В тупике сбывшихся желаний

Глава 18 Анжелу исключают из университета за неуспеваемость, поскольку она из-за своей влюбленности и душевных мук забросила учёбу

Засыпающая от усталости Анжела дёрнула рукой, коснувшись чего-то гладкого и прохладного. Последовал приглушённый удар. Она оторвала голову от стола, отодвинулась вместе со стулом и только теперь раскрыла глаза. Остатки давно остывшего кофе легко нашли путь из опрокинутого стакана и с радостью залили конспект. «Прекрасно. Теперь будет мне ароматерапия», — решила Энжи. Она, листая изображения в телефоне, готовилась к экзамену по искусству. Борясь с дремотой, по несколько секунд «гипнотизировала» мини версию одного из почти двух сотен шедевров, которые прислала профессорша, проговаривала вслух название, часто не имеющее отношения к изображённому, и имя художника, почти всегда труднопроизносимое, и переходила к следующей картине. Так Анжела прошлась по списку три раза, а на четвёртом круге уснула. Усердная студентка повертела головой, отяжелевшей, словно её заполняли не ценнейшие знания, а всякий хлам. Ведь всё ненужное часто выглядит обременительным, пусть ещё недавно мы не представляли без этого жизни, а ценные книги после экзамена переходят плавно в разряд макулатуры.

Как бы то ни было, Анжела освоила материал примерно наполовину, но не походила из-за этого на скорбящую Мадонну. Ну и что, подумаешь, не выучила, да с кем не бывает? Недаром в студенческой среде говорят «первые два семестра ты работаешь на зачётку, а потом она — на тебя». Но это, конечно, не про Анжелу, отличницей она никогда не была.

Оптимизм, пошатнувшийся из-за Петра, внезапно вернулся. Должно быть, туча с Токорежем по прихоти ветра или иной могущественной стихии оказалась неподалёку, только Анжела её не видит. «Интересно, нашёл ли горбун новый метеорит для коллекции?» — с улыбкой думала она, напевая приставучую мелодию.

Тёплый душ смывал вчерашний яркий макияж, оставляя на лице чёрные подтёки туши. Протерев безупречно наманикюренной ладошкой запотевшее зеркало, Анжела показала чумазому отражению язык: «Ну, Крошка Енот, как будешь сдавать экзамен?» Наскоро подсушив голову, натянула любимое платье и, бросив тетрадь с ароматными разводами в сумку, отправилась в университет, на ходу завтракая питьевым йогуртом. Солнце тут же занялось подсушиванием сырой макушки. Анжела, напрягаясь, прокручивала в памяти те крохи знаний, которые не успели выветриться. К тому моменту, когда она добралась до аудитории, сокурсники составили очередь, и опоздавшая нерадивая оказалась в хвосте. Ей подумалось: «К лучшему. Может, успею выучить», — она прислонилась к стенке, наугад открыла конспект и прочитала: «Питер Брейгель Старший». Энжи захлопнула тетрадь. «Питер, Пётр… — пробормотала она. — Не хочу о нём думать. И не буду. Вот так!»

Солнце давно прошло зенит, и тёплый луч падал на щёку Анжелы. Она дремала, сидя на полу, прижимая к груди конспекты, Лёшка толкнул её в плечо:

— Вставай, скоро твоя очередь. Отличники уже все ответили.

Анжеле показалось, что перед ней сидит на корточках не белобрысый сокурсник, а Ираклий. «Действительно, глаза похожи, большие, только у Ирика сочнее, особенно в том костюме, что я выбрала».

— Ты чего на меня так смотришь?

Лёша помог ей подняться. Анжела на мгновение задержала свою ладонь в его. Тёплая и широкая, она легонько сжала её пальчики.

— Как смотрю?

— Будто не узнаёшь.

— Значит, малыш, богатым будешь, — усмехнулась Анжела и вошла в аудиторию.

Теперь же за столом сидела плотная женщина в очках, слишком маленьких для её квадратного лица. Художественно наброшенный на плечи шарфик одаривал Анжелу загадочными улыбками уменьшенных репродукций Моны Лизы (уж эту картину она точно помнила).

— Тяните билет.

Анжела кивнула, назвав номер — тринадцатый — и пожала плечами. Один вопрос она знала, а вот второй… так что с несчастливым числом всё враки. Нет ничего абсолютно белого и чёрного.

Экзаменатор внезапно сказала:

— Я отойду на минутку в буфет. Уж сил нет. Надеюсь на вашу честность. А «особо-интересующихся знаниями» хочу предупредить, что комната оборудована камерами, так что шпаргалки можете не беспокоить.

Один из готовящихся, Толик, смело встал и повесил на камеру платок.

— Пусть не подглядывает, — произнес с усмешкой.

Коллектив готовящихся к ответу остался довольны смелым поступком.

— Только не забудь снять после экзамена, — напомнил ему друг Лешка.

Преподавательницы не было минут пять, чем Анжела беззастенчиво, как и остальные, воспользовалась, достав свой ароматный конспект. Оказалось, что обе темы, нужные для ответа, от кофе не пострадали, и Анжела с чистой совестью вырвала страницы.

Экзаменатор вернулась, блаженно вдыхая содержимое картонного стаканчика, который аккуратно придерживала, боясь обжечься. Анжела, сидя перед экзаменатором, наслаждалась терпкостью кофейного запаха. Когда она ответила на вопросы из билета, предстояла самая страшная часть экзамена, «угадайка». Джоконды с шарфика улыбались саркастично, явно предвкушая позор Анжелы. Но так могло только показаться. Чудес после исчезновения Токорежа не предвиделось.

Экзамернатор достала планшет из сумки и показала Энжи десять картинок, а та должна вспомнить автора и название. Она уверенно опознала портрет Эразма Роттердамского кисти Гольбейна, так как его было удобно запомнить. На остальном же бедняжка посыпалась.

Когда Анжела уверенно назвала автора наскального рисунка из пещеры эпохи палеолита, преподавательница чуть не сползла со стула. Давясь от смеха, экзаменатор произнесла:

— А не познакомите ли меня с ним? Вау! Даже не предполагала, что моей студентке миллион лет от роду! — потом изменилась в лице, оно приобрело цвет горы перед оползнем. — Вроде взрослый человек. Не выучили — так и скажите. Ну, последняя возможность.

Анжела Ван Гога назвала Ван Гогеном, чем вызвала снисходительную улыбку преподавательницы, которая внезапно закашлялась и, обжегшись горячим напитком, произнесла, касаясь обожжённым языком нёба:

— Увидимся на пересдаче.

Она вздохнула, возвращая Анжеле зачётку. Провалившая экзамен решила задержаться перед тем, как закрыть дверь с другой стороны. Плутония Гобеленовна тыкала указкой в знакомую репродукцию. Ну как же, точно такая висела в рамке над кроватью Энжи. Она даже не поленилась прочитать имя художника. Но студент мужественно молчал, как партизан на допросе. Было обидно, что не ей попалась картинка. На этот раз и она возмутилась, как этот нерадивый студент мог назвать Моро Мурлом?

«Это не конец света. Подумаешь, у меня больше восьмидесяти дней для подготовки», — Энжи улыбнулась вечернему солнцу и отправилась домой.

На следующий день у неё была смена на работе, поэтому приходилось украдкой учиться переводить из десятичной системы счисления в двоичную. «Зачем только оно нужно в информатике? Лучше бы объяснили, как быстрее печатать на клавиатуре».

Директор незаметно подкрался и заглянул в её тетрадь.

— Анжелочка, это что ещё за огромные числа в рабочее время выводите?

— Прибыль вашу считаю.

Багратион Пикович хмыкнул, решив не показывать, что не понял, шутит ли она или всё серьёзно, и удалился надзирать в соседний отдел. Так и не разобравшись с вычислительными хитросплетениями, Энжи отправилась на экзамен. Перед аудиторией снова толпились студенты. Анжела подошла к девице, всегда отвечавшей правильно на вопросы преподавателей. И как только она успевала подготавливаться по всем предметам?

— Привет, Таня!

Та смерила Анжелу недоверчивым взглядом свиньи, специализирующейся на поиске элитных трюфелей, — догадывалась, зачем она подошла.

— А ты можешь рассказать, как переводить числа?

— Могу. Но не буду.

— Почему?

— Тебе это не поможет. У тебя иммунитет к математике, а к информатике и подавно.

Девица отвернулась, зубря какую-то заковыристую формулу. «Эх, наверное, она права. Ну и ладно!» — Анжела принялась обмахиваться тетрадкой, которая ни на что большее не годилась. Асфальт плавился под палящими лучами уже второй день, из-за них же никакая новая информация не лезла в голову, проходя сквозь сознание, точно сквозь марлю. Двоичная система счисления никак не укладывалась, просачиваясь, вываливаясь, убегая. Комбинации нулей и единиц не представляли для Анжелы ценности ни на экзамене по информатике, ни за его пределами, ведь зарплату ей выдавали в рублях, а нулей там было не так много, как хотелось. Наконец, изведясь в ожидании, Анжела сидела перед преподавателем, похожим на древнегреческого мудреца из-за бороды и бледного, точно мраморного, лица, которое по мере того, как она отвечала, становилось пунцовым.

— Ну, так что там с шестнадцатеричной системой счисления?

— Я и с двоичной не разобралась, — призналась Анжела. — Вот быстро выдать в магазине сдачу я могу, даже посчитать отношение курса доллара к юаням, если с калькулятором, а это никак.

Преподаватель нахмурился и выпятил мясистую нижнюю губу. Ему захотелось сказать что-то умное по поводу тупости студентки, но ничего кроме оскорблений не приходило в голову, и он с сожалением сдержался.

— Может, составите алгоритм решения к этой задаче? — ехидно спросил мудрец, показывая пальцем на непонятный для Анжелы набор символов.

Она потупила глаза, сложила бровки домиком, с таким выражением лица ей однажды удалось выклянчить у директора выходной. Но ничего не помогло… Пересдача.

Анжела зашла в полупустой вагон метро. Он качнулся и с визгом унёс её в густую темноту тоннеля. В окне едва различимо мелькали кабели. Мерно покачиваясь, Энжи поняла, как устала за последние месяцы: «А какой лучший способ отдохнуть? Разумеется, сменить обстановку». Анжела решила, что заберёт документы из университета, на время, возьмет академотпуск, и отправится… да хоть в деревню к бабушке! Та, конечно, подумает, что внучка по ней соскучилась, ну и ладно, недалеко от правды. Когда нам в жизни тяжело, близкие люди становятся ещё ближе и родней. А встреча с ними — такой желанной!