Власть и слава

Глава 16. Гром и молния – буря и потоп

СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ самолета, рассредоточившиеся по всей планете, отправили радиосигналы, активировавшие семьдесят четыре «шерлока», находящихся за пультом управления семидесяти четырех самолетов Погодного Патруля. Специальное оборудование начало работать одновременно с этим.

Килограммы сухого льда обрушились на облачные массы.

Сокрушающие разряды искусственных молний раскололи атмосферу – в ключевых местах.

Чудовищные объемы воздуха заколебались, зашевелились и величественно двинулись в новых направлениях. Из определенных облаков повалил снег. Разреженные области, тропические воздушные массы, холодные фронты – все внезапно изменило привычное поведение.

Изменило так, что произошла катастрофа.

До этого дня шкала Бофорта была ограничена двенадцатибальными тропическими ураганами. Но теперь по всей планете начали свирепствовать ветра со скоростью, превышающей тридцать пять метров в секунду.

Ураган приходит с юга.

Обычно погода развивается не сразу. Вот почему Хэверс ждал, пока все элементы не окажутся на своих местах, зависнув в опасном равновесии, требуя лишь катализатора, который находился в его руках. Но даже в таком случае, огромные массы воздуха могут двигаться лишь с определенной скоростью. Они медлительны. Но зато почти неуязвимы.

У кромвеллианской цивилизации тоже были ключевые точки. Например, транспортные и коммуникационные узлы. Март ждал, пока не сможет обескровить их, пока нестабильный, меняющийся погодный гигант не занесет железную ногу над нервными центрами кромвеллианизма.

Глубоко в замороженной тундре никто ничего не слышал. Но Хэверс с Ла Бушери и остальными знали, что происходит. Поначалу по радио приходили сообщения. Затем голоса дикторов утонули в вопящем шуме. Без радио, конечно, стало труднее, но кромвеллианцам было намного хуже, потому что у них не имелось заранее разработанного на такой случай плана.

Операция Ла Бушери уже началась. Все фримены знали свои задачи. Некоторым надо было управлять Погодными самолетами. Им Март преподал зачатки погодной науки, поэтому он надеялся, что они справятся. Глобальной буре нельзя было дать пройти. Ее силу нужно было подпитывать, пусть даже кромвеллианский Погодный Патруль будет делать все возможное, чтобы обуздать штормы.

Через тридцать шесть часов Хэверс повернулся к Ла Бушери.

– Мы сделали свой ход. Если пойдем дальше, цивилизации будет угрожать вымирание. Думаю, теперь им есть чем заняться. На то, чтобы в этом убедиться, уйдет некоторое время, но… плохо, что радио больше не работает.

Ла Бушери отвернулся от стены с картами, под вогнутым сводом которой провел большую часть прошедших часов, ведя записи разноцветными мелками по мере поступления данных.

– Ты похож на труп, – сказал он. – Лучше иди поспи. Если понадобишься, я тебя разбужу.

Хэверс только сейчас понял, как близок к тому, чтобы рухнуть на пол. Когда его напряженные нервы, наконец, начали расслабляться, пещера задрожала перед глазами. Он посмотрел на Ла Бушери, стоящего под вогнутой картой мира, нависающей над ним. Алыми кругами были обведены десять важнейших городов – среди них были Рено и Чикаго, – где находились нервные центры кромвеллианской культуры.

К этому моменту все города должны были остаться беспомощными, без связи и возможности воздушного сообщения. Сложные символы, покрывающие карту, показывали направление движения областей пониженного и повышенного давления, подгоняемых самолетами фрименов.

– Думаю, у нас получилось, – сказал Хэверс.

– Думаешь? – настойчиво спросил Ла Бушери. – То есть, ты не знаешь?

– Это щекотливое дело. Еще чуть-чуть и можно вызвать глобальную катастрофу. Я зашел так далеко, как посмел. Теперь нам остается только ждать.

Ла Бушери ничего ответил. Затем он легкой походкой, несоответствующей его габаритам, подошел к столу с картами и принялся копаться в пачке больших изрисованных и исписанных листов. За последние недели он многое узнал у Марта и мог с достаточной точностью читать карты. Он явно знал, что ищет. Через секунду Ла Бушери вытащил один листов и развернул его на столе со специфическим бумажным хрустом. Затем постучал по нему костяшками пальцев.

– Вот, Март. Помнишь?

Хэверс поднял глаза, пока стаскивал с ноги ботинок. Скрипнула кровать.

– Забудь о нем, – ответил он уставшим голосом. – Его мы решили не использовать. Он нам не понадобится.

Хэверс начертил наихудший вариант развития событий, вызванных созданием искусственных бурь, просто, чтобы под руками была карта, предупреждающая об опасности. Всякий раз, когда кривая, нарисованная согласно поступившим сводкам, слишком приближалась к тому, что было на этой карте, Март сверялся с мастер-планом и перенаправлял самолеты.

– Мы сражаемся с кромвеллианами, а не со всем миром, – сказал он. – Кто-то, разумеется, погибнет, но это не повод усугублять ситуацию. Разорви этот лист, хорошо? И разбуди, если что-нибудь случиться.

ЛА БУШЕРИ тихонько прошел вперед и загородил ширмой кровать, на которую они по очереди ложились вздремнуть.

– Спи, – сказал он. – Если что, я позову.

Март смутно осознал, что свет за ширмой потускнел так, что было видно только голубое пламя триоксановых тепловыделяющих элементов, закрепленных на стенах. Он слышал невнятное бормотание радиопомех и тяжелое дыхание Ла Бушери, шуршащего листами на столе.

Затем Хэверс погрузился в сон, напоминающий толстое мягкое покрывало, отгораживающее от всего остального мира. Вокруг бушевали гром и молния, снег, бури и ливни. Но Март спокойно спал.

Ему приснилось розоватое лицо Даниэллы, склонившейся над ним, щекоча светлыми волосами. Ему приснилось, что она позвала его, и он, вздрогнув, проснулся, а голос из сна все еще разносился по пещере тихим эхом.

Ничего не изменилось. Голубое пламя продолжало светиться. Хэверс мог проспать, как несколько минут, так и пару часов. По-прежнему периодически слышался шорох карт, мерное шипение помех, почти неслышное жужжание голосов в наушниках Ла Бушери и его тихое бормотание в ответ. Тут на краю мира, под замороженной тундрой было странно спокойно.

Затем сквозь шипение радио на секунду прорвался поразительно четкий голос. Диктор успел сказать лишь несколько слов, но и этого хватило, чтобы Март резко сел на кровати, словно ударенный током.

– …приливная волна, смывшая Галвестон, постепенно ослабевает, заходя все дальше вглубь континента…

Вой помех заглушил остальную часть предложения, пока Март пристально смотрел на подсвеченную голубым светом ширму и не мог понять, проснулся он или все еще спит. Он ждал, застыв от удивления, и через некоторое время помехи рассеялись снова.

– …ураган, сравнявший с землей восточное побережье, стал причиной тысяч человеческих жертв… – тихо и быстро сказал другой диктор.

Когда Март вскочил на ноги, ширма с грохотом упала. Ла Бушери, согнувшийся над столом, резко повернулся и с удивлением посмотрел на него. Затем на его лице появилось хитрое, торжествующее выражение, изогнулись тонкие губы, сощурились глаза. Это выражение было не совсем нормальным, и сердце Марта подпрыгнуло, прежде чем сильно заколотится от страха и накатывающей ярости.

– Сколько я проспал? – настойчиво спросил он, но не стал дожидаться ответа, потому что его глаза нашли на столе циферблат хронометра.

И с растущим разочарованием он увидел ответ. Двадцать шесть часов. За это время созданные бури должны были постепенно стихать, а фримены начать переговоры с кромвеллианами в осажденных городах – если бы все шло согласно плану.

Но этого не случилось. Хэверс понял, что эти радиосообщения ему не приснились. Одного только лица Ла Бушери было достаточно, чтобы все понять.

И это сам Хэверс создал рецепт глобальной катастрофы. Он обязан был это предвидеть. Должен был выставить какую-нибудь охрану на время сна. Должен был…

Уже неважно. Было уже слишком поздно. На нетвердых ногах Хэверс прошел в другой конец пещеры и посмотрел на изрисованную карту мира. Хватило мимолетного взгляда. Прежде чем он ушел спать, в климатической осаде находилось десять городов, а теперь столицы всех стран были зарисованы метками, говорящими, что эти города уже превратились, или скоро превратятся, в руины. Превратятся без вариантов.

Даже Ликвидаторы Бурь не смогли за отведенное им время уничтожить мастерски созданные ураганы. К этому моменту, по приказу Ла Бушери, потерял равновесие климатический гороскоп всего полушария.

Март читал карту и повсюду видел приливные волны, ураганы и потопы. Начался второй Великий Потоп, новый ледниковый период… и те, кто остались в живых в разрушенных областях, наверняка, не могли сосчитать число жертв ужасной катастрофы.

Остолбенев, Хэверс уставился на карту, и тихий смех Ла Бушери, наконец-то пробился в его потрясенное сознание. Он повернулся. Лицо Ла Бушери было багровым, огромное тело колыхалось волнами радости. И это лицо не являлось лицом здравомыслящего человека.

– Я сделал это! – выкрикивал Ла Бушери между порывами веселья. – Наконец-то я это сделал! Они дважды победили меня и думали, что со мной покончено, но на этот раз победил я! В конце концов, Ла Бушери будет смеяться последним.

– Но зачем… зачем… – Хэверс не смог сформировать внятный вопрос, однако толстяк, казалось, все равно понял его.

Тот ударил обеими руками по столу.

– Твой вариант был ненадежным, – ответил Ла Бушери. – Я прождал достаточно! Я ждал тридцать лет! Я уже пробовал медленный способ, и с меня хватит. Теперь они узнают, кто тут главный! После того, как я с ними покончу, выжившие встанут перед Ла Бушери на колени и станут умолять меня о пощаде! Я покажу им, кто правит планетой! – Ла Бушери задушил собственный смех, и его лицо побагровело еще сильнее, пока он качался в скрипящем кресле.

– ПРАВИТЕЛЬСТВО Рено вводит военное положение, – откашлявшись, сообщило радио, – пока Совет не отдаст какие-либо приказы. Погодный Патруль сообщает, что буря на Рено находится под контролем. Совет обещает, что через пару часов положение станет легче.

Хриплый смех Ла Бушери внезапно прекратился. Он повернулся к радио, как раз когда помехи снова заглушили голос диктора.

– Март! – воскликнул он. – Совет – что это такое?

– Ты знаешь не меньше меня, – услышал Хэверс свои слова.

– Ты был там, в Рено. И разговаривал с Лидерами. Ты должен знать, кто на самом деле возглавляет правительство, и что представляет собой Совет?

– Я только знаю, что они никогда не допускают ошибок, – ответил Март со слабым оттенком радости в голосе. – Мы с тобой лишь обычные люди, – добавил он с кривой ухмылкой. – Мы развалили страну. Теперь за дело возьмется Совет. Теперь я и цента не дам за наши с тобой жизни, Ла Бушери.

Внезапно, впервые за много лет, Хэверс вспомнил, что на самом деле скрывается за именем Ла Бушери. Убийства и ненависть. Ударами стихий этот человек превратил весь континент в руины, но расплата была уже не за горами. Хэверс понял, что смеется.

Ла Бушери тяжеловесно поднялся с кресла.

– Март! – воскликнул он.

Март Хэверс не услышал его. Его смех стал полуистеричным, и он понимал это, но не мог остановиться. По крайней мере, пока мимо его лица не пролетела обжигающая волна, и что-то не врезалось в стену за ним. Затем он затаил дыхание и глянул перед собой. В огромной ладони Ла Бушери почти утонул маленький, невинный на вид пистолет. Но, когда Март заметил оружие, оно сверкнуло белым огнем, и луч обжег ему вторую щеку.

– Кончай! – продолжал Ла Бушери. – Мы уходим отсюда. Ты первый, Март.

– Но куда? Зачем?

– Мы летим в Рено. Ты знаешь его, как свои пять пальцев. Ты отведешь меня к Совету!

Хэверс поднял в небо реактивный самолет Погодного Патруля, рядом с ним сидел Ла Бушери и всю дорогу тыкал ему в ребра пистолетом. Один из угнанных самолетов. Один из самолетов, на которых в этот момент его друзья-фримены сражались с друзьями из Патруля над разрушенной Землей, используя разряды молний и облачные массы.

Самолеты Патруля летают быстро. Быстро и на огромной высоте. Из стратосферы они видели не очень много, но через расселины в облаках, то и дело, со слишком большого расстояния, чтобы иметь значение и важность, выглядывало разбитое лицо планеты.

В тех местах, где еще вчера стояли города, сейчас на солнце блестели огромные простыни водной глади. Белоснежные поля целиком скрыли под собой зеленые равнины. Внизу разматывались горные цепи, укутанные сверкающим льдом.

А пока самолет мчался, Ла Бушери все хохотал и хохотал.