Великий Бенин

Глава XX Встреча

Стремительной силой наполнил попутный ветер паруса каравеллы. Марсель и блинд загудели под его напором, заскрипели шпангоуты, запели песнь дальнего плавания, и понеслась «Санта-Инес», полетела птицей в открытое море.

Скрылся из виду порт Лагаш. Во время второй ночной вахты исчез луч света, долго светивший вслед кораблю с высокой башни лагашского маяка. Впереди на много дней пути расстилался бескрайний океан, изменчивый, как ветер, и грозный, как притаившийся в засаде хищник.

Настроение на борту каравеллы было радостное. Матросов манила богатая добыча, а путь, уже однажды пройденный, не пугал более неведомыми опасностями.

Состав команды остался прежним. Только вместо Диего, занимавшего теперь почетную должность наставника принца, бил в склянки рыжеволосый племянник боцмана, вызванный старым моряком из родной деревни. Да матросы, укравшие по приказу Сикейры маленькую Эмотан, несмотря на их шумные протесты, были списаны на берег, и их места заняли двое других, нанятых боцманом в лагашском порту.

Диего скучал. В качестве воспитателя сына обба он не мог унизиться черной матросской работой, а обучать чему-нибудь мальчика здесь на корабле нечего было и думать.

Асоро был занят лишь каравеллой. Он изучил ее вдоль и поперек, не забыв заглянуть в трюмы, где хранилось оружие и ржали не приученные к морской качке кони. Мальчик часами простаивал за спиной рулевого, наблюдая за движениями руля, вместе с Сикейрой следил за направлением магнитной стрелки или отмечал на карте путь, пройденный кораблем за день. С матросами сын обба предпочитал не общаться и редко вступал с ними в разговоры, так же как у себя на родине он редко удостаивал беседы простых подданных своего отца.

Зато Эмотан подружилась со всеми. Ее незлобивое сердце давно простило белым причиненное зло. Она искренне полюбила людей на большой лодке. Звонкий голос Эмотан раздавался повсюду. Казалось, будто девочка находилась во всех частях корабля одновременно. Только что она вертелась на палубе, вот ее черная курчавая головка свесилась над бушпритом, не прошло и мгновения, как девочка уже раскачивалась на рее марса.

— Ну и юла, — удивлялись матросы. Их грубые лица теплели, а обветренные губы раздвигались в улыбке. Моряки учили Эмотан говорить по-португальски и радовались ее успехам.

Чтобы отблагодарить своих учителей и доставить им удовольствие, черная девочка по вечерам пела для них свои странные песни про разноцветные звезды.

— высоко выводила она тоненьким голосом.

Моряки слушали, кивали головой и хлопали в ладоши, поощряя маленькую певицу.

Особенно привязался к Эмотан корабельный лекарь Сауд. У старого араба не было семьи, и неожиданно для себя он почувствовал отцовскую нежность к этой девочке, чужой ему по крови и воспитанию. Он рассказывал ей сказки, у которых не было конца, о царице Шахеразаде, о морских чудовищах, о могущественных джиннах, умеющих за ночь построить огромный дворец. Эмотан с трудом следила за сложным повествованием, но, боясь огорчить доброго Са-уда, делала вид, что слушает его внимательно и понимает каждое слово.

Так прошло пять ничем не потревоженных дней.

На исходе шестого вахтенный заметил на горизонте парус. Это был первый корабль, встреченный «Санта-Инес» в океане. Сикейра тотчас приказал команде готовиться к бою. Любой корабль в открытых водах мог оказаться пиратским. А попасть в руки морских разбойников — означало не только потерять корабль и содержимое трюмов, но и лишиться свободы: из работорговцев превратиться в рабов.

Матросы схватили мечи и копья, артиллеристы расположились около бомбард. Сикейра, сжимая в руках аркебузу, пристально вглядывался в даль. Парус рос, приближался. Вот уже отчетливо стали видны очертания галеаса, оснащенного двумя рядами весел. Галеас явно гнался за каравеллой, весла двигались с такой быстротой, что вода бурлила и вскипала под носом корабля. Треугольные паруса галеаса, украшенные характерными полосами, свидетельствовали о том, что корабль принадлежал туркам. Худшей встречи невозможно было представить — ведь турки были самыми отчаянными разбойниками моря.

Турецкий корабль, нагнав каравеллу, подошел к ней с наветренной стороны и сразу дал залп пятью каменными ядрами, убившими двух матросов и ранившими боцмана. По взмаху руки Сикейры с борта «Санта-Инес» раздались ответные выстрелы. Каменные ядра и начиненные порохом горшки посыпались на пиратский корабль. На галеасе раздались громкие крики и звон колоколов. Бомбарды пиратов взревели, выплюнув новую порцию снарядов. Каравелла ответила тем же.

Последовавшие один за другим орудийные залпы заглушили рокот моря, но не боевой клич португальцев. «Сантьяго! Сантьяго!» — кричали матросы. Сикейра посылал выстрел за выстрелом. Ответом на его меткие пули были предсмертные крики и стоны.

— Не ждать пощады и не знать пощады! — кричал капитан, перезаряжая аркебузу. — Драться не на жизнь, а на смерть!

Матросы понимали, какая участь ждет их в случае проигранного сражения. Каждый дрался за пятерых. Израсходовав запас пороха, турки бросили на борт «Санта-Инес» два абордажных крюка и притянули каравеллу к своим носовым шлюзам.

— Иншалла! Смерть гяурам! — орали пираты.

Бросая на ходу камни, копья и дротики, они лавиной посыпались на палубу «Санта-Инес». Турок было значительно больше, чем защитников каравеллы. Португальцы не сдавались. «Сантьяго! Сантьяго!» — кричали они, отчаянно отстаивая каждую пядь палубы своего корабля. Но турки, свирепо работая кривыми саблями, теснили их к кормовой части. В смертельном страхе Сикейра взглянул на море. Оно было тихо и ласково. Равнодушные волны, золотясь в лучах заходящего солнца, лениво бились о борты сцепленных крючьями кораблей. Ни одного паруса не было видно в безбрежной дали. Надежды на спасение тоже не было…

Помощь пришла, откуда ее не ждали. Сквозь шум битвы услышал Сикейра властно звучащий голос Асоро. Обернувшись, он увидел, как мальчик схватил выпавший из чьих-то рук меч и кинулся в гущу сражения. Словно бы ожидая этого мгновения, шестеро чернокожих заработали тяжелыми палицами, дробя ими головы турецких пиратов. Португальцы ободрились при виде подоспевшего подкрепления и с удвоенной яростью обрушились на противника.

— Диего, — крикнул Сикейра, безуспешно пытаясь оттеснить Асоро от сражающихся, — убери мальчишку! Спрячь его в трюм.

Но остановить Асоро было невозможно, ведь он участвовал в настоящем бою, первом в его жизни. Держа двумя руками тяжелый меч, он бросался в самые опасные места, его меткие удары спасли в этот день жизнь нескольким португальцам. Двое африканцев, с двух сторон прикрывая сына обба, отражали направленное на него оружие. Они делали это так ловко, что увлеченный боем Асоро не замечал оказываемой ему помощи.

— Гоу! — кричал он, нанося очередной удар.

— Гоу! Гоу! — подхватывали африканцы.

— Сантьяго! Бей неверных! — чувствуя приближающуюся победу, орали португальцы.

Турки начали отступать к кормовой надстройке. Чтобы спастись от португальских мечей и африканских палиц, они попытались вернуться на свой корабль. Но галеас горел, подожженный со всех сторон пороховыми снарядами. В ужасе пираты бросили оружие и принялись молить о пощаде. Сикейра приказал в плен никого не брать. Оставшихся в живых турок португальцы побросали в море. Раненый боцман с помощью матросов снял абордажные крюки, и «Санта-Ииес» отошла от пылающего корабля.

Солнце зашло, но черное небо озарял столб огня. В его кровавом свете были видны барахтающиеся в воде люди. Их скоро поглотит морская пучина. Диего, ненавидевший любое проявление жестокости, с ужасом смотрел на бесплодные попытки спастись обреченных на смерть людей.

Бой закончился. Матросы, завернув убитых в парусину, привязывали к их телам камни.

Асоро, гордый своим вмешательством, обеспечившим исход битвы, с деланным безразличием обтирал окровавленный меч. Сикейра считал потери в команде. Сауд перевязывал раненых. А Диего все не мог оторвать глаз от тонущих турок.

— Сеньор капитан, — услышал он возле себя голос араба, — на палубе двое раненых. Они молят тебя о пощаде, обещая раскрыть важную тайну.

— Допроси их, — приказал Сикейра.

— За это ты должен обещать сохранить им жизнь.

— Никаких обещаний разбойникам. Если будут упорствовать, я велю подвергнуть их пыткам.

— Сеньор, — шагнул вперед Диего, — не убивайте этих людей. Они достаточно наказаны, к тому же, сохранив им жизнь, вы сможете продать их.

Слово «продать» смягчило сердце капитана.

— Ладно, — сказал он. — Сегодня вы оба храбро сражались, и я удовлетворю вашу просьбу. Можете обещать им жизнь, но не свободу.

Разговор Сауда с пленными был недолог. Он допросил каждого в отдельности и убедился, что турки не лгут, так как их показания полностью совпадали.

Вот что узнал Сауд.

Когда в Лагаше галеас запасался водой и продовольствием, на его палубу поднялся важный человек и потребовал капитана Зульфекара. Он дал Зульфекару, чье тело хранит сейчас океан, туго набитый кошелек и обещал ему еще большую награду, если он возьмет в плен чернокожего мальчика, который поплывет к берегам Африки на каравелле «Санта-Инес». Важный человек назвал день отплытия каравеллы и объяснил ее путь по океану. И хотя этот человек закутался в черный плащ и скрыл капюшоном лицо, и хотя он не пожелал назвать своего имени, все же было ясно, что он испанец, так как он обещал галеасу покровительство испанского короля.

Выслушав доклад Сауда, Сикейра раздумывал недолго.

— Отнесите пленных в трюм, — велел он, — кормите их досыта и залечите раны. Продавать я их не буду. Пусть сами расскажут в Португалии о кознях, чинимых нашему великому монарху испанской державой. Боцман, — не глядя больше на пленных, крикнул он старому моряку, — утром выдать всем двойную порцию рома для подкрепления сил и по золотой монете за храбрость! А сейчас — спать.

Оставшиеся в живых матросы прокричали трехкратный привет, вахтенные заняли свои места, и вскоре движение на палубе прекратилось. Факелы погасли, пылающий галеас скрылся из виду. Крупные, яркие звезды повисли над головой; в их призрачном свете по спокойным водам моря-океана продолжала «Санта-Инес» путь к далекому Бенину.