Виконт Линейных Войск 8 (СИ)

Глава 17

Лен постепенно осваивался в безумных порядках Первого Герцогства.

Признаться, не того он ожидал, когда соглашался на это задание.

В Королевстве довольно часто встречались правители, что относились к крестьянам, как к своим игрушкам. Внешне соблюдая пристойный вид, втайне они убивали их ради развлечения.

Магия позволяла сберечь зерно от засух, увеличить плодородие почвы и в целом не беспокоиться за урожай, посему из всех жителей королевства крестьяне… Казались самыми ненужными, особенно если их расплодится слишком много. Всего лишь основа для реально нужных людей — ремесленников, наемников, стражников, а изредка даже рыцарей… Хотя куда чаще одаренные просто исчезали, а их тела использовали в тайных ритуалах либо и вовсе в алхимических зельях.

Конечно, многие из властителей, кому повезло иметь в своих землях ресурсы — эксплуатировали своих поданных, загоняя их до смерти. Однако, даже они старались использовать преступников, зачастую вводя все более и более безумные законы, чтобы этих самых преступников становилось достаточно. Впрочем, в большинстве владений, крестьяне жили достаточно свободно, чтобы уйти к другому лорду… Вот только Первое Герцогство было не из таких. Крепостным запрещалось покидать приписанную деревню под страхом смерти, посему не так уж и много людей было, кто сбегал из него.

Лен ожидал увидеть чахлый, забитый народ, которые угнетали эксплуататоры. Апофеоз всего, с чем он поклялся бороться. Апофеоз того, как аристократия унижает рабочих.

Однако, к его удивлению, народ… адаптировался. Он не считал аристократию своим врагом, а сформировал извращенный симбиоз, словно заимствовав у них худшие черты.

Народ, без сомнения, страдал, но страдал в меру.

Там, где он ожидал увидеть тлеющие угли, что вспыхнули бы от щепотки пороха — булькало болото. Вязкое, вонючее, едва теплое.

Апатия.

Он почувствовал, как она одолевает и его, когда вернулся со смены, сдав норму. Солнце было еще высоко, а работа была закончена. Скудные порции солоноватой каши и полная свобода до следующего утра. Признаться, ему казалось, что это даже мучительнее, чем если бы его заставили работать сутки напролет. Лень убивает разум.

Лень и алкоголь.

Забившись в отдельный барак, мужики достали самодельные фляжки из бересты. Собиралась отметить появление нового жителя в их деревне, но Лену показалось… Что они в любом случае нашли какой-нибудь повод.

Для приличия угостившись странной бурдой, он чуть было не выплюнул ее на земляной пол. Как такое вообще можно пить?

Серая, почти черная мутная гадость на вкус напоминала заспиртованных тараканов. В резком запахе даже спирт чувствовался с трудом.

— Что это за д’гянь? — Прокашлявшись, сипло спросил Лен.

— Ха, ты привыкнешь, как и все мы. — Рассмеялся Димитрий. Его смех подхватили другие лесорубы.

— А нельзя купить что-нибудь получше? От чего не тянет блевать?

— Купить?

— Да. Г’азве нельзя г’аздобыть денег и купить?

— Ну как тебе сказать, раздобыть что-то всегда… — Начал было один из рабочих, но его перебил Димитрий.

— Нет. — Резко ответил он, отхлебнул пойла и добавил. — У нас тут денег никто не видит… но есть кое-что получше денег. Эль — жидкая медь, самогон — жидкое серебро, а золото… Золото я отродясь не видал, но, видимо — это вино. Напиток богачей.

Он мечтательно чмокнул губами, а Лен отметил на полях, что его куратор не так прост. Он одним словом заткнул рабочего, а тот даже не попытался возражать, пока его передали на поруки не последнему по авторитету человеку в деревне.

— Никогда не пил вина. — Посетовал рабочий.

— И хорошо, иначе будешь кровью ссать, как все наши лорды. То-то потому они злые.

Лен недоуменно посмотрел на рабочего. Кровью от вина? Что?

— Чернеет от браги нашей… А вино красное — ну ты дотумкал, да? — Шепнул на ухо Димитрий.

— Из чего вы вообще ее делаете?

— Ну… Полагаю ничего плохого не будет, если я тебе эту тайну поведую. Сок древесный у деревьев наших — сладкий как мед, томко ядовитый. По весне мы его так собираем, вместе с березовым, а коль несезон, как сейчас, ветви рубим мелко-мелко, в стружку, замачиваем на недельку-другую, да закваску туда особую. Варим, черпаками лишнее убираем да разливаем, чтобы отстоялась. После чего вновь варим… Долгая работа в общем, муторная. Весной проще, можно из посевного зерна сварить немного.

Глаза Лена сами собой полезли на лоб. Посевное пускать на брагу?

— … когда излишки были… — Продолжил рассказывать куратор, не заметив удивления Лена. — Но этот год тяжкий. Старые запасы остались только.

— Эм, и вам дозволяли…

— А кто помешает немного в карманах унести? — Подмигнул Димитрий.

Разговор оставил в нем гнетущее впечатление. Все искали, где бы украсть, извернуться, схитрить. Походили не на честных крестьян, тружеников поля, а на вороватых отбросов из трущоб.

Однако, он должен показать им правильный путь, а для этого ему нужен авторитет. Но он чувствовал, просто честно трудясь, авторитета среди этих людей не заработать, лишь репутацию дурачка. А значит, придется другим способом.

— Я кое-что понимаю в алхимии, давайте помогу ва’гку наладить, чтобы эта д’гянь больше на п’гиличный алкоголь походила?

Димитрий задумался, после чего дозволительно кивнул.

— Ну, коль соображаешь в этом деле, почему бы и нет? Пойдем, посмотрим, что скажешь. Только я сразу предупреждаю, дело это тайное, надсмотрщику ни слова. Он только и ждет, чтобы мы на чем-то опростоволосились. — Заговорщическим шепотом произнес куратор.

Проверка на дурачка — тут же понял Лен. Сложно поверить в то, что надсмотрщик не в доле.

Мысли подтвердились, когда Димитрий довел его до подвала в руинах каменного дома. Похоже, раньше это было жилье рыцаря или купца, мало кто мог позволить себе каменный дом вне города. От руин исходил сизый дым и запах скисшей браги.

О, да, чтобы не замечать этого — надсмотрщику явно требовалось проявить усилия!

Дверцы открылись, и в нос тут же ударил тяжелый спиртовой дух и отвратительная вонь клопов. Внутри обливающийся потом от жары молодой парень подбрасывал дрова в печь, на которой стоял крупный, армейский котел. Клеймо нельзя было разобрать под толстенным слоем сажи, но скорее всего котел был краденный, ведь настолько крупные обычно использовали в походах.

Вместо крышки на котел была натянута шкура шерстью вниз, в которой плескалась вода, оттягивая ее полусферой.

Димитрий подошел к котлу и сунул палец в воду.

— Горячая. — Недовольно произнес он.

— Я сейчас уже идти собирался. — Начал оправдывать парень.

— Ну конечно же, так я тебе и поверил. Опять замечтался? — Отвесив парню подзатыльник, начал выговор он.

Парень не стал оправдываться, под грозным взглядом он моментально поник и побрел к выходу, прихватив с собой коромысло.

— Сын, Олаф. — Коротко пояснил Димитрий и, махнув рукой, подозвал Лена к себе. — Подойди сюда, поможешь. Ее давно пора отжимать.

Вместе они сняли шкуру с крюков, что надежно закрепляли ее над котлом. Потоки пара обжигали руки, да сама шкура была весьма горячей. Слив воду в ведро, они перевернули шкуру с которой сочилась жидкость и перекрутили ее, отжав спиртовую жижу в бадью.

— Вот это мы пьем. — Кивнул наставник на бадью, доверху заполненную серой дрянью. Лен без труда заметил несколько волос, что плавали прямо в напитке.

— Почему именно шку’га?

— Шерстью она алкоголь чистит. Так мой дед говорил.

Лен довольно скептически к этому отнесся, но спорить не стал. Тем более что настало время снова накрыть котел.

Димитрий начал закреплять шкуру, а Лен воспользовался случаем и заглянул вглубь котла.

В его самом центре на камне стоял маленький котелок, в котором парила мутноватая, но все же куда более чистая жидкость. Похоже, это та часть, что накапала со шкуры.

— А это — наш запас, на случай если надо будет с кем-нибудь договориться. — Пояснил Димитрий, продевая в шкуру крюки. — Вон в тех закрытых бадьях — сусло, в бочках — брага, так как несезон, только «деревяшка» осталась. Ну так что, посмотрел? Есть что сказать, «алхимик»?

Конечно, Лен не был алхимиком, но зато он следовал одному принципу — учиться, учиться и еще раз учиться. Для его не было зазорным в свободное время посещать занятия в школе вместе с куда более молодыми учениками.

Так как теория без практики мертва, по возможности он посещал заводы, предприятия, ткацкие. Зрелище того, как груда материалов превращалась в продукт с помощью людских усилий — всегда его вдохновляло.

Конечно же, завод по производству медицинского спирта он также посещал, лекарям требовалось большое количество этого продукта для дезинфекции ран. Конечно, трудно было сопоставить этот кипящий, грязный от копоти чан и огромные, сверкающие, стальные баки. Однако, физический принцип всегда один.

Посему у него есть множество идей, как очистить сырье и самогон, но без кое-чего обойтись он не сможет, если хочет сделать качественный продукт. Это змеевик.

— Где я тебе такую трубку достану? — Округлил глаза Димитрий. — Не каждый кузнец такую выкует, может и вовсе томко лорд-маг и справится. Дурная затея. Может тебе еще и стекляшки-колбочки нужны? Чай работаем с тем что есть, алхимической мастерской у нас не водится!

Лен отметил в голове, что крестьянин пусть отдаленно, но слышал, чем пользуются алхимики. Не самое распространенное знание, если так подумать. Еще одна галочка к тому, что его куратор умнее и образованнее, чем пытается это показать.

— Мне не нужна идеальная т’губка, подойдет даже п’гямая, не’говная… Хотя знаешь, добудь мне меди, и я сделаю все сам.

— Сам, хех. Медь дорогого стоит, придется отдать за нее немало литров. А свинец не подойдет? Добыть его будет проще.

— Нет. От свинца это бухло станет еще большим ядом, чем сейчас.

— Допустим. А как ты планируешь превратить медь в трубу? Уж не маг ли ты часом? — Подозрительно сощурив глаза, спросил Димитрий.

— Будь я магом, что бы я здесь забыл?

— И то верно…

Несколько минут он молчал. Казалось даже, что в комнате булькает не только брага, но и его мозги от бурного мыслительного процесса. Наконец, Димитрий медленно кивнул.

— Хорошо. Я дам тебе шанс.

Каждый день Лен все больше погружался в новый быт. Оказалось, что работы тут всё же две. Помимо ежедневной нормы, довольно значимая доля населения участвовала в производстве древесного пойла.

Вот только работали они из вон рук плохо, что для Лена было особенно странно, ведь платили им этим же пойлом. Так, почему они работали так, будто не для себя делали!

Он видел наплевательство, граничащее с идиотизмом. Видел, как устав строгать щепу, в сусло закинули палки. Видел, человек, следящий за огнем просто уснул, отчего всю работу пришлось делать заново. Видел, как брага протухала просто из-за лени и недосмотра.

Он не вмешивался, у него было свое сложное дело. Однако… В голове Лена закрались мысли, что главная причина, почему пойло выходит таким отвратным — вовсе не примитивность технологий.

Однако сперва он нанесет свой удар именно им.

Металлическая трубка — это довольная простая штука.

Маг огня мог бы вылепить ее руками, не боясь ожогов. Маг металла и вовсе и сделал это мановением руки, но это не значит, что обычный человек ничего не может. Достаточно лишь как следует подумать.

Если у него нет кузнецы, где он мог бы сначала вытянуть слиток в пластину, после чего сковать в грубую трубку и склепать воедино. Нет никаких инструментов, нет даже печи для плавки меди…

Значит, сначала надо ее создать.

Обрывки кожи, палки, камни, камни и глина. Немного работы и примитивный горн готов. Увы, с наковальней сложнее, да и не был Лен уверен в своих навыках кузнеца.

Зато он видел, как отливали самые первые пушки.

Хмыкнув, Лен заложил в горн медное зеркальце и разжег огонь. Требовалось отлить не только трубку, ведь для аппарата требовался еще и сухопарник — емкость, где будут собираться летучие масла. Песчаная форма уже была готова. Чтобы сделать ее — он использовал засохший стебель трубочника, что в обилии рос вокруг. Это мерзкое, похожее на лопух, растение обильно заполонило всё вокруг села, в очередной раз напоминая Лену о чувстве заброшенности.

Дело в том, что этот сорняк был крайне живучим, стоило лишь немного дать ему волю — он заполнял все вокруг. Его корни истощали землю, после чего даже картошка росла довольно неохотно, а злаковые — попросту погибали, не в силах взойти.

Позволить трубочнику дать семена — значит обречь себя на долгие дни работы. Росла эта дрянь крайне быстро.

В детстве Лен обожал сражаться палкой с этими сорняками и терпеть не мог, когда приходилось менять ее на лопату, ведь выкапывать их было куда скучнее. Выросший до человеческого роста трубочник чем-то отдаленно напоминал мечника, что прикрывался щитом. Идеальная мишень. Помнится, раньше он всегда хотел оставить парочку таких где-нибудь, чтобы они выросли побольше…

Теперь он отлично понимал старосту, что грозился высечь любого, кто допустит хоть один созревший трубочник.

Чего он не понимал — так это, то, как здешние жители умудрились запустить округу. Вокруг деревни стоял настоящий лес из двухметровых и засохших трубочников. Их зонтичные шапки, покрытые снегом явно гласили о том, что они уже давно отбросили семена.

Впрочем, если бы он не поставил печь ближе к ручью, на окраинах деревни — они бы не так мозолили ему глаза. Да и топот ног людей, что постоянно спускались к ручью — меньше бы мозолил уши…

— Что делаешь? — Поинтересовался у него Олаф. На плече он нес коромысло.

— Г’аботаю.

— Я тоже. — Ответил парень, но не спешил уходить. Напротив, он поставил ведра на землю и принялся наблюдать за тем, как Лен дул самодельными мехами воздух. Лен чувствовал на себе любознательный взгляд парня.

— Чего тебе? — Спустя пять минут не выдержал Лен.

— В таких печах и плавят сталь, верно?

— Нет. — Ответил Лен, внутренне расслабляясь. Сперва он подумал, что парня подослал шпионить его отец, но похоже, он просто любознательный. — Для того, чтобы плавить сталь — надо жечь куда сильнее.

— Я могу помочь! — Тут же подскакивает он.

— Нет, это…г’аботает не так. Сейчас я дую на угли холодным воздухом, это остужает пламя.

— Остужает? — Недоверчиво ухмыляется он, вслушиваясь в огненный гул. Поток пламени вырывался из печи с каждым разом, когда Лен налегал на мехи. Даже сама мысль о том, что раздувание углей… Охлаждает их — казалось странной.

Это действительно звучало не вполне логично, как и многое из того, что Лен узнал на последние два года. Например, что огонь горит сильнее из-за газов, что присутствуют в воздухе. Это было сложно понять, и еще сложнее объяснить…

— Ве’гно, ведь воздух холодный. Если его подог’геть, г’езультат будет куда лучше.

— Ты был кузнецом раньше? До того, как попал сюда?

— Нет. П’госто немного знаю обо всем этом.

— Можешь… рассказать?

— О кузнечном деле? — Уточнил Лен.

— Обо всем. — Взор парня горел огнем.

Возможно, из него бы вышел хороший дознаватель — подумалось Лену.

Конечно, ему не хотелось отвлекаться от своего занятия, чтобы болтать с парнем, у которого едва обсохло молоко на губах.

Но просвещать других — это его долг. К тому же… Если в этом месте кого-то и можно исправить — так это тех, кто еще не вступил на путь к третьему десятку.

Лен почесал лысину, после чего улыбнулся.

— Слышал ли ты когда-нибудь о слове п’голета’гиат?