Венец Бога Справедливости

21 глава. Когда-нибудь всё меняется

Очень неторопливой походкой направился Андрей к сцене, демонстративно занял место в первом ряду амфитеатра, и сделал вид, что совершенно не слышал обращенное к нему замечание главы Долины. Все заместители руководителей Башен не занимали места за дуговым столом, отчего бы теперь, решил князь Бероев, не вспомнить об этом, тем более что так хочется сейчас сказать о своей обиде.

— Что ж, начнем, — довольно суховато сказал Дэ" Найяла, — когда все расселись, и большинство окончило разговоры. — Сегодняшний день принес нам два прискорбных известия: убийство Фёдора Кулаева и страшный итог только что состоявшегося суда.

Некоторое время он молчал, потом более мрачным голосом продолжил.

— Оставлять всё вот так, безусловно, нельзя — мы должны решить: какие действия предпринять по поимке убийцы Федора, а также — какое наказание вменить нашему… бывшему коллеге. Начнем с первого вопроса. Есть у кого-нибудь предположения?

Наступило молчание, не то что бы никто не пылал жаждой найти и наказать Яромира, просто все плохо представляли: где искать его. Сам Астэлиас также не знал, что делать, он искренне уповал на то, что Андрей хотя бы расскажет, что произошло утром, но князь упорно молчал, наклонив голову и сложив на груди руки.

"Сколько тебе лет, дорогой мой, чтобы вот так вести себя?"

Андрея упрек задел, да, пожалуй, он и правда ведет себя не совсем корректно, но, как это надоело ему: постоянно думать, как говорить, как бы кого не обидеть случайным словом, но почему при этом он вообще не имел права поступать по своему устремлению, не имел права обидеться, не мог промолчать тогда, когда не хочется говорить! Почему отвечать за свои действия должен только он один? Нет, определенно ему все это надоело, и чем скорее он покинет это место, тем лучше, пусть кого-нибудь другого в подопытные берут и указывают ему: как себя вести, как с кем разговаривать, пусть другого заставляют все время прислушиваться к собственным словам, но пропускать мимо ушей чужие слова.

В свою очередь Дэ" Найяла также негодовал, осознавая при этом, как и Марк, что князь Бероев перестал быть послушным мальчиком, с ним и раньше было не просто, но если тогда его хоть чем-то можно было припугнуть, то теперь он твердо встал на ноги. Оставалось либо признать его таким, либо потерять навсегда его уважение.

— Андрей, могу я спросить тебя? Не слышал ли ты: куда Яромир попросил перенести его?

— Отчего же нет? Он попросил перенести его в храм Зору.

Зал ожил, все заговорили, зашептались, создав в итоге порядочный шум, Дэ" Найяле пришлось даже прикрикнуть, чтобы восстановить тишину.

— Ты уверен?

— Я могу быть только уверен, или я имею право иногда знать?

— Андрей! Что за ребячество, в самом деле!

— Это не ребячество, господин Дэ" Найяла, просто мне надоело такое отношение к себе! — неожиданно для всех громко сказал Андрей. Он встал. — Мне надоело то, как вы все помыкаете мной! Вы все, всё уважаемое общество Долины Времен Года. Кого можно осечь за всё? — Бероева! Кого можно поставить на место, как последнего двоечника? — Бероева!

— Андрей! — воскликнул Дэ" Найяла, но молодой дракон продолжал.

— Кем можно помыкать, как вздумается? — Бероевым! По-моему, вы перегнули палку, уважаемое общество! Что ж, не даёте мне отставку, тогда я увольняюсь по собственному желанию без бумажного волокитства!

И Андрей ушел, его окликали не один и не два голоса, но он с побелевшим от ярости лицом, упорно шел вперед. Только у дверей аудитории он остановился, обернулся — все смолкли.

— Я отправляюсь на место старого храма Зору, не знаю, куда отправите посольство вы, но я лечу туда, за убийцей Фёдора Кулаева.

— Андрей! Подумай о том, что если ты уйдешь сейчас, то перечеркнешь всё заработанное к себе уважение!

— А оно было? Я что-то не заметил.

И он ушел. Ушел! "Боги! Как я мог всё это наговорить? — промелькнуло, было, в мыслях, но Андрей тут же заставил умолкнуть слабый голос рассудка. — Сказал, и сказал, в конце концов, я — дракон, а не тряпка, с которой можно делать всё, что вздумается!"

— Он не здоров! — только и мог сказать Алиев, когда дверь за Андреем закрылась. — Я думаю, мы можем простить ему это.

— Да, только это нам и остается, — с грустью в голосе признал Астэлиас, в душе коря себя за неосторожность в словах, сейчас так говорить, было нельзя.

— Могу я сказать? — спросила Элиза Аверина Бельская, глава Башни приготовления магических напитков.

— Да, конечно, — все с той же грустью в голосе ответил Астэлиас.

— Я думаю, что это не плохое предложение: сначала нужно проверить старое место, а уж потом искать новые, я имею ввиду храм Зору.

— Да, — согласился Астэлиас. — И, Марк, поговорите с Беатрис, я думаю: она больше сможет на него повлиять, чем кто-либо из нас.

— Хорошо, — отозвался Сметин с третьего ряда мест.

— Будем считать первый вопрос временно решенным, а сейчас перейдем ко второму.

Здесь всё более ясным, предложить свой вариант кары, желал чуть ли не каждый, но в подавляющих случаях это сводилось к казни, которая в принципе была запрещена в рамках свода законов Долины. Но когда еще требовать возрождения такой меры наказания, как не сейчас, считали волшебники. Пока, наконец, не заговорил Алиев.

— Может, лучше спросить у самих девочек?

— А что, — поддержала госпожа Бельская. — Я согласна.

— И я, — поддержал Сметин и еще с десятка два магов, но большинство было не согласно, продолжая требовать высшей меры наказания.

— Они не смогут дать объективной оценки, — привела свой аргумент Анна Беклемишева, глава Башни Боевой Магии.

— А мы можем? — спросил всё тот же Алиев.

— Хотя бы давайте спросим их, — поддержала Бельская.

— А как судят в таких случаях в самой Идэлии? — спросил кто-то из драконов, из башни постижения искусства общения с природой, надеясь в первую очередь на ответ главы своей башни, обращенный взгляд не остался незамеченным.

— В Идэлии за это наказывают довольно жестоко: преступника раздевают практически догола, сажают на цепь как собаку и проводят по городу или же городам, если это у него был не единичный случай, любой может подойти и ударить его розгами.

— Вряд ли после такого выживают, — мрачно подытожил Алиев.

— Однако, наказание это суровое, — громко сказал Астэлиас, — как раз для нашего Храмова, но вот вопрос дойдет ли он до всех городов? Ведь его ученицы были родом из разных городов, и не только из Идэлии, но и из Западной Страны Эльфов, и из Риданы.

— Кстати о Ридане, — донёсся голос тэнийца из второго ряда зрительного зала, — там наказание за такое более чем подходящее для нашего варианта.

Кто-то тут же довольно ехидно заметил: а карают ли у вас за такое вообще? Но все замечания были остановлены громким голосом риданца, ученики говорили, что такого второго учителя, с таким голосом, с такой способностью подавить другого, едва ли можно найти в Школе. Многие его недолюбливали, а многие просто побаивались.

— В Ридане за это карают. Если преступника, такого преступника, поймают, то его накажут. Его лишают мужеспособных возможностей, это для начала, а потом отправляют на благотворительные работы. Делает он это под чутким руководством и далее вперед: пеленать младенцев в детском доме, играть с теми, кто постарше, готовить им есть, убирать за ними, или, наоборот, за стариками ухаживать, помогать бедным и нищим.

— Да-а, — протянула госпожа Беклемишева не очень одобрительно, — я бы помощи от такого не хотела.

Зато Алиева это почти вдохновило.

— Анна, но, возможно, это путь к перевоспитанию!

Драконица чуть наклонилась вперед, чтобы увидеть Алиева в лицо, ее темные глаза просверлили его скептическим ответом.

— И вы в это верите? Тем более что Люций ясно и понятно назвал такую казнь позорной, не думаю, что при таком настрое общества у него может сформироваться другое представление.

— Да, казнь именно позорная. У нас, в принципе, тоже мало верят в их перевоспитание.

— Одним словом, — подытожил Дэ" Найяла, — нам это не подходит, — в Идэлии нет традиции бросать детей, а бедным там помогают благотворительные организации, а не преступники из-под палки. Здесь на лицо особенности стран. Сергей, я думаю, что ты прав, надо спросить у самих девочек, но, конечно, не сейчас.

— Может сейчас их лучше домой отвезти? — спросила Анна Беклемишева, — если Андрей сейчас отправится в Идэлию, то он вполне может захватить их, по пути.

— Не думаю, что это лучший вариант, Анна, ты ведь знаешь нравы в Идэлии. Нет, опасно. Дадим им отдых, а Храмова пока заключим в тюремную больницу.

На этом собрание было окончено, все не спеша покидали аудиторию, некоторые группы магов, не подымаясь с места, продолжали обсуждать произошедшее. Руководители Башен в более расслабленной обстановке перешли на внутренний диалог. А Марк Сметин, вздохнув, медленно направился к выходу. Его отправляли послом к Андрею второй раз за день, первый раз всё прошло не слишком гладко…

***

Невысокая каменная ограда, выложенная галькой тропинка за калиткой, что проходит между полутораметровыми пушистыми туями, образующими аллею до самого дома, за стволами проглядывают цветущие клумбы и с правой стороны, где большую часть дня светит солнце, находится симпатичная уютная беседка. Впереди дом, деревянный, с обширной террасой, и даже маленькой комнаткой на чердаке. Он раскрашен в сине-голубые тона, со сказочными рисунками вокруг окон и двери: волшебные существа, похожие на бабочек, строили пирамиду, несли воду в ведрах, ухаживали за деревьями, говорили, что они действительно жили, на старом материке. Но, возможные, эти прекрасные создания являлись не более чем выдумкой древнего народа.

— Неужели мы теперь будем здесь жить? — с нескрываемым восторгом в голосе спросил Дэвин.

— Это просто чудо какое-то! — Виктория то и дело глотала слезы, поверить в то, что теперь этот дом принадлежит ей и её сыну, в то, что теперь она свободная гражданка Риданы, сама хозяйка, а её сын пойдет учиться в школу, и не в обычную, общеобразовательную, но в школу с углубленным изучением магии, эльфийка пока не могла, воспринимая всё как сон. А сон, как известно, имеет обыкновение быстро заканчиваться, отчего Виктории становилась страшно: еще немного и всё исчезнет.

— Виктория, — раздался сзади голос Маргариты, — мебель туда скоро завезут, давайте пока лучше в дом зайдем, чтобы знать, куда и что рабочим поставить, когда они приедут. Хорошо?

— А? Да, да.

— Дэвин, может, ты откроешь? И вступишь первым в ваши новые владения?

Мальчик улыбнулся, и, не отрывая восторженного взгляда от дома, открыл калитку. Когда-то этот дом принадлежал одной хорошей риданской семье. Десять лет назад семью потрясло горе: в местной речке, который все называли, скорее, ручьем, чем рекой, мальчик утонул, сейчас ему было бы тринадцать лет. Родители, будучи не в силах оставаться в этом месте, покинули дом, но в память о сыне наняли садовника, чтобы тот следил за садом, где любил играть их малыш. От Георга, который знал Николая еще в годы службы — тот был городским стражником — он узнал о положении Виктории и Дэвина и вместе с женой Ольгой, служанкой во дворце, принял решение отдать им дом. Собственно, Георг, встретив Ольгу, попросил лишь о том, чтобы они позволили Виктории и Дэвину пожить в том доме какое-то время, пока для них не нашли подходящее жилье, но Николай сразу предложил другой вариант.

— Дождешься их выдачи, как же! — говорил Николай. — У нас многим так обещают, но если погорельцам каким и дают, то бывшим рабам…

— Король лично мне обещал.

— Ну, если только король, лично, а так. Ох, господин, непутевая у нас страна, столько в ней подлого, исходящего как сверху, так и снизу. А может, так и должно быть: какой народ, такая и власть. Как говорится, что заслужили!..

— Ничего, это до поры до времени, — возразила Ольга (этот разговор происходил в их доме, куда они пригласила Георга как гостя)

— Ой, да не верю я в это.

— А я верю. Слушайте: сегодня утром, я, как обычно, понесла королю утренний чай, в его кабинет, он всегда пьет чай перед завтраком. Так вот, я стучусь — никто не открывает, ну, думаю, спит еще, не пришел. А и нет! Я прислушалась, он с кем-то разговаривал, а потом громко так сказал, можно сказать, воскликнул: "Я всё исправлю, исправлю! Только дайте мне время, я отпущу их всех, всех рабов!"

— Рабов?! — подивился Георг. — Когда он их так называл?!

— Да, всё ведь верными слугами, сердцем привязанными к господину.

— Интересно, какой Бог так на него подействовал? — спросила Ольга.

— А ты уверена, что у него в гостях был Бог?

— А кто же?! Кому еще он мог так отвечать?

— Я согласен с Ольгой, Николай, и — счастье, если теперь хоть что-то изменится, а то жутко смотреть на разумных существ, превращенных не знамо в кого, что рабы, что хозяева.

— Да, это верно. Ну, что, мы с женой не против, пусть живут в том доме, может, это к счастью и будем надеться, что к счастью.

Ольга в этот встала и ушла на некоторое время в кухню, она вернулась с подносом. Раздав фужеры с вином, она сама взяла свой и, присев за стол, радостно сказала.

— За новое начало?

— За новое начало, — повторили Георг и Николай.