В преддверии рая

ЗАМЕТКИ О КОММУНИЗМЕ

Учитель стар, измят и сморщен. На его серой, заурядной физиономии можно прочесть всю занудную жизнь, которую он провел в стенах этого учреждения, в тесном общественном транспорте, в очередях, в кровати с такой же серой и сморщенной от плохого питания женой, изредка в доме отдыха по соцстраховской путевке со скидкой, выданной в награду за самоотверженный труд на благо и во имя. В связи с шестидесятилетием Учитель награжден медалью «За доблестный труд». Как человек скромный и бережливый, он носит медаль только по праздникам или когда надо взять без очереди полкило масла, — после мартовского пленума Высшего Совета Партии /ВСП/, принявшего решение об увеличении производства продуктов питания, в одни руки больше полкило не отпускали. Конечно, медаль не давала права получать продукты без очереди, но все знали, что со старпёрами, носящими медали, лучше не связываться. Заедят. И Учитель об этом тоже знал. Хотя от природы он был человеком не склочным, нацепив медаль, он старался соответствовать общественному мнению. И у него это получалось не хуже, чем у старпёров того же рода.

Если при описании Учителя невозможно сказать, как он одет, в отношении Ученика поддается описанию только его одежда. Ученик одет в модную «заграничную» куртку. Куртка называется заграничной потому, что куплена втридорога у спекулянтов. По нормальной цене такие куртки продаются лишь в закрытых магазинах и за особые деньги, выдаваемые лишь номенклатурным работникам. Собственно говоря, слово «деньги» здесь имеет смысл лишь языковой традиции, как сказал Вождь Партии в речи по поводу принятия шкалы рассчетных талонов — «денег». Ученик, как и Учитель, получал деньги низшего ранга. И за куртку ему пришлось уплатить почти трехмесячную зарплату. Ученик озабочен и невнимательно слушает то, что говорит ему Учитель. Он недавно женился. Пришлось, так уж глупо сложились обстоятельства. Если бы не женился, то наверняка было бы персональное дело в Союзе Коммунистической Молодежи (СКМ), и тогда зацепиться за Столицу вряд ли удалось бы. Родители Ученика и его жены не хотят, чтобы они жили с ними вместе. Их можно понять: теснота. Но и снимать комнату в условиях теперешней временной /что-то эта временность затягивается уже на пятый год!/ дороговизны и жилищного кризиса немыслимо. Тем более, что имелись строгости на этот счет, и не так-то просто снять комнатушку, разве что на окраине или совсем за городом. А это значит три-четыре часа на транспорт в день. Ученик лихорадочно думает, куда бы бежать из этой «крысиной норы», где ему дали бы комнату. Но бежать некуда. Ему и сюда-то удалось устроиться с большим трудом, лишь после того, как он подписал согласие быть нештатным осведомителем Органов Государственной Безопасности /ОГБ/.

Что за жизнь, думает Ученик. Два молодых человека с университетским образованием еле зарабатывают на нищенское существование, обречены угробить всю жизнь только на то, чтобы получить в старости уже ненужную малюсенькую квартирку и медаль. И это коммунизм?! Да заткнись ты, старый маразматик!

Много лет тому назад, бубнит Учитель, работал здесь один не в меру любознательный сотрудник. Он стал собирать рукописи душевнобольных и хранить их дома. Собрал огромную по тем временам коллекцию. И увлекся этими рукописями до такой степени, что однажды заявил, будто здравые мысли он находит только в них. Сотрудника, конечно, арестовали. Подловили на каком-то пустяке. Кажется, рецепт на копеечное лекарство подправил. Но повод был законный вполне. Коллекцию рукописей уничтожили. Разыскали всех живых авторов рукописей и изолировали. Но потом возникла идея создания законного хранилища такого рода. И вот за двадцать лет мы накопили гигантскую библиотеку уникальных рукописей. Какова цель этого хранилища? Судя по огромному числу рукописей, поступающих к нам, и по их содержанию, общество напряженно думает о себе, причем — в нежелательном направлении. А сколько таких думальщиков остается невыявленными? Наша задача не просто изъятие выявленных рукописей и изоляция их авторов, но исключение самой возможности их появления, т.е. профилактика. А для этого надо научно изучить причины появления людей такого рода, их опознавательные признаки, методы их лечения. Чем раньше мы распознаем начало заболевания и его характер, тем больше шансов, что мы сохраним для общества здорового гражданина, а само общество охраним от влияния больного. Кроме того, в некоторых рукописях обнаруживаются вполне здравые идеи и результаты размышлений. Мы должны выявить их и передать в распоряжение Объединенной Академии Наук /ОАН/, где они распределяются среди ведущих ученых страны или готовятся для распределения среди руководящих лиц партии и правительства.

Каковы ваши обязанности? Для начала вот ваше задание. Здесь собраны материалы, условно названные словом «Затея». Вы должны произвести первичную обработку их, точнее — изучить их, упорядочить в систему, какая вам покажется более целесообразной, составить общий обзор и дать суммарную оценку.

Учитель ушел. Ученик тоскливо оглядел стеллажи с рукописями, выругался и вытащил наугад небольшую папку, на которой красными буквами было написано: «Заметки о коммунизме». Ого, подумал Ученик, посмотрим, что думают о коммунизме психи и идиоты. Что думают нормальные люди и гении, нам уже известно. Но как он на это решился? Ведь согласно первой статье Социального Кодекса /СК/ это есть тягчайшее преступление, караемое высшей мерой...

Я пишу эту работу не из тщеславия, а из чувства ответственности. Я не отвергаю объективные законы общества. Но я знаю, что судьба человечества зависит и от того, как думаем и поступаем мы, живущие теперь. Когда на нас обрушивают потоки пропагандистских помоев и демагогии, тем самым определенного сорта люди творят историю, которая удобна и всегда выгодна им. Так почему же люди, думающие иначе, не могут противопоставить этому свои размышления? Я знаю, что согласно СК исследование общества есть неотъемлемая и нераздельная прерогатива ВСП, что лица, занимающиеся изучением общества без ведома и санкции ВСП, совершают тягчайшее преступление. Я знаю это. И знаю, чем для меня кончится моя попытка. И все же я не могу поступить иначе.

Типичный случай социомании, подумал Ученик. Пожизненное заключение в психиатрическом изоляторе /ПИ/ первой категории с лишением индивидуальной судьбы и даже собственного имени. Впрочем, потеря не так уж велика. В нашем обществе индивидуализированные характеристики людей и событий имеют не больше смысла, чем индивидуализированные описания клопов, вшей, тараканов, крыс, муравьев. Всякая индивидуализация в применении к нам есть преступление, болезнь, ложь. Каково звучит?! Ты, брат, сам с первого же шага своей служебной карьеры начинаешь свихиваться.

Ученик вспомнил, как при поступлении сюда ему в отделе кадров сказали, что бытовая и социальная шизофрения очень заразительны и что каждый год сотрудники проходят специальную профилактическую диспансеризацию.

Официальная схема эволюции общества создавалась так. В историческом процессе из разных его мест и эпох вырывались отдельные куски. Они отбирались по определенным критериям и располагались в умозрительный упорядоченный ряд. Последний рассматривался как закономерные этапы развития общества. Критерии отбора фрагментов истории были изобретены с таким расчетом, чтобы представить наше общество высшим продуктом истории. Эта схема ложна хотя бы уже потому, что разбросанные в пространстве и времени куски истории не являются историей чего-то одного, как бы эти куски ни упорядочивались теоретиками. Здесь упорядоченный ряд возможных состояний различных обществ изображается как последовательные этапы одного и того же общества.

Само выражение «человеческое общество» двусмысленно. Оно обозначает как отдельные человеческие объединения, так и всю совокупность живущих на Земле людей. А между тем имеет место весьма существенное различие в ориентации исследования в обоих случаях, в его методах и результатах. Я слово «общество» буду употреблять лишь в первом смысле. Во втором же смысле я буду употреблять слово «человечество». История человечества есть история возникновения, существования, изменения, распадения и т.д. обществ. Последние различаются по многим признакам /как и виды животных/ — по типу и числу людей, по территории. Они сосуществуют в пространстве, сменяют друг друга во времени, взаимодействуют, проникают друг в друга, объединяются, распадаются и т.д. Короче говоря, это — мешанина, в которой не всегда можно выделить «чистые», целостные и законченные формы, в отличие от видов животных, где это дано в непосредственном наблюдении. Но довольно часто это возможно. Наука и человеческая память зафиксировали многочисленные примеры четко оформленных обществ. В наше время факт существования таких обществ, несмотря на процессы интеграции и колонизации, не вызывает сомнения.

Человеческое общество есть скопление более или менее большого числа людей, объединенных в некоторое относительно замкнутое целое. Оно достаточно долго сохраняется в этой целостности и замкнутости, воспроизводится в некоторых существенных чертах. Это — эмпирически данный факт. И тут строгие определения так же бессмысленны, как в случае с индивидами, видами, стаями и т.п. животных. Строгие понятия должны вводится уже для изучения общества как данности, а не для выделения его в качестве такой данности.

Само собой разумеется, мой анализ будет ориентироваться на современные жизнеспособные и сравнительно автономные /с точки зрения основных жизненных процессов/ общества, имеющие историческую перспективу или по крайней мере претензию на таковую.

Если данное общество существует достаточно долго, то сам факт его существования говорит о том, что в нем сложилась устойчивая система воспроизводства данной формы жизни, — система отношений между людьми, воспроизводства определенного человеческого материала, сохраняющего именно такой строй жизни. В процессе своей жизни это общество создает, поддерживает и эксплуатирует определенную систему орудий труда, навыков, понимания окружающей действительности, обучения, одежды, жилья, развлечения и т. д. Упомянутая выше система социальных отношений между людьми и всё искусственно созданное в этих рамках для поддержания именно такой формы жизни образуют определенную цивилизацию данного общества, специфически исторический тип общества. Выделение этого аспекта жизни человечества, т. е. типов цивилизаций, их сравнительных характеристик и взаимоотношений, есть выделение того, что можно назвать социальной историей человечества, или историей цивилизации. Это — лишь абстракция от истории человечества, а не вся история.

Сама по себе идея выделить типы цивилизаций, ввести критерии их сравнения, расположить их по этим критериям в упорядоченный ряд «от низшего к высшему» ничего дурного в себе не содержит, если полученный при этом абстрактный ряд не рассматривается как некий объективный закон развития общества. С научной точки зрения здесь правомерно лишь следующее. Можно дать описание типа цивилизации данного общества, выявить законы функционирования цивилизации этого типа, выявить общие законы всякой цивилизации. Можно установить законы развития общества в рамках цивилизации данного типа и некоторые общие законы такого рода в рамках любой цивилизации. Но не существует никаких законов превращения одного типа цивилизации в другой. Не существует в самой нашей способности научного изучения общества, в силу определенных понятий и методов абстракции, без которых невозможна наука. Не существует /если уж непременно нужны образные иллюстрации/ подобно тому, как нет законов превращения мух в слонов, слонов в лошадей и коров, кроликов в львов и тараканов и т. п. На самом деле происходит живой исторический процесс, в котором распадаются одни человеческие объединения и на их месте образуются другие, которые создают, возможно, другой тип цивилизации сравнительно с тем, какой имел место в предшествующем человеческом объединении. Но это не есть превращение одного типа цивилизации в другой. Например, когда рухнула Российская империя, на ее месте образовалась новая человеческая общность. Но она сложилась не по неким мистическим законам перехода от одной общественной формации к другой, более высокого уровня, а по законам складывания больших человеческих объединений в тех исторически данных условиях. И тот факт, что при этом сложилось общество, весьма далекое от прекраснодушных идеалов классиков марксизма, дает тому убедительное подтверждение. Эти идеалы дали лишь словесный материал для идеологии этого общества.

Сравнивая различные типы цивилизаций, можно заметить, что общества с одним типом цивилизации по каким-то признакам превосходят общества с другим типом цивилизации, и говорить о прогрессе в этом смысле. Можно выяснить, благодаря чему в том или ином случае был прогресс, или что нужно, чтобы произошел прогресс в таком-то отношении. Однако в природе вещей вообще, и в природе общества — в частности, не заложено никакой необходимости и закономерности прогресса. Не заложено по той простой причине, что таковы свойства всех сравнительных понятий, т. е. в силу правил логики сравнения и теории определения понятий. Просто говорить о такой необходимости и закономерности есть показатель логической безграмотности и полной научной несостоятельности с точки зрения понятийного аппарата науки. Прогресс, о котором идет речь, возможен, раз известны факты такого рода /все существующее возможно/. Но он не необходим, ибо не все существующее необходимо. Его может и не быть, на что имеются столь же бесспорные факты. Раз есть случаи, когда прогресс не происходит, логически бесспорно, что он не является необходимым. Если прогресс произошел, значит, так сложились индивидуальные исторические обстоятельства, что в данном фрагменте природы произошли такие-то изменения. Лишь сравнивая полученный результат с предшествующим по выбранным критериям, мы можем говорить о прогрессе /или об отсутствии такового/. Слово «прогресс» есть оценочное понятие, предполагающее субъективную операцию сравнения различных состояний природы во времени.

Иное дело — исследование данного общества. Изучив сложившуюся в нем цивилизацию, можно по общим правилам науки выявить необходимые и закономерные тенденции этого общества. Подчеркиваю, выявить тенденции, а не предсказать конкретные исторические события более или менее отдаленного будущего. Такого рода предсказания означают совсем иной тип исследования, иную ориентацию внимания науки, использование иных ее средств.

Я не вижу в этом сочинении никаких признаков психического заболевания, сказал Ученик. Но вы же знаете, сказал Учитель, что согласно СК сам факт написания такой рукописи есть преступление независимо от ее содержания. Специальная комиссия решила в качестве меры пресечения признать автора психически больным высшей категории. Так что теперь уже невозможно установить, кто был автор этой рукописи. С такими случаями Вам теперь придется сталкиваться довольно часто. Но ведь строй мыслей зависит от особенностей человека, возразил Ученик. Нет, сказал Учитель. Вот, например, некто А получил орден второй /!/ категории. Как Вы расцениваете этот случай? Как радостное событие для А, сказал Ученик. А он покончил с собой, сказал Учитель. Почему? Он рассчитывал на орден первой категории и расценил свою награду как признак предстоящего понижения. Мы имеем дело с невременными и неситуационными признаками социальных заболеваний. Но если Вы хотите в интересах дела вообще познакомиться с контингентом излечиваемых и методами лечения, я дам Вам направление в клинику. Но уверяю Вас, Вы будете разочарованы. Интерес представляют только тексты, обезличенные тексты как таковые.

Не следует думать, будто открытие законов всегда связано с длительными наблюдениями, с измерениями и вычислениями, с использованием сложных приборов и т. п. Иногда открытие законов выражается лишь в том, что человек обращает внимание на нечто простое и замечает важность этого обстоятельства для понимания боле или менее широкого класса явлений. Именно таковы общие законы цивилизации. Вот предельно краткий их очерк.

Время, в течение которого складывается и определяется тип цивилизации в данном человеческом объединении, сравнительно с историческим временем настолько мало, что его можно принять за историческое «мгновение». Если в обществе складывается данный тип цивилизации, то происходит это «сразу». В противном случае опыт не удается. Люди не успевают сообразить, что же именно сложилось, как формирование типа их цивилизации в основных чертах оказывается завершенным. Потом начинается ее жизнь с некоторыми доделками, переделками и т. п., не меняющими ее сущности. И наивно рассчитывать на то, что государственные реформаторы и оппозиционные движения могут изменить тип цивилизации. Они могут улучшить или ухудшить жизнь людей в данном обществе с данной цивилизацией, способствовать его крушению или укреплению и т. д. Но тип цивилизации незыблем, он складывается «раз и навсегда», — таков второй закон формирования цивилизации. Когда приводят примеры якобы меняющихся цивилизаций, фактически приводят примеры уродливых, больных и т. п., а не нормальных обществ с данной цивилизацией, а также примеры изменений в обществе в целом, а не типов цивилизаций этих изменяющихся обществ.

Чем дольше существует общество с цивилизацией данного типа, тем труднее изменить цивилизацию с данным человеческим материалом и исторически сложившимися условиями его бытия. Попытки изменения обычно кончаются распадом данной общности людей /носительницы цивилизации/ или возвратом в прежнее состояние с некоторыми изменениями, учитывающими изменившиеся условия жизни. Например, меняются названия чиновников и карательных органов, меняется их число и уровень жизни т. п. При всяких нарушениях нормального образа жизни общество стремится восстановить свой тип цивилизации — «традиционный строй жизни». Когда распадается данная человеческая общность и рушится созданная ею цивилизация, а на месте развалин из того же человеческого материала и обломков старого общества создается новая общность и какая-то цивилизация, то последняя либо оказывается восстановлением прежней и ее продолжением, либо максимально близкой к прежней в наиболее фундаментальных признаках. Например, сложившийся у нас после революции социальный строй во многом является воспроизведением крепостнического строя столетней давности. Во всяком случае, новая цивилизация оказывается близкой к предшествующей.

Цивилизация может быть разрушена путем разрушения самого общества, которое ее установило и сохраняет, т. е. является ее носителем. Это значит, что она может быть разрушена только под ударами извне. Поэтому стремление наших властей оградить наше общество от внешних влияний «железным занавесом» не есть нечто случайное и чисто субъективное.

Каждый народ имеет преимущественную предрасположенность к цивилизации определенного типа. И если ему предоставляется историческая возможность имманентно развить некоторый тип цивилизации, он развивает этот свой преимущественный тип. Причем, такая «удача»выпадает на его долю лишь один раз в истории.

Каждая цивилизация имеет свои специфические параметры /константы, коэффициенты, степени/, характеризующие все существенные стороны жизни общества, — производительность труда, степени свободы, степени вознаграждения, степени паразитизма, коэффициенты системности,коэффициенты иерархичности и т. п. Имеются определенные границы, в которых колеблются соответствующие величины. Так что каждая цивилизация несет в себе самой внутренние ограничения на возможности общества. И разговоры о беспредельном развитии и совершенствовании общества на базе коммунизма суть типичная безграмотная чушь. Например, с чисто технической точки зрения вроде бы нет предела росту производительности труда. Но при этом надо помнить о том, что технический аспект погружен в систему жизни общества, в которой каждый шаг обходится все дороже. Все технические достижения с лихвой перекрываются потерями на бюрократический аппарат, бесхозяйственность,волокиту, паразитизм, руководящую тупость и т. п. Установление данного типа цивилизации одновременно есть установление внутренних ограничителей на все жизненно важные показатели общества. Сейчас, например, у нас принято сваливать «временные трудности» на необходимость укрепления обороны, на «трудные погодные условия» и т. п. А между тем огромная армия начальства и всякого рода паразитов пожирает неизмеримо большую долю средств общества, заражая своим тупоумием, цинизмом, корыстолюбием, ложью, безответственностью и т. п. все общество. Иногда у нас шутят: раньше мы считались отсталой сельско-хозяйственной страной сравнительно с Западом, а теперь превратились в отсталую индустриальную. В этой шутке есть доля истины. И произошла упомянутая перемена именно в силу внутренних ограничителей коммунистической организации общества.

Чертовщина какая-то, подумал Ученик. Рехнуться можно. Он вспомнил было о понятии общественно-экономической формации, от которого его тошнило в университете. Но тут же сообразил, что оно характеризует определенный подход к пониманию общества, тогда как у автора рукописи речь идет о другом. А ну их к черту всех, сказал Ученик вслух и отправился в курительную комнату. Здесь было довольно много народу. Преобладали молодые женщины. Велись обычные разговоры о тряпках, продуктах, очередях. В одной группке рассказывали анекдоты и весело смеялись. Знаете, какое звание присвоили Секретарю по идеологии, спросила худенькая девушка. Главный гимнюк Страны! Ученик уже слышал эту шутку: Секретарь ВСП по идеологии был назначен председателем Чрезвычайной Комиссии По Созданию Нового Гимна Страны. Демагогия все это, услышал Ученик разговор в другой группке. В орде Чингис-хана безработицы тоже не было. И о детях, между прочим,тоже заботились. Эта страна помешана на проблемах, подумал Ученик. Тут все политики, социологи, моралисты, проповедники.

Ученик присоединился к двум парням из отдела математических методов в социальных исследованиях. Эти психи, сказал один из них, придумали у меня потрясающе простую модель.Чисто комбинаторную. И из нее, как дважды два четыре, ясно, что, начиная с некоторого числа элементов и некоторой степени их разнообразия,возможности создания из них некоторой целостной формы начинают сокращаться. В конце концов возможности комбинаторики сводятся к единице. Причем, последующее увеличение степени ее разнообразия делает систему избыточной. Мы проделали тысячи опытов. Теперь я берусь доказать чисто математически, что большие социальные системы, вроде нашего общества, могут организоваться в наше время одним единственным способом. Так что сам понимаешь... Здорово, сказал собеседник. Рассуждения гениев «научного коммунизма» теперь уж кажутся неубедительными. Так, может быть, с помощью психически больных удастся восстановить утраченную веру?!...

Цивилизацией называют не только то, о чем я говорил выше, но и то, что люди изображают с целью улучшить жизнь отдельного человека в рамках любой цивилизации в указанном выше смысле, а именно — религию, мораль, правовую защиту личности, духовное искусство и т. д. Эти изобретения общечеловечны и необходимым образом не связаны ни с каким типом цивилизации в употребляемом здесь смысле. Я буду называть эти изобретения людей гуманизацией, ограничив смысл слова «цивилизация» так, как было сказано выше.

Гуманизация является продуктом свободной воли людей, чистым изобретением и в этом смысле чем-то искусственным. Цивилизация же, в отличие от гуманизации, складывается естественно, сама собой, по некоторым принципам социальной комбинаторики. Конечно, образование ее точно так же есть дело самих людей. Но для себя и других люди при этом делают все, что угодно, только не тип своей цивилизации. Складывание цивилизации есть процесс, в котором миллиарды участвующих в нем элементов занимают наиболее удобную, естественную, вероятную для них позицию. Мнение, будто наше общество создано по плану классиков и вождей, есть нелепейший предрассудок. Вожди либо планировали сделать нечто совсем иное, либо ловко использовали естественный процесс в своих эгоистических интересах. Они неслись на волне неподконтрольной социальной истории, воображая себя ее рулевыми. «Мудрость» вождей в таких случаях сопоставима с наивностью малолетних детей или самообольщением шизофреников.

Вот два любопытных примера для размышления. После революции в некоторых отдаленных от центра и изолированных друг от друга районах Страны, в которых не было ни одного члена Партии, быстро сложился такой же строй жизни, как в центре и в районах, находившихся под контролем центра. Почему это произошло? Сходный человеческий материал, сходные условия и возможности открыли простор для действия одних и тех же законов формирования цивилизации. Пример второй. Однажды власти решили организовать в районе Н образцовое коммунистическое общество /как они его понимали, конечно, согласно указаниям классиков/. Отобрали самых сознательных добровольцев членов Партии и Комсомола со всей Страны. Обеспечили их предметами потребления по тем временам в изобилии /«по потребностям»/. В общем — рай земной. Живи, трудись, раскрывай свои способности. Но уже через несколько месяцев там установился режим еще более жестокий, чем в остальной Стране. Нищета для одних /при реальном изобилии продуктов!!/ и избыток всего для привилегированных. Ужасающий террор. По газетам и фильмам там была благодать. А на деле — кошмар. Попытки бегства пресекались как своими силами, так и органами власти вне Н. Беглецов уничтожали без суда и следствия. Неизвестно,чем бы этот опыт закончился, если бы начальство не перегрызлось между собою в борьбе за власть. Их расстреляли по очереди как «врагов народа», а об Н просто перестали говорить как о «коммунистическом примере». Весь район превратили в концентрационные лагеря. Эту функцию он выполняет до сих пор.

Это все сказки, подумал Ученик. Типичный случай псевдодоказательства посредством вымышленных примеров. В свое время была целая эпидемия «разоблачения» случаев такого рода. Некоторые из них были настолько правдоподобны, что на них клюнули на Западе и подняли шумиху. Но что заставляет людей писать такие трактаты? Вот этот, например, графоман? Нет. Графоманы болтливы, а этот экономен в языке и щедр в мыслях — характерный признак патологического антикоммунизма. Наверно ночами не спал, ходил в рванье, ел что попало. А то и похуже того. И все-таки писал. Ведущие светила в этой области патосоциологии утверждают, что в таких случаях имеет место гипертрофия восприятия недостатков и иллюзии великого открытия. Но этот признает, что он — дилетант, что не располагал достаточными эмпирическими данными, что не претендует на открытие.

Сначала Ученик хотел заниматься патосексологией. Но вскоре убедился, что это не для него. Первый нездоровый интерес к этому делу был исчерпан и оказался не столь уж важным и значительным. Руководитель семинара по марксистко-ленинской философии, постоянно отмечавший выступления Ученика, посоветовал ему специализироваться по патосоциологии, а еще уже — по самой перспективной ее ветви, по патоантикоммунизму. Он записался на факультативный курс патосоциологии, который читал ученый с мировым именем, академик, лауреат и т. д. И на первых порах был потрясен. Потом он убедился в том, что все это было пустозвонство, как и обычные курсы марксизма, «научного коммунизма», философии. Но первичное восхищение все же сделало свое дело: он избрал патоантикоммунизм. Перспективы в этой области оказались не столь уж блестящими, как сулили «старшие товарищи». Сюда устремились все проходимцы, лодыри, карьеристы, болтуны, демагоги и прочая мразь. И быстро захватили все наиболее выгодные позиции. Таким, как он, т. е. настоящим бескорыстным ученым, тут остались самые незавидные роли. В аспирантуру оставили всяких кретинов,а его... Хорошо еще Органы помогли. А то пришлось бы быть экспертом по пьяной болтовне где-нибудь за Полярным кругом. Бр-р-р!...

Патоантикоммунизм, говорил тогда знаменитый Академик, стал одной из самых развитых наук современности. Об этом говорят хотя бы такие факты. Из пятисот Государственных премий, выданных в науке за последние два года, триста получили ученые, работающие в области патоантикоммунизма. Более трехсот человек защитили здесь докторские диссертации и более шестисот кандидатские. Сеть исследовательских учреждений... Специальные факультеты... Отделения при гуманитарных факультетах... Сеть специальных лечебных и профилактических заведений...

Все это действительно так, думал Ученик. Но мне-то что от этого? Не пойму в чем дело. У меня же все, в полном порядке. Происхождение. Национальность. Общественной работой занимался не меньше других. Даже избирался в комитет комсомола курса. Значит, кто-то настучал. Мало ли что приходилось болтать по пьянке, в турпоходе, в стройотряде, в очереди... Но разве я один болтал? Все болтали. И еще похлеще меня. Скорее всего сработало то самое выступление на заседании Научного Студенческого Общества /НСО /. Тогда я действительно увлекся и наговорил лишнего. Я тогда сказал, что не существует никакого особого механизма психических заболеваний для антикоммунистических разговоров и писаний. Кто-то из ребят тогда заметил, что я тем самым подсек под корень всю нашу великую науку патоантикоммунизма, объявил ее лженаукой, и что этого мне никогда не простят.

Чтобы охарактеризовать тип цивилизации данного общества, надо рассмотреть такие аспекты общественной жизни: социальный, производственный, бытовой, духовный. А конкретнее говоря, надо установить по крайней мере такие его параметры: социальная и производственная /деловая/ ячейки общества, их внутренняя структура, отношения между людьми в них; взаимоотношения между ячейками; сверхклеточная дифференциация общества, — слои, органы, отрасли и т.п.; иерархия; система распределения; контрасты; привилегии; труд и вознаграждение; рабочее и свободное время; паразитизм; характер трат; бюрократизация; идеологизация; наука и техника; уровень интеллектуальности; творческое и заимствованное; духовное и бездуховное искусство; развлечения; военные расходы; соотношение внешней и внутренней активности; правовая защита личности; гласность; оппозиция; инакомыслие; образование; семья.

Все эти стороны жизни /я перечислил далеко не все/ так или иначе рассматриваются многочисленными исследованиями. Но в данном случае речь идет об особом способе их рассмотрения, т.е. об особом способе их анализа, измерения, установления более или менее стабильных величин, границ колебания этих величин и тенденций их изменения. С чисто научной точки зрения задача эта не так уж сложна. Она неразрешима лишь постольку, поскольку всякие попытки ее решения караются как преступление. Между прочим, одна из черт типа цивилизации — отношение общества к самопознанию. Например, принцип «раб есть говорящее орудие» характеризует рабовладельческое общество как позитивное с точки зрения самопознания, а принцип «забота о благосостоянии трудящихся есть основной закон нашего общества» есть показатель крайне враждебного общества к самопознанию.

Сегодня мы идем в гости, сказала жена Ученика. Умойся, смени нижнее белье, а то от тебя несет за версту, носки смени. Ты же знаешь, что белье давно не стирано, сказал Ученик. Попроси свою мамочку, сказала Жена, она же все равно бездельничает.Она нездорова, сказал Ученик. Они все больны от безделья, сказала Жена.

Разговор происходит на кухне в присутствии мамочки. Та, как обычно в таких случаях, убежала в свою комнату пить сердечные лекарства. Но это была их обычная жизнь, и никто уже не принимает происходящее близко к сердцу. В том числе и сердечные приступы мамочки.

В гости пошли к сослуживцам Жены. Публика собралась тут обычная. Две-три супружеские пары. Остальные — холостяки,разведенные,женатые и замужние без второй /надоевшей уже/ половины.Еда и выпивка тоже обычные. Один из гостей — пожилой лысый мужчина, судя по всему начальник. Или фигура. Приглядевшись, Ученик догадался, что это — нынешний любовник Жены. Он заметил, что Лысый является /или являлся/ любовником и других присутствующих женщин. Во всяком случае, Лысый разговаривал с женщинами так, будто он был в деталях осведомлен о их туалетах, нижнем белье, особенностях сложения и темпераментах. Типичный мужской вариант проституции, констатировал Ученик итоги своих наблюдений.

Нажравшись и надравшись /т.е. наевшись и напившись/, гости сдвинули столы и стали танцевать. Вернее, топтаться на месте и обниматься под дикую музыку, совершенно лишенную всех привычных атрибутов музыки. Все топтались как попало, но делали вид, будто музыка доставляет им удовольствие, будто они ее чувствуют и даже понимают. Жена танцевала /г.е. обнималась/ с Лысым. Ученик с удовлетворением констатировал, что у него начисто испарилось чувство ревности. Он вспомнил женщину, с которой начал встречаться в последнее время. Хотя сравнение ее с Женой было явно не в ее пользу, его потянуло к ней. Потом он пригляделся внимательнее к присутствующим незанятым женщинам и выделил миниатюрную блондиночку. Он кивнул ей, она кивнула в ответ. Они немножко потолкались, он сказал, что предпочел бы встретиться с нею в других условиях, она дала ему свой телефон, и они разошлись, делая вид,будто ничего не произошло.

Танцевать Ученик не любил. Он подсел к мужчине средних лет, который все время помалкивал и тоже не танцевал. Разговор, который затеял Ученик, почему-то коснулся криминалистики. Мужчину эта тема заинтересовала. Он разговорился. Никакой научной криминалистики у нас нет и быть не может, сказал он. Вернее, она есть, но для исключительных случаев, а не для массового употребления, как вообще все настоящее. Вот Вам пример. Один бдительный гражданин нашел в туалете на захудалой железнодорожной станции обрывок письма, в котором высказывались нехорошие слова о Вожде. Вот тут мы проявили чудеса криминалистики. Всю Страну на ноги подняли. Какую технику применили! И нашли - таки автора письма и того, кому оно было адресовано. А в обычных случаях нам никакая криминалистика не нужна. Но почему же, удивился Ученик. Где Вы живете, молодой человек, в свою очередь удивился Собеседник. Во-первых характер преступлений. Подавляющее большинство наших правонарушителей — обычные граждане, совершившие преступления либо случайно, либо в силу работы и жизни /у нас же нельзя шагу ступить, так или иначе не нарушая законов/, либо по неведению, по глупости и т. п. И раскрытие таких преступлений не требует никакой криминалистики. Они очевидны. Раскрытие их зависит не от способности наших органов порядка и правосудия раскрывать преступления, а от обстоятельств совсем иного рода. Ну, например, от санкций райкома или обкома Партии, от занятости милиции, от пропускной способности судов и т. п. Во-вторых, теоретически у нас нет массовых преступлений /хотя между прочим, число заключенных у нас перевалило за пять миллионов!/. Мы не заинтересованы даже в том, чтобы фиксировать все преступления. Начни мы это делать, нам же по шапке дадут. Куда, мол, смотрите! Предупреждать надо! Опять же проблема раскрываемости. Премиальные, повышения. Так что первое дело, которое стремится сделать милиция, это по возможности исключить признание самого факта преступления. И в общем-то это не так уж плохо. Если бы у нас педантично фиксировали все случаи нарушения правопорядка, число заключенных у нас утроилось бы. В-третьих, следователи завалены делами. Сроки ограничены. Борьба за стопроцентную раскрываемость преступлений и все такое прочее. Наше положение зависит не от наших способностей раскрывать запутанные преступления, а от умения крутиться в нашей среде, имеющей какое-то отношение к преступлениям. Видите того рыжего парня? За ним сейчас более двадцати дел. К концу месяца он обязан их все завершить. Дела пустяковые. Но все-таки это дела людей. Судьбы. А он тоже человек. Одно из его дел ограбление квартиры. Можно найти грабителей? В принципе, конечно, можно. Но для этого он должен по крайней мере месяц только этим делом и заниматься. К тому же в банде грабителей могут оказаться сынки и дочери влиятельных лиц. Есть такие подозрения. Попробуй, копни! К тому же начнешь копать, и вечерком схлопочешь удар бутылкой по голове. Или кирпичом. Выход? Склонить пострадавших прекратить дело. Сделать вид, будто никакого ограбления не было. На этом, кстати, можно неплохо подзаработать. Как? Очень просто. Допустим, у Вас ограбили квартиру. Вы заявляете. Милиция прежде всего наводит справки о Вас. Ага! Молодой, выпивает, с девочками водится, интеллигент. Наверняка вещи продал сам и инсценировал ограбление! Найти улики против Вас труда не стоит. Тут наша передовая «криминалистика» достигла выдающихся успехов. По части фальшивок мы большие мастера. И народ нам помогает вовсю. Понемногу на Вас начинают жать, чтобы Вы забрали свое заявление об ограблении обратно. Вам надоела волокита. Забираете. Все равно грабителей не найдут и украденное не вернут. Теперь завести дело на Вас самого уже ничего не стоит. Пройдет пара недель, и Вам могут начать шить минимум пару лет. Понимаете? Этот Рыжий парень дошлый. Рублей пятьсот он на этой квартире возьмет наверняка. Как же так, возмутился Ученик, а где же справедливость? Вот чудак, рассмеялся Собеседник, это же обычное дело. Вы знаете, какая у него зарплата? У него жена, ребенок, старики родители. Надо квартиру покупать в кооперативе. А ограбленный — доцент. Не обедняет. Простого работягу он путать не стал бы. Ну, в крайнем случае на полсотни, не больше. Пойдем-как лучше поищем, может быть, осталось что-нибудь выпить. А то от скуки тут подохнуть можно. А кто этот Лысый, спросил Ученик. О, это — фигура, сказал Собеседник. Жулик выдающийся. Кретин и подонок. Но имеет высоких покровителей. О н их обслуживает в сложных ситуациях. И первый бабник в наших кругах. Я бы на Вашем месте... Плевать, сказал Ученик. Пошли, может быть, в самом деле кое-что осталось. В крайнем случае я знаю швейцара в ресторане... Тут недалеко. В любое время дня и ночи. За двойную плату, конечно.

В учебнике «научного коммунизма» написано следующее. При коммунизме все источники общественного богатства польются полным потоком. Осуществится принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Будет обеспечен неизмеримо более высокий жизненный уровень, чем в любой стране капитализма. Труд перестанет быть просто средством заработка. Человеческие отношения полностью освободятся от расчета и корыстных соображений. Человек получит возможность всегда бесплатно получать из общественных запасов все то, что ему нужно для обеспеченной и культурной жизни. Это освободит его от тягостных забот о завтрашнем дне, и он посвятит себя высоким интересам.Всемерное развитие получит свобода личности, а также политические и социальные права граждан. Наступит полное социальное равенство и свобода. Различие в деятельности не будет вести к привилегиям и неравенству владения и потребления. Исчезнет почва для каких бы то ни было мер принуждения. Отношения господства и подчинения окончательно заменяются свободным сотрудничеством. Отпадает необходимость в государстве как политической организации. Методы убеждения полностью заменят административно-принудительные меры воздействия на людей. Общественное самоуправление будет действовать в атмосфере полной гласности, информированности масс о делах общества и чрезвычайно высокой активности людей. Во всю гигантскую силу развернется человеческий разум. Огромных высот достигнет культура характеров и чувств людей. В полную силу разовьются новые моральные побуждения, солидарность, взаимное доброжелательство, чувство глубокой общности с другими людьми — членами одной человеческой семьи. Сплочение, сотрудничество и братство станут принципами отношений между людьми внутри общества и между народами. И так далее в том же духе.

А пока 'все наоборот. Вопиющее социальное и экономическое неравенство.Массовые насилия. Дезинформация. Обман. Бесхозяйственность. Нищенский жизненный уровень для большинства. Взаимная злоба. Дефицит всего необходимого.Очереди. Полное бесправие. Прикрепление к месту жительства и работы. Злоупотребления служебным положением. Взяточничество. Цинизм. Расточительство властей. Гонения на мыслящую интеллигенцию. Насилие над соседними народами. Идиотизм руководства. Славословие. Демагогия. Холуйство. Всеобщая скука. Массовая преступность и т. п. Все это теперь общеизвестно. И в коммунистический рай, описанный выше, теперь мало кто верит.

Но это неверие нисколько не ослабляет само реальное коммунистическое общество. Последнее крепнет и расширяется, заражая собою весь мир.Его претензии на мировое господство имеют реальные, основания. Естественно, возникают проблемы. Являются ли упомянутые мерзости преходящими или они суть неизбежные спутники реального коммунизма? Приблизится ли реальный коммунизм когда-нибудь к своему прекрасному идеалу? Как далеко коммунизм может зайти в своих мерзостях? Имеются ли внутри коммунистического общества силы, способные ограничить буйство этих мерзостей? Очевидно, решить такого рода проблемы без серьезного изучения коммунистического общества нельзя. А откладывать их решение на будущее с расчетом на то, что опыт истории даст свои ответы, по меньшей мере глупо, если только не преступно, ибо история очень скоро может сказать свое беспощадное «уже поздно»!

Только немногие посвященные знают, что из себя представляет учреждение, в которое устроился Ученик, в целом. Каждый рядовой сотрудник знает лишь то, что он работает в диспансере, в клинике, в лаборатории, библиотеке, вычислительном центре, мастерской и т. п. Когда Ученику приходится отвечать на вопрос, где он работает, он называет НИИНИП — Научно-исследовательский Институт Научной Информации По Психиатрии. Институт имеет обычную академическую структуру: отделы, лаборатории, секторы, группы. Особенность лишь в том, что при институте имеется хранилище рукописей психически больных авторов, которое имеет статус отдела. Правда, отдела специфического: ни один сотрудник хранилища не имел ученой степени. И потому в институте все считали сотрудников хранилища офицерами ОГБ. Эта сплетня получала сильное подкрепление в повышенной секретности хранилища.

В этом месте рукописи были вложены листочки, написанные другим почерком. Судя по всему, автор давал читать рукопись другим лицам, и один из читателей сделал свои замечания. Вот они.

В реальном исполнении коммунизм выглядит совсем иначе, чем его представляли себе основатели «научного коммунизма», их прекраснодушные предшественники и не в меру рьяные последователи. Тут есть одна лазейка для апологетов. Мол, это еще не коммунизм. Вот подождите еще немного, мы вам построим коммунизм в полном соответствии с чаяниями. Но эта лазейка — только для кретинов и жуликов. Когда мы проектируем и строим, например, новый прекрасный дом, мы не планируем в них клопов и тараканов, неисправные краны, скверных соседей и т. п. Однако это не дает нам основания утверждать, что мы еще не построили то, что нужно, или что построили нечто иное. Дом построен в соответствии с замыслом. И живите! Другого не будет! Так и здесь. Имеются наиболее существенные признаки коммунизма, реализация которых по замыслу основоположников необходима и достаточна для построения самого настоящего коммунизма. По их замыслу реализация этих признаков и будет иметь следствием все те прелести человеческой жизни, о которых люди мечтали веками. То самое светлое будущее, которое... В общем, никаких «клопов» в этом светлом будущем быть не должно, раз самые фундаментальные условия будут выполнены. А раз «клопы», значит еще не достигли!

Но благими намерениями вымощена дорога в ад. Создание условий, необходимых и достаточных по мысли основоположников для коммунизма, одновременно означает создание другого, такого, что никак не согласуется с обещаниями основоположников, ибо это многое другое довольно отвратно и омерзительно. И оно, это другое, неразрывно связано с прекрасными фундаментальными признаками коммунизма. О но-то и есть материальная, ощутимая реальность этих фундаментальных признаков. Это и есть та самая сказка, которая стала былью. Как говорится, наши недостатки есть продолжение наших достоинств.

У нас давно построен самый полный коммунизм. А разговоры о низшей и высшей ступени — бред сивой кобылы. В жизни так не бывает. Тут за короткий период пролетают все стадии, и образуется некое качественно определенное целое. Ребенок не рождается по частям. Он рождается целиком. Он растет, взрослеет, стареет, впадает в маразм, подыхает. Но это — иное дело. Это — жизнь все того же человека. Так что фактическое положение совсем не таково, будто наука о коммунизме уже есть, а самого коммунизма еще нет. «Научный коммунизм» на самом деле есть идеологический мираж. Это — «райская» часть нашей идеологии. Надо же людям сулить что-то прекрасное, если не можешь толком наладить даже производство картошки, свести мордобой до терпимого уровня. И никакой науки о коммунизме еще нет. А вот сам коммунизм давно есть и уже успел проявить все свои прелести. Условием науки о коммунизме является констатация самого факта его существования.

На сегодня хватит, сказал себе Ученик. Работа здесь, в общем,не бей лежачего. Платят маловато. Зато тут, очевидно, можно бездельничать и обделывать свои делишки.Тут, очевидно,есть какие-то дополнительные источники, компенсирующие низкую оплату. Не случайно же тут никто не рыпается и не стремится делать диссертации. Пригляжусь, стану своим, и эти источники сами раскроются. Это ясно. К тому же в сочинениях психов, судя по этой рукописи, попадается кое-что интересное. Не зря же их засекретили. Надо начать делать выписки для себя. Запоминать и восстанавливать дома по памяти.

Домой идти не хотелось. Там скучно, тоскливо. Отца не оторвешь от телевизора... Мать вечно на что-нибудь жалуется. Жена, наверняка задержится на работе или поедет «на избирательный участок». Тут все ясно. Дело идет к разводу. Хотя кто его знает. Он сам тоже небезгрешен. До женитьбы у него уже было много женщин /он не считал, сколько/. Женившись, он сначала не порывал связей с несколькими спорадическими любовницами и одной более или менее постоянной. Потом эти связи оборвались как-то сами собой, и пару лет они были счастливы с Женой. Отцу дали двухкомнатную квартиру на работе. Сестра вышла замуж за офицера и уехала. Так что им досталась отдельная комната в двенадцать квадратных метров. Жить можно было бы вполне прилично, если бы не конфликты между Женой и Матерью. Мать виновата не в меньшей мере, чем Жена, но он ничего поделать не мог. Он молчал, выслушивал жалобы сторон и соглашался с обеими. И ничего не делал, убедившись на опыте, что пассивность тут есть наилучшая позиция.

Он предложил одной из сотрудниц библиографического отдела прогуляться, заглянуть в кафе, пропустить стаканчик и т. д. Домой позвонил и сказал, что вернется поздно, так как «едет с директором в филиал».

«Чистое» коммунистическое общество нигде не существует. Существуют конкретные страны с коммунистическим строем жизни, но вместе с тем со своей индивидуальной историей. И надо еще суметь выделить то, что в жизни этих стран идет от коммунизма как такового, и отличить это от того, что идет из других источников. Иногда это различение очевидно /например, коммунизм не повинен в землетрясении/, иногда нет /например, продовольственные затруднения могут быть порождены неблагоприятными погодными условиями или самой системой организации сельского хозяйства/. Наша страна — классический образец коммунистического строя. Последний сложился здесь имманентно, а не навязан извне. Здесь он стал стабильным и обнаружил все свои качества. Но и здесь проблема упомянутого различения не снимается. Западные коммунисты еще надеются построить свой вариант коммунизма без наших недостатков. Насколько реальны их надежды? Если бы было просто отделить общекоммунистическое от индивидуально-исторического у нас, то ситуация с отношением к коммунизму на Западе была бы, надо думать, иной. С другой стороны, враги коммунизма приписывают ему многое такое, в чем он не виноват, и тем самым опять-таки работают в пользу коммунизма. Если бы рассматриваемое различение было просто, враги коммунизма вели себя по отношению к нему умнее. В частности, они бы поняли, что всякое выгодное нам дело в конце концов обернется против них.

Поскольку коммунизм существует лишь в виде конкретных стран, погруженных в поток мировой истории как индивидуального процесса жизни человечества, ни одно более или менее значительное явление жизни не поддается объяснению без учета по крайней мере таких двух групп обстоятельств. К одной группе относятся обстоятельства, являющиеся закономерными для данного общества как такового. К другой же относятся такие обстоятельства, которые суть конкретно-исторические свойства данной страны, не вытекающие из законов ее социального строя, но дающие о себе знать как условия проявления свойств этого социального строя. Обстоятельства второй группы — это, например, большая территория страны, необъятные природные богатства,наличие территорий с тяжелыми климатическими условиями, большое число разнородных народностей и т. п. За счет хищнической эксплуатации природных богатств можно покрывать бездарное командование в войне, идиотскую стратегию войны и т. п. На большой территории есть где разместить концентрационные лагеря, исключающие возможность массовых побегов и протестов, есть где прятать миллионы трупов с полной гарантией, что их не найдут никакие чрезвычайные комиссии. Обстоятельства первой группы — это, например, дифференциация и усложнение хозяйственной и культурной жизни страны, образование бесчисленных учреждений, вступающих в запутанные отношения, в результате чего нарушается социальная однородность общества; происходит образование автономных групп, личностей, районов, отраслей и т. д., между которыми устанавливаются отношения иного рода, чем отношения единого коммунистического стандарта /например — гангстерские банды в среде руководства/.

Так что наивно думать, будто специфику и законы коммунистического строя жизни можно наблюдать постоянно на улицах наших городов и деревень, в коридорах наших учреждений, в цехах заводов и т. д. Непосредственно можно наблюдать лишь миллионы людей, миллиарды их поступков, какие-то сооружения, события. Требуются еще значительные интеллектуальные усилия, чтобы в потоке и мешанине происходящего выделить явления, специфически характеризующие коммунистическую систему, осознать их закономерность, разгадать их механизмы, проследить их важность в жизни людей вообще, — их детерминирующую роль в данном обществе. Требуется еще работа ума, чтобы обнаружить скрытых дирижеров и запевал видимого и слышимого хора жизни и уловить мелодию, исполняемую им. Тут мы оказываемся уже перед проблемой чисто методического порядка. Серьезное научное исследование коммунизма запрещено. Получить в свое распоряжение данные и средства, без которых наука здесь немыслима, невозможно. Что же остается? Отказаться от попыток научного понимания и положиться на интуицию пророков, кустарные домыслы реформаторов, эмоции диссидентов? Нет, ни в коем случае. Выход из этой ситуации все же есть.

Имеется путь изучения общества, совпадающий с научным в установках и основных приемах, но отличающийся от науки по целям и результатам. Это — путь развития в себе научного стиля мышления и осмысления наблюдаемых фактов жизни так, как будто бы они являются объектами внимания науки. Результатом этого будут не точные величины и формулы, а приблизительные оценки и ориентации в понимании окружающей жизни, свободные от иллюзий и не поддающиеся влиянию пропаганды, демагогии, обмана и самообмана. Далее я хочу изложить некоторые элементы такого стиля мышления сразу же в его применении к нашему обществу.

С чего начинать изучение общества? Тут надо различать два вопроса: 1/ вопрос о начале познания данного явления вообще; 2/ вопрос о его теоретическом исследовании при том условии, что какие-то сведения о нем имеются и постоянно поступают. В первом случае началом будет наблюдение фактов жизни коммунистических стран, а не демагогия, пропаганда, обещания идеологов. Теперь эти факты общеизвестны, и здесь нет надобности их перечислять. Теперь многим очевидно, что жить по-коммунистически, значит бороться за привилегии, подхалимничать, покорствовать, заводить блат, доносить, возвеличивать ничтожества, торчать в очередях и т. д., а отнюдь не раскрывать свои природные способности и в изобилии удовлетворять свои растущие потребности. Задача же теоретического исследования — установить законы этой райской жизни, построить теорию, позволяющую объяснять и прогнозировать факты этой жизни. При этом в качестве исходного пункта мы должны избрать какое-то эмпирическое данное явление коммунистического общества.Это уже есть вопрос техники теоретического исследования. А точнее говоря, задача теперь состоит в том, чтобы выделить ячейку /клеточку/ коммунистической системы. И затем исследовать ее по правилам науки.

Ячейку коммунистического общества образует самая маленькая его часть, обладающая основными свойствами целого. Эта часть должна обладать некоторой целостностью и самостоятельностью. Это — все общество в миниатюре. Вместе с тем, из таких частичек должно быть построено все общество. Но неверно думать, что из анализа ячейки можно вывести свойства всей системы. Коммунистическое общество есть продукт длительной истории. Оно предполагает в качестве условия большое число людей, объединённых в целую страну, и большой исторический опыт. Оно формируется сразу по нескольким различным линиям, в том числе — по линии создания таких социальных образований, которые мы теперь, уже имея сложившееся общество, можем рассматривать как его ячейки. Оно формируется и по линии создания иерархии лиц и учреждений, системы власти, транспорта, образования, армии и т. п. Одновременно происходит формирование определенного строя жизни большого народа так, что какие-то образования в его составе становятся ячейками целого. Они объединяют группы людей этого народа по некоторым единым принципам. Так что ячейку можно обнаружить лишь в эмпирически данном, сложившемся целом. Это — тоже данный в опыте факт. Идея же выделения ячейки и осознание этой операции идет от техники науки. Более того, наличие и наблюдение общества в целом предопределяет то, что именно будет приниматься во внимание при рассмотрении ячейки. Рассматривая ячейку, мы должны рассматривать тем самым общество в целом, но в его простейшем виде. Или общество в целом мы при этом будем анализировать на его простейшем образце.

Что же образует ячейку коммунистического общества конкретно? Хотя это общество заключено в территориальные границы, разделено на районы, области и т. д., оно организуется в своей социальной основе не по территориальному, а по деловому принципу. Выражение «производственный принцип» здесь не годится, поскольку оно ассоциируется с производством материальных и духовных ценностей, которое здесь является частным видом деятельности, к тому же не основным. Деятельность по уничтожению инакомыслящих, по удушению правдивой литературы, по управлению и т. п. не есть производство ценностей, но она играет здесь весьма важную роль.

Деловую ячейку коммунистического общества образует организация, созданная для выполнения некоторых деловых функций и относительно автономная в этом своем деле. Это — первичная социально экономическая организация, имеющая свою дирекцию /управление/, бухгалтерию, отдел кадров, партийную организацию и т. д., в общем — хорошо всем известные заводы, институты, магазины, конторы, совхозы, школы и т. п. Для каждого взрослого и работоспособного члена общества ячейка есть то, где его берут на работу, где ему выплачивают зарплату, где он добивается успехов, делает карьеру, получает награды и т. п. Через ячейку социально активный член общества /работающий/ включается в общество, отдает ему свои силы и получает вознаграждение.

Конечно, и тут имеются исключения и отклонения от нормы, но физиономию общества определяет именно этот фундаментальный факт. Здесь приходится осуществлять абстракции, без которых немыслима никакая опытная наука. В частности, в исходном пункте мы должны допустить, что человек только через ячейку отдает силы обществу и только через нее получает блага. Эта абстракция правомерна хотя бы уже потому, что она так или иначе соответствует ситуации для большинства членов общества. Что же касается нарушений этого правила, они должны быть включены в исследование постепенно, по мере последовательного движения исследования. Это — тоже вопрос техники осуществления научного анализа.

Первичные деловые ячейки складываются и существуют по определенным правилам, независимо от того, для какого дела они складываются. Характер дела здесь не играет роли. Лишь бы влиятельные силы общества считали это дело нужным и отпускали средства на эту ячейку. Деловая ячейка вообще есть лишь способ, каким та или иная группа людей приобретает средства существования и реализует свои намерения и интересы. Например, какое бы место в структуре общества ни занимала та или иная ячейка, в ней так или иначе имеет место тенденция к независимости руководства от подчиненных и к единоначалию. Так что разговоры о «коллегиальном руководстве» страной — пустая болтовня или констатация временного состояния в руководстве при смене последнего.

Такой путь анализа общества сразу же с первых шагов обнаруживает некоторые очевидные обстоятельства, совершенно не приметные с иной точки зрения. Например, сразу же становится ясной неограниченная власть коллектива ячейки над рядовым индивидом. И переход из одной ячейки в другую не отменяет этой власти в принципе.

Общество дифференцируется и во многих других аспектах, но в любом из них основу образует ячейка /клеточная структура/. Более того, деловая ячейка, повторяю, есть общество в миниатюре, а общество в целом есть многократно расчлененная деловая сверхъячейка. Правила поведения людей и взаимоотношения их внутри ячеек определяют собою всю прочую систему поведения и взаимоотношения людей в обществе. Здесь формируется тип граждан со стандартной формой поведения. И отныне этот человеческий материал воспроизводится как продукт нормальной жизнедеятельности общества. И сам он, в свою очередь, воспроизводит строй жизни, воспроизводящий его. Все дальнейшее есть лишь борьба этого сложившегося целого за свое существование, упрочение и расширение.

Разумеется, социальная структура общества не сводится к ячеечному строению. Здесь следует принимать во внимание и иные аспекты расчленения общества, координации, субординации, иерархии и т. д. его тканей, слоев, органов, организаций. Но путь к систематическому пониманию всего этого начинается с понимания ячейки общества. Подчеркиваю, среднетипичное учреждение страны копирует, отражает в себе, реализует все существенные стороны жизни страны в целом,— отношения господства и подчинения, отношения сотрудничества, иерархию должностей и привилегий, распределение благ, надзор за индивидом и т. д. Если хочешь постичь общество, изучи сначала его клеточку. Я знаю, что не делаю открытия. Известно, например, что для понимания феодального общества надо было начинать с его клеточки — с отдельного помещичьего хозяйства. Я лишь обращаю внимание на нечто очевидное.

После выделения ячейки общества и осуществления необходимых абстракций надо сначала осуществить анализ самой ячейки, а затем исследовать взаимоотношения многих ячеек. Первое направление образует основу всего последующего. Здесь обнаруживаются самые фундаментальные законы коммунизма, определяющие поведение членов общества.

На сей раз в коридорах и в «пунктах отдыха» /в курилках/ почти никого не было видно. Два парня и девчонка на лестничной площадке обсуждали повышение цен на импортные вещи. В курилке дымил лишь один пожилой сотрудник с одной рукой. Ученик вспомнил: это тот самый, что говорил когда-то о социальной комбинаторике. Такая необычная пустынность учреждения объяснялась тем, что большинство «молодых» /до пятидесяти лет/ сотрудников угнали работать на овощную базу, «старики» попрятались с глаз долой, опасаясь, что и их куда-нибудь погонят, начальство совещалось в высших и еще более высших инстанциях. Самую молодую часть сотрудников на базу не погнали, поскольку их наметили отправить на месяц работать в деревню, в совхоз.

Вот идиотство, сказал Однорукий. Сколько у нас народу занято в сельском хозяйстве?! Кошмар! А организовать нормальную уборку овощей не могут. Сколько миллионов людей отрывают с производства?! Сколько расходов! А прок какой? Ведь не все бездельники, вроде нас. Большинство посылаемых в деревню и на базы — рабочие, техники, инженеры... Использовали бы армию, сказал Ученик. У нас армия дай боже. Все равно им делать нечего. Используют и армию, сказал Однорукий. Но тут не разгуляешься. Армия находится обычно в местах, где ее использовать нельзя. К тому же солдаты работают еще хуже, чем наш брат. Ты служил в армии? Нет?A-а... Солдат спит, служба идет. Над чем трудимся? Затея. Ха-ха-ха! Наш шеф всех начинающих потчует этой «Затеей». Это у него бзик. Плюнь ты на эту «Затею».

Ученик спросил, чем занимается Однорукий. Тот сказал, что у него уникальная профессия: письма трудящихся. Что это значит? Дело в том, что в многочисленные наши учреждения, в редакции газет и журналов, на телевидение и радио и т. д. поступают ежедневно десятки тысяч писем трудящихся. В основном это обычный идиотизм, восторги, рацпредложения, благодарности, пустяковые просьбы и т. п. Очень много пишут «воины» от скуки и нормальные шизофреники. Пенсионеры, конечно. Но довольно большое число писем так или иначе подпадает под СК. Где они проходят первичную сортировку и по каким каналам направляются, невозможно узнать. Тайна за семью печатями. Часть попадает к нам. Около ста писем в день. Наша задача — установить, какие направлять на уничтожение, какие в архив /«на всякий случай»/, какие оставить у нас. Кроме того, мы делаем выписки в соответствии с текущими заданиями. Например, сейчас нам приказано просмотреть все/!!/ письма, относящиеся к проблеме семьи в коммунистическом обществе, и выбрать из них материалы по предложенным критериям. Ну и как, спросил Ученик, бывают интересные письма? Бывают, сказал Однорукий, но редко. В основном одно и то же: рушится семья, дети эгоистичны, браки не прочны, жить негде, дети обходятся слишком дорого и т. п. Но бывают весьма любопытные. Вот сегодня целый день сижу над одним письмом. Автор, конечно, не специалист. Но человек не глупый. Он как-то попал на лекцию в лекторий общества «Знание». Тема лекции — семья при коммунизме. Лектор плел обычную белиберду. Любовь, дружба, высокоразвитое чувство ответственности... Цитаты из классиков. Цитаты из речей вождей. Кстати, я благодаря этому без особого труда установил, когда было написано письмо. Три года где-то бродило, прежде чем у нас осело. Логика у автора несокрушимая, — это и посчитали главным симптомом заболевания высшей категории. Для рассмотрения проблемы семьи надо принять во внимание такие элементы: муж, жена, дети, родители, другие мужчины и женщины. Можно посчитать все комбинаторные возможности. И житейские обстоятельства могут быть точно перечислены,— физиология, психология, зарплата,квартира, имущество и т. п. И опять-таки можно посчитать все мыслимые возможности. Огромное число вариантов исключается, поскольку они оказываются логически противоречивыми. Чтобы установить какие-то зависимости и тенденции, нужно провести серьезные социологические исследования в масштабах Страны, причем, в течение многих лет. А без этого все разговоры о перспективах семьи в будущем беспредметны. А так примеры имеются для всех мыслимых вариантов. Например, в их доме живет пара интеллигентов. Детей у них нет. Любви /по наблюдениям автора письма/ давно нет и в помине. Да и дружбы особой не наблюдается, — они без раздражения не могут говорить друг о друге. Но они друг другу не изменяют, это точно, хотя заиметь любовника или любовницу для них не проблема. Другой пример: семья его директора. Любовниц меняет регулярно. Жену презирает. А между тем эта семья никогда не распадется. У него же, автора письма, семья распалась, хотя он любил жену, и она вроде бы его любила, и квартира у него была приличная /две комнатки на троих/. А что же в этом криминального, спросил Ученик. Тут вроде все правильно. Ну и ну, сказал Однорукий. А сомнение в истинности прогнозов классиков и предсказаний Вождей? А примерчики? А требование опытного исследования /как будто у нас без этого нет ясности!/...

В курилку забежала одна из девочек, болтавших на площадке. Смывайтесь, сказала она, завкадрами и начспецотдела проверяют, находятся ли сотрудники на местах. А ну их в ж..у, сказал Однорукий. Но все же пошел на свое рабочее место обрабатывать письмо неизвестного автора о семье, осужденного по всей вероятности на вечное излечение без имени, без... Ученик последовал за ним, тут же забыв о состоявшейся беседе.

Клеточки коммунизма различаются по многим признакам, — по числу сотрудников, по выполняемому делу, по месту в социальной иерархии, по престижу, по внутреннему строению и т. д. Например, самый низший сотрудник какого-либо отдела ВСП или Совета Министров /Совмина/ обеспечен лучше, чем высшие чины обычного научно-исследовательского института. Зато даже младшие сотрудники упомянутого института не столь усердно протирают штаны в учреждении, как высшие лица упомянутых отделов. Автомобильный завод в Столице насчитывает более пятидесяти тысяч сотрудников, а средний гуманитарный институт Академии Наук — не более пятисот. Однако имеются некоторые общие признаки у всех учреждений Страны, позволяющие рассматривать их как однородные клеточки общества. Это, например, наличие отношений господства и подчинения, отношений соподчинения, назначаемость руководства сверху, наличие партийной организации и контроля партийных органов за жизнью и деятельностью учреждения, наличие комсомольской организации, сходные отношения между людьми, сходные пути продвижения по службе и способы вознаграждения и наказания, сходные отношения индивида и коллектива и т. д. В любом учреждении руководство официально имеет больше жизненных благ и привилегий, чем подчиненные. А главное — правила поведения людей повсюду одинаковы. Если вы изучили хорошо жизнь одного учреждения, наивно рассчитывать, что в других будет иначе. Вы повсюду найдете холуйство, очковтирательство, карьеризм, стяжательство и т. п. Повсюду вы будете находиться под бдительным надзором сослуживцев, коллег, общественных организаций.

Трактат сумасшедшего начал раздражать Ученика. Но он еще не отдавал себе отчета в характере раздражения. Ему хотелось обвинить автора в гипертрофии пустяков, но автор сам постоянно подчеркивал, что он пишет об общеизвестных вещах, обращая внимание лишь на их важность. К тому же сами классики марксизма в свое время писали нечто подобное. Сам Маркс, как известно, поступал так же: выделил отдельный капитал, анализировал его, доведя анализ до отдельного акта обмена, затем рассматривал взаимодействие многих капиталов. О том, что надо начинать с самого простого, массовидного, общедоступного и т. п., говорил Ленин. Так почему бы этот принцип /открытый, кстати сказать задолго до классиков марксизма Гоббсом, Декартом, Миллем и др./ не применить к нашему обществу! Нет, тут, пожалуй, этот псих прав. Тут нечем крыть. Именно это раздражало Ученика: неведомый сумасшедший постепенно навязывал ему свое понимание мира, и Ученик не имел сил сопротивляться ему. Справедливо предупреждал его заместитель Учителя: если здесь будешь серьезно относится к делу, через месяц или от силы через полгода сам свихнешься. Имеется лишь один способ сопротивляться неумолимой логике шизофреников: не вникать в содержание рукописей, бегло перелистать их, найти им место в принятой классификации текстов такого рода, установить их отношение к «Затее» в целом. И дело с концом. Тем более «Затея», как выяснилось, есть лишь своего рода тренировочный материал. Ученик так и поступил. И напрасно, так как лишь с этого момента автор начал излагать суть дела.