В оковах босса мафии

3

МАРКУС

— Ты проделал весь путь до Адской кухни и вернулся ни с чем? — Спрашивает Доминик, засунув руки в свой Том Форд и нахмурив брови.

На моем брате костюм глубокого фиолетового цвета. Вы можете в это поверить?

Я знаю Доминика всю свою жизнь, и ни разу мой брат не надевал ничего настолько отвратительного, как то, что на нем сейчас, и я знаю, чья это была идея.

— Что это на тебе надето? — Я опускаюсь на диван напротив того, на котором сидит он, и оглядываюсь по сторонам в поисках Лукаса и Елены. Сегодня утро понедельника, и они, скорее всего, в школе и на работе, но это не мешает мне оглядываться. Это вошло в привычку. — Это отвратительно!

Доминик разглаживает пиджак своего костюма и одаривает меня однобокой ухмылкой.

— Не моя вина, что ты все еще застрял в темных веках, малыш.

Я хмыкаю, тянусь к стакану с виски, стоящему на столе, и отпиваю из него глоток.

— Лучше так, чем одеваться как Джокер. Сегодня что, гребаный Хэллоуин?

Он снова улыбается, но на этот раз улыбка не достигает его глаз.

— Осторожнее, мальчик.

Кроме Елены и Лукаса, Винсент, Данте и я — единственные, кому сходит с рук дразнить Доминика. Для остальных жителей темного преступного мира он — бессердечный, безжалостный монстр. Но для нас он — большой мягкотелый человек, который стал таким, каким должен был стать, чтобы защитить свою семью.

Смерть родителей тяжело ударила по нам всем троим. Винсент стал бунтарем. Он всегда был таким, но стало только хуже. Я стал более отдаленным и отстраненным, а Доминик… ему пришлось оставить все позади и занять трон Коза Ностра, несмотря на то что он не был к этому готов. Он никогда не показывает этого, но я чувствую, что он все еще страдает от этого. Это видно по тому, как он избегает говорить о них. Мы думали, что избавление от Кирилла и Петерсона улучшит ситуацию, но этого не произошло.

— Как дела в Адской кухне? — Спрашивает он, расстегивая пуговицу на жилете.

— Так себе, если не считать 100 тысяч, которые украл у нас этот сукин сын. — Мои мысли возвращаются к Джейн, и по позвоночнику пробегают разряды. Я не из тех, кто легко запоминает женские лица, но ее лицо уже засело у меня в голове.

Невозможно забыть эти зеленые глаза и черные волосы.

— Ты что-то не договариваешь? — Спрашивает Доминик, поднимая брови.

Я делаю последний глоток виски, прежде чем поставить стакан на журнальный столик перед собой.

— В клуб наведались копы. Очевидно, в десяти кварталах отсюда произошло убийство в жилом доме, и неизвестный позвонил им и сообщил, что оружие, найденное на месте преступления, принадлежит нам.

Он потирает висок — признак того, что новости оказались ближе к дому, чем ему хотелось бы.

— Черт возьми, Маркус. Что, черт возьми, произошло?

Я беззаботно пожимаю плечами, скрывая беспокойство, подтачивающее грани моего самообладания.

— Я не знаю подробностей. Они просто появились, допросили меня и ушли. Это бардак.

Глаза Доминика сужаются на мгновение, затем он вздыхает и сжимает подлокотник дивана из черной кожи.

— Мы не можем позволить себе лишнего внимания со стороны копов. Мы должны выяснить, кто за этим стоит, и закрыть им рот.

В его словах звучит знакомая неотложность. Но мои мысли заняты не только семейным бизнесом, что очень необычно… они постоянно возвращаются к Джейн.

Мне кажется, она очаровала меня, и не только своей красотой, но и свирепостью. Я никогда не встречал такой напористой женщины, как она. Такую, которая могла бы смотреть мне в глаза, не дрожать, и не хотеть опуститься и пососать мой член.

Признаться, она меня забавляет, но я не могу позволить себе отвлечься на нее. Она полицейский, который расследует дела моей семьи. Она может задерживаться здесь, чтобы что-то от меня получить. Если подумать, то я могу потереться рядом с ней и, если повезет, помешать ее расследованию и заставить ее согреть мою постель.

— Может, мы смотрим на это не с той стороны, — говорю я, скорее себе, чем Доминику. — Что, если это как-то связано с пропавшей год назад партией?

Прошло ровно двенадцать месяцев с тех пор, как мы убили Кирилла и Петерсона. Алексей так и не смог найти пропавший груз, а последние слова Петерсона засели у меня в голове как клей.

Мой брат настаивает, что это просто слова человека, боящегося смерти, но что, если за этим стоит кто-то другой? Что, если тот же человек пытается убрать нас, настучав копам на наш нелегальный бизнес?

Взгляд Доминика заострился, уловив отблеск подозрения.

— К чему ты клонишь?

Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями на колени.

— Я слышал от одного из парней в клубе, что детектив, Джейн Салливан, вынюхивала все еще до вечера пятницы. Не думаю, что дело только в пистолете, найденном на месте преступления. Возможно, это чей-то способ послать сообщение. Они хотят расшевелить нас, заставить оступиться.

Челюсть Доминика сжалась, выражение лица стало еще более мрачным.

— И как ты предлагаешь поступить в этой ситуации?

Я обдумываю вопрос, мои пальцы ритмично постукивают по стакану на столе.

— Кто бы это ни был, они прячутся в тени, поэтому я подозреваю, что они трусы и не могут взять нас в лоб. Нам нужно опередить их, выяснить, кто они такие.

— А детектив?

Моя грудь напряглась, и я с трудом сглотнул.

— Если она представляет угрозу, мы устраним ее. Если нет, используем информацию, которую я смогу получить от нее, в наших интересах.

Он молча смотрит на меня, удивляясь, что я предлагаю причинить вред женщине, хотя это противоречит нашему кодексу чести, как созданных мужчин мафии.

— Она женщина.

Но в этом и заключается разница между мной и моим братом. Несмотря на свою жестокость и темперамент, он все же отчасти человек. С другой стороны, я более практичен. Я никогда не обижу женщину, если только она не встанет у меня на пути. Мелкие эмоции — не мой конек. Безопасность моей семьи — вот мой приоритет.

— Нет, если она встанет у меня на пути.

— Ты играешь с огнем, Маркус. Будь осторожен, чтобы не обжечься.

Я криво улыбаюсь, признавая правду в его словах.

— Когда это я боялся огня или обжечься?

В комнате на мгновение воцаряется тишина, единственным звук, который проникает — отдаленный гул городской жизни за стенами особняка Доминика.

Доминик нарушает тишину, его голос рассекает воздух, как лезвие.

— Что ты сделал с Энцо?

— Антонио слишком сильно нагрубил ему. Должно пройти какое-то время, прежде чем он снова встанет на ноги.

— Вот болван, — ругается он. — В следующий раз, когда навестишь его, передай ему, что я не упускаю из виду столько денег. Он должен быть мертв даже за то, что посмел украсть у меня.

— Так и будет, после того как он вернет долг.

— Хорошо. — Он встает с дивана и идет к погребу. Когда он возвращается, в руках у него дополнительный бокал и бутылка виски. — Алексей предложил укрепить наш союз браком.

— При условии, что жениться буду не я.

Он ухмыляется и наполняет наши бокалы.

— У тебя не будет выбора, если я скажу.

— Ты же знаешь, я не могу хорошо относиться к женщине. Я мудак. А Винсент слишком занят выпивкой и сексом втроем каждую ночь, чтобы даже думать о браке.

Губы Доминика кривятся в лукавой ухмылке, и под фиолетовым костюмом проглядывает хитроумный стратег.

— Расслабься. Может, мы и союзники, но он все еще часть Братвы, и мы не станем рисковать. Я сделал предложение получше.

— Что может быть лучше, чем союз на основе брака? — Доминик придумывает всевозможные озорные идеи. Я не могу доверять этой ухмылке на его лице.

— Я предложил ему нашу защиту.

Я на мгновение задумываюсь.

— Не так уж плохо. — Для человека, который большую часть жизни прожил вдали от Нью-Йорка и которого ненавидел его собственный отец, он нуждается в большей защите, чем обычный парень, взошедший на трон Братвы.

Учитывая, что у его отца было много союзников, а его младший сводный брат предпочитал Кирилла, завоевать уважение и доверие Братвы будет нелегко. Но парень смелее, чем кажется, и я уверен, что он добьется известности. Конечно, с нашей помощью.

Я глубоко вдыхаю. Если бы это действительно было предложение руки и сердца, у меня бы случился приступ паники. Я умру раньше, чем увижу себя прикованным наручниками к женщине.

— По мне, так это сделка.

— Так и есть.

Мой телефон звонит, и я вижу, что это звонит Антонио, когда достаю его из кармана. Я отвечаю:

— Что тебе нужно?

— Есть проблема, босс.

Я могу когда-нибудь передохнуть? У меня и так стресс от того, что все выходные были синие шары.

— Что случилось?

— Энцо был убит прошлой ночью перед клубом Адская кухня. Он тяжело дышит, и на заднем плане слышен тихий стон. Чертов идиот. — Мы должны отправиться туда прямо сейчас. Слышал, копы оцепили весь район.

Я хватаюсь за лоб и стону.

— Убери свой член из задницы этой шлюхи и встреть меня в особняке моего брата. У тебя есть пять минут.

— Дай угадаю, еще одно убийство? — Спрашивает Доминик, когда я поднимаю руку. Он слегка хмурит лоб.

— Это Энцо.

— Черт. — Он тянется за своим напитком, а я за своим. Мы оба одновременно проглатываем свои напитки и морщимся. — Кто-то действительно у нас на хвосте.

— Это должна быть Каморра. Я не могу придумать никого другого.

Я удивляюсь, когда он не отмахивается от этой темы, как обычно, когда я ее поднимаю.

— Я тоже начинаю подозревать их, но мы не можем предпринимать никаких действий, пока не будем уверены. Мы не можем позволить себе начать войну на основании подозрений.

Я соглашаюсь, кивая.

— Я знаю. Я отправляюсь в Адскую кухню. Может быть, мне наконец-то удастся воспользоваться услугами детектива.

— Будь осторожен.

Антонио забирает меня от Доминика, и поездка в Адскую кухню оказывается долгой и скучной, так что я снова погружаюсь в свои мысли. Я стараюсь не думать о Джейн, но чем больше я стараюсь, тем больше эти мысли остаются в центре внимания. Интересно, будет ли она на месте преступления? Мне нужно ее увидеть, но я не могу понять, связано ли это с убийством или я просто скучаю по ней.

Тепло разливается по моей груди, пробуждая покалывание. Синьорина. До нее я никогда ни к кому не обращался с этим словом. Наверное, все бывает в первый раз.

Спустя, кажется, целую вечность, Антонио останавливает машину перед клубом Я не жду, пока он выключит двигатель, прежде чем открыть свою дверь и выпрыгнуть.

Мои глаза естественно щурятся, пытаясь приспособиться к избытку солнечного света, палящего тротуар. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю Джейн внутри периметра, обнесенного заградительной лентой. Вокруг нее другие офицеры, команда криминалистов, фотографы и просто зрители. Она еще не заметила меня, поэтому я стою в нескольких футах от нее, наблюдая и любуясь ею.

Сегодня на ней полностью белый костюм из двух частей. Ее темно-вороненые волосы убраны назад в аккуратный пучок, сверкающий в лучах солнца. Она сексуальна и крута.

— На что ты уставился, босс? — Спрашивает Антонио, шагая рядом со мной. От него пахнет пивным заводом.

— Ни на что.

Джейн наконец-то смотрит в мою сторону. Я улыбаюсь ей, но она не желает отвечать мне тем же. Она передает папку, которую держит в руках, одному из полицейских, с которыми пришла в клуб прошлой ночью, и направляется в мою сторону.

Я стараюсь не обращать на нее внимания, но трудно игнорировать ее изящные изгибы и то, как покачиваются ее бедра при ходьбе.

Черт возьми. Эта женщина меня погубит.

Она останавливается передо мной, аромат ее духов танцует в пространстве между нами и заполняет мой нос.

— Доброе утро.

— Доброе утро, синьорина, — отвечаю я с улыбкой. Антонио бросает на меня острый взгляд, но я игнорирую его. — Как прошла ночь?

Она усмехается, скрещивает руки на груди и хмурится.

— Что это было?

Я притворяюсь дурачком. Издевательства над ней превратились в зависимость.

— Что?

Она хмурится еще сильнее.

— Не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю.

Из моего горла вырывается неожиданный смешок.

— Почему бы тебе не объяснить мне, что ты имеешь в виду. Я немного запутался.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его, когда ее глаза встречаются с глазами Антонио. Кажется, она только что поняла, что он все это время стоял здесь.

— Это так, к слову. Я собиралась позвонить тебе после возвращения в участок, но ты уже здесь. Не мог бы ты приехать в участок, чтобы я задала несколько вопросов?

— А что я получу взамен?

Она качает головой, прижимается ко лбу и испускает прерывистый вздох.

— Что ты получишь взамен? — Она повторила мой вопрос с сарказмом. — Для начала я не буду надевать на тебя наручники, и сама тащить в участок. Вот что ты получишь взамен.

Я ухмыляюсь. Она выглядит еще красивее, когда злится.

— К твоему сведению, я обожаю ролевые игры.

— Ты сексоголик или что-то в этом роде?

Мой взгляд скользит по декольте, вызывающе выставленному на обозрение в белой майке, которую она надела под пиджак.

— Зависит от того, кто спрашивает.

Она одаривает меня лукавой улыбкой.

— Помечтай. — Она достает пару серебряных наручников и протягивает их мне. — Итак, ты идешь или мы будем играть в полицейского и преступника?

Антонио рычит, как раненый волк, и делает шаг вперед. Я протягиваю руку и останавливаю его, прежде чем он успевает сделать еще один шаг.

— Ведите, синьорина.

Джейн ухмыляется и откладывает наручник.

— Хороший выбор, мистер Романо. — Она подводит меня к черной Toyota Camry, и я забираюсь на пассажирское сиденье. Она садится на водительское место, заводит двигатель и разгоняет машину в пробке.

Когда мы подъезжаем к полицейскому участку, я следую за ней в минимально оформленную комнату, которая выглядит так, будто создана для психологических пыток.

— Итак, начнем?

Джейн кладет коричневую папку на стол между нами.

— Жертва — Энцо Расс, сорок пять лет. Какие отношения связывали вас двоих?

Я кладу руку на стол.

— Он работал на меня.

— Под работой вы подразумеваете…

— Он управлял клубом в течение пяти лет. — Не может быть, чтобы она уже не слышала эту информацию. Но раз уж она ведет себя так, будто не слышала, я ей подыгрываю.

— Свидетель сообщил нам, что он обокрал вас.

Я киваю.

— $100k. Довольно много. — По мне, так это стоило его жизни, хотя я могу утверждать, что он и не стоил столько.

Джейн опускает взгляд на папку, потом снова поднимает глаза на меня и моргает.

— Может быть, для вас это было достаточной причиной, чтобы убить его? — Похоже, она не спрашивает, а скорее делает вывод.

— Поверьте мне, синьорина. Я больше всего на свете хотел всадить пулю в этого ублюдка, но его жизнь не стоила таких денег. Я не делал этого, если вы об этом.

Она на мгновение замолкает, словно размышляя.

— Разве вы не переживаете, что потеряли человека, который проработал с вами пять лет? Кажется, вас это не беспокоит.

В моей груди вспыхивает хихиканье. Я не пытаюсь его сдержать.

— И это делает меня подозреваемым, не так ли?

— Ну… — Она достает из папки фотографию и подталкивает ее ко мне. — Это не похоже на предыдущее дело об убийстве. Кто бы его ни убил, он сначала избил его почти до смерти, что заставляет меня думать, что у них была личная неприязнь к нему.

Да. Отпечатки рук на нем выглядят так, как это сделал бы Антонио. Я протягиваю ей фотографию.

— Послушайте, синьорина, в десяти кварталах от моего клуба был найден убитым мужчина, и анонимный звонивший сказал копам, что оружие, найденное на месте преступления, принадлежит мне. Днем позже один из моих людей был найден мертвым перед ночным клубом. На что это похоже?

Она забирает фотографию, кладет ее в папку и хмыкает.

— Вы хотите сказать, что это подстава. Кто-то подставляет вас, так?

Я пожимаю плечами.

— Ты здесь коп. Вот и копай. — Потому что кто бы ни был виновен, он не доживет до рассвета, если я сделаю это сам.

— Может тогда, расскажешь мне все, что знаешь? — Она делает паузу. — Ты работаешь на мафию… или ты часть мафии?

Я смотрю на камеру, которая мигает мне красным, и она следит за моим взглядом.

— Я могу отключить ее, если хочешь.

— Или мы можем пойти в более уединенное место.

Она мгновение колеблется, потом вздыхает.

— Давай выпьем кофе в кафе внизу по дороге. Идет?

— Конечно.

Десять минут спустя она потягивает большой латте, а я смотрю на нее, как на картину, которую только что выиграл на аукционе. Не могу поверить, сколько раз я уже думал об этом, но она прекрасна. Слишком красива для своего собственного блага.

Кафе не очень большое. Стены выкрашены в розовый и белый цвета, как будто это фото-будка для девочек-подростков. Здесь пахнет круассанами и кофе. Я ненавижу запах кофе. Но мне нравится, что здесь почти пусто, если не считать пожилой пары, сидящей через два столика от нас, и дамы средних лет, потягивающей кофе и листающей свой iPad в другом конце зала.

Когда я нахожусь в общественных местах, подобных этому, мне обычно неспокойно, я всегда начеку, потому что трудно сказать, когда твои враги нанесут удар. Однако все это исчезает, когда я нахожусь рядом с Джейн. Она, кажется, оказывает успокаивающее действие на бурю, которая всегда бушует внутри меня. Я чувствую себя безмятежно, когда нахожусь рядом с ней.

— Ты собираешься что-то сказать или так и будешь смотреть на меня все утро?

На моих губах играет улыбка.

— Я не против смотреть на тебя все утро.

— Жаль, но у меня есть другие дела.

Играет в недотрогу? Посмотрим, как долго она сможет это делать.

— Спрашивай все, что хочешь знать, но только не о том, мафия ли я.

Она фыркнула.

— Я уже знаю, что ты часть мафии. Я арестую тебя за это в другой раз. Сейчас меня больше интересует поимка убийцы. Начинает казаться, что мы будем находить по трупу каждый день, пока не докопаемся до сути.

Скрестив руки на груди, она откинулась в кресле.

— Это будет непросто, но давай попробуем. Есть ли причина думать, что кто-то пытается подставить тебя, вывести из бизнеса? Может быть, конкурент? Я слышала, что такое часто случается в мафиозном бизнесе.

Я не отрицаю этого. Бесполезно врать ей, если она уже знает. К тому же у меня не будет шансов получить от нее помощь, если я ничего ей не скажу. Все, что мне нужно, это быть осторожным в выражениях.

— На данный момент у меня нет ни одного врага. Но у меня их много, некоторые из них даже не в Нью-Йорке. Трудно сказать, кто из них может провернуть нечто подобное.

Она почесывает шею, и это привлекает мое внимание самым безумным образом. Я облизываю губы. Я хочу провести поцелуем по всей длине ее шеи и декольте. Мой член становится твердым в штанах. Черт.

— Похоже, ты не только для меня придурок.

Я не могу сдержать рвущийся наружу смех. Пожилая пара поворачивает головы в нашу сторону, и, клянусь, на них накатывает чувство ностальгии, потому что в их улыбке смешались счастье и грусть. Как будто они скучают по тем дням, когда были молодыми и дикими и так свободно смеялись.

— Ты — единственный человек, которому я не хамлю, синьорина. Никому, кроме тебя, не сходил с рук разговор со мной подобным образом.

На ее щеках вспыхнул алый цвет, зеленые глаза загорелись. Она притворно вздрагивает.

— Ух ты. Теперь мне страшно.

— А стоило бы бояться.

— Это угроза? — Она наклонилась вперед, ее брови поднялись вверх. — Ты думаешь, что можешь причинить мне боль?

— Может, и нет, но я готов поспорить, что смогу заставить тебя кричать.

Она снова краснеет, и на этот раз сильнее. Впервые она отворачивается и отказывается встретить мой взгляд.

— У тебя нет фильтра, да?

— Я придурок, мне не нужны фильтры.

На ее губах появляется проблеск улыбки, но, похоже, она понимает, что попалась на мое обаяние, и хмурится.

— Вернемся к делу. Как насчет того, чтобы заключить сделку? Похоже, ты — цель, так что, может, поможем друг другу?

Я переплетаю пальцы.

— Чем ты можешь помочь мне, детектив?

— Мы вместе найдем убийцу. — Она оглядывается по сторонам, а потом шепчет: — Мне нужно повышение, а тебе найти того, кто за тобой охотится. Мы можем помочь друг другу.

— А мой нелегальный бизнес? Ты просто не будешь обращать на него внимания?

— С этим я разберусь в другой раз. А сейчас мы поймаем этого засранца. Что скажешь?

— Я за.