В тупике сбывшихся желаний

Глава 11 Анжела решила проверить: каково быть мужчиной. Сутки в образе парня

Ну какая девушка, задрав носик, не восклицает однажды: «И почему я не родилась мужчиной?»

Наша героиня, пусть и временно, ловит счастье на лету, а значит, желание стать мужчиной сбудется наверняка при любой погоде. Но вопрос нужно поставить основательно и по-мужски. Сколько Анжела ни твердила, стоя перед зеркалом: «Хочу мужчиной стать, мужчиной стать хочу!» — никакого результата. На лице не выросла щетина, на шее не выдался вперёд кадык, в брюках, а точнее трусах, не возникла приятная упругость, да и прочих, вполне предсказуемы физиологических изменений не произошло: грудь как торчала, закрывая обзор живота, так и торчит. Токореж куда-то запропастился. Вначале он стоял и кивал в знак согласия. Потом тихо слинял.

У Энжи появились дурные мысли.

«Где-то чё-то замкнуло в механизме исполнения желаний, видимо, плохо смазали перед употреблением (если сравнить с мотором). Может закончилась ’её Величество’ гарантия. А прибор возьми и сломайся в первый же день по закону злорадства».

Сев на пол, Анжела разревелась, как белуга, но вскоре её осенило: «А разве мужчины в таких случаях давят слезу?»

Отчаявшись, продавщица трикотажного отдела набрала Катькин телефон. Той самой, которая как-то заявила, словно прорубь ломом пробила: «Ух, подруга, если бы ты была мужиком, я б в тебя влюбилась!»

Но сейчас она ответила усталым голосом: пусть коллега проспится, а потом звонит со всякими дурацкими предложениями, и вообще, она в лесбийских ласках не была уличена и не планирует. Анжела, оправдываясь, объяснила: задумала стать мужчиной.

На том конце провода в ответ лишь шумное дыхание.

— Аллё! Ты уснула? — возмущённо взвизгнула Анжела.

— Дай обмозговать, — ответила Катя. — Значит, пол меняешь? Ух ты! Вообще-то идея интересная, но мне, дружа, некогда, иду на вечер, вся в процессе. Себя собираю из лоскутков. Кстати, твоя тушь просто супер. Ресницы получаются пушистые, как у верблюдицы. Ладно. Бывай. Бай-бай!

Монотонные гудки в телефоне насмешливо стучали по голове. Сосущие пиявками мысли остались наедине со своей жертвой.

— Токореж! — раздался крик души.

— Уж и отлучиться нельзя.

— Вот все вы, мужики, такие: свалите, и ищи ветра в поле. Может, я тоже хочу…

— Искать ветер? По мне, бессмысленно и сомнительно.

— Не про то я, а ещё волшебствуешь. Сделай меня на время мужиком, а?

Горбун втянул голову в перекошенные плечи, став похожим на черепаху — верный признак, что задумался.

— А в кого конкретно?

— Блин, не в алкаша же Коляна из трубы! Хочу… Что же я хочу? — Анжела судорожно завертела пуговицей халатика, пока та, не ожидая такого напора, не отлетела, вырванная с корнем.

— Эх! Вечная женская проблема: хочу то, не знаю что, и с тем, не знаю кем! Когда уже научитесь формулировать точно желание?

Токореж продолжил озвучивать свою разъяснительную записку, как он называл завёрнутые в красивую обёртку нравоучения.

— Опять бурчишь? — Энжи не на шутку рассердилась, а губки надулись в букву «о».

— Делюсь наблюдениями. Интересные вы существа, смертные. Решай, не медля, в кого превращать. Вон мужчин сколько. Всех хватает. И мздоимцев, и проходимцев, и олигархов, и тех, кому грош цена в банный день. Хотя попадаются порой, в качестве исключения, умные и стеснительные.

Анжела, сжав зубы, оглядела комнату. На подоконнике лежал глянцевый журнал, а на обложке наглела физиономия с лёгкой небритостью. Синий костюм, алый галстук-бабочка и фирменная отрепетированная улыбка.

— Хочу быть Устином Ивановым! — выкрикнула Анжела и зажмурилась, как котик перед дегустацией сливок.

Вмиг показалось, что она ушла глубоко под воду, тело сдавило прохладой со всех сторон, а потом для контраста обдало жаром. На непослушных, подгибающихся ногах протиснулась к чему-то устойчивому.

Открыла глаза: перед глазами призывно сверкала раковина. Анжела упёрлась в мраморную столешницу. Всё плыло и прыгало перед глазами, будто она долго каталась на взбесившейся карусели или превратилась в стёклышко калейдоскопа. С трудом отвела взгляд от глянцевого чёрного фаянса, успев отметиться лбом о прохладную поверхность. Но боли почти не было. За дверью пульсировал невидимый источник электронной музыки.

— Бли-и-и-н, — прохрипела она не своим голосом и извергла содержимое желудка в призывно блестящую раковину, словно отвечая той взаимностью. Когда когтистая лапа спазмов отпустила, умылась и гордо вперилась в зеркало. Оттуда глядел Устин Иванов. Тот самый, который доводит до белого каления публику своими гостями — звёздами эстрады и прочими скандальными особами. Одним словом — массовик популярного шоу; и как завопил:

— Иваныч, ты где пропал?

В туалет Стрип-клуба «Лас-Tochka» ввалился качок лет тридцати, не снимающий зеркальные очки-авиаторы даже в помещении.

— Я… мне нехорошо… — проблеяла Анжела-Устин.

— Да ты чё, щас будет гвоздь программы. Все тебя заждались.

Качок издал неприятный визгливым звук, который никак не вязался с крупным бычьим телом. Он схватил Энжи за шкирку и потащил в зал, мигающий всеми цветами радуги. По вспыхивающему бликами шесту с пугающей легкостью вниз головой спускалась полуголая брюнетка. На своём долгом пути она сладострастно выгибалась, подставляя взорам тяжело дышавшей публики то роскошную грудь, то не менее впечатляющие ягодицы, покрытые вытатуированными поцелуями. Некоторые даже делали ставки: не свалятся ли сверкающие фальшивой позолотой трусики на голову артистке, когда от такого немыслимого напряжения лопнет резинка. Анжела замерла, поглощённая одной лишь мыслью: «Зараза, надо было у Микеланджело попросить такие же ’буфера’, может, ещё не поздно?»

— Девка — огонь! — воскликнул качок и ткнул Анжелу локтем в плечо.

— А? Да.

Что-то напряглось в брюках. Анжела едва успела поймать новое ощущение, как бычара восторженно добавил:

— Смотри, она топает сюда. Круть!

Девица приблизилась, вихляя бедрами, уверенной поступью, несмотря на пятнадцатисантиметровый каблук. «Я даже в шпильках-скороходах не выгляжу столь уверенно», — вздохнула Анжела. В подносочной платформе тех чудесных туфель при каждом шаге таинственно вспыхивали огоньки, будто волны желания, заточённые навсегда по воле волшебного обувщика. Качок пронзительно засвистел и просунул несколько стодолларовых купюр за тоненькую резинку ажурных, точно паутинка, трусиков танцовщицы, когда она недвусмысленно оттопырила упругое бедро.

— Красотка, порадуй дядю, а то грустно.

Он звонко хлопнул девицу по накаченной попке, и Анжела чуть не задохнулась, когда девица, ловко, будто рождена для этого, доверчиво приземлилась к ней на колени. «Проклятье, я же теперь мужик. Что делать?» — в панике думала она, но, к её удивлению, с удовольствием прижала к себе актрису.

— Привет, котик, — манерно протянула стриптизёрша. — Меня зовут Хана.

Её теплое дыхание пахло жвачкой. Хана откинула с ярко накрашенного лица и усыпанной блёстками груди надушенные пряди волос. Анжела не знала, куда девать глаза. Да и девица весила отнюдь не мало. И как назло, уселась на новую часть тела, к которой Анжи не успела еще привыкнуть, а та, как намагниченная, безудержно ринулась вперёд. Анжела подумала: «Бедные мужчины, неужели у них всегда так? А как же они ходят с такими препятствиями?» — но вслух произнесла:

— Эм, очень приятно.

— Я же тебя в телике видела. Ты ведёшь шоу, где болтаешь со звёздами. А меня пригласишь?

Хана потянулась к застежке бюстгальтера, который не столько скрывал, сколько привлекал внимание к будто живущей своей собственной таинственной жизнью груди, но Анжела каким-то чудом перехватила её ладонь, хотя с координацией из-за алкоголя у неё было ай-яй-яй.

— Это, не надо.

— Я тебе не нравлюсь?

Хана, вытянув пухлые губы, изящным жестом скользнула рукой вниз. Анжела ойкнула и покраснела, как никогда в жизни. От того, что нащупала девица, её лицо приобрело страстный оттенок, словно у самки носорога перед случкой.

— По-моему, очень даже…

Хана прищурила густо подведённые глаза.

— Я не знаю… мне… выпить надо.

Энжи спихнула Хану и бросилась к бару. «Фух, отвязалась. Никогда не пила виски. Мужику положено пить виски», — в мозгу проползали вялые ошмётки мыслей. Анжела уселась за стойку.

Заказала у симпатичного бармена с выбритыми височками самый дорогой напиток. Спустя мгновение стеклянный бокал-тюльпан расцвёл перед ней пахучим янтарным содержимым. Поднесла к носу — она видела, что так делают киношные миллионеры — и опрокинула залпом в себя. Рот, горло и пищевод обожгла дымно-йодистая волна.

— Йошкин кот! — вырвалось у Анжелы.

— Устин Александрович, вы как? — бармен обеспокоенно глядел на неё. — Хреново выглядите сегодня.

— Что? Как ты такое посмел девушке говорить?

Парень едва не выронил бутылку, но рефлексы у него работали отменно.

— Ха! Что я несу?! — спохватилась Анжела. — Это моя новая шутка. Бесплатно для тебя. Радуйся. Налей мне ещё.

Вскоре она отключилась. Муть рассеялась лишь когда незнакомый мужик тащил её, как куль с мукой, по светлому подъезду. В зеркалах на стенах, покрытых красивыми панелями под мрамор, отражалось помятое лицо знаменитого телеведущего.

— Устин Александрович, я завтра за вами, как обычно, в восемь подъеду. Вы намекали, что у вас совещание с продюсером.

Анжела мотнула головой и чуть не упала. Водитель нажал на кнопку звонка и исчез. «Куда это он?» — удивилась Энжи. Но объяснение не заставило себя долго ждать.

— Ах ты гад! Опять нажрался со своим дружком! — вопила девица, пугающе похожая на Хану, только блондинка и одетая в розовый пеньюар.

— Э… — Анжела не знала, что следует говорить в подобных случаях. Вдруг вспомнился комический номер, где муж постоянно говорил «дорогая, ты не поверишь!» И Энжи захихикала.

— Он ещё ржёт, как конь! Спишь на диване. Понял? Никаких телесностей. От тебя воняет как от козла.

Что правда, то правда. Ибо после эксперимента с виски Анжелу снова вырвало. В этот раз на барную стойку. «Очень жалко того паренька, он был таким милым. Надо будет зайти извиниться», — думала она, шагая на подгибающихся ногах к обитому бирюзовым бархатом дивану, в данную минуту пределу её мечтаний.

Голова утром была как кокосовый орех: все так и хотят её расколоть, чтобы посмотреть, что там булькает внутри. Все — это блондинка в розовом и мерзкая пучеглазая псина размером с крысу.

— Животное, очухался?

— Я? Минералочки бы мне… — протянула Анжела.

Девица достала из шкафа бутылку. Энжи с жадностью прильнула к горлышку. Пузырики, шипя и суетясь, царапнули горло и бодряще ударили в нос.

— Никогда больше не притронусь к вискарю.

— Ах, если бы! Мы должны серьезно поговорить.

— Сейчас?

Анжела достала из морозильника кубики льда, которые были его единственным содержимым, вопреки значительному объёму ящика. «А мама бы его заполнила и грибочками, и ягодами, и всем-всем…» — подумала Энжи.

— Да, именно сейчас. Ты меня любишь?

Псина на руках хозяйки жалобно завыла: модный браслет с подвесками зацепился за клок шерсти и выдернул его с корнем. Блондинка заворковала на своём уси-пусичном языке, успокаивая дрожащую Флорюшечку. Анжелу покоробило: «Как я могу ответить, если всё, что о тебе знаю, это имя собаки?»

— В данную секунду я вообще никого, кроме аспирина, не люблю. У нас есть? — Анжела приложила лёд к ноющему затылку. Сразу вспомнила, как накануне вырвалась из рук водителя и треснулась о стену в подъезде. «Кстати, во сколько он обещал за мной приехать?» — встрепенулась Энжи, отчего немедленно заломило в шее. Прирученным солнцем блеснул циферблат золотых ролексов.

— Значит, не любишь?!

— Милашка, не сейчас. У меня голова сейчас взорвётся. И выезжать через десять минут.

— Только о себе и думаешь!

Анжела ничего не ответила и направилась в ванную. Не с первой попытки нашла нужную дверь и заперлась. Сколько раз она участвовала в подобном бессмысленном разговоре, но по ту сторону баррикад… Она так же доводила бывших, с безумным упорством лис, бросающихся на ночных трассах под колёса, за что не раз получала.

Потом Анжела сделала интересное открытие, когда стоя облегчила себя от лишней жидкости.

Ну и везёт же мужчинам, никаких присядок, расстегнул ширинку и поливай посудину. Подержав в руках новое приобретение, многозначительно хмыкнула: «Любопытные ощущения».

Энжи высунулась из убежища. Блондинка на кухне увлечённо говорила по телефону: «Он опять бухал, я так больше не могу. Я для него пустое место. А разве для этого я угрохала на тюнинг столько денег? Ты была права…»

Анжела выскользнула бы из квартиры незамеченной, но Флорюшечка, завидев её, издала странный звук, будто полоскала горло, и вцепилась в штанину.

— Отстань, дура! — вырвалось у Энжи.

— Это ты мне?

Блондинка так яростно сжала смартфон, что силиконовый чехол в форме неведомой розовой зверушки перекосило.

— Нет. С тобой я поговорю позже.

Анжела стряхнула псинку с ноги и хлопнула дверью. Доехали до студии удивительно быстро.

— Устин Александрович, — залепетала девушка с бейджиком. — Вас уже везде ищут. Вы же знаете, что Виталий Витальевич не любит, когда опаздывают.

— Да? — Анжела пожала плечами. «Устин же звезда, талант, что мне сделает продюсер? Я даже не знаю, чем именно человек с такой работой занимается», — думала она.

Девушка с бейджиком провела её по бесконечным коридорам. Анжела зашла в душную комнату для совещаний, видимо, тут находилось о-очень много людей. Во главе стола сидел лысоватый человечек, похожий на волосатого колобка. Увидев Энжи, снял модные очки в роговой оправе.

— Устин, сегодня снимаем новый выпуск. Мы внесли коррективы в сценарий, пока кое-кто шлялся непонятно где. Будешь шутить про лишний вес той бабы из передачи конкурирующего с нами канала, потом скажешь… ну, тут всё написано.

Толстяк, сопя, швырнул папку Анжеле. Она пробежала глазами первую страницу. Каждая реплика была расписана. Даже указано, с каким выражением лица следует произносить текст.

— Мне обязательно говорить и эту пошлость?

— В смысле? Раньше подобное тебя не будоражило, — продюсер нахмурился, отчего стал похож не на колобка, а на пельмень.

— Зачем мне сценарий? Я же творческий человек! Я хочу всё по-своему сделать.

— Посмотрите на него! Опять в своей забегаловке обкурился дрянью?! Ты творческая личность? — толстяк с каждой фразой багровел, теперь напоминая вяленый помидор. — Да на толчке, когда торгуешься, ты творческая личность, там делай что хочешь, а здесь, будь любезен, говори, что написано. Если сегодня будет отсебятина, мой милый мальчик, сделаю из тебя девочку! Убирайся с глаз моих, пока я добрый.

Анжела уже чувствовала себя так, будто её облили грязью. Руки сжимали сценарий, оставляя на папке влажные следы. Внутри до предела натянулась струна, которая вот-вот должна с жалобным стоном лопнуть.

— Устин Александрович?

Из соседнего кабинета появилась всё та же девушка с бейджиком.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

— Вы чего? — серые глаза открыто и дружелюбно глядели на Анжелу-Устина.

— Почему всё так глупо устроено? — Энжи вчиталась в надпись. — Оля, почему, а?

— Не понимаю…

— Я тоже, Оля, ничего не понимаю. Надеюсь, у вас будет сегодняшний день более удачный, чем у меня.

— А что же будет со мной? Вы обещали ответить сегодня.

— Вы о чём? — Анжела уже готовилась к худшему, но то, что последовало, заставило внутреннюю струну, которую натянул продюсер, разорваться с беспомощным визгом.

— Так вы признаете моего малыша?

Ольга выпятила и без того округлый животик, которой был незаметен из-за жакета.

— Это как? Я… Когда это успел? — Новоявленный мужчина едва не произнёс «успела».

Анжел пустилась бегом по бесконечной кишке коридора, вырвавшись на свободу, не задумываясь, сказала водителю адрес — свой адрес — и закрыла лицо руками: «Токореж не предупреждал, что всё будет так плохо. Куда, кстати, он пропал? Оказалось, что шоу-биз — такая гадость. Даже к лучшему, что всё в моих руках и я могу превратиться обратно. Развод с мужиком во мне, и девичья фамилия, как говорят в таких случаях». Анжела с ужасом подумала, что, не приведи боже, грудь обратно не вырастет!

На лестничной клетке столкнулась с шарахнувшейся от неё соседкой, зашептавшей: «Господи, неужто тот самый?» — и нажала на кнопку звонка у своей квартиры. Дверь открылась, и на пороге стояла сама Анжела.

— Как? Что произошло?

Чтобы прояснить ситуацию, расскажем: в тот момент, когда Анжела стала Устином, тот сам превратился в Анжелу. И целый божий день слонялся, страдая и корчась от рыданий. Даже не предполагал, что у женщин эта способность так развита.

Вот ноги сами привели сюда. И вдруг сам себя увидел в постучавшем в дверь.

На родном лице безумно вращались глаза. Сальные волосы собраны в нелепый пучок и перевязаны канцелярской резинкой.

— Я сейчас всё исправлю. Наверное…

— Значит, я не умер? Как хорошо! Я проснулся в этом клоповнике и иду в ванную, а там баба. В зеркале вместо меня! Я чуть не обделался. Думал, что сдох и мне теперь в аду такое наказание. Или, может, я свихнулся? Но ты пришёл, мой милый Устинчик, и говоришь, что всё исправишь.

Иванов в теле Энжи засмеялся тонким дельфиньим смехом.

— Токореж! — заорала Анжела.

— Ась?

Горбун вылез из шкафа, из-за спины настоящего Устина, который, увидев его, коротко вскрикнул и потерял сознание. Анжела его поймала — кому нужна шишка на затылке?

— Давненько мне так мозг не компостировали. Мужчиной быть просто возмутительно! Хочу «домой»!

— Ладно.

Токореж пожал сутулыми плечами. Через несколько минут Анжела усадила измученного страданием в женском теле Устина Иванова в личное авто, в котором ждал водитель, подозрительно зыркнувший на неё, и отправила звезду. Анжела довольно поглядела на свои чудесные зелёные ноготки и вернулась домой.