В оковах босса мафии

8

МАРКУС

— Где, черт возьми, ты был? — Спрашивает Антонио, когда я вхожу в гостиную своего пентхауса. Он одним глотком выпивает целую бутылку пива. Хлопнув пустой бутылкой по журнальному столику в гостиной, он отрыгивает и закрывает рот рукой.

Я сажусь на темно-серый диван напротив него, и мои брови сходятся в досаде.

— Я же просил тебя не пить в моей чертовой гостиной. Как, черт возьми, ты вообще сюда попал?

Он пожимает плечами.

— Я угадал твой пароль.

— Как ты мог его угадать?

— Ты плохо запоминаешь пароли. Четыре нуля и одна попытка вот и все, что мне понадобилось, чтобы войти.

Отлично, теперь мне придется добавить девятку в конце нулей.

— Проваливай.

— Не раньше, чем я расскажу тебе кое-что. — Кожаный диван скрипит под его весом, когда он двигается и выпрямляет спину. — Двое наших людей пропали.

Я сажусь, соединяя руки вместе.

— Что, черт возьми, ты только что сказал?

— Двое наших людей пропали прошлой ночью, их тела были найдены выброшенными сегодня утром, и твой брат сходит с ума.

Я сжимаю кулаки.

— Как это произошло?

— Никто не знает, но сейчас все складывается не лучшим образом. — Он делает паузу и сжимает пальцы. — Полиция получила ордер на обыск отеля в Хадсон-Ярдс. По какой-то причине они, похоже, уверены, что у нас нелегальный бизнес.

— Они что-нибудь нашли?

Он качает головой.

— Нет. Но они что-нибудь найдут, если будут продолжать совать свой гребаный нос куда не следует.

— Сейчас мы ничего не можем сделать. Убийство копа, пока идет расследование, не в наших интересах. И ты знаешь правила, мы не убиваем невинных людей.

Антонио выглядит так, будто хочет поспорить, оспорить правила. Но он знает, что не стоит. Мой брат Капо принимает все правила и решения. Идти против него, все равно что вонзить меч в собственное тело. В любом случае ты погибнешь.

— Что нам теперь делать?

— Выяснить, почему полиция на хвосте у нас. Скажи ребятам, чтобы были здесь через десять минут, и пусть Игорь заводит мой внедорожник.

Антонио кивает.

— Да, шеф.

Я встаю и бегу вверх по лестнице в свою спальню. Быстро принимаю душ, переодеваюсь в чистые черные джинсы и черный свитер-водолазку с длинными рукавами, затем накидываю кожаную куртку. Схватив ключ со стеклянной витрины с ключами от машины в шкафу, я выхожу из комнаты.

Когда я возвращаюсь вниз, Антонио уже убирает бутылки со стола в гостиной.

— Готов ехать, шеф?

Я бросаю ему ключ.

— Да.

Мы добираемся до парковки, где стоит внедорожник и три черных тонированных Mercedes Benz. Антонио открывает заднее сиденье и ждет, пока я заберусь внутрь, затем закрывает дверь и садится на водительское место.

Двигатель работает, и он направляет машину от подъездной дорожки. Сейчас почти полдень, и город уже полностью проснулся. Машины мчатся по дорогам, тротуары загружены людьми, направляющимися в разные места, некоторые из них с собаками, а некоторые, полагаю, с оружием в карманах.

Мир за окном не так уж сильно отличается от моего мира. Мафия состоит из людей, которые достаточно смелы, чтобы не скрывать свою чудовищную сущность. Как и в мире, за которым я наблюдаю, некоторые прячутся за анонимными звонками и сообщениями. Такие люди не подходят для этого мира.

Мои мысли возвращаются к Джейн. Я знаю, что она сейчас на работе, и как бы мне ни хотелось написать ей сообщение, я останавливаю себя.

Это безумие.

Я никогда не хотел писать женщине после того, как трахнул ее. Джейн — первая женщина, которая заставила меня думать о чем-то настолько абсурдном. Я даже подумываю пригласить ее на ужин. Кажется, я действительно схожу с ума.

Это просто секс. Хороший секс, но все равно просто трах.

Да. Мне нужно напоминать себе об этом каждый раз, когда она всплывает в моей голове. У моей семьи сейчас не все гладко, я не могу позволить себе отвлекаться на женщину и хороший секс.

— Ты улыбаешься.

Глубокий голос Антонио отвлекает меня от моих мыслей. Он смотрит на меня через зеркало заднего вида и тоже улыбается.

Я быстро стираю улыбку со своего лица.

— Сосредоточься на дороге, чувак.

— Ты думаешь о ней.

— Черт. Нет, не думаю. — Я просто солгал. Я никогда не вру. Почему я просто соврал, будто я… Сейчас не время отвлекаться.

— Я почти поверил тебе. — Он сардонически смеется. — Я бы поверил, если бы ты не был таким ужасным лгуном.

— Следи за собой…

— Это не так уж плохо, если она тебе нравится. — Мне не нравится спокойствие в его тоне, когда он это говорит. — Ты посвятил свою жизнь мафии, может, пришло время сделать что-то для себя.

Я вздыхаю.

— И как я это сделаю? Полюбив женщину? — Я перевел взгляд на окно. — Как по мне, это не самое лучшее развлечение. А вот проделать дырку в твоей голове из моего пистолета — это, пожалуй, весело.

Антонио не произносит больше ни слова, и остаток пути мы едем молча, как я и люблю. Это дает мне время подумать о Джейн.

Она солгала мне о своей причине вступления в полицию. В этом есть что-то другое, но я не могу понять, что именно. У нее есть секрет, за который она отчаянно цепляется, словно от этого зависит ее жизнь.

Я чувствую этот запах, когда нахожусь рядом с ней.

За фасадом сильной женщины, который она создает, я чувствую, что внутри нее есть тьма, которая удерживает ее от настоящего счастья. Это чувствуется даже тогда, когда она улыбается.

С ней что-то не так, и я должен выяснить, что именно.

Антонио прижимает машину к обочине на подъездной аллее здания Валенте. Над нами возвышается голубое чудовище, сверкающая стальная вывеска заставляет меня содрогнуться.

Я качаю головой. Виктор Валенте и его ребячество.

Один из парней открывает дверь, и я выхожу из машины. Разгладив свой костюм, я направляюсь к зданию, охранники прикрывают меня со спины и с боков.

В фойе администратор показывает нам дорогу к кабинету Виктора. Пять мужчин стоят, как манекены, перед его дверью, все пятеро высокие и мускулистые. Я сдерживаю смех.

Он глуп, если думает, что они смогут защитить его от моего гнева.

— Я здесь, чтобы увидеть вашего босса.

— Кто спрашивает? — Спрашивает один из них, глядя на меня сверху вниз.

— Маркус Романо, — отвечаю я. — Уйди с дороги, или я засуну твой член прямо тебе в рот.

Идиот передо мной пытается выхватить пистолет, но мой прижимается к его лбу, прежде чем он успевает сделать еще большую глупость, чем уже сделал. Его коллеги вытаскивают свои, и эти ублюдки не знают, на кого направить оружие — на меня или на моих людей.

Они оглядываются по сторонам. Они в меньшинстве. Если бы у них был хоть какой-то здравый смысл, они бы опустили оружие. Но здравый смысл, это не та роскошь, которую многие могут себе позволить в наши дни.

— Что выбираете? — Спрашиваю я, изображая свою лучшую ухмылку. — Положите игрушки, которые вы держите в руках, или умрете раньше, чем успеете нажать на курок.

Проходит мгновение, прежде чем идиот, к которому прижат мой пистолет, принимает решение.

— Опустите оружие. — Когда он сглатывает, я понимаю, что его гордость действительно задета.

Удовлетворение, пронизывающее меня, совсем не похоже на то, что было бы, если бы у меня была возможность расписать стены его кровью. Думаю, я оставлю это на другой день.

Остальные четверо опускают оружие на белый мраморный пол, а затем пинком отправляют его к моим людям. Я улыбаюсь и смахиваю невидимые пылинки с пиджака того, на кого направлен мой пистолет. Затем я шлепаю его по щеке.

— Хороший пес. Теперь впусти меня.

Он обхватывает рукой ручку двойной черной двери и толкает ее. Я возвращаю пистолет во внутренний карман пиджака и вхожу в кабинет Виктора.

Старый пердун перевернул шлюху на свой стол и стонет, как свинья, когда вводит и выводит из нее свой маленький сосок.

Это совершенно отвратительное зрелище.

Скрестив руки на груди, я прислонился к стене.

— Ты понимаешь, что зря тратишь ее время, когда твой член такой маленький.

Виктор и его шлюха поворачивают головы в мою сторону.

— Черт! — Он выскальзывает из нее и направляется в другую сторону, подбирая с пола свою одежду. — Блядь! — Он поворачивает голову обратно к шлюхе. — Чего ты ждешь? Убирайся к черту отсюда.

Прижимая к груди платье без бретелек, она бежит к двери, и я убираюсь с дороги, чтобы выпустить ее.

Виктор одевается, застегивает ремень и пуговицы на рубашке со скоростью света.

— Как ты сюда попал?

— Через дверь.

— Как?

Я не обязан отвечать на его вопросы, но меня забавляет его троллить.

— Тебе следует выбирать людей лучше. Один пистолет к его голове, и твой начальник службы безопасности чуть в штаны не наложил.

— Тебе стоит поучиться хорошим манерам и не приходить в чужой офис без предупреждения. — Он обходит стол и садится на кожаное вращающееся кресло за своим дубовым столом. — Что тебе нужно?

— Разве не невежливо не предложить гостю присесть?

Он кипятится, его седые брови гневно подрагивают.

— Садись или нет. Мне плевать.

— Нет, спасибо. Кто знает, что там было?

Он хмурится еще сильнее, и я смеюсь. Видите? С ним весело шутить.

— Что тебе от меня нужно?

Я иду к столу и останавливаюсь перед ним.

— Ты как-то связаны с грузом, который пропал год назад, не так ли?

Его глаза расширяются. Его попытка притвориться безразличным проваливается, потому что я вижу, что на его лице написано чувство вины.

— Эм…

— Тебе стоит дважды подумать, прежде чем говорить. — Я достаю из кармана пистолет и кладу его на стол. — Одна пуля в голову, и ты покойник.

Его дыхание сбивается.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Груз взял Кирилл, а не я.

— Откуда ты знаешь?

— Он был единственным, кто имел на это основания. — Он прочищает горло, притворяясь храбрым, несмотря на страх в его глазах.

— Кирилл мертв. Значит, тебе легко сделать его виновником, не так ли?

Он тяжело сглатывает, прежде чем ответить, в его голосе звучит ложная убежденность.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Маркус.

Я сужаю взгляд, слегка наклоняюсь к нему, и мои глаза встречаются с его глазами.

— Можешь не притворяться, Виктор. Мы оба знаем правду.

По виску Виктора стекает струйка пота, он нервно поправляет галстук, пытаясь сохранить видимость безразличия.

— Я не имею отношения к пропавшим грузам. Ты ошибся человеком, и, честно говоря, тебя бы здесь не было, если бы ты знал правду.

— Где бы я был?

Уголки его рта морщатся еще больше, когда он ухмыляется.

— Прекрати игру, Маркус. Такие мужчины, как ты, не колеблются. Если бы ты точно знал, что я забрал груз, я бы уже был мертв.

Вот это да!

Я бы похлопал ему за его внезапное проявление интеллекта, но я берегу свои руки для чего-то лучшего, например, для исследования тела Джейн.

— Ты хорошо меня понял. — Я делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами, и мой голос понижается до низкого, зловещего тона. — Не оскорбляй мой интеллект, Виктор. Мой брат, может, и купится на твое слабое представление, но не я. Я знаю, что ты злишься, что твоя жена погибла в той войне много лет назад. Я знаю, что тебя гложет мысль о том, что ты проиграл и теперь должен преклоняться перед нами.

Фасад Виктора начинает трескаться, маска спокойствия рушится. Он хмурится, не желая скрывать свой гнев.

— У тебя нет никаких доказательств того, что это сделал я.

Я еще раз кручу пистолет, и его кончик, остановившись, указывает на него.

— Угадай, что? Моему пистолету не нужны доказательства, чтобы всадить пулю в твой череп.

Взгляд Виктора нервно мечется между мной и пистолетом.

— Я договаривался с твоим братом. Ты не должен меня преследовать.

Я поднимаю пистолет и возвращаю его в карман.

— Ты прав. Это единственная причина, по которой ты сейчас не мертв. Еще раз тронешь моих людей, и мне не понадобится его разрешение, чтобы вышибить тебе мозги.

Я вскидываю бровь, не впечатленный его молчанием.

— Ты понял?

Он колеблется.

— Понял.

— Хорошо. — Я смотрю на него с отвращением, прежде чем повернуться. Глаза Виктора смотрят мне в спину, когда я выхожу из его кабинета. Этот ублюдок может отрицать это сколько угодно, но я знаю, что он имеет отношение к недавнему нападению и пропаже груза в прошлом году.

Он боится Доминика и наверняка сделает что-нибудь, чтобы скрыть следы. Это идеальная наживка, которую я для него приготовил, и я не могу дождаться, когда он ее схватит.

Этот идиот боится моего брата. Но он должен бояться только меня.