Вечная Война

25. Тномаугу

На орбитальной станции у планеты Есипл юноша прогуливался по внешнему коридору. Шок сопровождал его, молча ступая рядом. Джон с любопытством и восхищением рассматривал всё, что было внутри и за пределами космического города. За окном показался корабль его спутника, состыкованный со станцией. Пробоины лишились розовой смеси, закрывающей их прежде.

— Что случилось с ревило и остальным? — спросил удивлённо юноша, заметив изменения.

— Они не выдержали долгого пребывания в открытом пространстве, — объяснил спокойно Шок.

— Они погибли?

— Да.

— Сколько их было? А? — начал горячиться избранник.

— Около пяти сотен. Они знали о своей участи.

— А что, так легче умирать? Или, когда знают, больше готовы умереть? — Джон вплотную приблизился к Шоку. Его глаза блестели гневом. — Скажи, сколько ещё должны отдать жизнь, чтобы спасти одну мою? Скажи мне! — вскрикнул он.

— Они пошли на это ради своего народа. Они не могли допустить гнёта Тик-Шаа.

— Ты что хочешь утешить меня этим? А из-за кого Тик-Шаа оказались у них на планете, — почти кричал юноша, а взгляд горел отчаяньем. — Зачем мне эта штуковина? — Он снял с себя медальон, который тут же втянул в себя верёвочку. — Почему он выбрал меня? Почему он забрал у меня жизнь? — Джон посмотрел на медальон, — Почему я? Ведь ты мне никогда не нужен был! — и изо всех сил швырнул вдоль изогнутого коридора. — Сколько из-за него погибло? — обратился он вновь к Шоку. — Мои родители, целое племя, бабушка Аниты, Максимум, Сунг Ли, несколько других наёмников, Том…

— Каир, — вставил собеседник, прервав кипящий монолог избранника.

— Как? И он?

Вместо ответа загорелся голоэкран, излучаемый с плеча Шока, где появились кадры передачи новостей канала CNN. Он показывал разгромленную квартиру с пятнами крови на стенах, а на полу лежал с десяток трупов всё в том же багряном соку. Одним из них оказался рослый египтянин, другие явно «чёрные омеги».

— Если бы не он, ты бы сейчас лежал в одном из Нью-Йоркских моргов.

— Всё, — произнёс подавленно Джон, склонив голову, и направился в выделенную ему комнату. — Я устал.

— И к тому же влюблён, — добавил Шок, когда юноша уже не мог его услышать.

— Ты делаешь немалые успехи, — похвалил Нор Ларг своего ученика.

— Всё-таки, я ещё не так профессионален, как Вы, — сделав грустную мину, ответил Тобиас Бун.

— Эй, я сказал ты делаешь успехи, а не то, что ты готов состязаться со мной, — улыбнулся первый офицер.

Вдруг какой-то маленький предмет на большой скорости врезался в живот молодому стрелку. Тот, скорчив лицо от боли, поднял вещицу и с любопытством стал рассматривать её.

— Похоже, медальон, но явно инопланетного происхождения, — сказал он, передавая предмет Нор Ларгу.

— Ты прав, мы подобные не делаем, — подтвердил тот.

Тут мимо тамангустов с горестной физиономией прошёл человек. Он не обратил никакого внимания на военных, а те наоборот.

— Это же один из людей, — поражённо произнёс Тобиас Бун, провожая взглядом юношу.

— Верно, но что-то я не припомню, чтобы мы устанавливали с ними контакт, — согласился Нор Ларг.

— Вы ошиблись. — Шок, следуя за человеком, выхватил медальон из рук тамангуста.

— А это кто? — удивился первый офицер. — Такой вид мне, вообще, неизвестен. Ну ладно, пойдём.

Он сидел ночью на маленьком холмике, возвышавшемся над роскошной зелёной равниной. Сверху светили звёзды, но луны не было.

— Прекрасный небосвод, не правда ли? — прошептал в ухо нежный женский голос.

— Анита! — воскликнул тихо юноша, стараясь не нарушать окружающую тишину, и крепко обнял девушку.

— Я так рада быть с тобой, Джон, — всё тем же сладким шёпотом ответила она, опустив голову ему на плечо.

— Как…?

— Не надо вопросов. — Анита положила указательный палец на губы юноши. — Никаких. — Она умильно поцеловала его.

Желая ответить тем же, Джон потянулся к ней, но потерял равновесие и скатился с холма, плюхнувшись в высокую траву. Девушка весело рассмеялась и тем же способом спустилась прямо на него. Её улыбка, застывшая на лице, и глаза, завораживающие отблеском звёзд, уносили его в мир иной, подобного которому никогда и нигде не сыскать. Юноша отметил сам себе, что так называемое Седьмое небо далеко не так прекрасно, чтобы сравниться с этим раем. Он чувствовал горячее тело, что прильнуло к нему, и сердца, слившиеся в один ритм, страстный, трепетный, сотрясающий обоих с каждым ударом всё сильней.

Джон дремал с улыбкой на лице. Его голова покоилась на коленях возлюбленной, а она нежно гладила её, слегка прижав к своему животу.

Ночь прошла. Вдали забрезжил рассвет, поднималось двойное солнце и Джон проснулся в своей кровати на борту орбитальной станции. Его взгляд отражал жизнь, вновь пробудившуюся в нём. Он даже пожелал доброго утра Сайраксу, образовавшемуся минутой позднее.

— Взаимно, — отозвался чёрный воин. — Правда, там, куда мы летим, сейчас вечер.

— И куда же мы направляемся? — поинтересовался Джон.

— К Номроину. Он уже ждёт.

— Вперёд. — Он шагнул к выходу.

— Стоп. Сначала ты мне скажешь, что произвело в тебе такое изменение.

— Не знаю, знакомо ли тебе это, но у людей, после приятного сна, сохраняется хорошее настроение практически целый день, даже когда они не помнят, что им приснилось. А представь себе, каким должно быть настроение человека, который видел замечательнейший сон в своей жизни, да ещё помнит всё до мельчайшей детали. Ну так что? Мы идём или нет?

В дверях встретили Шока.

— Теперь ты мне больше нравишься, — сказал тот, увидев глаза юноши.

— Что ты с ним сделал? — спросил Сайракс у него, когда Джон ушёл настолько вперёд, что не мог их слышать.

— Ему нужно было расслабиться. Это будет очень важно в будущем, — ответил Шок и защитник растворился.

Номроин стоял, как всегда, посередине всё той же тёмной куполовидной комнаты, когда отворилась дверь и вошли Шок и Джон.

— Наконец-то. То, что избранник здесь, воспринимается с трудом, — почти не веря своим глазам, произнёс Верховный.

— Я того же мнения, — ответил юноша.

— Вечные ожидания и попытки увенчались, всё-таки, успехом. Вот и конец войне.

— Не совсем, — вмешался Шок. — Слияние души и содержимого медальона не произошло. Джон ещё не готов совершить этот процесс.

— Почему? — поразился Номроин. — На камне ничего не было написано об этом.

— А ты не мог бы рассказать, как, вообще, стало известно об этом великом существе, — попросил юноша.

— Я надеюсь, Сайракс рассказал тебе о моём народе и о народе моего врага. — Получив положительный ответ, Номроин продолжил: — Это произошло ещё до начала войны. На планете Бэрин, которая также была местом первого контакта фоуртов и тогезеров, одна из совместных экспедиций обнаружила загадочный камень, на нём был высечен каким-то образом текст на тогда ещё неизвестном языке. Учёные много времени потратили на его расшифровку, но безуспешно. Затем началась война и на Бэрин больше не летали. Спустя много лет продолжительных боёв на несколько коротких месяцев мы заключили мир. Мгновения, подарившие крохотную надежду на мир. Я был ещё совсем маленьким, когда родители привезли меня посмотреть на этот камень. Там я первый раз встретил Рохон-Кура. Мы вместе бегали вокруг камня, а потом он прикоснулся к нему, я же не хотел уступать ему в смелости и тоже дотронулся до надписей. Тогда я не ощущал вражды к тогезерам, с которыми мой народ воевал уже не одно столетие. Я и Рохон-Кур были единственными, кто когда-либо голыми руками держался за камень. Когда же наши народы уничтожили друг друга, появились Тик-Шаа и под предводительством Рохон-Кура начали поход против жизни во Вселенной. Однажды, несколько тысячелетий спустя, что-то заставило меня вспомнить о камне. Неожиданно для себя самого я обнаружил, что понимаю текст на нём. Там говорилось о великом существе, которое заточило своё тело в медальон, а душу пустило блуждать по бескрайним просторам космоса и, если вдруг возникнет беда и понадобится это создание, то нужно найти душу, а затем станет известно местонахождение медальона. В тот самый момент я первый раз почувствовал, что был рождён избранник. Я отправил экспедицию, чтобы привезти носителя не своей души, но Рохон-Кур был быстрее и убил его. Он тоже чувствовал появление избранника и прикладывал все усилия, против моих попыток вернуть создание к жизни. Последний раз я отправил Джиэс, наш самый быстрый крейсер в те времена. Его команде удалось найти избранного и узнать, где находится медальон, но на пути к нему воины Рохон-Кура убили носителя души. Медальон, всё-таки, оказался на борту Джиэса, а потом корабль был уничтожен и драгоценный груз его утерян. И вот, наконец-то, нам повезло — ты здесь с медальоном на шее.

— Можно задать тебе один вопрос? — спросил Джон.

— Конечно.

— В твоём союзе ведь девять народов, но в этой галактике, не тронутой войсками врага, должно быть целое множество населённых планет, почему бы вам не принять их в союз? Я уверен, они могли бы оказать помощь в вашей борьбе.

— Да, в Млечном Пути живёт довольно много народов, но все они слишком примитивны и не в состоянии помочь сейчас. Катараны — единственный член союза, имеющий здесь родную планету.

— Люди могли бы вам помочь в войне против Рохон-Кура. Всё-таки, речь идёт и об их существовании, — начал спорить юноша.

— Они не могут жить в мире друг с другом, как они смогут довериться нам? Если когда-нибудь достигнут между собой мира, — сказал Номроин. — Мы не можем позволить себе совершить ошибку — слишком многое можно потерять.

— Человечество равно ребёнку, — добавил Шок, — который играет с пластмассовыми солдатиками, инсценируя войну и озвучивая происходящее словами «пах-пах» или «бум». Другие народы, оказавшись на грани уничтожения, быстро повзрослели и научились жить друг с другом в мире, а те, кто не успел, были уничтожены. Люди — единственный народ, который истребляет себя сам. Конечно, эта раса обладает огромным потенциалом, стремлением к новым достижениям, но кто будет радоваться им, когда огонь и яд поглотят Землю? Последний вопрос потомства, что не успеет родиться, будет звучать: «Почему?».

— Может быть, через два-три столетия твой народ будет готов к нам и нашей войне, и тогда его помощь будет для нас неоценимой, но только если он не убьёт себя раньше, — произнёс осторожно фоурт. — Пока мы держимся сами. Бывало Рохон-Кур одолевал нас, но каждый раз нам удавалось выкручиваться. В последний раз, когда это случилось, к нам присоединились катараны. Они предоставили нам свои вооружённые силы и мы снова восстановили равновесие между сторонами. Вообще-то, по численности войска Рохон-Кура превышают наши, но в качестве технологии преимущество лежит на нашей стороне. Количество поэтому не имеет значения, но Тик-Шаа создают огромную проблему. Если бы не они, наши объединённые силы могли бы вести гораздо лучшую защиту — нападение. А о Тик-Шаа мы знаем только то, что они имеют превосходящую технологию и с её помощью уничтожают всех наших союзников. Ещё мы знаем, что они не участвуют в обычных битвах, а посылают свои корабли с точной задачей. Ничего больше, кроме приблизительного расположения их родной планеты, нам о них неизвестно. К примеру, состояние их флота, его местонахождение, какова их оборона или даже, как они выглядят, всё это является для нас загадкой.

— Мне представилась возможность познакомится с их деяниями, — произнёс Джон.

— Я уверен, большинство народов Рохон-Кур держит при себе силой. Однажды к нам пришло послание, что несколько кораблей с его стороны хотят присоединиться, но чтобы помочь уйти от погони, мы должны были встретить их на границе указанного сектора. Когда мы прилетели туда, вместо тех кораблей нас ждали Тик-Шаа. Нам повезло, что сначала на разведку полетели два крейсера, поэтому удалось заранее узнать о враге и улететь назад прежде, чем Тик-Шаа успели нас уничтожить. Конечно, пришлось пожертвовать теми двумя разведчиками, которые спасли наш флот, но это было необходимо. И до сих пор я не знаю, была ли эта ловушка придумана заранее или же на стороне Рохон-Кура, всё-таки, есть наши друзья.

— Разве вы не пытались это точно выяснить?

— У нас не появлялось возможности.

— Воины Рохон-Кура сбивают всё, что приближается к их базе со стороны Млечного Пути, — пояснил Шок.

— Я сожалею, что в союзе защитников всего девять народов, — произнёс грустно Номроин, после короткой паузы. — На протяжении войны количество союзников достигало чуть ли не сотни, но большинство из них не захотели покидать родные планеты и погибли вместе с ними. Другие были отрезаны от нас войсками Рохон-Кура и уничтожены. Мы натыкались на уже опустошённые звёздные системы, сталкивались со слухами об уничтожении народов десятками, но не могли предотвратить распространение смерти во Вселенной. Однажды нам встретилась раса паразитов, которая решила поработить наши народы, чтобы не использовать свои корабли для борьбы против войск Рохон-Кура. Конечно, мы были против, поэтому стали сопротивляться. В итоге эти паразиты оказались между двумя фронтами и спастись не могли. Мы воевали с ними только до тех пор, пока они от своей идеи не отказались, а Рохон-Кур уничтожил их. Всем известно, что, когда две стороны воюют, третья от этой войны получает больше всего пользы, но та раса совершила смертельную ошибку — напала на того, кто не представлял собой угрозы, а наоборот мог помочь.

— Сколько же народов постигла такая участь? — поинтересовался Джон, не ожидая ответа.

— Мы не могли все посчитать, а Рохон-Кур, скорее всего, не делал этого. Может, Тик-Шаа знают, ведь, их оружие крушило планеты. Сайракс, наверное, рассказывал об их чёрной комете.

— Кошмарное сооружение, — согласился юноша. Наступила тишина.

— Сейчас состоится совет, — сообщил Номроин, нарушив минутное молчание. — Я хочу показать избранника остальным.

— Ты правитель, тебе решать, — ответил Шок. — Только не с начала. Мы постоим в темноте, пока вы будете разговаривать о повседневных проблемах.

— Пожалуй, ты прав, так будет лучше.

Джон и его новый наставник отошли в сторону и тьма полностью поглотила их. Спустя несколько минут в комнату вошли члены совета, облачённые в серые плащи. Они заняли свои места вокруг вспыхнувшего в центре круга света.

— Именно отсюда исходят все указания для народов союза, независимо от их культуры и образа жизни. Здесь находится высший орган власти и все признают его, выполняя все постановления с большим старанием.

— Подожди-ка, — удивлённо отозвался юноша, с опозданием заметивший одну странную деталь. — Мы что можем разговаривать так, что они нас не услышат?

— Безусловно. Если ты не производишь ни звука, тебя никто не услышит.

Тут Джон заметил, что его губы и в самом деле не шевелились, а Шок понимал его слова.

— Ты установил со мной телепатический контакт, да? — догадался он.

— Верно. Посмотри на них, что ты видишь?

— Я вижу девять представителей разных народов, каких точно сказать не могу, Номроина. Все стоят вокруг ярко светящегося пятна, примерно четыре метра диаметром. Свет от этого пятна образует своего рода колонну, которая на высоте трёх метров бесследно рассеивается. Всё. В остальном только темнота.

— Молодец, — похвалил Шок. — Это всё символическое представление их веры. Круг света представляет собой жизнь, тьма вокруг — это смерть и всё остальное зло. Как видишь, они стоят между этими двумя явлениями. Они убеждены в том, что защищают первое от второго.

— А что это не так? — перебил юноша.

— Давай предположим, что так, — ответил Шок и продолжил: — Но разве к врагу стоит поворачиваться спиной? Разве можно победить врага, находящегося сзади? Как правило его не видно?

— Наверное, нет.

— Но если они повернутся, то перестанут видеть свет, который защищают и будут созерцать лишь темноту, которая, в конце концов, может обратить их в своих послушников. Никто не найдёт верного пути, если не будет видеть, куда идёт.

— Как быть?

— Им нужно сделать одно — встать в круг и повернуться друг к другу спинами. Они будут видеть тьму сквозь свет, то есть лицом к врагу, но не отворачиваясь от жизни, и сами будут светом. Только в такой ситуации они смогут победить в этой войне без помощи Хранителя.

— Почему они этого не сделают?

— Во-первых, они не знают, что это нужно сделать, во-вторых, как я уже говорил, это только символика. На самом деле ни один народ союза не готов вступить в свет.

— Я понимаю это так, — сказал Джон. — Рохон-Кур и его войска — это та сила, что несёт во Вселенную тьму, Млечный Путь является светом, а союз Номроина — защитники, которые не могут победить в войне против мрака, потому что не достигли какого-то более высокого уровня и к тому же не знают об этом.

— Сейчас ты сделал шаг в нужном направлении.

— А теперь у меня есть для вас отличная новость, — объявил Номроин. — Сайракс вернулся и вместе с ним избранник.

Все быстро переглянулись и радостно зашептались, когда Джон вышел к ним из темноты.

— Приветствуем тебя, носитель души! — Один за одним члены совета склонили головы.

— Взаимно, — ответил юноша, подражая их движениям.

— Нам, к сожалению, ещё не удалось объединить душу и тело великого существа, — произнёс Верховный, — но мы работаем над этой проблемой и, я убеждён, вскоре вернём Хранителя к жизни. Ну, а пока избраннику нужен покой, он пережил много страшного, добираясь сюда. — Номроин взглядом дал понять, что Джону пора идти, и тот направился к двери.

На выходе из темноты выплыл Шок и вместе покинули зал совета. Двигались по множеству разноосвещённых коридоров, спускаясь всё ниже и ниже, встречали на пути различных инопланетян, что работали в Центральном куполе, но мало кто обращал на путников внимание.

— Я всё равно не согласен с вашим мнением о характере людей, — сказал вдруг юноша, после долгого молчания. Они ведь могут помочь, а вы можете научить их жить в мире друг с другом. По-моему, это взаимовыгодный обмен.

— Давай я тебе расскажу одну историю. Очень давно ваша солнечная система выглядела совсем иначе. Земли не было, а на её соседях царили совсем другие погодные условия. Вместо Земли существовала другая планета. Эта планета называлась Ялмез и, в отличии от голубой планеты Земли, считалась она зелёной. На ней не было больших океанов, но очень много озёр и рек, вокруг которых росло столько зелени, что из космоса на ней можно было видеть зелёные океаны и среди них голубые острова, иногда соединённые извивающимися синими лентами. Ялмез была не хуже Земли заселена различной живностью, но самое главное, она родила интересную цивилизацию. Разумные существа, живущие на ней, были прекрасные строители и архитекторы. Их, так называемые, чудеса света были гораздо чудесней, чем земные. Тномаугу, так называли себя эти разумные дети Ялмеза, создавали свои здания-произведения в глубинах озёр, под ялмезом и на верхушках гигантских деревьев. Некоторым удавалось вырастить здание из нескольких разных растений. Это было очень престижно. Они строили космические корабли с большим старанием и фантазией и всё, что они делали, не вредило ни планете, ни другим её жителям. Тномаугу очень хорошо обращались с окружающей средой и уважали её, потому что знали, как ценна природа. Может быть, поэтому им с лёгкостью удавалось всё, за что бы они не брались. Ялмезийцы уже создали много различных памятников: Орбиту вокруг Нрутаса, Гору из газа на Ареневе, Живой купол на Сраме, состоящий только из растений, причём самых разнообразных, Ледяную звезду на Нотулпе, Каменного Тномаугу на Нутпене, Огненную ось сквозь Йирукрем, Карусель спутников Нару и даже металлический куб в центре Ретипю. И вот однажды им пришла идея построить Анул. Все, перечисленные мною, произведения искусства были настолько впечатляющи своими объёмами и красотой, что Тномаугу могли бесконечно ими любоваться, но идея с Анул вдохновила их вновь взяться за свои инструменты, которые улучшали они тысячелетиями. Анул — так они хотели назвать спутник Ялмеза, который собирались соорудить. Он должен был выглядеть, как самый настоящий естественный спутник, каких много у других планет. Для его создания требовалось много материала и Тномаугу брали его из астероидного пояса Троо. Так как у Ялмеза не было ни одного естественного спутника, вся затея нашла столько поддержки, что все строители взялись за дело с большим усердием. Однако, вопреки всем стараниям, проект, задуманный тномаугу, не был закончен. Великая катастрофа разразилась в космосе и Ялмеза больше не стало, а вместе с ним исчезли и все следы существования этого народа. На освободившемся месте образовалась Земля.

— Секунду. Сдаётся мне, что эта твоя история не совсем похожа на правду, — стал разбираться Джон. — Ялмез — это ведь Земля, только сказанная наоборот, да и все остальные названия, кроме Тномаугу, всего лишь перевёрнутые имена планет нашей солнечной системы. Ты всё выдумал.

— Нет не всё. Я только показал тебе противоположность человечества.

— В каком смысле?

— Какие качества ты заметил у тномаугу?

— Они великолепные строители и тысячелетиями развивали инструменты, помогающие им создавать большие архитектурные памятники, к тому же жили они в сочетании с природой, не вредили ни ей, ни животным, обитающим в её царстве.

— А что делали люди? Они тысячелетиями совершенствовали оружие, инструменты для убийства. Они настоящие мастера сеять вражду между собой и истреблять себя вместе с природой и всеми тварями земными.

— Ты ведь не можешь видеть только плохие черты человеческого характера.

— Конечно нет, но они преобладают и народы этого союза знают это. Таково их мнение и мнение Номроина. Люди просто не готовы к межпланетным контактам. Они должны без посторонней помощи отдалиться от своих инстинктов и разрешить разуму править собой, только тогда смогут стать полноценными членами этого сообщества. Ты защищаешь людей, потому что это твой народ, но, когда поживёшь в стороне от него и познакомишься с другими расами, то будешь видеть всё иначе.

— Скажи мне вот ещё что, разве Рохон-Кур выглядит таким же старым, как Номроин?

— Нет.

— Почему?

— Всё зависит от его душевного состояния и самого желания жить. Номроин, хоть и очень медленно, но стареет. Он сам уже подозревает это, но противится признать. Он чувствует, что его союз вот-вот будет уничтожен, что близится конец, и это сказывается на нём. Рохон-Кур же не стареет, он стремится к своей цели и не собирается останавливаться. Сейчас он подозревает, что конец войны приближается, но кто победит ему неизвестно. По его мнению жизнь только начинается, в то время, как Номроин устал, но продолжает бороться ради жизни других. Или же ответ гораздо проще. Всё может заключаться в том, что тогезеры имеют большую продолжительность жизни, поэтому выглядят моложе фоуртов, которые являются им ровесниками.

— А почему они, вообще, бессмертны.

— Потому что они Последние.

— Также, как и Сайракс, — вспомнил Джон недавнее обращение Шока к чёрному воину. — Но, что это значит?

— У Вселенной существует одно правило. Это правило должно поддерживать сохранение разнообразия и исключать полнейшее вымирание. Если вдруг одна раса гибнет от чего-либо и выживает только один её представитель, то он становится бессмертным. Его можно убить или он умрёт от болезни, или голода, но в любом случае не от старости. У Последнего есть ещё некоторые преимущества, например, он неподвластен телепатическому влиянию, даже если его род, в принципе, не может противодействовать этому.

— По-моему, это очень хорошее правило.

— Согласен.

— Куда мы идём? — спросил Джон, когда вышли из купола и по узкому, подземному проходу двинулись в неизвестном направлении.

— Ко мне домой. Ты будешь жить у меня, пока не избавишься от души Хранителя.

— Это же твой корабль, — удивился юноша, увидев звездолёт, когда снова оказались на поверхности. — Как он здесь оказался? Он же был состыкован с космической станцией у другой планеты.

— Ночью я починил важные системы, а остальным ремонтом занялся он сам, закончив, прилетел домой.

— Он что может такое?

— Как видишь.

Обернувшись, Джон увидел, как далеко они ушли. Гигантский купол едва виднелся вдали. И вдруг прозрачный коридор, по которому они шли к кораблю Шока, обрывало энергетическое поле. Спутник избранника без проблем прошёл сквозь него и на другой стороне тут же исчез. Через секунду он появился и вместе с ним стало видно плохо освещённое помещение, которое прикрывало энергетическое поле. Преграда исчезла и Джон вошёл.

— Это, значит, твой дом, — проговорил он, осматриваясь. — Но здесь ничего нет, пустая комната без окон и с одним входом.

— Все удобства только на корабле, — объяснил Шок. — Это место предназначено для другого.

— Для чего?

— Узнаешь сам. Это невозможно передать словами, каждый принимает это по-своему.

— Я не помешаю? — спросил Сайракс, появившись.

— Да, — ответил хозяин. — Пока избранник со мной, ты можешь заниматься другими делами.

— Я должен заботиться о безопасности Джона.

— Номроин подтвердит мои слова. Что касается моего дома, ты раньше никогда не заглядывал сюда и, прошу тебя, в дальнейшем не делать этого.

Пока между Шоком и Сайраксом завязывался не очень приятный разговор, юноша стоял в стороне наедине с собой. Его глаза заволокла тяжёлая пелена грусти и лицо помрачнело, но это мгновение длилось недолго.

— Не-ет! — вскричал он вдруг и принялся махать руками и ногами, будто хотел ударить невидимку. — Почему? Почему? — То, что выражал его взгляд, метающийся по комнате, словно внезапно ослепший, трудно было разобрать, но ясно было какая сильная боль горит в его сердце, рождая гнев, и тот прожигает избранника насквозь, выбираясь наружу. — Почему? — Юноша кинулся на стену и начал молотить её со всей силы, а её у него сейчас было много.

Сайракс хотел остановить парня, но Шок помешал.

— Не трогай, — прошептал он. — Это должно пройти сквозь него.

— Что с ним?

— Память тянет его в топь прошлого. Если он тот, за кого мы его принимаем, то он выберется, сбросив лишний груз, если нет, останется на дне и потеряет будущее. Наше дело — не вмешиваться.

— А, если он убьёт себя?

— Ему безусловно придёт такая мысль в голову, но в этой комнате нельзя покончить с собой. Пойдём. Завтра я заберу его отсюда.

Оба вышли, оставив избранника одного в кромешной темноте. Энергетическое поле отделило маленькое помещение от всей Вселенной.

— Почему? — кричал Джон внутри, разбивая руки до крови, но совершенно не чувствуя физической боли. — Я ведь только одного хочу. Ничего больше. Почему? Кому это мешает? Почему? Ну, почему? — Он накинулся на другую стену, со слепу нарвался на третью, упал, казалось, успокоился. — Вылезай! Убирайся! Прочь я сказал! — Он снова вскочил и принялся махать руками, разбивая воздух. — Вон отсюда! Я хочу совсем другого. Ну, уходи. Пожалуйста. Проваливай!