Варварин свет

Глава 19

Тусклый мир за третьей рекой под стальным серым небом. Дорога сквозь безлистный лес с искривлёнными чёрными стволами. От каблуков красных сапожек, которые Любава заставила надеть, отскакивают мелкие камни.

Болота с полуутопленным серебром. Чавкающий звук под ногами. Пузыри газов, лопающиеся на поверхности. Светящиеся шляпки мертвенно-бледных поганок. Серая дымка почти без запаха, плотная, влажная, заставляющая задерживать дыхание.

Пустое поле, где нет больше окаменевших богатырей. Три сестры кощеевы сидят, держат караул. Дымом повеяло — костёр развели. Смеются тихонько, истории друг другу рассказывают. Варвару не заметили — она специально их глаза отвела.

Чёрная скала. На ней — каменные зубья Дворца Кощея. И птицы, птицы летят. Разные — синички, галки. Малиновки, дрозды. Вороны и воронята. Голубки и горлинки. Воробьи, кукушки. Обратно другим путём возвращаются. Там, у сизых скал, сказал кикимор, вход в Навь.

Ритм шагов кота завораживал. Топ-топ, топ-топ мягкими лапами. Что по камням, что по болоту. И хвосты трубой — влево-вправо, влево-вправо мягкой волной.

Варвара словно спала наяву и наблюдала за собой со стороны.

Алое-голубое-чёрное. Идёт девушка, волосы чёрные из косиц выбиваются, голубой сарафан путается в ногах, сапожки алые идти мешают.

Идёт девушка, а впереди неё — кот-кикимор о трёх хвостах, порождение Нави. Поможет или обманет?

Идёт девушка, шаги считает, чтобы не думать. Раз-два, раз-два-три-четыре.

Идёт девушка, обняла себя руками.

Идёт девушка…

— Здесь! — остановился кот.

Сизых скал не было. Вблизи стало ясно, что не скалы каменные путь преграждают, а треугольники, плоские, как страницы книги, и полупрозрачные, тонкие, колышущиеся от дыхания. Кот шмыгнул между листами, только силуэт видно сквозь слои, и Варвара бочком протиснулась за ним, пытаясь не задеть незнакомые чары. Листы становились всё тоньше и стояли всё реже. Скоро от треугольников остались одни линии, а потом и те пропали. Впереди была лишь сияющая белизна, разорванная посередине единственным скошенным в сторону чёрным треугольником.

Воздух дрожал от свистящего шелеста — то летели птицы, со светящимися душами в ключах и без них, и ныряли в чёрный треугольник, который и был вратами в Навь. Кот подождал Варвару и они вместе шагнули в провал.

Шаг — и вот стоит Варвара в лесу, самом обыкновенном, лишь немного сумрачном от набежавших облаков. Птицы устраиваются на ветвях, отдыхают после полёта. Села одна птица, клюв открыла — выпустила светящийся огонёк. Тот взметнулся вверх, прыгнул вниз, а потом влился под кору берёзы. Варвару пробрала дрожь — на её глазах души находили покой. Но не все…

По небу летят ещё птицы с огоньками в клювах… Куда? Солнца не было, и девушка не чувствовала его нигде поблизости. Ветер нёс запах клюквы и малины, под ногами покачивались травинки, обрамлявшие отполированную слюдяную дорогу.

Она поблёскивала и, хоть сама и не имела цвета, отражала зелень пышных осин, стройных берёзок, пушистой ольхи, дубов-молодцов и редких лиственниц да елок. Дорога была чистой — ни листочка, ни цветочка, ни травинки не лежало на искрящейся поверхности.

— Осторожно, — сказал кикимор. — Не отвечай никому.

Стоило ему произнести эти слова, как из-за молодого куста лещины вышел дедок — маленький, с локоть высотой, и перегородил девушке путь, выставив перед собой раскрытые ладони.

— За золотом пришла, — осуждающе сказал он, оглядывая Варвару с ног до головы.

— Мне чужого не надо, я за своим пришла, — ответила та.

— Тс-с-с! — зашипел кот на девушку.

Дедок-с-локоток моргнул, и Варваре показалось, что его зрачки сверкнули красным. Она вспомнила — кладовиком его кличут. Давным-давно таких в Явь призывали, когда нужно было клад охранять. А ещё раньше, пока Кощей Междумирье-Межречье не построил, приходили такие старички сами, учуяв, что кто-то припрятал драгоценности. Бродит кладовик рядом с тем местом, выискивает тех, кто по чужое добро пришёл. Искать-то не мешает, только предостерегает — не ходи туда, а то худо будет! А не послушаешься, начнёшь копать — защекочет дед-кладовик до смерти. Бывало, так и сами хозяева сокровища погибали. Варвара знала секрет — кинуть в него головным убором, только не было у неё с собой шапки.

— Всё здесь — моё, красавица, — похвастался старичок.

— А вот и нет! — воскликнула Варвара.

Она присела у края слюдяной дороги, вырвала клок травы — хорошо поддался, прямо с корнями.

— Ты что это! — удивился старичок.

Варвара углубила ямку, бросила в неё свои деревянные бусы и прикрыла травой.

— Это моё сокровище, старичок-кладовичок. Посторожи-ка, пока не вернусь.

— Ах ты ж!.. — Старичок возмущённо покачал головой, потряс кулаками, а потом рассмеялся: — Ну, хитра, человеческая дочь! Уж посторожу, любого защекочу, а если вернёшься, то и тебя тоже. Так что мой клад теперь! Всё здесь моё!

Старичок подбежал к свежему кладу и принялся приплясывать вокруг него, а Варвара с Кышем быстрее пошли дальше, пока кладовик не передумал.

Лес закончился, и с пологого травянистого холма открылся вид на поле спелой ржи с поникшими золотыми колосьями. Слюдяная дорога, словно прочерченная одним ровным движением, вела через него к идеально круглому озеру. Здесь пахло иначе, скошенной травой и почему-то грибами. Пока Варвара с котом добрались до поля, небо заметно помрачнело, облака собирались, оставляя всё меньше прорех. Через них виднелось ещё синее небо, по которому летели птицы.

— Почему птицы выше облаков летят, Кыша?

— Там безопаснее, — ответил кот, нервно подёргивая хвостами.

Одновременно набирала силу жара. Варвара тяжело дышала, её душил ворот рубашки, и она развязала тесёмки. Стащила с головы платок с птицами в огне и сунула за пазуху, обруч пока оставила. Всё равно пот тёк ручьями по лбу. Девушка протёрла глаза, и на ладонях остались чёрные следы — угольная подводка размазалась.

— Хороша, — прошепелявил ей в ухо тонкий женский голос, и Варвара с криком отскочила.

— Бежим! — зашипел кот, выгнул спину и отбежал подальше.

— Полудница… — прошептала Варвара.

— Полька! — беззубо улыбнулась высокая тощая женщина, замотанная с ног до головы в белое полотно.

Она в упор, не моргая, смотрела на Варвару ввалившимися белыми глазами с красными зрачками. Перед лицом колыхались белоснежные пряди волос до самой талии, но ветра не было. От женщины исходил жар. Варвара начала задыхаться. Сапожки словно вплавились в слюду, нельзя было сделать ни шага. Полудница улыбалась всё шире, её глаза раскрылись в радостном предвкушении.

— Смотри, Полька, — прохрипела Варвара и вытащила из-за пазухи пропитавшийся потом платок Прасковьи. — Понять не могу, что за ткань.

Она скомкала платок и протянула злому духу. Женщина вытянула вперёд узкую костлявую ладонь с синими венами и задержала своё жаркое дыхание, когда ткань коснулась бледной кожи. Второй рукой погладила платок, прошлась пальцами по птичьим крыльям и хвостам и совсем перестала дышать от восторга.

Варвара отлепила подплавившийся сапог от дороги, сделала первый осторожный шаг — только бы Полудница не разозлилась! Но та была слишком увлечена шёлковой диковинкой. Ещё шаг, ещё… Варвара сорвалась на бег и не останавливалась, пока не достигла круглого озера. Дорога огибала воду, но Варвара отбежала за заросли рогоза, чтобы подождать, пока Полудница совсем про неё забудет. Чёрные головки шуршали на вновь поднявшемся ветерке. Кот уже ждал её.

— Мы сказали, не отвечай! — зло прошипел кикимор.

— Ага, — в тон ответила Варвара, — не ответила бы и сжарилась на месте! У меня щёки до сих пор горят. Ты думаешь, Кыша, меня Кощей вообще ничему не учил? Это основы взаимоотношений Яви и Нави, первое полугодие занятий!

Небо совсем заволокло тучами. Запах сменился на рыбный. От озера пошёл пар. Варвара села на колени, наклонилась над водой, отражавшей серо-фиолетовое небо и девичье личико. Уголь не только размазался под глазами, так ещё потёк вместе с потом по щекам.

— Красива, сил нет! — сказала Варвара, копируя старушечий голос.

Вода привычно не имела ни вкуса, ни запаха. Только от пара веяло молоком. Варвара умыла лицо, закатала рукава до локтей, опустила руки в прохладу. Бледный пар скрывал дно, но девушка заметила, что появилась стайка серебристых мальков, кружилась, щекотала пальцы. Откуда-то приплыл венок из ромашек и васильков.

— Как окунуться хочется, Кыша!

— Нечего и думать!

— Я только ногами поболтаю! Сил нет в этих сапогах ходить, они ещё и поплавились, глянь-ка!

Варвара с трудом стянула ненавистные сапожки, у которых оплавились каблуки и потемнели мыски. Девушка опустила ноги в воду, и вокруг них закружились рыбки. Варвара счастливо засмеялась.

— Идём, — беспокойно сказал кот, помахивая хвостами.

Как же хорошо! И куда этот кикимор её тащит всё время?

— Варвара! Задай вопрос!

— Ещё чего! Сам иди, я тут останусь, — беззаботно сказала девушка, болтая ногами в воде и гоняя мальков.

Кот молча подошёл, выпустил когти и царапнул Варвару по обнажённой коже на груди, где расходились края рубахи с развязанными тесёмками.

— Ты что! — воскликнула она, прижала ладонь к вспыхнувшим болью ранкам.

Боль поползла по груди, забралась внутрь, сжала сердце. От отвратительного сочетания запахов рыбы и молока скрутило живот. Девушка отняла ладонь и взглянула на ранки. Порозовевшие полоски опухли и кровоточили. На ладони осталась кровь. Варвару словно ударило вспыхнувшим перед глазами воспоминанием.

— Кощей! Как я могла забыть! Ой! — воскликнула девушка. — Я ноги вынуть не могу!

Рыбки сблизились так, что промежутков между ними почти не осталось, и образовали вокруг щиколоток Варвары подобие верёвки, постоянно движущейся и переливающейся серебром. Столб воды медленно потянулся из озера, поднимая всё выше венок из ромашек и васильков и оформляясь в прозрачную женскую фигуру, внутри которой мельтешили мальки.

— У тебя ободок красивый, — пробулькала фигура, поправляя цветы на макушке. — У меня свой был, костяной, да потерялся.

— Хочешь, подарю? — быстро спросила Варвара.

— Я сама заберу, человеческая дочь, — рассмеялась русалка, обплевав Варвару брызгами воды. — И сапожки заберу. И жизнь. Зачем тебе без ободка и сапожек жить?

Рыбья верёвка дёрнула Варвару вперёд. Обманчивая мель резко оборвалась, и Варвара с головой погрузилась под воду. В полутьме светились мальки. Часть рыб удерживала девушку под водой, а поверхность-то совсем близко, только руку протяни!.. Часть собралась в женскую фигуру, которая смеялась пузырьками и ждала, когда и Варвара присоединится к ней и выпустит уже воздух из лёгких.

В ушах звенело, распирало грудь… Из последних сил сдерживая порыв вдохнуть, Варвара нащупала на кушаке вышитые солнца, прижала ладонями… Только сработайте!

Девушка вытянула одну руку в сторону фигуры, а другую — к скованным стопам и с пузырём воздуха выговорила одними губами заклинание. С ладоней сорвались ослепляющие золотые лучи и разбили стаи рыб. Мальки беспорядочно заметались, воронкой закружились вокруг девушки, невольно помогая ей оттолкнуться и всплыть.

Толчок, ещё один… Варвара вцепилась руками в траву и, вырывая кустики прямо с землёй, вытащила себя на берег и закашлялась. Кыш подбежал, жалобно пищал, как котёночек, чуть не плача, кричал:

— Бежим, бежим!

Поверхность озера закипела, пар пополз полосами к девушке, распространяя отвратительный запах тухлой рыбы и прокисшего молока. Варвара на неслушающихся ногах, спотыкаясь, выбежала на дорогу и неслась что было сил, оставляя мокрый след, пока дорога не пошла вверх и ноги не свело от боли. Варвара рухнула на слюдяную поверхность, но тут же перевернулась на бок и села. Снова душил кашель. Озеро осталось позади, круглое, гладкое, чёрно-фиолетовое от грозных туч. Ободок с сапожками достался-таки русалке.

— Не сиди! — умолял кот. — Страшно!

Варвара отжала подол сарафана и, опираясь на руки, поднялась на колени. Надо встать! Ещё не всё… Соберись же, Варенька! Снова закашлялась, выжала волосы. От косичек не осталось и напоминания. Девушка оттолкнулась ладонями от земли и с трудом поднялась. На вершине холма, перегораживая дорогу, стоял чёрный треугольник, в который стрелами влетали птицы, сыпясь прямо из сияющих зарницами туч.

— Там ещё страшнее, Кыша? — спросила девушка.

— Там я не бывал, — прошуршал кот и прижался к Варвариной ноге.

— Тогда вместе выясним, — невесело улыбнулась Варвара и погладила кота по вздыбленной шёрстке.

Шаг — и Варвара не поверила своим глазам. Как в зеркале оказалась, только потемневшем, старом… Лежит ровной полосой слюдяная дорога, тёмная под заволоченным тучами небом, лишь в одном месте изгибаясь, обходя воду, тёмную и тихую — по другую сторону, чем в светлой части Нави. Вместо зарослей рогоза высятся трубки тростника, достигающего высоты дома. Поле с обожжёнными колосьями. Сосновый лес в отдалении.

Кыша не отлипал от ноги Варвары, и девушка взяла его на руки. Ветра не было, но её била дрожь от мокрой тяжёлой одежды. Подойдя к озеру, девушка вспомнила, что она всё-таки чародейка. Выпустила кота из рук, хотела было прочитать заклинание, чтобы подсушить сарафан, но тут мир дёрнулся, как будто икнул.

Стебли тростника разошлись, и на дорогу вышла обнажённая женщина с козьими ногами и рожками. Через плечо была перекинута белого цвета коса. Вилисса, вспомнила Варвара и покрылась мурашками. Козоногая тварь воздела руки к небу и, испустив истошный крик, стукнула копытом по слюде. Небо ответило оглушающим треском и уронило в руки Вилиссе шаровую молнию.

Варвара крикнула: «Щит!» и взмахнула перед собой рукой, выведя знак пальцами, и только это спасло её от удара влетевшей в защиту молнии.

Вилисса сощурила глаза с горизонтальным зрачком, наклонила голову и проблеяла:

— Ах, сестра!

Варвара выдохнула — дух почуял чары и признал чародейку за свою! Девушка хорошо помнила завораживающие древние тексты с первого полугодия обучения, которые тайком перечитывала и позже, когда Кощей уже отвлёкся на приземлённые умения, необходимые травнице и знахарке. Варвара выпрямила спину, приблизилась к Вилиссе и ответила:

— Вилисса говорит слово: сестра. Уступи мне дорогу, сестра. Я пришла забрать своё.

— Назови то, за чем пришла, сестра.

— Кощей, — выдохнула Варвара.

— Бессмертный мертвец низвергнут, — проблеяла женщина. — Для него избрана вечность. Все духи в ликовании: прегрешения против нас бесчисленны. Смертная сестра не возьмёт душу бессмертного.

— То, чего не знаешь ты, знаю я, сестра: бессмертный повержен, став смертным, — голос Варвары дрожал, она говорила медленно, пытаясь копировать особенности языка из древних текстов. — Древняя, я возношу хвалу твоей мудрости! Разрешено ли смертной сестре забрать душу смертного?

Вилисса причмокнула пухлыми губами, хлопнула белыми ресницами — Варваре показалось, что ветер поднялся. Наконец, женщина-коза стукнула копытом по слюде и проблеяла:

— Твоя мудрость настигла меня, сестра. Опасность для духов миновала. Иди с миром и забери то, что твоё, ибо твоё сердце распадается без этого.

Вилисса сложила ладони у груди, и Варвара повторила её жест. Женщина-коза ушла с дороги и скрылась в камышах. Варвара побежала к полю — ей снова овладел страх опоздать, а сердце и правда распадалось на кусочки с каждым ударом. Кот-кикимор не отставал, но и не убегал больше вперёд.

По мере приближения к обугленным колосьям усилился запах гари. Оставалось лишь несколько шагов до поля, как оно вдруг вспыхнуло. Варвара отступила. Слюдяная дорога весело играла красными и оранжевыми всполохами.

Девушка осмотрелась, нельзя ли поле обойти, но огонь сбежал с колосьев и образовал горящие границы вокруг Варвары и кота-кикимора.

— Конец нам пришёл, Хранительница, — мяукнул кот.

— Помнишь, Кыша, как в сказках говорится? Двум смертям не бывать, одной не миновать. А мы уже в Нави — почти как мёртвые.

Варвара схватила не успевшего воспротивиться кота, сунула за пазуху мокрого сарафана, закрыла нос всё ещё влажным рукавом и побежала, выкинув из головы все сомнения.