Ведьма и ее любовь

Мама номер два

К своему прежнему дому Полина подъезжала с тяжелым чувством на душе и с полной уверенностью в том, что она ещё пожалеет об этом. Однако она просто не могла поступить по-другому. Мама Максима была для неё больше, чем просто свекровью, она стала доброй феей, которая взяла Полину под крыло, едва та переступила порог их дома. С первого дня знакомства Светлана Юрьевна относилась к ней почти как ко своему второму ребёнку — с теплотой и ненавязчивой родительской лаской, словно нутром чувствовала дыру, оставленную в сердце Полины её собственной матерью. Больше заботы и участия она получала разве что от бабушки, когда та ещё была жива.

Именно поэтому Полина просто не могла бросить эту женщину наедине со своим горем и уж точно не стала бы делать вид, что произошедшее с Максимом больше её не касается. Новости про его болезнь не просто взволновали Полину, она буквально не находила себе места от беспокойства, пока ехала домой.

Беспокойство только усилилось, когда она вошла в квартиру. Дверь открыл отец Максима, Олег Васильевич. Невозмутимо поприветствовав Полину, он развернулся и сразу же скрылся из вида, а сама Полина поспешно скинула босоножки и последовала на звуки, доносящиеся из спальни.

Прежнее жильё встретило её пугающим беспорядком. В прихожей стояло несколько дурно пахнущих мешков с мусором, а в той части кухни, что была видна из коридора, Полина успела рассмотреть гору тарелок и пластиковых контейнеров.

Стоило ей зайти в спальню, как она сразу же обнаружила Светлану Юрьевну, склонившуюся над пеленальным столиком, и… ребёнка. Полина напряжённо застыла на пороге, рассматривая щекастого активного малыша, на котором мать Максима застегивала липучки памперса, и с трудом узнала в нём того слабого мальчика с тонкими ножками и покрасневшей кожей. Он сильно подрос за прошедшие несколько недель.

Переступив порог комнаты, Полина выдохнула. Ничего не произошло. В неё не ударила молния, она не потеряла рассудок и захотела броситься помогать Светлане Юрьевне с переодеванием. Иррациональный страх немного рассеялся, и она подошла ближе.

— Ох, Полина, — пробормотала женщина, обернувшись на мгновение, — прости, что сорвала тебя вот так…

Полина не сразу нашлась, что сказать в ответ. Один только вид свекрови заставил её ненадолго потерять дар речи. Вместо улыбчивой и ухоженной женщины перед ней предстала бледная и истощённая тень. Потухший взгляд и покрасневшие веки словно добавили той ещё десяток лет.

— Что произошло с Максимом? — спросила она, наблюдая как Светлана Юрьевна ловко надевает хлопковый комбинезончик на ребёнка.

— Пока сама не знаю, — отчаянным шёпотом ответила та. — На прошлой неделе резко стало плохо с сердцем, в больнице сначала вроде бы пошёл на поправку, но вчера потерял сознание и до сих пор…

Женщина резко умолкла, будто боялась озвучить остаток фразы, затем развернулась к Полине и порывисто обняла её за плечи, окружив хорошо знакомым пудровым ароматом духов.

— С ним всё будет хорошо, — успокаивающе произнесла Полина, погладив Светлану Юрьевну по спине. Беспокойство внутри разрасталось в геометрической прогрессии, но она старалась звучать уверенно: — Максим обязательно поправится.

— Конечно, поправится! — раздался голос позади. В комнату протиснулся Олег Васильевич, и Полина напряглась, стоило ей взглянуть в его хмурое лицо. — Нечего сырость разводить, будто он помер! Максимка — боец! Вон какого богатыря родил.

Светлана Юрьевна порывисто вздрогнула в её объятиях, а Полина бросила ещё один настороженный взгляд на мужчину. К резким манерам отца Максима она так и не смогла привыкнуть, точно так же как сам Олег Васильевич не смог смириться с выбором своего сына. Он относился к Полине с пренебрежением, приправленным вынужденной вежливостью, и никогда не стеснялся это самое пренебрежение продемонстрировать. «Красивая, но бестолковая» — такую характеристику она однажды случайно услышала из его уст в разговоре с дальними родственниками. Полина до сих пор помнила эти слова. Отчасти она даже была с ними согласна.

— От твоих причитаний лучше никому не станет! — продолжил Олег Васильевич назидательно. — Надо думать только о хорошем, и тогда всё наладится!

— Что наладится, Олег? Твой сын сутки не приходит в сознание! — Светлана Юрьевна рывком обернулась к нему и продолжила истерическим сбивающимся голосом: — Это всё из-за той вертихвостки, я сердцем чувствую… Как только она появилась, на нас на всех посыпались несчастья!

К её крику вдруг присоединился детский плач, и Полина окончательно перестала понимать, что вокруг происходит и как ей следует себя вести. Голову будто сдавило тесным обручем.

— Да как у тебя язык повернулся такое сказать⁈ — воскликнул отец Максима. Плач стал ещё громче, и Светлана Юрьевна взяла ребёнка на руки. — Это ты нашего внука несчастьем называешь? Может, это из-за твоей злобы все беды происходят?

— Из-за моей злобы? Девчонка бросила своего ребёнка на нас и сбежала! Это тоже из-за моей злобы⁈

— Тёма и наш ребёнок тоже! Ты сама согласилась взять его и дать ей отдых! Она скоро вернётся, прекрати нагнетать!

Светлана Юрьевна вдруг как-то резко перехватила утихшего внука в вертикальное положение, а затем шагнула к мужу.

— Ну, раз ты так уверен в этом, тогда держи своего богатыря, — прошипела она, буквально всучив ему ребёнка, — погуляй с ним, пока мы с Полиной съездим в больницу.

— И с удовольствием погуляю! Тёма для меня не обуза!

— Заодно и накорми его, — отрывисто добавила Светлана Юрьевна.

Схватив с кровати сумку, в которой лежали детские вещи, памперсы и бутылка с разведённой смесью, она резко застегнула молнию на ней и накинула ремень мужу на плечо. По лицу Олега Васильевича пробежала растерянная рябь, но в следующий миг он упрямо сдвинул брови и вышел из комнаты. Через несколько секунд Полина услышала, как хлопнула входная дверь.

— Лечащий врач просил привезти медкарту Максима и прежние результаты кардиограммы… Ты не знаешь, где он лечился до этого? — спросила Светлана Юрьевна бесцветным уставшим голосом.

Разумеется, Полина знала. Испытывая слишком явное облегчение оттого, что можно не обсуждать произошедшее, а заняться полезным делом, она проследовала во вторую комнату за документами.

Через несколько минут Полина уже спускалась вниз, прихватив заодно весь мусор, что был в доме. Светлана Юрьевна отправила её вперёд, а сама задержалась, чтобы забрать кое-какие вещи. Своё прежнее жилище Полина покидала с тяжёлым сердцем. Она старалась не думать ни о чём, кроме предстоящей поездки в больницу, но мысленно то и дело возвращалась к ссоре, которую застала наверху. Она прекрасно понимала, почему Алина передала своего сына родителям Максима — это была вынужденная мера, её проклятие угрожало жизни ребёнка. И прежде, чем вернуться и забрать сына назад, Алина должна была от своего проклятия избавиться. В этом состояла главная проблема.

От мусорных баков Полина сразу направилась к парковке и в этот момент заметила, как с аллеи в её сторону свернул Олег Васильевич. Одной рукой он катил перед собой коляску, а другой поперёк животика держал внука. С трудом поборов желание сменить траекторию, Полина сначала ускорила шаг, но потом была вынуждена затормозить, потому что свёкор окликнул её по имени.

— Ну что она там, успокоилась немного? — нарочито небрежным тоном спросил мужчина, остановившись напротив.

— М-м, не уверена, что в таких условиях можно успокоиться… — неловко отозвалась Полина.

— Если устраивать истерики, то лучше точно не станет.

Полина удивлённо моргнула и уставилась на Олега Васильевича в недоумении. Пускай он не сомневался в выздоровлении сына ни на секунду, но откуда могла взяться такая эмоциональная глухота в отношении собственной супруги?

— Мне кажется, вы путаете причину и следствие.

В этот момент ребёнок у него в руках начал беспокойно извиваться и издавать громкие недовольные звуки, и Олег Васильевич перехватил его поудобнее.

— Полин, подсоби по-женски, а? — прокряхтел он, выуживая из сумки бутылочку. — Не могу никак сунуть ему эту чёртову бутылку… Кладу на спину — плачет и давится, а держу столбиком — не вижу рта.

Взгляд Полины метнулся с протянутой ей бутылочки на лицо малыша. Щекастый и румяный, с большими глазами и чубом светлых наросших волос он казался ей сейчас самым жутким существом во всём мире. Она непроизвольно даже отпрянула и вскинула глаза обратно на свёкра. Тот, очевидно, совершенно не осознавал, насколько чудовищной была его просьба. Или осознавал, но делал это нарочно.

— Простите, не могу. Я… слишком бестолковая для этого, — сказала она, криво улыбнувшись.

До машины Полина шла быстро и не оглядываясь и, только усевшись за руль, позволила себе посмотреть назад. Рядом с Олегом Васильевичем уже стояла Светлана Юрьевна и, судя по всему, она решила то затруднение, с которым столкнулся её муж.

Когда женщина тоже села в машину, Полина осторожно спросила:

— Это безопасно так надолго оставлять его с ребёнком одного?

— Пусть привыкает, — ответила Светлана Юрьевна, поджав губы. — Если со мной что случится, все хлопоты лягут на него. Я и сама того гляди в больницу попаду, ещё месяц в таком ритме без нормального сна — и точно свалюсь. Не девочка уже всё-таки…

— Может, попробовать поискать няню? — осторожно предложила Полина.

— Можно, но где же мы сейчас столько денег найдём? Все финансы на Максиме держались… Надеюсь только на то, что у матери Тёмы всё же проснётся совесть. Скоро уже месяц будет, как её след простыл. Максим перед тем, как попасть в больницу, говорил мне, что она вернётся, но…

Светлана Юрьевна тяжело и горестно вздохнула, а Полина неловко умолкла — у неё не было ни одной идеи, как помочь ей сейчас. Брать на себя уход за ребёнком Максима она не согласилась бы даже под дулом пистолета. Даже если бы её попросила об этом сама Светлана Юрьевна.

Они подъехали к больнице в одиннадцатом часу. Ещё даже не успело закончиться утро, но Полине уже казалось, будто с того момента, как она ответила на звонок Светланы Юрьевны, прошло не меньше суток.

Рыжий фасад трёхэтажного здания выглядел неуместно жизнерадостным и поднимал из глубин памяти смутные гнетущие ассоциации. Полина вышла из машины и молча последовала за Светланой Юрьевной. Грудь распирало от тревоги; беспокойство за жизнь Максима сталкивалось с чувством вины перед Алексом, и вместе они парализующим щупальцем проникали в самую душу. Буквально позавчера она обещала Алексу не видеться с мужем, а сейчас уже вынужденно шагала к нему на встречу. Единственное, чем Полина могла успокоить свою совесть сейчас — так это тем, что Максим физически не мог её увидеть. А значит, это была не совсем встреча.

У дверей реанимации ей вдруг стало дурно. Мышцы задеревенели, а все чувства обострились и начали бить тревогу — стены словно давили, запахи нервировали, яркий свет причинял глазам боль. Полина могла поклясться, что вместе с ароматами медикаментов ощущала в воздухе присутствие самой смерти. Стараясь дышать как можно реже и поверхностнее, она шагнула за Светланой Юрьевной в палату.

Максима она узнала не сразу. На узкой койке с бортиками, под капельницей и в кислородной маске лежал какой-то совсем чужой мужчина, а не её сильный и красивый муж. Когда зрение распознало на посеревшем лице хорошо знакомые черты, сердце Полины болезненно сжалось. А затем её и вовсе сковал ледяной ужас — на коже Максима она рассмотрела маленьких суетливых паучков. Тех самых паучков. Полина с трудом сделала ещё пару шагов и перевела расплывающийся взгляд с лица на его руки. Исхудавшие запястья покрывала паутинка из тонких чёрных нитей.

В этот момент до неё донеслись слабые всхлипывания свекрови, однако сама Полина была не в силах выдавить ни звука. Разум просто отказывался воспринимать ту картинку, что стояла перед глазами: каким-то образом проклятье Алины нашло себе новую жертву и теперь вовсю пожирало тело Максима. Полина не сомневалась в том, что это было то самое проклятие, все её чувства слишком явно сигнализировали об этом.

На некоторое время Полина будто выпала из реальности. Она даже не заметила, как Светлана Юрьевна в какой-то момент покинула палату, а когда пришла в себя, то уже знала, что нужно делать. Первым делом Полина потянулась в сумочку за упаковкой влажных салфеток. Приблизившись к койке Максима, она воровато оглянулась на дверь и провела салфеткой по его лбу и волосам. Жучки попадали в белую ткань, как в капкан, путались в волокнах и замирали. Полина ещё несколько раз повторила свою нехитрую манипуляцию и, убедившись, что на лице не осталось этих тварей, быстро скомкала салфетку и достала другую. Со стороны она наверняка выглядела как сумасшедшая. Она и чувствовала себя именно так. Нечто незримое и настырное будто управляло каждым её движением, заставляло вновь и вновь отлавливать проклятых насекомых, комкать и доставать следующую салфетку.

Только когда дверь в реанимацию снова распахнулась, Полина испуганно отскочила от Максима. Она как раз закончила протирать его руку и едва успела спрятать испорченную салфетку в кулаке.

— Полина, идём, — мягко окликнула её Светлана Юрьевна. — У Максима сейчас начнутся процедуры.

Она нехотя двинулась в сторону выхода. Сделав несколько неуверенных шагов к двери, Полина почувствовала тошноту, а мгновение спустя живот неожиданно скрутило болезненным спазмом. Если бы не Светлана Юрьевна, которая быстро повлекла её вглубь коридора, Полина бы точно оставила содержимое желудка на пороге реанимации.

Стоило ей склониться над раковиной в туалете, и её дважды вырвало.

— Бедная моя девочка… Это всё шок, — взволнованно причитала свекровь, пока Полина полоскала рот. — Ещё не хватало тебе разболеться. Зря я тебя потащила с собой…

Полина коснулась сырыми ладонями своих щёк и выдохнула с облегчением. С каждой секундой ей становилось лучше — боль отступала, а её место занимала лишь едва ощутимая дрожь.

— Всё в порядке, — отозвалась она. Голова вдруг стала какой-то неестественно лёгкой, а мысли будто сами стали складываться в логические цепочки. — Вы сказали, что перед болезнью Максим обещал, что Алина заберёт ребёнка?

— Да, — кивнула Светлана Юрьевна, не спуская с её лица обеспокоенного взгляда.

— А у вас нет… никаких её контактов?

— Если бы были, я бы уже из-под земли её достала.

Женщина выговорила эти слова, не скрывая своей ожесточённости, и Полина прекрасно понимала её чувства. Теперь и она хотела достать Алину любой ценой.

Сразу после больницы, Полина поспешила в офис к Алексу. Только он мог хоть что-то прояснить в этой ситуации и ответить на её вопросы о проклятии. Полину немного беспокоило, как он воспримет нарушенное ею обещание, однако пути назад не было. Она уже вмешалась в события, встретилась с Максимом и даже вновь соприкоснулась с проклятием. И если бы ей предложили прожить сегодняшнее утро заново, Полина бы приняла те же самые решения. В вопросах, касающихся жизни и смерти, она неизменно выбирала жизнь.

На рабочем месте Алекса не оказалось, но администратор сообщила Полине, что он уехал в прежний офис обсуждать вопросы, касающиеся ремонта. Не раздумывая, она отправилась в центр города.

Полина оказалась на месте довольно быстро. Припарковав свой опель возле чёрного внедорожника Алекса, она решительно направилась внутрь трёхэтажного здания, фасад которого уже успели полностью отремонтировать. Через бывшую приёмную ей пришлось пробираться медленно и осторожно — здесь кругом лежали доски, рулоны и мешки с какими-то строительными смесями. Пахло краской, свежей древесиной и известью, и этот коктейль внезапно пришёлся Полине по душе. Поднявшись на второй этаж, она сразу обнаружила самого Алекса. Он стоял в коридоре возле окна вместе с двумя мужчинами в пыльных комбинезонах, и Полина неловко махнула ему рукой, давая понять, что будет ждать наверху.

Уйти далеко она не успела — Алекс настиг её на последней ступеньке лестницы и обхватил руками за плечи.

— Что случилось? — раздался настороженный шёпот над ухом. — Ты выглядишь так, будто вот-вот упадёшь в обморок.

— Случилось… кое-что. — Полина развернулась и послала ему виноватый взгляд.

— Расскажи мне.

От его мягкого и слегка взволнованного тона Полину лишь сильнее захлестнула вина. Снизу доносились голоса рабочих и громкий шум, а она никак не могла собраться с силами что бы заговорить.

— Прости, — выдохнула Полина, качнувшись на месте, будто в этот самый момент прыгала с обрыва в омут, — я, кажется, влипла в большие неприятности. Сегодня утром позвонила свекровь и сказала, что Максим лежит в больнице в тяжёлом состоянии. Я ездила туда. Прости.

Лицо Алекса моментально помрачнело, а во взгляде проскочило нечто пугающее и сердитое. Полина настороженно замерла, но он быстро взял себя в руки. Осмотрев её с головы до ног, он напряжённо произнёс:

— Ты должна была предупредить меня.

— Прости, — повторила Полина виновато. — Мне очень жаль. Я не ожидала, что всё так обернётся. Максим умирает от того проклятья, которое было на Алине. Я не понимаю, как так получилось, проклятия ведь не могут быть… заразными?

Пальцы Алекса внезапно ощутимо вцепились ей в плечи, и Полина растеряно умолкла. Когда он склонился ближе, она и вовсе застыла, затаив дыхание, словно зверёк, угодивший в ловушку двух зияющих чёрных пропастей.

— Ты ведь не прикасалась к нитям? — требовательно спросил он.

— Нет, я… — запнувшись, Полина непроизвольно коснулась его предплечий, и в следующий момент с облегчением почувствовала, как он ослабил хватку. — Честно говоря, я была слишком шокирована, чтобы…

— А к проклятию прикасалась? — перебил Алекс, буквально впиваясь в неё взволнованным и нетерпеливым взглядом.

— Да, но я должна была… — Полина окончательно потеряла нить повествования и обескуражено умолкла. Реакция Алекса была какой-то уж слишком странной и сбивающей с толку. Не таких вопросов она ожидала от него в первую очередь. — Ты вообще не удивлён? — А затем её посетила пугающая догадка: — Ты… знал, что ли?

Ответа не последовало, и Полина поняла, что попала точно в цель. Издав слабый полуистерический смешок, она выскользнула из рук Алекса и сделала пару шагов назад. Всё это просто не укладывалось в голове. Она взглянула на него недоверчиво и озвучила самые страшные из своих предположений:

— Ты поэтому просил меня не видеться с Максимом? Хотел, чтобы он просто тихонько помер?

— Я ничего не знал о его состоянии, — ответил Алекс. — Это не моё дело. И не твоё.

Полина не увидела ни единого признака неискренности в этих словах, однако их смысл только сильнее раздул искру гнева и обиды, что теплилась в её душе. Он не просто утаил от неё жизненно важную информацию, он даже не раскаивался в этом! И с чего вообще Алекс решил, что может сам определять, что является её делом, а что — нет? Всё, что касалось чёртова проклятья от начала и до конца, было именно её делом!

— Когда я лечила их ребёнка, ты рассуждал по-другому! — вскинулась она. — Почему тогда Максима можно просто так отправить на тот свет? — Мысли понеслись сумасшедшим галопом по её разуму, и Полина выпалила на одном дыхании: — Это ты научил Алину, как передать проклятье?

Когда Алекс внезапно замешкался с ответом, Полину будто окатила волна мучительного и удушающего жара. Она ошарашено качнула головой и отвела взгляд в сторону — смотреть на то, как он увиливает от прямого ответа на вопрос, было невыносимо.

— Всё не совсем так, — произнёс Алекс раздражающе спокойным и настойчивым тоном. — Про передачу проклятья я рассказывал ей ещё тогда, когда думал, что оно угрожает ребёнку. Это сложный механизм, который требует участия человека со специфическим даром…

— Но ты знал, что Алина передала его? — Полина снова посмотрела ему в глаза и увидела то, от чего ей стало нехорошо. Сердце будто сковало горячим металлом, а к горлу подступила тошнота.

— Полин, он сам осознанно принял такое решение. Пожалуйста, успокойся. Нам нельзя ссориться, мы должны держаться…

— Мы должны были доверять друг другу! — Она с трудом выталкивала каждое слово, пытаясь справиться с комом, вставшим посреди горла. — Я примчалась сюда, как дура, чтобы покаяться, а ты всё это время держал меня в неведении! Ты говорил, что нам нужно действовать сообща! Это, в твоём понимании, сообща⁈

По бледному лицу Алекса проскочило нечто, похожее на вину, но вместо ответа он вдруг шагнул к ней навстречу, чем вызвал вспышку острого и отчаянного сопротивления. Полина не хотела, чтобы он трогал её сейчас, не хотела, чтобы он даже приближался! Едва она успела подумать об этом, как правую руку свело болезненной судорогой. С губ сорвался сдавленный возглас — на её ладони стремительно проступал узор из чёрных нитей. Она в панике шарахнулась от Алекса в сторону и, словно загнанный зверь, метнулась к лестнице.

— Не п-подходи ко мне, я опасна! — выпалила она каким-то совсем чужим истеричным голосом.

— Полин, не убегай, нам нужно договорить!

Фраза, брошенная ей вслед, сработала как удар плети. Полина проскочила оба лестничных пролета, а затем, с трудом разбирая дорогу под ногами, преодолела завалы приёмной. Охваченная ужасом и примитивным желанием скрыться как можно дальше, она прыгнула в машину и тронулась с места, однако тошнота и ноющая боль в ладони не позволили уехать далеко. Остановившись возле первых попавшихся на пути зарослей, Полина открыла дверь и высунулась из машины в надежде, что её, наконец, вырвет. Но облегчение никак не приходило. Ей давно уже не было так плохо.