В гостях у Рема или разведчик из будущего

Глава 9 Драка

Комната оказалась весьма убогой: стол, стул, табурет, койка у стены, окно во внутренний двор, шкаф платяной, шкаф посудный, коврик на полу — и всё. Ещё большое фото на стене, что запечатлело группу вооружённых людей, одетых разномастно, но в большинстве своём в немецкую военную форму.

Единственное, что их объединяло, — это изображение «адамовой головы» на касках. У некоторых ещё и изображение латышского так называемого «громового креста», разновидности свастики.

— Пятая рота второго батальона первого полка добровольческого корпуса Мансфельда, Рига, 1919 год, — отозвался голос Маричева.

— Ого, я же говорю, что ты фашист! Вон у тебя на башке каска с мёртвой головой!

— Я воевал, и мёртвая голова, как эмблема, существовала во все времена и эпохи, у тех же корниловцев она имелась, так что хватит пороть чушь!

— Ага, но всё равно ты, сволочь белогвардейская и булкохруст! — не сдержался Вольфович, но уже чуть ли не с лаской.

— Сам ты сволочь, серо-буро-малиновая! Дурак из будущего, неудачник бестолковый! Истеричка!

— Но-но, полегше, я, наоборот, удачник, и не истеричка, а политически правильно воспитанный товарищ. Я, можно сказать, спас тебя от смерти, а ты меня поносишь!

— Во-первых, поносишь ты, а не я. Я лишь разозлился на твои очередные поносные слова, а во-вторых, я белогвардейцем никогда и не был, сражался с красными латышами, это да, но я защищал местное население от произвола и издевательств, не больше. Воевал недолго, и вскоре нас расформировали, а потом уехал в Германию. Нечего мне, как оказалось, делать в свободной Латвии.

— Ха-ха, да и в моё время там делать нечего, и чем дальше, тем в ней становится всё хуже. И не только в Латвии, но и в Литве, и в Эстонии тоже. Трибалтика, как всегда, в своём репертуаре: застрелимся, но России не достанемся! Пускай мы станем шлюхами, но шлюхами Запада, п не России. Ну и в таком духе постоянно.

— А нужны ли они?

— Они? Да только в качестве морских портов. А вообще и климат там ужасный, и люди говно. Да и хрен с ними! Ладно, забыли. Кстати, если бы меня не подселили к тебе, то вряд ли бы ты выжил, так что цени! Но я больше не буду обзываться, обещаю! — пошёл на попятную Шириновский.

— Ну-ну, — не поддался на провокацию Маричев. Впрочем, на том внутренний конфликт оказался исчерпан.

Шириновский ещё раз глянул на фотографию фрайкора, хмыкнул и полез рыскать по шкафчикам. В одном оказалась гражданская одежда, а также висел комплект зимней и демисезонной формы штурмовика.

В другом всякая кухонная утварь и небольшой запас продуктов, главным образом крупы и макароны. Холодильник отсутствовал, а под койкой обнаружились два тазика для стирки. Общий туалет находился в коридоре, такими же общими оказались и кухня, и помывочная, она же душевая. Ну, не самые худшие условия для того времени.

В остальном всё было совсем не хорошо. Денег почти не осталось, лекарств хоть и дали на первое время, но их запас нужно пополнять, жрать практически нечего, опять же купить их не на что. Да и вообще, больным нужно поправляться, а поправляться нужно за счёт хорошего питания, то бишь кушать хорошо!

Вольфович хотел с досады сплюнуть, но плеваться в собственной комнате моветон, служанки-то нет и не предвидится. Пришлось вспоминать нищую юность и готовить из того, что имелось в наличии, благо кухня и умывальник находились недалеко. Пока готовил себе, пока то, пока сё. Накатила слабость, пришлось ложиться в кровать и валяться в ней, пока не отступила тошнота.

Поздний обед, а затем невкусный ужин не добавили оптимизма, но голова почти не болела, а пара выпитых порошков настроила его на оптимистический лад. Подойдя к окну, он выглянул из него. Вид, как он заметил ещё днём, оказался не ахти.

Да и что можно интересного увидеть во внутреннем дворе? Разве просто понаблюдать за жизнью других, и то не особо. За полчаса наблюдений прошли двое рабочих и скрылись в подъезде напротив. Пробежала запоздавшая женщина или девушка, потом вышли трое, ну, и так далее. Стемнело, и в окнах напротив начали зажигаться огни электрических лампочек.

«Напиться, что ли?» — возникла неплохая мысль в голове и тут же ушла, почти сразу сменившись головной болью. Скрипнув зубами, Шириновский разделся и, расстелив застланную по-армейски кровать, лёг в неё и незаметно для себя уснул.

Он проспал до самого утра, не вставая и не просыпаясь, и сон его оказался весьма крепок и даже, можно сказать, живителен. Проснувшись, почувствовал себя намного лучше. Ну, а встав, посчитал, что пора уже начинать налаживать новую жизнь. Перво-наперво следовало разжиться деньгами. Как-то семь марок не ахти для жизни.

— А сколько сейчас курс марки к доллару? — задал Шириновский сам себе вопрос.

— Четыре двадцать! — тут же всплыл из памяти Маричева ответ.

— Хороший курс. А вот у нас, в РФ, всё совсем плохо с долларом. Задушили, американцы совсем.

— Американцы⁈ Задушили? Да их из Лиги Наций даже выперли, как они могли вас задушить⁈

— Что ты несёшь, Маричев⁈ Я что, историю не знаю⁈ Вудро Вильсон её и задумал, да потом Сенат и американцы заблокировали вступление США в Лигу Наций! Они всегда вели независимую политику.

— Это ты в учебниках по истории вычитал?

— Да, и не только. А уж сколько книжек прочитал… Я же говорил, что университет в Москве закончил.

— А я тебе уже говорил, что думаю о твоём образовании. Кто такие США? Они изгои, их вотчина находится за океаном. Их удел — это войны с государствами масштаба Испании и Португалии, и такого же уровня. У них мало колоний, а их влияние на Латинскую Америку пока ничтожно. Их просто не пустили в Лигу Наций, а в ходе закулисных переговоров указали на их место. Поэтому, чтобы сохранить лицо, они сами отказались от участия в Лиге Наций. Да большинство о том ни сном ни духом.

— Врёшь ты всё, Маричев, не верю я тебе. В моё время США — гегемон и подмял под себя всю Европу, да и весь мир тоже.

— Ну, не веришь и не верь, а денюжки американские в Германию с того момента и поплыли: кредиты всяческие, покупки немецких фирм, создание совместных концернов. Как думаешь, почему?

— Ясно почему, — опешил от такого наезда Шириновский.

— Ну, если ясно, то тогда тебе понятно, почему они деньги не вкладывали во Францию и Англию?

— Так, по твоей логике получается, чтобы не быть изгоем и развиваться, США сюда и влезли? Да и вкладывать денежки во что-то прибыльное им тоже хотелось. А в Германию вкладываться было выгодней всего. В другие страны их и не пускали.

— Да, так и есть, а почему не пускали? Потому как США в своё время предали Англию, и Англия этого не забыла. Хотя, если начистоту, то Антанта предала Россию. Они могли, но не захотели спасти царя. Бог с ним с Николаем II, как с человеком. Слабым он был или сильным, то не важно, но они предали его, как главу государства-союзника. Англия, отказала в предоставлении убежища, Франция глубокомысленно промолчала. Спохватились немцы и через своего посла Мирбаха, предъявили ультиматум Ленину. Но Мирбаха, застрелили, а царя убили, и никто доподлинно не знает, как убивали и где он захоронен. Вот она сущность англосаксов и французов, они, как Иуда, ненавидят того, кого предали и будут ненавидеть всегда до скончания веков, запомни это Владимир. Хотя, всё это сейчас неважно.

— Гм. Не будем спорить. Я в том, сам разберусь. Хватит уже мне сказки свои белогвардейские рассказывать. Сейчас наплевать на то. Нужно жить дальше, и даже если это правда, то и что мне с этого?

Маричев промолчал, вновь уйдя в тень, и ушёл надолго. Пришлось готовить себе завтрак в ментальном одиночестве. В это время на кухне появилось двое немцев, по виду рабочих.

— О, Август, давно тебя не видели! Ты по башке, что ли, успел получить? И где же это?

— Он, наверное, в пивную ходил, как его кумир Адольф Гитлер! Тот тоже болтал много и лишнего, пока в него не запулили глиняной кружкой. Она так классно разбилась о его череп. Слышал о том, Мартин?

— Да слышал я, Фриц, слышал. Ему тогда полщеки разрезало. Выскочил из-за трибуны как ошпаренный. А тут уже свалка началась, штурмовики полезли на коммунистов. А эти, — он кивнул на молчавшего фон Меркеля, — его и спасли, бросились в драку как сумасшедшие, еле полицейские всех растащили. Там много кого побили, даже одно ножевое случилось. Весь зал в крови, мебель в щепки, оборудование пивной в хлам, а Гитлер сбежал.

— Вот и я о том же!

«Надо срочно съезжать!» — тут же ударила в голову Шириновскому здравая мысль, это заговорил в нём ген осторожности человека, привыкшего к постоянной защите от государства. — «И как можно быстрее, а не то…»

— А не то получишь в морду! — вновь появился Маричев. — Это ты правильно подумал. Да не волнуйся, это Мартин и Фриц, они не коммунисты, они сочувствующие. Болтают, правда, много и лишнего. Скажи им, как ты умеешь, они и отстанут. Не будут они связываться со штурмовиками, а то ответка прилетит. И они это прекрасно знают.

— Слышшшшь! — тут же буквально прошипел Шириновский вслух на обоих бузотёров. — Я сейчас с тобой сделаю то же самое, что сделали и со мною. Видишь эту сковородку?

— Ну, вижу! — улыбнулся Мартин, что был повыше и потолще фон Меркеля. — Что ты мне сделаешь, захудалый барон?

— Видим, — подтвердил и Фриц, который, наоборот, отличался хлипким телосложением, но зато поганым и вздорным нравом.

— Ну, так получите! — и, бросив мелкую сковородку обратно на плиту, Шириновский неожиданно схватил большую кастрюлю с водой, плеснул из неё в лицо Фрицу и с размаху надел её на голову Мартину, тут же заорав: — Глаза повыкалываю, башку отрежу, ноги повыдёргиваю. Убью!!! Ааааа! Ааааа!

Мартин снял с себя кастрюлю и, не раздумывая, швырнул её в Вольфыча, но тот уже успел отпрыгнуть назад и ловко отбил её сковородкой. Несчастная кастрюля, получив жестокий удар в бок, тут же улетела в дальний угол, загремев как колокол. Уже и так изрядно помятая, она закатилась в угол и замерла в нём немым укором всем присутствующим.

— Verdammte Scheisse! [ругательство] Я тебя, шайзе, сейчас, шайзе, сука коричневая, урою!

Тут на помощь Мартину пришёл и мокрый как мышь Фриц, успевший вооружиться еще одной сковородкой. Молча он кинулся в атаку с другой стороны. Шириновский испугался и временно потерял контроль над телом, тут же перешедший к Маричеву. Прошла буквально пара мгновений, и Фриц отскочил назад, получив звонкий удар сковородкой по голове, и, поскользнувшись, свалился на пол, на время выбывая из битвы. А в руке Меркеля уже появился нож, что до этого лежал на подоконнике кухни.

Мартин, который вроде собирался развить успех, но до конца не решался, ввиду явной отбитости оппонента, тут же остановился и резко сдал назад.

— Ты, это… дурак совсем⁈

— А что, не видно по башке моей?

— Видно, — глянув на бинты, отозвался Мартин. — Ладно, пошутили мы. Тебе лечиться надо, а то так недолго на ножах сойтись и до смертоубийства дойдёт. А я в тюрьму не хочу.

— А я вас трогал? Я вас трогал! — орал вернувший контроль над телом Шириновский, которого трясло от переизбытка адреналина в крови.

— Да, всё, всё! Успокойся! Вари свои макароны, придурок. Пошли, Фриц, позавтракаем в пивной, а не то я за себя не отвечаю, — и Мартин зло сплюнул под ноги Меркелю.

— Ничего, дай Бог, прирежут тебя в очередной драке коммунисты, — добавил Фриц и, встав с пола, бросил сковородку на стол и пошёл вслед за Мартином, с явной ненавистью глядя на Меркеля.

— Не дождётесь! — проорал им вслед Вольфович и откровенно перевёл дух. Первый бой он, кажется, выиграл. Но сердце в груди колотилось как бешеное, ноги подкашивались, а руки казались ватными. Внезапная битва далась нелегко. Голова закружилась, и ему явно поплохело. Выпив воды и наплевав на приготовление завтрака, он поплёлся обратно в комнату.

В шкафу нашлись старые галеты, коих не смогли обнаружить местные мыши, и даже маленькая банка рыбных консервов. Подкрепившись неприкосновенными запасами и выпив порошок от головной боли, Шириновский, даже не раздеваясь, свалился на постель и вырубился.

Проснулся уже ближе к вечеру, и то из-за настойчивого и долгого стука в дверь.

— Войдите! — заорал он спросонья, медленно и натужно вставая с кровати. Голова по-прежнему кружилась, и царили в ней не мудрые мысли, а полный вакуум.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое, одетые в коричневой форму штурмовиков. Один из них был знакомым по посещению больницы, он как раз держал в руках небольшую коробку. А вот второго Вольфович ещё не видел. Им оказался лысый немец с небольшими усиками а-ля Гитлер и пристальным взглядом холодных голубых глаз. Он был в звании штурмфюрера, лейтенант, короче, тогда как фон Меркель был всего лишь шарфюрером, то бишь унтер-офицером, или сержантом, в советской классификации.

— Шарфюрер Август фон Меркель⁈

— Я!

Штурмфюрер окинул взглядом Меркеля и повернулся к своему подчинённому:

— Неважно выглядит, вы не находите?

— Сразу видно, что был в самой гуще схватки и чуть не отдал свою жизнь за фюрера и возрождённую Германию! — сразу отозвался тот.

— Яволь! Я тоже это сразу понял. Скобы хоть сняли в больнице? — сочувственно обратился он вновь к фон Меркелю.

— Да, но всё равно меня выписали, — ответил Шириновский.

— Это мы знаем. Ну, что же, поздравляю вас с новым званием обершарфюрера, также вам полагается небольшая премия, но её вы получите только при личном посещении нашей кассы взаимопомощи. Мы сегодня пришли не с пустыми руками. Рад видеть, что вы в бодром духе и занимаетесь самым важным сейчас — восстанавливаете своё здоровье! Чтобы поддержать ваш арийский дух на должной высоте, мы принесли вам нашивки нового звания и немного продуктов.

Тут штурмфюрер оглядел комнату.

— Да, продукты вам явно пригодятся. Сегодня вы можете отдыхать, и завтра тоже, а послезавтра вы, Меркель, должны явиться в контору не только для получения денежного содержания, но и встать в строй наравне со всеми. Не время валяться в кровати, а выздоравливать лучше всего в строю. Строй и мобилизует, и поддерживает. А мы и ваши фольксгеноссен, несомненно, помогут вам в этом.

— Да, — поддакнул второй штурмовик и поставил коробку с продуктами на стол. Штурмфюрер радостно осклабился, отчего щёточка его усов идиотски встопорщилась, шагнул вперёд и, крепко пожав руку Меркелю, вручил ему нашивки обершарфюрера.

— Носите с честью! Хайль унд Зиг!

— Хайль унд Зиг, штурмфюрер!

— Ну вот, с официальной частью покончено. Поправляйтесь, Август, нас ждут великие дела! И вы с вашей преданностью НСДАП, я думаю, займёте подобающее место в ней! Всё в ваших руках, всё в ваших руках… Помните об этом каждый час и каждую минуту!

— Я оправдаю ваше доверие! — с пафосом воскликнул Шириновский, подыгрывая штурмфюреру.

— Не сомневаюсь! Поправляйтесь! — и вновь пожав ему руки, нежданные посетители вышли вон.

— Фух, — выдохнул Вольфович, — ишь какие заботливые, аж приятно стало. Видно, нужда в нас, штурмовиках… у них есть, и нужда большая. А ну, посмотрим, что нам тут принесли.

В пакете оказались консервы, рыбные и мясные. Небольшой круг силезской кровяной колбасы, булка свежего хлеба, бутылка пива, пачка американских макарон и немного лекарств. В общем-то, еды на пару дней, как раз чтобы после того, как они закончатся, можно было ехать вновь становиться на учёт.

При взгляде на продукты отчётливо заурчал живот, и появился настоящий голод, что ещё ни разу не посещал его. Да и немудрено, сколько уж можно организму быть больным? Пора уж и побаловать себя настоящим голодом.

Запах свежего хлеба отчётливо ударил в нос. Хлеб действительно оказался очень свежим, его вкусный запах буквально раздражал носовые рецепторы. А когда на свет божий показалась силезская кровяная колбаса, с чесночком и кусочками копчёного мяса, сразу же потекла слюна, не хуже, чем у собаки Павлова.

Идти на кухню не хотелось, и Вольфович быстро нашёл нож, взял из кухонного шкафа разделочную доску и в две минуты порубал колбасу и сварганил себе из неё пару бутербродов. Бутылка пива оказалась тут, как нельзя кстати.

Заперев дверь на щеколду, он съел бутерброды и, открыв ещё банку консервов, съел и её, запил всё бутылкой отличного баварского тёмного. После выпитого и съеденного резко захотелось спать, но сильнее в туалет. Поколебавшись между необходимым и полезным, выбрал первое и, осторожно выйдя в коридор, посетил общую уборную. Закрывшись снова в комнате, разделся и спокойно лёг спать.

Утро наступило для него рано. Завтрак, отдых — и вот уже можно выходить из сумрака, в который занесла его черепно-мозговая травма. Самочувствие значительно улучшилось, и стоило этим воспользоваться. Для начала следовало, посетить «коричневый дом», то бишь штаб-квартиру НСДАП, точнее её берлинский филиал.

Штаб-квартира НСДАП и заодно штурмовиков располагалась в Мюнхене, и руководил ею в данный момент Франц Пфеффер фон Саломон. Сами штурмовики набирались из бывших солдат, которым не досталось места в рейхсвере Веймарской республики, и из безработных, готовых буквально на всё ради того чтобы прокормить себя и свои семьи.

Разумеется, Шириновский об этом слышал, но уже давно забыл, а сейчас имел возможность узнать, как говорится, на своей шкуре. Он уже начал подозревать, что штурмовики являлись не чем-то вроде коричневой гвардии Гитлера, а обыкновенными наёмниками. Эту мысль подтвердил и Маричев. Ну, что же, тогда не стоит тянуть кота за хвост, надо ехать сегодня, и чем раньше, тем лучше.