с вами и поговорим, раз вы уж так этого хотите. Ведь так?

— Безусловно, Николай Николаевич, безусловно.

— Ну, что же, тогда приступим. Первым можно назвать Вальтера Ратенау, помните такого?

— Да, — с искренним удивлением, сказал Самсонов.

— Так вот, Вальтер Ратенау, еврей по происхождению, в 1909 году в венской газете «Новая свободная пресса» от 25 декабря впервые озвучил, можно сказать, антисемитскую позицию. Вот эта вырезка, позвольте я вам её зачитаю.

— Конечно, Николай Николаевич, конечно.

— «Историей континента управляет общество из трёхсот человек, хорошо знакомых друг с другом и назначающих преемников из собственного окружения». Как вам?

— Бесподобно, и это сказал человек, будучи по происхождению евреем⁈ Да уж… Суровая и неприглядная правда, сказанная непонятно с какой целью и непонятно, почему сказанная именно им…

— Согласен. Кроме того, этот человек служил в армии добровольцем, надеясь получить офицерское звание. Но в прусской армии евреям не разрешали подниматься выше ефрейторского звания. Антисемитизм уже процветал и тогда. И тем не менее, во временном звании генерала, он возглавил специально созданный в 1914 году департамент военного министерства по военному сырью и первым в мире смог поставить военную промышленность на плановые рельсы, организовав так называемый «военный социализм». Его заслуги перед Германией просто безмерны, и в то же время, будучи главой МИДа и договорившись с Англией об отмене выплат ей репараций, он был убит боевиками праворадикальной нацистской группы «Консул» в 1922 году. Такова была расплата за предательство уж не знаю чьих интересов.

— Я безмерно удивлён и не знаю, что и думать. То есть он одним из первых поднял еврейский вопрос, а его убили, но убили не выходцы из общества Туле, а боевики «Консула», которые должны были оказаться с ним на одной стороне, так как он работал на благо Германии⁈

— Получается, что так, или, быть может, мы чего-то не знаем, но мы несколько отвлеклись. Кстати, благодаря его усилиям на территории России планировалось построить запрещённые в Германии оборонные заводы. Произведённое на них вооружение и боеприпасы частью отправлять в Германию, частью временно хранить на территории России. А после его смерти и на основании достигнутых им договорённостей Германия создала на территории России лётную, танковую, а также школу химической войны, где обучались немецкие военнослужащие. Они, правда, также обучались и обучаются не только в своих, но и в военных училищах и воинских частях СССР. Поэтому тут всё очень и очень сложно.

— Вы меня уже совсем запутали.

— Это работа посла — всех запутывать и добиваться нужного результата путём хитрых или простых манипуляций, — тонко улыбнулся Крестинский.

— Но мы же не враги, а коллеги?

— Это так, но и вы должны быстро и непринуждённо ориентироваться во враждебной обстановке.

— Согласен, тут вы меня уели. Впрочем, я улавливаю вашу мысль, хоть она и довольно запутанная. Сейчас, я думаю, вы приступите к основным фактам, которыми порадуете меня и удивите.

Крестинский улыбнулся и, сняв очки, потёр глаза длинными пальцами. Самсонов терпеливо ждал. Через пару минут полпред вновь водрузил на кончик носа очки и сказал:

— Вы правы. Ну, изложу свою версию произошедшего, она, может быть, не во всём точна, но… вы сможете это проверить самостоятельно, разобравшись во всём даже лучше меня. Началось всё с «Пангерманского союза» в 1891 году, созданного Гугенбергом. Дальше, Теодор Фрич из Лейпцига создал журнала «Молот» в 1902 году, читатели которого образовали «Союз Молота». Это уже классика антисемитского движения. Дальше теорию антисемитизма развил Гугенберг, который сформировал фронт против «Интернационала», на основе которого советник юстиции Класс радикализировал «Пангерманский союз». Кроме того, Класс выпускал журнал «Пангерманист» и «Юнкер», но их читали представители аристократии, а не простые рабочие или служащие.

В начале века появился австриец Гвидо фон Лист с его книгами о ариогерманской мудрости, дальше Филипп Штауфф со своей книгой о рунических домах. Он объединил последователей старого мастера в «Общество Листа».

После них появился Ланц фон Либенфельс, тоже австриец, который начал выпускать журнал «Остара», журнал для блондинов, он ещё хотел восстановить изначальный текст «Нового завета» на основе трудов отцов церкви, но его книги были конфискованы и уничтожены по не известным для меня причинам. Что-то там у него было интересное, но вот что, сейчас не представляется возможности узнать, к сожалению.

Ну, и третьим австрийцем был барон Виттгенберг, автор книг «Семи-готы», «Семи-альянсы» и «Семи-кюршнер», изданные всё тем же Филиппом Штауффом. Были и учёные: Вилдьзер, Муха, Пенку. По словам их последователей, они выковали оружие, послужившее крушению распространённых легенд о происхождении всех культур с Востока. Они указали, что любая культура пришла с Севера и была создана только ариями. Вот так, Николай Григорьевич, вот так!

— Вы меня поражаете своими знаниями, уважаемый Николай Николаевич!

— Ну, вы же просили вас просветить. А я не привык останавливаться на половине дела.

Крестинский кашлянул и потянулся к стакану чая, что стоял уже давно приготовленный и тихо исходил паром. Взяв его в руки, Крестинский отхлебнул и зажмурил глаза от удовольствия.

— Я привык пить с лимоном, но увы, в СССР сейчас их днём с огнём не найти, благо мы живём сейчас в Германии. Ну, так вот, из «Союза Молота» вышел «Немецкий народный союз обороны и наступления», боровшийся против евреев в деловых сферах. И существовало множество мелких групп типа «Союз борьбы против господства евреев» в Берлине и прочих. Вот так, и это, конечно же, ещё не всё. Из этой среды сформировался в 1912 году «Германский орден», первой акцией которого было проведение съезда народных союзов в мае 1914 года. Они же создали и первую антисемитскую ложу. Ну, и так далее.

— Так это и есть так называемые «пангерманисты»?

— Да, это именно они. Руководство находилось в Берлине, были созданы региональные отделения во всех крупных городах Германии. Членом ордена мог стать только чистокровный немец, который мог доказать чистоту своей крови вплоть до третьего колена. Принимались и женщины, для создания чистых арийских браков с членами лож. К началу войны орден насчитывал более ста лож и несколько тысяч членов. Публично от лица ордена выступали только Филипп Штауфф и Поль, остальные оставались неизвестными. Во время войны члены ордена взялись за оружие, ложи прекратили свою деятельность. Больше мне на данный момент ничего о них не известно. Я знаю только об обществе Туле, но о нём знаете и вы в должной мере, так что не будем на это тратить свое время, его и так у нас совсем немного.

Внимательно слушавший Крестинского Самсонов, тут же стал благодарить: — спасибо огромное, Николай Николаевич, за ваши разъяснения и за целую лекцию на заданную тему. Я просто шокирован полученной информацией.

— Ну, что вы, право, Николай Григорьевич, это мой долг вас просветить! Надеюсь, вы надолго к нам?

— Этого я не знаю, как решит руководство.

— Ну, это да, в Москве сейчас много чего происходит, могут и отозвать вас, заменив на другого человека, но это будет уж точно не в этом году и, скорее всего, не в следующем. И что вы думаете, получив эту информацию?

— Меня смущает обилие австрийцев в вопросах антисемитизма и национал-социализма и то, что Гитлер взял название у аналогичной партии из Австрии.

— Гм, понятно. Вы забыли добавить, что, собственно, и Гитлер является австрийским немцем, то бишь австрийцем. Странное совпадение, не правда ли?

— Да, я тоже обратил на это внимание, Николай Николаевич. Действительно, странное совпадение.

— Ну, так вот. Я не думаю, что это совпадение. Никакого совпадения нет, это просто экспорт идей социал-националистического толка и махрового антисемитизма в близкую по духу и крови страну. Немцы, по сравнению с австрийской элитой, — это дуболомы. А австрийцы хотят загрести жар чужими руками. Можно сказать, это их весьма изощрённая месть всему миру, ведь их империю уничтожили, разделив одно государство на три совершенно разных, точнее, на гораздо большее количество. Помнится, 7 октября 1918 года парламент Венгрии расторг унию с Австрией и провозгласил независимость страны, 28 октября образовалась Чехословакия, вслед за ней, 29 октября, возникло Государство Словенцев, Хорватов и Сербов. 3 ноября независимость провозгласила Западно-Украинская народная республика, 6 ноября в Кракове было объявлено о воссоздании Польши. Также в ходе распада империи возникли или возникали Тарнобжегская республика, Гуцульская республика, Русская Народная Республика Лемков, Республика Команча, Республика Прекмурье, Республика Банат, Республика Фиуме. Как видите, у них есть причины для расовой ненависти. Это неочевидно, но я считаю, что здесь мало совпадений.

— Я бы с вами не согласился.

— Да, это спорно, но факты нам говорят о многом. Нужно их сопоставлять и анализировать. Бывает, даже самые бредовые мысли материализуются. Вот, кстати, вам ещё один факт, о котором ни вы, ни я не вспомнили. Речь идёт о съезде в Зальцбурге.

— Да, я об этом не слышал.

—. Не слышали? Ну, тогда слушайте: 5 мая 1918 года была образована Австрийско-немецкая национал-социалистическая партия во главе с Рудольфом Юнгом. В Зальцбурге на её съезд приехали Дрекслер вместе с Гитлером и присоединились к ней, создав НСДАП. А уже в 1921 году они в открытую поднимали лозунг, что являются партией созидающего труда в эпоху, когда важнее уметь ненавидеть, чем логически мыслить. Мы должны бояться мечтать, ведь мечты могут сбываться… Ладно, давайте на этом закончим наш разговор, я, честно говоря, уже устал и хочу отдохнуть от мыслительной деятельности.

— Да-да, Николай Николаевич, прошу вас извинить меня за мою настойчивость и даже некую назойливость. Хотел бы ещё добавить, что этот Юнг сказал, что «социализм — это национальный характер германцев, это дух германского народа, он заключается во взглядах на труд как на нравственный долг».

— Бросьте, давайте уже отдохнём от работы и нудных разговоров об антисемитах и прочих последователях НСДАП. Я знаю про эти слова и то, что он также сказал: «марксизм — это пародия на социализм». Но оставим идеологический диспут этих людей и пойдём уже отдыхать.

— Согласен, тогда прошу у вас разрешения откланяться.

— Ну, не надо уж так официально, Николай Григорьевич. Давайте скорее вашу руку, и пойдёмте уже отдыхать.

— Всенепременно! — отозвался Самсонов, и крепко пожав руку Крестинскому, он вышел из библиотеки, направившись к себе. Ещё предстояло сделать очень многое, очень многое…