Варварин свет

Глава 4

День у Варвары не задался. Она поздно легла — зачиталась, разные заклинания пробовала, потом плохо спала, и снилась ей ива, облетающая белыми лепестками горецвета. Не к добру! Невыспавшаяся проснулась от того, что почувствовала: Кощей близко. А говорил, что в этом месяце не ждать! Теперь времени нет! Не подготовилась! Что делать, за что хвататься?! Книги спрятать, свитки достать? Или печь сначала затопить? Может, нарядиться?

Она хваталась то за одно, то за другое: надела белую рубаху с пышными рукавами, завязалв тесёмки у горла бантиком. Бросилась заплетать косички, замучилась — короткие, до плеч, чёрные волосы скользили и норовили выпутаться из плена. Огонёк в печке едва теплился.

— Книги, Варя! — спохватилась девушка, забыв о второй косичке.

Оставив голубой сарафан, который только вытащила из сундука, она отодвинула длинную широкую скамью, которая тянулась вдоль стены и ночью служила постелью. Девушка приподняла половицу и спрятала книги в тайник. Когда с самым важным было покончено, девушка закинула перину, подушку и покрывало на печь в углу, скрыла бардак занавесочкой. В отличие о Любавы, Варваре нравилось, что как в избушку заходишь — сразу попадаешь в большую комнату с окнами по бокам, печкой в углу, большой скамьёй с накинутой на неё сшитым из разноцветных кусочков покрывалом и подушками, на которых крупным крестиком вышиты огромные подсолнухи. В центре стоит прямоугольный стол, два стула рядом. Между скамьёй и столом — медвежья шкура, удачно краем прикрывающая тайную половицу. На столе — глиняная ваза со свежими подсолнухами, с одного краю свитки разложены, перо, чернильница и диковинка — светящийся кристалл, меняющий цвет. У печки — полочка, забитая баночками, скляночками, порошками, травками и жидкостями. Видите, учится Варя, не отдыхает совсем, даже привести себя в порядок некогда!

Варвара влезла в сарафан, подвязала алым кушаком с двумя вышитыми золотыми солнцами, сапожки красные натянула — неудобно-то как! — со второй косичкой справилась, достала из сундука зеркальце с золотой каёмочкой и теперь прилаживала ободок в цвет платья, вышитый алым бисером. Непослушные тяжёлые смоляные волосы уже выбились из кос, чёлка не хотела лежать ровно на лбу, разделилась на две пряди, как шторка. Глаза чёрнее ночи, бледная кожа от отсутствия солнечного света, а голубой и алый цвет это только подчёркивают… Нисколечко не как в сказках!

— В кого же ты несуразная такая? — расстроено спросила сама себя Варвара. Представила, как Кощей недовольно глядеть будет, покраснела и ещё больше расстроилась — теперь ещё и щёки красные к этому бисеру!

Тут как раз раздался звоночек от тарелки с изумрудной каёмочкой — Любава предупреждает, что Кощей скоро первую реку пересечёт. Варвара добавила щепок в печку, выскочила на улицу, достала из-под дома зачарованный ящичек с охлаждением, выбрала пару странных фруктов, которые нашла недавно на рынке — кожура вся в иголках, словно ёж, яркий только — малиновый. Разрезала плоды — внутри они были мягкие, белые, в чёрную точку, — положила на стол и села на ступеньку ослика ждать. Еловые тени загораживали голубое небо. Где-то там, за ним, за слоями Кощеевых миров, светило настоящее солнце. Варвара прошептала недавно придуманное заклинание и поманила его пальцами. Стало чуть светлее.

Вообще-то потчевать Кощея было обязанностью второй сестры — так уж заведено было испокон веков. Но Варвара в этом ничего не смыслила. Вот какие-нибудь интересные травки или ягодки найти, странные фрукты раздобыть — это она умеет, а что с ними потом делать, если они сразу не готовы — ну никак не получается ни выучить, ни осуществить!

А Любава наоборот — мастерица в смешивании. Но у первой сестры обязанность — Кощея встретить, помочь с доспехом, печку истопить, за конём поухаживать. И за теми конями, что от богатырей оставались, и за теми животными, что иногда умудрялись реку перейти.

Поэтому девушки почти сразу, как Любава появилась в Царстве Кощеевом, придумали такую штуку — обучили ослика, навьюченного сумками с разными горшочками, ходить через реку к Варваре. Ей только надо было заранее печку растопить, а потом блюда погреть, чтобы воздух в доме запахами пропитался. Любава, правда, меры не знала, так что готовила на маленькую армию. Ослик едва не взбунтовался, но девушка меньше готовить не стала — и сама покушать сытно любила, и Варвару приглашала, только в сумки стала меньше грузить.

Обе девушки подозревали, что Кощей знает, что готовит не вторая сестра. Хорошо, не спрашивает — обманывать не надо! С другой стороны, у него столько дел, куда ему замечать ещё и такую чепуху? Одежда чистая, животные довольные. Доспехи сияют. Еда горячая и вкусная. Тем более, ни тут, ни там Кощей не задержится, к третьей сестре пойдёт…

Невесёлые мысли прервал приветственный крик ослика. Варвара забрала сумки, наградила тайного помощника морковкой, похлопала по крупу — ну, иди, домой пора! — и побежала в дом готовить всё к приходу Кощея.

За окнами резко потемнело, избушка вздрогнула, и Варвара чуть не выронила из рук позолоченные приборы. В окна уже снова лился ровный свет.

Девушка начала судорожно перебирать свитки, которые переложила на лавку, когда стол заняли горшки. Три щепотки туда, каплю сюда… Или наоборот?! Всё, поздно, перед смертью не надышишься!

Раздался стук в дверь. Тук-тук-тук. Не встретила у порога, растяпа! Варвара выронила свитки, на один наступила, бросилась открывать.

Зашёл.

Варвара склонила голову, скромно сложила руки у живота, ладони одна на другую, чтобы не дрожали. И дышать, надо ровно дышать!

Бросил чёрный мешок на пол, внутри звякнуло — известно что: яблочки зачарованные. Девушка смотрела в пол, на свои красные сапожки, но в поле зрения попали потёртые мыски острых сапог и тёмная тень. Пахло дымом. Всегда пахло дымом.

— Здравствуй, Варвара.

Голос был низкий, с хрипотцой, и от него, как обычно, защекотало между рёбрами.

— Здравствуй, Кощей, — ответила девушка и сделала приглашающий жест рукой: — Прошу к столу.

Кощей медленно прошёл по комнате, тяжело опустился на стул. Варвара почти бесшумно проследовала за ним, встала у стола и просто ждала, бросая короткие взгляды, когда ей казалось, что мужчина увлечён очередным блюдом.

Чёрная худая фигура Кощея странно выглядела на фоне подушек с подсолнухами, и Варя пожалела, что не убрала их. Длинные чёрные волосы с серыми — не седыми — прядями, с вплетёнными в них красными, чёрными и металлическими бусинами, с серебряными и золотыми нитями, свесились на нездорового цвета лицо. Нос длинный, с горбинкой и широкими ноздрями. Скулы такие, что прикоснись — порежешься.

Варвара часто развлекалась тем, что пыталась представить, как он выглядел, когда был смертным. Был ведь когда-то?. Что-то в нём напоминало обитателей южных озёр. А может, он пришёл с тех далёких островов, на которых Варвара иногда бывала… Хотя кто знает, что на земле было тысячу лет назад? Только сам Кощей и знает, если помнит.

Варваре однажды сон приснился: идёт худой темноволосый юноша босиком по песку, его ноги омывают волны, а воды так много, что горизонт теряется в дымке и сливается с небом… Океан. Варвара любила океан и солнце. Хотела девушка отмахнуться, приснилось да приснилось, но она тогда уже научилась отличать обычные сны от необычных. Подумывала даже спросить Кощея, но не осмелилась. Вдруг этого ей видеть не положено? Ведь её удел — смешивать вонючие порошки с вонючими жидкостями, чтобы получить что-то ещё более вонючее! Не положено второй Кощеевой сестре видеть сны и пытаться постичь чары наведённых слоёв Кощеева мира между Явью и Навью…

Кощей отложил вилку и нож, встал. Он был выше девуки на голову, а то и больше — но из-за сутулых плеч не понять. Варвара втайне надеялась ещё немножко подрасти — ведь ей всего восемнадцать, можно расти ещё несколько лет — на солнце бы чаще бывать! А пока — неудобные сапожки на каблучках сойдут. Она даже немного поднялась на мысках, всё ещё увлечённая мыслями о снах, но потом тут же опустилась на пятки.

— Хватит в пол смотреть, Варвара, — строго произнёс мужчина.

Варвара встала по струночке и медленно подняла глаза. Чёрные брюки в неровных швах обтягивали худые ноги. Под облегающей чёрной рубахой, зашитой-перешитой, угадывались кожаные ремни, стягивающие рёбра, а грудь у сердца крест накрест пересекала плоская цепь из нечернеющего болотного серебра, видного через расходящиеся швы. Тут Варвара вспомнила — выдох, вдох.

— Готова?

Готова ли? Ещё немножко выше. Тонкие губы, не знающие улыбки. Выше. Варвара часто смотрелась в зеркало и думала — ну не красавица она из сказок. Не светловолосая, не рыжая. Нос с горбинкой! Вот уж кто и правда на кощееву сестру похож! А глаза, если бы такие чернющие Кощею — на него бы вообще никто не смел лишний раз взглянуть! У него-то…

Вдох.

Выше…

…серые.

— Готова, — выдохнула Варвара. Хватит бояться.

Кощей сделал круговой жест рукой, и кухонная утварь, все тарелки и ложки, вилки и ножи, поднялись в воздух, отделились от остатков пищи и опустились в ряд у печки. А недоеденная еда зависла в воздухе, а потом вдруг с хлопком осела пылью на полу. Ну, не так уж и «вдруг», не для Варвары. Она следила за руками чародея, пытаясь узнать движения, о которых читала, и вспоминая заклинания. Однако весь её душевный подъём так же обратился в пыль, когда Кощей сгрёб с лавки свитки, кинул их перед собой на стол и выбрал из кучи первый.

— Как отварить козий дольник, чтобы бессонницы не было?

— В молоке, — выудила из памяти Варвара, — не доводя до закипания… С укропом, нет, с петрушкой!

— С тмином, — исправил Кощей. — Как готовят горечавку?

Вопросы сыпались один за другим, вперемешку — и простые, и сложные. Кощей широкими шагами мерил пространство комнаты от окошка к окошку. Сколько капель черемыжника добавляют в зелье сокрытия? Когда собирать жар-цвет? За какой частью одолень-травы придёт пастух? Чем лихорадку лечить? У Варвары подгибались ноги, и с каждым неверным ответом её голос становился всё тише, а глаза опускались всё ниже.

— Черношейка-поганка — что это?

— Гриб, — прошептала первое, что пришло в голову, Варвара. Надо было вчера ночью свитки перечитывать, а не карту звёздного неба разглядывать! Эх, что уж теперь о прошлом жалеть…

Кощей бросил свиток на пол.

— Птица.

— Да! — вспомнила Варвара. — Её перья нужны, чтобы…

— Садись.

Варвара опустилась на край стула и украдкой смахнула слёзы. Даже до смешивания настоящих порошков и жидкостей не дошли! У неё была задумка — поговорить с Кощеем после испытания, но теперь снова стало страшно. Чародей сел напротив, подперев лоб рукой.

— Я не могу тебя так выпустить. Что ты будешь делать без ремесла? Ты должна учиться лучше. Лучше и быстрее. Ты не можешь здесь вечно оставаться.

— А другие могут? — не сдержавшись, прошептала Варвара. Хоть имя догадалась не назвать, но конечно, имела в виду Марью. И, раз уж начала, выпалила то, что давно сказать хотела, но не решалась: — Научи меня другому! Это мне не подходит!

— Скоро война будет, Варварушка, — устало сказал Кощей, и девушка от неожиданности посмотрела ему в лицо.

Война?! Варварушка?.. Чародей, наоборот, опустил взгляд и как будто невзначай прикрыл рот рукой. Она вдруг заметила, как он сгорбился, больше, чем обычно. Хотелось подойти, положить руки на плечи, обнять… Но это было человеческое, от чего Варвара старалась отучаться, а последовавшие слова Кощея тому только поспособствовали.

— Мне опять начнут навязывать дочерей в оплату. Любава найдёт себе дело в Яви, а я найду ей замену. Как и тебе. А Марью я за все годы ничему полезному не обучил — пошёл у неё на поводу. Поэтому ты должна учиться тому, что я требую. Даже если не получается. Старайся, запоминай, повторяй. С этими знаниями ты не пропадёшь, когда придёт время уйти.

Кощей встал, нашёл свободный уголок свитка, обмакнул перо в чернильницу и написал несколько названий.

— Сходи к Аннушке и попроси эти книги на время. Перепиши и заучи. Я проверю. А теперь пойдём.

Варвара всё это время сидела и грустно кивала, а тут встрепенулась:

— Куда это?

— В сад, — Кощей закинул свой чёрный мешок за плечо и вышел, оставив дверь нараспашку.

Девушка вскочила, на пороге чуть не споткнулась и, проклиная длинную юбку, побежала по дорожке через еловый лес за Кощеем, который своими длинными ногами преодолел уже половину пути до поляны. Когда она догнала его в саду камней и грибов.

Точнее, это был сад только камней, но из-за чар на поляне, окружённой высокими елями, выросли поганки и мухоморы с нарядными шляпками — все мелкие, с мизинец ростом. По центру поляны стоял высокий рукотворный столб из светлого песчаника. Назывался он обелиском, и содержал в себе знания о всех царствах Яви. Так Кощей говорил. Варвара хотела учить письмена, которые покрывали обелиск, но у Аннушки учебника не нашлось. Сама она только несколько значков знала.

У каждой сестры было по несколько камушков, но за второй рекой с незапамятных времён, когда Междумирье-Межречье только появилось, располагался самый большой сад камней с обелиском.

Среди грибов лежало около дюжины гладких чёрных камней — таких мелких, что Варвара в своём кулачке спокойно могла зажать. Казалось, они валяются беспорядочно, но на самом деле их расположение каким-то образом было связано с непонятными Варваре надписями.

Варвара добежала только до края поляны, когда Кощей наклонился и сжал в ладони два камня.

— Постой, прошу! — выкрикнула она срывающимся голосом. — Кощей, не надо, пожалуйста, не наказывай меня! Оставь! Я выучу всё, правда, солнцем клянусь!

Кощей всё сжимал камни в ладони, пока по коже не потекла чёрная вода, испаряясь на глазах и малиновым дымом рассеиваясь в воздухе. Потом он проделал то же ещё с двумя. Кощей опустил руку и встряхнул, развеивая последние клочки дыма. Он вернулся к Варваре, раздавив мимоходом сотню поганок и мухоморчиков.

— Это не наказание, Варвара. В первые два царства больше нельзя. Синеликий там теперь правит. И на этом он не остановится. В других тоже теперь небезопасно.

Девушка словно забыла, как дышать, и стояла, уставившись в одну точку. Кощей поднял руку и погладил её по голове.

— Не расстраивайся. Его ещё можно остановить. Ты… Готовишь ты хорошо, — неловко завершил он.

Чародей отошёл на шаг, резко махнул рукой в воздухе по горизонту. Мир потемнел и с грохотом разорвался по линии. Чародей шагнул в белизну, в которой колыхались чёрные полосы, и расщелина закрылась за ним. Снова стало светло.

Варвара оттаивала потихоньку. Прошла по следам Кощея, чтобы ещё больше грибов не повредить. Восемь камней осталось. Перед любимым присела на корточки, погладила его тёплую поверхность, и тут, наконец, разозлилась.

— Вечно мне здесь нельзя! — воскликнула она. Вскочила на одну ногу, припрыгивая, с другой стащила алый сапожок и закинула его в еловые заросли. — Марье вот можно!

Второй сапожок полетел в другую сторону. Девушка зашагала к дому. Раздавленные грибные шляпки противно холодили ступни, а опавшие иголки больно впивались в пятки. Шишку пнула, тоже неприятно… Хотя что может быть противнее и больнее сжимающей обуви?!

— Готовлю я хорошо! Ха! — прокричала Варвара и на ходу разворошила косы. — А по голове как погладил! Будто я ему котёнок неразумный!

Вихрем ворвавшись в дом, она отодвинула медвежью шкуру, подняла половицу, достала две тяжёлые книги в потемневших кожаных обложках с медными уголками и заклёпками. Одну полистала, отложила.

— Я ему покажу! Я ему докажу… Не буду больше мямлить… — бормотала Варвара себе под нос, листая вторую. — Дурацкие травки, непонятные поганки! Я… Я миры тоже смогла бы двигать! Если бы ещё всё было записано… А то придумывай… Как придёт в следующий раз, я ему, не таясь…

Варваре не положено было иметь книги — только свитки с бесконечными рецептами отваров и примочек, незапоминаемыми названиями всякой травы и пояснениям к ступкам и пестикам. Книги она только на время могла брать у Аннушки и переписывать, чтобы лучше запомнить. Золото у неё было — для оплаты продуктов. Один камушек вёл в деревню где жила старая Аннушка, знахарка, бывшая кощеева сестра. Она без ведома Кощея доставала для Варвары книги — сразу заметила в девушке талант, который Кощей не разглядел. А может, и не вглядывался. Аннушка говорила, что надо с ним поговорить, показать, что Варвара уже умеет, тогда он согласится учить её другому. Только зачем эту ему? Положено второй сестре кашеварить да зельеварить, хорошо сможет устроится в Яви среди людей! Не менять же вековые устои ради какой-то временной девчонки? Которую ему навязали…

Варвара уронила книгу, обняла себя за колени и расплакалась. Как следует поплакать не удалось — из сундука дважды звякнуло, значит, кто-то зовёт поговорить. Девушка тяжело вздохнула, достала дрожащую тарелку с изумрудной каёмочкой, стукнула ногтём один раз, чтобы только голос передавался. Показываться в таком виде даже Любаве не хотелось.