Венец Бога Справедливости

19 глава. Небесный храм Камиллы

Мягкий небесный свет окутывал храм Камиллы и днем, и ночью, отчего никогда он не погружался во мрак. Все в нем было, и в то же время не было ничего. Первое подтверждалось тем, что храм, как и самый обычный дворец, включал в себя различные залы, множество колонн удерживало его свод, на стенах встречалось иногда подобие не то картин, не то зеркал: рамка, внутри которой словно застыла водная гладь, в коей, однако, отражалось происходящее, но лишь на первый взгляд; и еще в середине зала или разливался фонтан, или росло дерево. Но справедливо было и второе утверждение: в храме ничего нет! Да, каких-либо предметов, привычных для дома здесь нельзя было встретить.

Все поражало в храме Камиллы, относилось это, безусловно, и к самой хозяйке. Когда она возвращалась, то казалось, что в зал на миг, не известно откуда, влетал легкий ветерок, а потом из воздуха возникал прекрасный образ Богини. Она не слышно ступала по хрустальному полу, при этом ничуть не шевелились ее зеленоватые одежды, когда она говорила — и словно капельки воды падали с зеленых листочков.

Камиллы отнюдь не скрывала своего имени от Георга, но вот сам юноша отказывался в такое верить, списывая все на болезненное состояние. Поверить в то, что перед тобой, действительно та самая Богиня Целительного искусства Камилла! Для себя Георг решил, что он в храме какой-то могущественной волшебницы, может быть даже в другом времени, поскольку луна, почему-то двигалась не по привычной ему дуге. И даже животные не убеждали его. А ведь он знал, что в храме Камиллы находится на Священной Горе, в него в любую минуту могут приходить животные, и, если кто-то из них был ранен, то в тот же миг, как вступал на территорию Святилища, получал исцеление. Георг, к сожалению, не видел пока такого чуда, и возможно, поэтому продолжал сомневаться.

Лишь на четвертый день своего пребывания в храме, Георг отважился пойти прогуляться. Божественная волшебница (так он называл Камиллу) сказала ему, что в пределах священного круга он вообще может ходить без каких бы то ни было препятствий, даже ни с каким животным во избежание неприятных, но возможных инцидентов не придется разговаривать.

Миновав входную колоннаду, Георг вышел в чудесный сад, от одного вида которого он замер на несколько минут в немом восторге. Более всего его поразило дерево, ажурная крона которого состояла из полупрозрачных листьев, казалось, это вода, чистая, небесно-голубая, застыла в едином порыве, сохранив необычайную силу и энергию. Его плоды, золотые, и удивительно ярко блестящие на Солнце, скрывались в самой глубине кроны, не понятно было, как вообще Солнце могло заметить их там! Чем-то загадочным и в то же время страшным веяло от этого дерева, от той самой Паллиды, чьи плоды поддерживали частичные тела Богов, и чей сок теперь тек и в его жилах, Георга. Неспешно миновал он первую дорожку, приведшую в небольшой "домик", образованный ветвями ели, внутри которого (видимое ли чудо!) преспокойно сидели заяц и волк, всего в сантиметрах сорока друг от друга.

— Странно, — произнес Георг после некоторого молчания, — очень странно. Может, здешние волки не едят зайцев?

— Ну почему же, — возразил ему вдруг кто-то, судя по голосу — старик. — Этот волк вполне может съесть этого самого зайца, но только не здесь.

Незнакомец говорил позади него — Георг развернулся — перед ним, действительно, был старик, он сидел, поджав ноги, на земле, облокотясь о ствол ели.

— Здесь, это как?

— Здесь — это в пределах территории храмового комплекса на Священной Горе.

— Значит, это своеобразное место отдыха?

— Что-то вроде того, — старичок улыбнулся. — Подойди поближе.

Георг осторожно приблизился к нему шага на два, при условии, что их отделяло, как минимум пять.

— Тебе нравится здесь? Да ты присядь рядом, так и говорить будет приятней.

Решив, что стоять поверх более старшего, чем он, не совсем удобно, Георг сел напротив старика.

— Нравится ли мне здесь? А что это за место?

— Но ведь ты и так знаешь это!

— Нет, не знаю — лишь догадываюсь.

Старик усмехнулся.

— Что же вы так недоверчивы, ваше высочество!

Георг промолчал — неужели, все — правда?

— А вы тоже Бог? — тихо спросил юноша, не решаясь и глаз поднять.

— Да, — ответил старик, хотя теперь голос принадлежал, скорее, мужчине.

Георг смутился еще больше и, взглянув на своего собеседника, увидел, что перед ним, действительно, мужчина.

— Все называют меня Тасмиром, — он пристально посмотрел на Георга, отчего юноше захотелось исчезнуть куда-нибудь подальше. Кто он такой, что бы вот так сидеть напротив самого Тасмира?

— Не пугайся меня, но лучше послушай. Ты, здесь и сейчас, не в своем времени, а это значит, что быть в нем ты можешь не более недели — таков закон. По истечении этого срока, я верну тебя в покинутую тобой минуту.

— А Яромир? Где он?

— К сожалению, я не властен был распоряжаться и его судьбой, но ему помогла Руфина. С ее помощью он вернулся в свое время, также в оставленную минуту.

Руфина…. Как же здорово было бы спросить, но правомерно ли это? Однако, Тасмир видел юношу насквозь.

— Тебя интересует: за что я наказал ее? Видишь ли, подобные решения принимаю не я один, но совет Богов. Не скрою, я не считал тогда и не считаю теперь ее наказание справедливым, но так было решено. Так решил А… Великий Бог Справедливости. И, надо сказать, это имело не только отрицательные последствия, но и положительные: так, по крайней мере, я, став распорядителем ее судьбы, смог уберечь ее от гнева тех волшебников, которых она пленяла вместе с Зору. Многие из них были услышаны Азалией, так что наказание ей светило от нее куда более жестокое, хотя, смотря, что с чем сравнивать…

— Но ведь она будет освобождена?

— Да, — Тасмир улыбнулся, — и ты сможешь это увидеть. Что ж, мне пора, но я еще навещу тебя сегодня.

И он исчез — Георг даже не успел раскрыть рот, что бы сказать: "всего доброго".

***

В столовой хранителя национальной библиотеки Риданы царила тревожная атмосфера. Ею, казалось, все было буквально пропитано: и стол, и резные стульчики с мягкой обивкой, и хрустальная люстра с магическим фонариком внутри, и белоснежная ажурная скатерть. В какой-то неудобной, но все же неизменной позе, на одном из стульчиков расположилась девушка. Она ожидала отлучившегося по делам Мелибея: он вышел, чтобы отдать распоряжения своим служащим по поводу размещения поступившей в фонд библиотеки новой книги (ее, как то вошло уже в привычку опять привезли именно к нему домой, поздним вечером). Он вышел ненадолго, но Руфине это показалось привычной долговременностью. Едва Мелибей ступил на порог кухни — Руфина тут же обратила к нему взгляд.

— Выгляните в окно, госпожа, — безмятежно улыбаясь, сказал старик.

Руфина прищурилась: зачем? Неужели он думает, что ее может волновать сейчас вид из окна?! Но Мелибей лишь повторил свою просьбу. Девушка поколебалась еще с минуту, но все-таки подошла к окну — понятное дело, ничего особенного она там не увидела. Однако Мелибей был весь, буквально, на взлете.

— Что вы видите?

— Ничего особенного, — вяло отозвалась Руфина.

— А луна? Она есть?

— А где же ей еще быть? Погода сегодня ясная…

— Она там же, где и всегда в это время?

Руфина даже повернулась — Мелибей все также счастливо улыбался.

— Значит, она движется в привычном для нее направлении? Как и в последние 20 лет?

— Да.

— А знаете ли вы, что вращаться в ныне привычном направлении она стала именно тогда, когда ожило вайлисковое зернышко Георга!

Руфина задумалась, но, сопоставив два факта, убедилась в достоверности их сочетания. Как она сама раньше этого не замечала?

— Значит, он жив, — заключил Мелибей.

— Но постойте, то, что луна и в момент его гибели отреагировала также далеко не факт, а только предположение.

— Так сказал мне голос.

— Голос?

— Я…. Когда ты заплакала, в моей голове раздался голос, отчетливый, твердый: "Луна избрала его, и в знак этого изменила свое направление. Пока он жив, она будет взирать на него именно с такой позиции"

Честно сказать, Мелибей и сам уже с трудом верил в то, что он, действительно, слышал голос. Но сомнения обоих разрешил тот, кто имел ко всему происходящему самое непосредственное отношение — это был Тасмир.

Воздух в помещении словно всколыхнуло ветром, и взору обоих предстал Тасмир. И Мелибей, и Руфина вздрогнули: Руфина оттого, что знала, кто это, а Мелибей от самого факта появления Бога в стенах его дома.

— Я хочу, чтобы ты отправилась в Идэлию, — говорил Тасмир, не шевеля губ, на границу я перенесу тебя завтра, в 10 утра — будь готова.

Сказав это, Бог тут же исчез, оставив наших героев в некотором замешательстве.

После двух-трех минут Мелибей, наконец, вновь обрел дар речи, заплетающимся языком он спросил:

— Кто это был, госпожа?

— Тасмир, — тихо ответила Руфина. — Вы его голос слышали на площади?

— Да.

— Значит, все — правда.