В тупике сбывшихся желаний

Глава 23 Америка

После оглушительного успеха, когда склеротические пальцы пожилых аристократов, усыпанные перстнями, не уставали поощрительно хлопать, Пол предложил девушке поработать в шоу, где, как он считал, неплохо Анжеле спеть несколько русских песен. Американцы любят экзотику.

Дело в том, что в клуб миллионеров приглашали и факиров, и жонглёров. Привозили из террариумов и змей, чтобы пощекотать нервы. И русская песня, а с ней и девушка будет для престарелых достойных толстосумов своеобразной изюминкой. Да и побаловать взгляд зрелищем женщины «в соку» угасающие прожигатели жизни не откажутся, как и, подозвав к себе Анжелу кивком трясущейся от болезни Паркинсона головы, с улыбкой предложить ей посидеть за персональным столиком. А там можно, будто невзначай, коснуться под столом ножки русской чаровницы или взять её руку в свою и подержаться несколько секунд за гладкую ладошку. Правила аристократического клуба миллионеров расписаны по пунктам. Этикет соблюдался строжайший. Здесь блюли репутацию. Но маленькие вольности допускались.

Пол объяснил, что на этой сцене побывали многие голливудские дивы и примы. Так что Анжела быстро приестся. Пусть не питает иллюзий. Достаточно одному из старожилов клуба закашляться во время Анжелиного выступления, и карьера певицы будет здесь закончена. Его величество случай управляет жизнью человека, пока Туча Счастья блуждает во вселенной.

А поэтому на остальные дни Пол предложил русской девушке поработать нянькой с проживанием для его ребенка за пять долларов в час.

Прошло несколько недель, и каждый день заставлял Анжелу вздрагивать, когда звонил будильник. Хитрый янки не предупредил, что у его отпрыска, трёхлетней девчонки, характер отнюдь не ангельский, хотя поначалу та выглядела довольно безобидно. Всё, что ни делала Анжела, встречало отпор маленького рыжеволосого демона с косичками. На любую просьбу Энжи девочка отвечала, поджав губки, отказом с последующим пронзительным, как сирена, и зубодробительным, как бензопила, криком. Молли плакала по любому поводу. Она рыдала, если дать яблочный сок вместо апельсинового, который кончился утром, если найденный с героическими усилиями в кладовке нужный напиток налили не в розовый стаканчик, а в зелёный. Девочка могла громко топать ногами и кататься по полу из-за своих капризов. «Ураган Молли» ничто не могло остановить.

В первый же день она выкрала единственную помаду Анжелы из сумочки и принялась модернизировать интерьер гостиной. Энжи повезло: среагировала на акт «дизайнерского» вандализма быстро, и пострадала лишь одна стена. Пока нянька оттирала малиновую полосу, Молли норовила укусить её за части тела, куда могла дотянуться, причем делала это успешно. Задыхаясь от желания выпороть маленькое чудовище, Анжела скомандовала ей исчезнуть с глаз долой. Удивительно, но рыжая бестия убежала. Облегчённо вздохнув, Энжи поглядела на стену: чистота. Однако она недолго радовалась.

Молли сменила амплуа: тщательно разрисовывала одежду, книги и мебель шариковой ручкой, найденной у Пола в кабинете. Она, что называется, изводила бедную няню. На второй неделе во время обеда Молли безудержно плевала в Анжелу супом с брокколи. «Меткая дрянь», — думала Энжи, промывая глаз.

Как ни хотелось Анжеле работать в семье Пола, но… этот кошмар не мог продолжаться вечно — нервы подвели. Однажды девчонка улизнула в ванную и, когда няня распахнула дверь, примерялась раскрутить бутылку с отбеливателем. Анжела выхватила моющее средство. Молли принялась кататься по полу, норовя её лягнуть. Энжи, схватив девочку, крикнула, чтобы та не смела брать бутылки без спроса, и ударила малышку по попке. Молли вывернулась и убежала к родителям. В Америке детей наказывать запрещено. Через несколько минут Энжи была уволена.

А вместе с работой няни Анжела и закончила карьеру певицы, которая, собственно, и не успела начаться: Пол эксплуатировал Энжи, обещая со дня на день устроить полноценный концерт. Но спускаясь в скоростном лифте с пятьдесят четвертого этажа, Анжела была счастлива. Вот она — свобода! Энжи дышала полной грудью: больше не надо боязливо оглядываться, чтобы, не дай Бог, не наступить на куклу «её Высочества» Молли, ведь это обязательно приведёт к истерике с дикими воплями, от которых едва не закладывало уши, сопровождающимися морем слёз и липких соплей. Человеку всегда становится хорошо, когда спадает напряжение, чем бы оно ни было вызвано. Пусть противный ребенок изводит за доллары другую няньку, а таких, как она, ещё поискать!

Анжела старательно, не повышая голос, объясняла девочке, что так себя вести нельзя, но всё было безрезультатно. Да у неё ангельское терпение, что выдержала эту неуправляемую душеизводительницу несколько недель! За углом незадачливую няню ждало спасение от ужасов детской. Проведя пластмассовой карточкой по узкой щели аппарата, Анжела нырнула в сабвей. Это особое место, где порой было страшно, а порой и занятно.

Главные узловые станции, такие как Лексингстон Авеню или Тридцать Четвертая стрит, до глубокой ночи не знали, что такое тишина. На всех площадках, где были переходы на другие ветки, играли оркестры или «one man band» — одинокие музыканты.

Здесь порой можно было встретить и голливудских звёзд, пришедших показать себя народу, вместо репетиций в душном ангаре, и обкатать новые песни. Но в основном пассажиров развлекали бродячие музыканты. Однажды Анжелу удивил афроамериканец, который выделывал что-то невообразимое, барабаня по пяти пустым вёдрам. Порой он ударял и в маримбу, стоящую чуть поодаль. И тогда щемящий, проникающий в душу звук заставлял всё внутри отзываться на мелодию, её сердце заворожённой «коброй» подчинялось заклинателю. Она подошла к исполнителю в высокой шапке, куда были убраны пышные волосы, и бросила честно заработанный трудовой доллар.

А что?! Получила удовольствие — плати, такова жизнь! Сейчас Анжела ехала, чтобы проведать подругу в Бруклине, ну и остаться ночевать…

Одиннадцать часов вечера. Испытав за сегодняшний день столько потрясений, она забыла золотое правило сабвея — садиться в поздние часы только в первый вагон, где был машинист, или средний вагон, четвёртый или пятый, где был кондуктор поезда. Анжела села в последний, куда даже полиция не любит заходить — от греха подальше. Через две станции, в районе Канал стрит, к ней подошли тёмные личности.

Чёрной рукой один из них ухватился за ногу, по-хозяйски стиснув задрожавшее колено, а второй стал срывать с Анжелы куртку.

Когда Энжи закричала, оба афроамериканца рассмеялись.

— Славный голосок. Когда мы тебя дрючить будем, пой, цыпа, тебе же лучше.

— Ребята… может, не надо?

Один из извергов тихо сказал:

— Надо, baby! Ты даже не представляешь, как будешь потом меня благодарить. Я умею обращаться с женщинами.

— Я тебе верю! — наивно произнесла Анжела, обливаясь ледяным потом и лихорадочно думая, как бы выкрутиться.

— Он тебя не обманывает, — хихикая, встрял второй, — всю жизнь будешь помнить.

— Это ты чего, смеёшься? — зло прищурился первый. — Бро, не можешь мне простить своей сестры, которая после меня попала в больницу?!

— В самую точку, гнида, помню, как ты её попортил!

Внезапно оттолкнув Энжи, насильник вытащил нож и замахнулся на товарища. Тот перехватил руку, и оба вскоре оказались на полу. Анжела услышала шум спасительно раскрывающейся двери и каким-то чудом выскользнула, едва не споткнувшись о дерущихся, которые визжали и извивались на полу словно взбесившиеся псы.

Анжела побежала по платформе, опасаясь преследования, но поезд с грохотом умчал мерзавцев в густую тьму тоннеля. Отдышалась. Энжи осталась одна, но ей не было страшно. Страшнее с людьми. Со стороны рельс раздался писк, глянула и тут же отшатнулась: мамаша вела крысиный выводок ознакомляться с территорией проживания.

Внезапно девушка заметила надвигающуюся тень, Анжела опять шарахнулась и чуть не упала на рельсы. Но криминальная хроника не дождётся нового сообщения. Мощная мужская рука помогла сбалансировать и поддержала. Поезд уже выскакивал на станцию. «Месть» Анны Карениной не состоялась. И как снег на голову — ошарашила родная речь.

— Я Виктор. Можно Витя.

— Анжела, — не узнав своего голоса, произнесла спасённая.

Она неожиданно прижалась к посланному случаем соотечественнику.

— Странно. А ты не боишься меня. Вдруг я гангстер или член шайки?

Отпрянув на секунду и разглядев симпатичные черты мужчины, Анжела сказала:

— Ты даже в таком случае не очень страшный.

— Это комплимент?

Оба засмеялись. За час, который ушёл на дорогу, больше никто к Энжи не приставал, хотя и заходили всякие подозрительные личности. Она понимала, что спокойствие наступило именно благодаря присутствию Виктора.

И когда тот попросил у неё телефон, она быстро настрочила цифры.

— А код семьсот восемнадцать, бруклинский. Я пока у подруги остановлюсь.

— Потом ко мне переедешь, — уверенным тоном ответил Виктор.

Он пожал ей на прощанье руку. «Какой вежливый и самоуверенный парень, посмотрим, что из нашего знакомства получится».

Подруга встретила, ёжась после тёплой постели.

— Ну, слава богу, ты сбежала от Пола, я бы и двух дней с его ядовитым монстром не выдержала. Таких детей мамы должны рожать обратно, забирать в утробу и перерабатывать. Пожевать сообразить, или ты на ночь не ешь?

— Я бы не отказалась. В животе бурчит от сегодняшних приключений. Недаром говорят, что в желудке свой независимый ум. Он радуется хорошей пище и страдает от несвежей.

— Правильно мыслишь. А сейчас организую спальное место. Утром покудахтаем. OK?

Что хорошего в американцах — это то, что не любят забивать себе голову чужими заботами, переадресуя их хозяину, если распускает перед ними нюни. Для этого и выражение есть «it’s your headache».

То есть, не передавай мне свою головную боль. Хозяйка продолжила:

— Но предупреждаю, я встаю рано. На Брайтон Бич сейчас работаю в овощном магазинчике. Хочешь к нам? — спросила подруга и протянула Энжи бутерброд с варёной колбаской из магазина российских товаров. — Тогда поговорю с хозяином. Он турок. Да и вся наша, как говорили раньше, Маленькая Одесса сейчас под «турецким игом». Магазины, рестораны, бизнес. А в повара и обслугу берут узбеков. Те знают, что русскому человеку нравится.

— Ладно, будет видно. Спок ночи, — женщина умирала от всего пережитого, надеялась, что целебный сон перемелет всё и утром она опять будет свеженькой как огурчик и энергичной, словно пчёлка, только что вылетевшая из улья.

Но стресс от полной приключений поездки не прошёл бесследно: хотелось смыть этот день.

— А душ у тебя есть?

— Есть, но только кипяток, будешь? А холодную воду на кухне возьмёшь разбавить.

Да, избалованная роскошью квартиры Пола, Анжела уже позабыла про коммуналки и неудобства. В этой квартире жили, а скорее существовали ещё пять женщин. Но ничего, Энжи не привыкать, главное безопасность и спокойствие, а в остальном она молодец, справится. Ночью к ней пришли в гости… клопы. Этой нечисти тут водилось видимо-невидимо. «Подругин сюрприз», — с незлобивой обидой подумала Анжела и принялась методично уничтожать присосавшихся насекомых.

А утром у нее на щиколотках уже красовались чешущиеся «символы гостеприимства». Такой «нежной ласки» она не выносила. Вот те и Америка! Клопы-американцы ничем от родных не отличались. И так же не требовали взаимности.