Великий Бенин

Глава XVIII Придворная дама Эмотан

Бывает так, что природа с особой заботливостью наделит какой-нибудь уголок земли своими дарами, не скупясь отдаст ему все, чем богата сама. В одном из таких уголков, щедро одаренных природой, находился город Синтра — летняя резиденция португальских королей.

Домики города расположились по склонам высокого холма, горные ручьи шумящими потоками заполнили искусственные водоемы, гигантские пробковые дубы и вечнозеленые пинии живой изгородью окружили городские стены, а под ноги Синтры ярким ковром легли цветущие луга.

Над городом, над деревьями и цветами возвышался королевский замок. Он был возведен на вершине холма. Его многочисленные пристройки и две конусообразные башни словно продолжали причудливые очертания уступчатых вершин. Издали замок казался суровым, как скалы, прорезанные трещинами расселин. Вблизи было видно, что окружные стены не так уж крепки, что между плитами мощенных дворов давно пробились и выросли цветы, а высокие башни — всего лишь одетые в камень кухонные трубы. И вот сюда летним ясным днем прибыл королевский двор. В пустовавшем всю зиму дворце зазвенели радостные голоса, зазвучал смех, полилась музыка: Синтра была местом отдыха и удовольствий. В обязанности кастеляна — смотрителя замка — входило придумывать каждый день какую-нибудь новую забаву для королевского двора. Леса огласились звуками охотничьих рогов. На базарной площади было разыграно кровавое зрелище боя быков. В замок приходили бродячие музыканты — менестрели. Перебирая струны лютен, они пели о прекрасных дамах и об отважных рыцарях. Веселые жонглеры развлекали зрителей игрой на звонких тарелках, шуты смешили уморительными гримасами и веселыми прибаутками.

Асоро редко принимал участие в забавах двора. Вечерами он занимался с Диего, а днем увлеченно постигал сложное искусство верховой езды. Задолго до того, как наступал час завтрака, Асоро в три прыжка спускался по ажурной винтовой лестнице, ведущей из отведенных ему комнат в вестибюль «зала свиней». Стражники, стоявшие у витых мавританских колонн, распахивали перед ним тяжелые створки дверей и лениво приветствовали чернокожего мальчика, которого было приказано именовать «Ваше Высочество». Усмехаясь, стражники выполняли приказ. Но на самом деле они, да и никто при дворе Аффон-со, кроме самого короля и советника (для них Асоро был частью большой политики), не принимали всерьез принца, у которого кожа была черней, чем у самого черного, презираемого португальцами мавра.

Асоро не замечал небрежного салюта стражи, так же как не замечал ни нарядных изразцов стенных панелей, ни живописных плафонов потолка, благодаря которым самый красивый в замке зал неблагозвучно именовался «залом свиней». На плафонах были изображены свиньи, подаренные королем Жоа-ном I своей дочери, вышедшей замуж за Бургундского герцога. Мальчик бегом проносился по залу, торопясь во двор, где его ждали оседланный конь и старый конюх, с удовольствием обучавший ловкого, бесстрашного африканца верховой езде.

Давно была возвращена в конюшни Гомиша спокойная кобылка, верхом на которой Асоро осматривал Лиссабон. Под мальчиком гарцевал длинноногий статный Пират, получивший свою кличку за гордую непокорность нрава и огневой разбойничий взгляд. Асоро полюбил Пирата не меньше чем Унгу, которую он теперь оставлял на попечение Эмотан. И конь отвечал ему любовью, позволяя командовать собой. Вот и сейчас Пират мгновенно подчинился приказу Асоро и галопом помчался вокруг вымощенного камнем двора. Асоро, намотав на руку вожжи, побежал за ним. Улучив момент, он впрыгнул в седло.

Казалось, вольтижировка доставляла коню не меньшее удовольствие, чем мальчику. Пират радостно заржал, взбрыкнул передними ногами, но тотчас, послушный воле наездника, перешел на размашистую рысь. Асоро распластался на коне. Он обхватил шею Пирата руками, щекой прижался к гладкой, чуть-чуть влажной шкуре своего нового друга. Черное лицо и обнаженные до локтей руки мальчика почти слились с шеей вороного Пирата; шелковистая грива коня, развеваясь от быстрой скачки, переплелась с лентами, подпоясывающими рубашку Асоро — казалось, конь и мальчик превратились в единое существо, подобное тем полулюдям-полуконям, которых любили изображать древние греки.

Старый конюх, немало обучивший на своем веку людей сидеть в седле и владеть шпорами, не переставал удивляться необыкновенным успехам своего ученика.

Но Асоро был требовательнее к себе, чем его учитель. Без устали упражнялся он с конем, и только тогда, когда почувствовал, что держится в седле с той небрежной грацией, которая отличает опытных наездников, согласился принять участие в королевской охоте. И вот, на рассвете, большой двор замка огласился пением труб, лаем собак, ржанием лошадей. Множество людей в ярких охотничьих костюмах собрались сюда. Егеря держали на сворах поджарых собак, конюхи выводили лошадей. Слуги, даже те, которые не принимали участия в снаряжении охоты, толпились во дворе, не желая упустить случая поглазеть на пышный выезд. Пробралась сюда и Эмо-тан. Сын обба до сих пор скрывал ее от посторонних глаз, предвидя большое количество вопросов по поводу неизвестно откуда появившейся девочки. В свое время Асоро поверил объяснениям Сикейры, убедившего его в том, что девочка была похищена без ведома капитана. Сикейра обещал примерно наказать двух матросов, совершивших гнусное дело.

— Я посажу в тюрьму безмозглых негодяев, — ярился капитан.

Асоро, удовлетворенный его объяснениями, обещал забыть эту историю и ни о чем не говорить королю. Чтобы не нарушить слово, данное Сикейре, сын обба прятал Эмотан в своих покоях. Но живая, веселая девочка тосковала взаперти.

Наконец Асоро разрешил ей выйти во двор и побыть среди людей. К тому же ему очень хотелось, чтобы Эмотан увидела, как необычайно красив конь Пират и как ловко Асоро управляет им.

Охота была готова тронуться в путь. Ожидали только выхода короля. Наконец он появился — с коротким охотничьим копьем в руках и с резным рогом, висящим на перевязи, переброшенной поверх зеленого, шитого золотом камзола.

Но чей это крик прорвался сквозь гул голосов, приветствующих его величество?

Маленькая чернокожая девочка в полосатом платьице бесцеремонно растолкала придворных, выбежала вперед и протянула к королю свои ручонки. Аффонсо с изумлением посмотрел на нее.

— В чем дело, Эмотан? — остановил ее Асоро.

— Да ты только посмотри, — заторопилась Эмотан, — ведь этот рог резал мой отец. И змею, и крокодила, и охотника с луком — все это сделал он!

— Великий Король, — понимая, что надо как можно скорее избавить Аффонсо от недоумения, сказал Асоро, — прости Эмотан. Она увидела за твоей спиной рог, который сделал ее отец, и, тоскуя по дому, не смогла сдержать своих чувств.

— Но кто эта девочка? — спросил король.

— Это моя придворная дама, — важно ответил сын обба, давно разобравшийся в этикете и рангах португальского двора.

— Какова же обязанность этой маленькой дамы при твоем дворе, принц? — с трудом сдерживая смех, задал новый вопрос Аффонсо.

— О, у нее очень важная обязанность. Эмотан воспитывает змею Унгу, которую я уже показывал.

— Да, это почетная должность, — согласился король, — она требует большой смелости. Лично я, — обернулся он к окружившим их тесным кольцом охотникам, — хотя и являюсь опытным воином, тем не менее побоялся взять в руки ядовитое лесное существо по имени Унга. Но раз эта девочка — дама твоего двора, — снова обратился он к Асоро, — то ты должен предоставить ей возможность общаться с дамами моего двора.

Придворные дамы переглянулись и негодующе вздернули плечами. Заметив это, Аффонсо, нарочито повысив голос, сказал:

— Я прошу тебя, Асоро, не держать взаперти милую девочку, а сделать ее участницей наших празднеств.

Пожелание короля было исполнено в этот же день. Вечером отдохнувшие после охоты придворные собрались в небольшом и уютном «зале сорок». Последние отблески закатных солнечных лучей мягким светом озаряли пестрые плиточки стенных панелей.

Высоко под потолком, где уже сгустились вечерние тени, горели подвешенные на медных тросах светильники. В их свете четко выступали изображенные на потолке сороки. Птицы держали в клювах извивающиеся ленты с начертанными словами: «Все для счастья». В честь сорок, провозглашавших радостный девиз, и был назван зал.

В «зале сорок» обычно собирались для спокойных вечерних развлечений. Здесь музыканты двора играли новые пьесы, обычно собственного сочинения; поэты читали стихи; иногда пел небольшой хор. С недавних пор любимой забавой стала игра в карты, привезенная на Пиренейский полуостров из Франции.

Сегодня же ожидалось нечто необычное. Поэтому все обитатели замка поторопились занять резные стулья и скамьи, расставленные вдоль стен зала.

Эмотан примостилась на маленьком дубовом стуле, стоявшем около беломраморной доски камина. Девочка зажала ладони между коленями и сидела не шевелясь — маленькое черное изваяние в полосатом платьице. Только большие глаза двигались на серьезном задумчивом лице. Эмотан переводила их с предмета на предмет, стараясь все запомнить, чтобы потом рассказать Жороми.

Как только Аффонсо, его сын Жоан и Асоро расположились в приготовленных для них креслах, посреди зала неожиданно появился высокий старик. Непонятно откуда он взялся, возник прямо из воздуха. Его ждали, но никто не видел, как он вошел, никто не слышал ни скрипа дверей, ни шума шагов.

Начались чудеса. Не говоря ни слова, не кланяясь и ни на кого не глядя, старик выпростал руки из-под плаща, расшитого золотыми звездами, и через мгновение на его только что пустых ладонях очутились два голубка. Старик причмокнул губами — и птицы полетели к потолку. Вот он провел рукой над гладкой черной доской, которую внесли его слуги, одетые в синие шелковые плащи с капюшонами, и из доски прямо на глазах у зрителей начали вырастать цветы и травы. Крик изумления пронесся по залу. Этот итальянский маг, которого кастеляну замка с трудом удалось заполучить в Португалию, поистине оправдывал славу великого чародея.

Когда затихли громкие похвалы, помощники внесли в зал большой стол, до самого пола покрытый черной скатертью, расшитой красными языками пламени.

Маг поднял руку. В зал вошел миловидный юноша. Он нехотя, как будто страшась чего-то, приблизился к столу, ничком лег на него, опустив вниз лицо и вытянув вдоль тела руки. В тот же момент маг выхватил из-под плаща меч и с силой ударил им по белой обнаженной шее юноши. Сдавленный крик пронесся по рядам зрителей. Не обращая внимания на смятение в зале, маг прикрыл плащом отрубленную голову и, медленно передвигаясь спиной к зрителям, перенес ее на противоположный край стола. Поставив отрубленную голову, он взмахнул плащом, отчего загорелась стоящая на столе жаровня, осветив обезглавленное неподвижное тело и окровавленную голову, лежащую отдельно у его ног. Серый дым, клубами поднимавшийся из жаровни, окутывал голову. Мертвое лицо, утратив свои краски, стало бледно-землистым, глаза замерцали тусклым безжизненным светом, отвисшие губы сделались черными. Страх сжал сердца людей. Мужчины инстинктивно схватились за кинжалы, женщины закричали, готовые лишиться сознания.

Только одна Эмотан не испугалась. Ее острый взгляд подметил то, что скрылось от взоров остальных зрителей.

Желая поделиться своими наблюдениями, она вскочила на ноги, проскользнула между стульями и, прежде чем кто-либо из придворных успел ее остановить, подняла скатерть, покрывавшую стол, на котором разыгралась кровавая драма.

И тут все увидели, что юноша не был обезглавлен — он просто опустил голову в отверстие, проделанное в столешнице. А под столом сидел еще один человек. Его голова с шеей, вымазанной красной краской, была просунута во второе отверстие, расположенное на другом конце стола.

— Дьяболо! — злобно крикнул итальянец.

Его помощники сконфуженно вытаскивали свои головы из столешницы. На них уже никто не обращал внимания. Придворные окружили маленькую даму бенинского принца и наперебой расспрашивали, как ей удалось разгадать тайну чуда. Призванный на помощь Диего едва успевал переводить.

— Я еще не успел спросить, — любезно обратился тем временем к Асоро инфант Жоан, — как Вашему Высочеству понравилось в Синтре?

— Мне нравится дворец, — обдумывая каждое слово, ответил вежливому мальчику Асоро. — Но еще больше мне нравится конь Пират. Когда я сижу в седле, я чувствую себя воином, а когда я сижу на стуле, — Асоро похлопал обитые шелком подлокотники кресла, — я думаю, уж не стал ли я придворной дамой.

— Ну, ну, мой храбрый принц, — рассмеялся Аффонсо, слушавший разговор мальчиков, — я надеюсь утешить тебя развлечением, любезным сердцу каждого мужчины. Через пять дней состоится состязание воинов, в котором примет участие цвет португальского рыцарства. Дон Жоан объяснит тебе, что такое турнир, герольды, значки и девизы.

Увидев, как радостно заблестели глаза обоих принцев, Аффонсо ласково потрепал их и объявил вслух о предстоящем турнире.