В тупике сбывшихся желаний

Глава 1 °Cдача экзаменов Анжелой в университете. Помощь великих учёных, которых Анжела заставляет появиться перед ней

Итак, сессия нагрянула неожиданно. И началась она с экзамена по логике, а Анжела по этому предмету ни в зуб ногой, как говорят в народе.

Принимал его строгий экзаменатор, мужчина средних лет с очками в золотой оправе, из-за которых глазки казались крошечными, что придавало ехидному от природы лицу ещё больше насмешливости. Наречённый студентами Хорем Сусликовичем, преподаватель спросил Анжелу, разглядывая зачётку:

— Закон тождества… как вы, Симарик, его понимаете?

— Ну это, когда деньги тратятся, а дрова горят.

— И это всё? Так мы с вами далеко не уедем. Хотя я понимаю ваши проблемы с дровами, нынче в отопительный сезон они стоят немалые деньги. А вы, судя по всему, живёте в частном доме, раз беспокоит этот вопрос?

Профессор хихикнул и принялся сравнивать фотографию Анжелы с оригиналом. Прищуривая глаз, он пытался сам установить тождество женщины на снимке и красавицы перед собой. Он мотнул головой и продолжил:

— Но вернёмся к вашему примеру. Если деньги бумажные, то и они гореть могут, а в переносном смысле называется инфляция, обесценивание. Попробуйте другие примеры, вам близкие.

— Ну… — задумалась Анжела, — возьмём, например, вас и меня.

— Что вы хотите этим сказать? — с выпученными глазами зашептал профессор, озираясь по сторонам и отодвигаясь от экзаменующейся на безопасное расстояние. — Я женатый человек.

— Понимаю, но… вот я хочу сдать экзамен, а вы меня — провалить. Нет тождества.

— Действительно. Правильно рассуждаете.

— А вот если бы вы хотели, чтобы я успешно отэкзаменовалась, то наши желания оказались тождественны.

— Опять верно. Только я в своем желании не хочу ошибиться, если ваши знания соответствуют учебнику, то и моё желание совпадает с вашим. А пока тождества не вижу. С первым законом у вас дружбы не наблюдается. Ну ладно, а как насчёт второго закона логики — противоречия?

— Я бы, с вашего позволения, продолжила. Вы не должны противоречить моему желанию хорошо сдать предмет логики.

— А я не противоречу, я хочу только узнать, понимаете ли вы, что значит противоречие. Если буду уверен, что вы не знаете материал, как я могу одновременно соглашаться с вашим желанием получить хорошую оценку?

— Нет, это не противоречие. Я действительно знаю.

— Да, знаете, как я алфавит глухонемых. Ну, хорошо, тогда перейдём к третьему закону, хотя вы и в первых двух не плаваете, как рыбка в мутной воде. Закон исключённого третьего. Что можете о нём сказать?

— Третьего не дано. Вы утверждаете, что я плаваю, а я утверждаю, что нет.

— Блестяще! Но скажите, а что будет, если я всё же настою на том, что не знаете предмет, а вы не подтвердите это? Оба утверждения тогда ложны?

Профессор посмотрел исподлобья на студентку.

— Вы хотите сказать, что Аристотель был не прав?

— А давайте у него спросим, — предложила Анжела. — Я же не думаю, что он специально обманул столько поколений, а теперь прохлаждается в райских кущах.

— Ну вы и затейница, — профессор развеселился, а потом сразу осел, словно растаявший сугроб, когда распахнулась дверь и в аудиторию, шлёпая сандалиями, вошёл сам… Аристотель.

Он уголком своего одеяния вытер пот — в помещении было жарко — и попросил педагога уступить место.

Профессор улыбнулся.

— Пожалуйста, уважаемый светоч науки. Возможно, вы проэкзаменуете эту строптивую студентку. А то она всё переврала.

— Посмотрим, — с суровым видом сказал философ и задал коварный вопрос:

— Итак, расскажите о законе Достаточного основания.

Анжела, сглотнув и досчитав до пяти, произнесла:

— Вы великий логик, но к этому закону не имеете никакого отношения. Его автор — видный немецкий ученый Готфрид Вильгельм Лейбниц. Всё, что считается доказанным, является достоверным.

Анжела смело отвечала, поскольку перед глазами верный Токореж водрузил невидимый учебник. Вернее, видимый, но только ей.

Аристотель задумчиво почесал густую кудрявую бороду.

— Хорошо, дева. Значит, если вы, к примеру, преступница, а ваш адвокат доказал в суде невиновность, то уже совесть ваша чиста. А если имел место подлог и лживое алиби?

— Как вы можете меня называть преступницей! Это доказать нужно! — Анжела не сдержалась и швырнула в знаменитого грека невидимым учебником.

Полученная порция боли отрезвила Аристотеля. Он тряхнул ушибленной головой и понял, что его водят за нос. Девушка оказалась упрямее Платона, даже с будущим Александром Македонским было проще сладить.

Пришлось распрячь коня, усыпить животное, потом из копыта извлечь приклеенную клейкой лентой порцию мышьяка, чтобы успокоить строптивого воспитанника. Но к женщинам он порой ещё испытывал остатки уважения.

«Бабы, будь они неладны», — скривился светоч античной науки. Книга стала видимой. Причина боли прояснилась.

— Наглость — это пятый закон логики этой студентки, — процедил сквозь зубы вытянувшийся в сторонке по стойке смирно профессор логики. — Но это её доморощенная логика никакого отношения к моим лекциям не имеет. Выйдите, пожалуйста, вон.

— Вы мне? — Аристотель побагровел.

Анжела, проявив быстроту ума, всхлипывая, первой выбежала из аудитории. Она оттолкнула без объяснений верного друга Токорежа, караулившего её с вопросом: «Сдала?» День был испорчен. Ну, и зачётка, которая вылетела из-за двери, пущенная меткой рукой преподавателя. Анжела прижалась к холодной стене, размазывая потёкшую тушь.

— Полное тождество, — подумала она, поскольку мгновенно прояснился экзаменационный вопрос.

«И обоснованное», — раздался мерзкий внутренний голос!

Анжела готова была себя задушить, но, лицо её прояснилось, и она, напевая, произнесла:

— А неплохо бы мне было сдать сессию на отлично, повышенная стипендия не помешает.

Уже через пять секунд, глянув повторно в зачётную книжку, она вместо «неуд» увидела «отл». Жизнь, как терпеливый дизайнер, исполняющий капризы олигарха с Рублёвки, обременённого многочисленными успешными бизнесами, продолжала идти навстречу всем пожеланиям, выстраивая здание новой судьбы. Причудливые башенки желаний опятами лепились к прочному фундаменту, выкрашенному под золото.

Следующий предмет — экономика — был сдан с порога через два дня, в течение которых Анжела занималась не зубрёжкой, а собой любимой: опробовала все процедуры в спа-салоне.

Облокотясь на дверной косяк холёной рукой, в которую накануне втирали эксклюзивные масла, крема и тоники, студентка произнесла только одну фразу: «Экономика должна быть экономной». Сияющий экзаменатор торжественно преподнес зачётную книжку с записью «отлично», извинившись., что преподнесённый вместе с зачёткой букет не из миллиона роз. Тем более, что вместо лектора по экономике, который заболел, экзамен принимал его коллега — преподаватель физкультуры, крепкий мужичок, редко когда выпускавший свисток изо рта, но ради Анжелы он пошёл на такую жертву, чтобы сказать:

— Симарик, вы в чудесной форме! Вот сразу видно, не зря человек в университете дыры протирает на одном месте усидчивостью.

Довольный собой, он поставил причудливую роспись из кругляшков и завитушек и оглушительно свистнул.

Несколько спортсменов из числа студентов, задремавших на экзамене, вспоминающих невыученный материал, внезапно от сигнала проснулись и бросились бежать кто куда.

— Стойте, — завопил физкультурник, — Кросс ещё не начался.

Ещё через несколько дней Анжеле предстоял экзамен по культурологии. Но студентка ни о чём не беспокоилась, отжигая на танцполе в модном ночном клубе. Невидимый для остальных Токореж, заткнув уши ватой, с любопытством наблюдал за дёргающейся и визжащей толпой. Он потягивал коктейль «Кровавая Мэри», заказанный Анжелой специально для него, и удивлялся, почему это раньше ему не приходило в голову пробовать такую бодрящую штуку.

На экзамене, вытянув билет, Анжела села за последнюю парту, где обнаружила шпаргалку о Символической школе, забытую сокурсником. «Спасибо, Токореж», — подумала она с теплотой.

Сам же горбун, летая под потолком, прикладывал ко лбу пакет со льдом, ибо к водке с томатным соком он не привык.

«Самая молодая и одна из самых влиятельных современных школ. Все процессы, происходящие в культуре, рассматриваются представителями данной школы как чисто коммуникационные. Культура понимается как некая знаковая система, созданная человеком в силу присущей только ему способности к символизации, а через неё — и к взаимной информации. Основные представители: Фердинанд де Соссюр, Эрнст Кассирер, Клод Леви-Стросс».

«Нет. Эту ерунду я даже запоминать не буду», — студентка зевнула так, что если бы её горлышко было побольше, то она издала неприличный в условиях университета львиный рык.

Экзаменатору, тощему аспиранту с красным, как у клоуна, носом, фамилия которого была в самую точку Буратинкин, Анжела объяснила всё в двух словах:

— Человеку было страшно. Он боялся диких животных, поэтому заговорил, а потом проголодался. Схватил палку, его примеру последовали другие, и они убили мамонта. Вкусно поели мясца. А потом все вместе покрыли рисунками стены пещер, которые теперь с трудом находят археологи. Вот древний человек создавал культуру, а мы у него учимся. А вместе все мы культурологи.

У аспиранта язык примерз к небу, не отошедшему ещё от вчерашней анестезии во время удаления зуба мудрости, а из ноздрей шёл пар, точно из самовара. Ему нездоровилось после ночной гулянки, и все ответы он выслушивал вполуха. Затем быстро заполнил зачётную книжку. И только одно беспокоило аспиранта: сколько ещё этих извергов осталось. Он беззвучно посчитал сидящих в аудитории, шепча ругательства потрескавшимися губами. Эх! Сейчас бы автомат Калашникова! Но взял себя в руки, всё равно безоружен. Когда перед ним оказался очередной студент, глаза экзаменатора уже не отрывались от часов, торопя минутную стрелку, которая, казалось, упрямо приклеилась к циферблату. Анжела с Токорежем выскользнула из аудитории, прижимая к груди корочку.

Вот что никак не давалось Энжи, так это иностранный язык. Даже в задумчивости едва не нахлебалась воды в бассейне фитнес-клуба, куда пошла накануне экзамена. Но её друг из Тучи Желаний дал хороший совет, провожая по длинному коридору к аудитории. Энжи чуть не расцеловала горбуна.

— Когда войдёте, поприветствуйте преподавателя, например, на санскрите. Потом возьмите билет с непринужденным видом и, улыбнувшись, скажите слово на одном из диалектов Полинезии.

Вообще-то педагоги не любят, когда их выставляют в смешном свете. Но порой заумь срабатывает. Чтобы не терять свой авторитет перед студентами, экзаменатор тихо попросит зачётку и поставит желанную оценку без вымогательств правильного ответа. Ведь чем раньше он от вас избавится, тем меньше потом глупых вопросов в третьем лице от студентов типа: «А Вера Николаевна точно владеет одним из языков племён аборигенов Австралии?»

Анжела знала предмет на пять процентов, но смело вошла в аудиторию и поздоровалась с полной женщиной за шестьдесят по-японски — Konnichi wa!

Неожиданно произошла осечка. Педагог с улыбкой ответила по-чеченски:

— Marsha voghiila.

И тут же заметила по-русски, что приятно видеть студента, который знает и внеклассный материал.

— Ну, продолжим? — сверкнули толстые линзы очков. — Shikamoo, — заключая свою речь, она зачем-то снова поздоровалась, но уже на суахили.

Ошарашенная студентка ответила последнее, что знала на иностранном языке — S’il vous plaît — французское «пожалуйста».

Наступила неловкая пауза. Педагог растерялась: как быть со столь «эрудированной» студенткой? Анжела лихорадочно соображала, что на этот раз попалась.

— А вы можете достать «Эллипс»? — тонкий аромат французских духов, исходящий от студентки, донёсся до чувствительных ноздрей экзаменатора.

— Спрошу у девочек.

«Ага, — подумала Анжела, — я нащупала её ахиллесову пяту».

Вскоре они обсудили все достоинства и недостатки французской парфюмерии. Для этого современной девушке не приходилось открывать учебники. Нужно только открывать свой кошелек, душиться у подруг или завести благодетеля.

Профессорша призналась, что любит «Турбуленс», аромат с яркими апельсиновыми нотками: «Я обошла все магазины косметики в районе, — сетовала она. — Но, увы, эти духи сняли с производства, их не достать днём с огнем».

Анжела покровительственно посмотрела на педагога и пообещала разузнать у девочек-парфюмеристок, как она называла сотрудниц из отдела духов.

— Я отняла у вас столько времени! — заискивающе смотрела снизу вверх экзаменатор.

— Да что вы! Это я на посторонние темы язык распустила, — произнесла Анжела.

— Я, я, это я виновата, что затянула беседу, давайте зачётку.

Анжела думала, что сгорит от стыда, когда выходила из аудитории под восторженные взгляды сокурсников. Это же надо так поднять настроение экзаменатору! Косяком пошли одни пятёрки, пока у педагога не кольнуло под ложечкой.

Хотя это был экзамен по-немецкому, но ни о чём, кроме как о парфюмерии, не говорили. Ребята же были мрачнее тучи. Но и им под общее настроение женских отличниц достались парфюмерные четвёрки.

— Вы чудная девушка, — сказала напоследок экзаменатор, проводив лично Анжелу до двери. — Не забудьте только навести справки про «Турбуленс»!

Анжела отчаянно закивала, понимая, что должна разбиться в лепёшку, но достать эти проклятые духи, снятые с производства. Дома она увидела на журнальном столике подарочный набор от неизвестного с припиской, где говорилось, что это «Турбуленс», который она заказывала.

Оказывается, теперь необязательно даже формулировать желание и достаточно подумать, чтобы всё осуществилось. И не нужно никого посылать, ни с кем вступать в философские споры. Анжела на радостях заскакала по комнате, как фигурка кобылки на карусели.

Надо очень захотеть, и всё будет в шоколаде. Сессия прошла на ура! Трудностей не возникло даже на экзамене по математике.

Когда девушка сказала преподавателю, что очень сложно разделить маленькую стипендию на все потребности, он понял, что жизнь не всегда подчиняется арифметическим законам, и поставил, не требуя дальнейшего ответа, «отлично». Вспомнил, что и его зарплата обладает тем же свойством, и даже в носу защипало. Всё-таки преподаватели в основном люди, а не звери, хотя и других хватает.

С экзаменом по философии тоже проблем не было. Она позвонила Олегу Олеговичу рано утром, лёжа в постели. Состоялся сказочный разговор.

— Олежка, я тебя не разбудила?

— Что ты, богиня!

— Мне когда зачётку занести?

— И не думай тратить свое драгоценное время!

— Университет мне по дороге к парикмахеру.

— Ну, тогда заскочи ко мне на минутку до экзамена, я распишусь в зачётке, хотя предпочёл бы с тобой, но у меня экземпляр дома есть. И, пожалуйста, побыстрей, а то нехорошо студентов заставлять ждать. Ещё разбегутся. Я эту публику хорошо знаю.

Жена, скрипнув пружинами матраца, настороженно спросила:

— Кто это был?

— Из деканата новенькая, она пока не всё знает. Нужно срочно подъехать и объяснить.

Олег Олегович торопливо натягивал брюки на кальсоны с начёсом, избегая взгляда супруги.

— Ну, конечно, нужно человеку помочь, — участливо произнесла жена, она же педагог по иностранному языку. Если бы только жена знала правду! Сразу развод и девичья фамилия. Хотя нет, фамилию бы себе оставила. Звучная. Счастливчикова. Нужно же ведь хоть какую-то память о прожитых под одной крышей испытаниях с извергом. Может, и до развода бы не дошло. Поколотила бы муженька, и все дела.

Потом женщина взяла себя в руки: хватит мечтать о несбыточном.