Власть и слава

Глава 3. Мир, которого не может быть

МИЛЛЕР СЕЛ на камень и обхватил руками голову. Мысли его уплывали. Холодный, свежий ветерок обдувал ему щеки, и Миллер поднял голову, чтобы наслаждаться им. Казалось, он просыпался после долгого сна. Он начал понимать, что был в полусонном состоянии во время беседы с Тси, словно туман дремоты все еще сковывал его мысли. Иначе он вряд ли бы согласился на эту удивительную авантюру.

Или была другая причина?

Он почувствовал отчаянное желание снова увидеть Тси. Она может ответить на все его вопросы, если захочет. И она была первой, кто дружелюбно отнесся к нему в этой ужасно чужой стране. Он поднял взгляд и захотел встать.

Но не смог. Мои ноги не слушаются меня, подумал Миллер с диким, бешеным весельем. Неужели мои ноги вросли в скалу?

А затем сверху донесся высокий, тонкий смех, который был слышен не ушами… Бранн!

Еще до того, как раздалась мыслеречь, в его голову вползла и принялась распространяться знакомым излучением злонамеренная, медлительная мысль. Что-то такое же узнаваемое, как звук или цвет, – или даже больше! – упало с утеса и вползло холодом в голову Миллера. А потом он услышал мыслеречь.

– Лучше вам не ходить.

Миллер стоял, неподвижно ожидая. Инстинктивно он чуть наклонился, точно борец. Но обычные меры предосторожности были явно бесполезны против этого супера!..

Тогда он попытался закрыть свой ум.

– Ладно, отправляйся к Орель, – донеслась до него мыслеречь. – Я заключил сделку с Тси и не нарушу ее. Но она дура. Она вечно пытается отгородиться от неприятных вещей. Она никогда не признает, что мы находимся в состоянии войны с ее сестрой. Пока она, правда, не называет это войной, она считает это чем-то иным. – Снова тонкий смешок. – Иди к Орель, – повторил Бранн. – Я слишком легко побеждаю. Может, они сумеют использовать другого бойца. Тогда они смогут дать мне настоящий бой. Хотя, если бы я выбирал, то мог бы раздавить вас, обрушив на вас силой мысли всю тяжесть воздуха, что не оставила бы и мокрого места! Но Орель может решить использовать вас. Я ничего не могу, кроме как подвергнуть вас кое-каким экспериментам. – В тоне мыслеречи проскользнула пренебрежение. – Слишком простая победа – это вообще не победа. Так что идите.

В Миллере стало подниматься возмущение от этого пренебрежительного превосходства. Разумеется, Бранн был совершенно прав, однако никому не понравится, что с ним так уж совсем не считаются. Собрав все свои силы, Миллер пожелал подняться и взмыть вверх так же легко, как только что плыл вниз… и ему даже показалось, что его ноги потеряли контакт с землей.

Но тут, словно громадный валун, на него навалилась какая-то тяжесть, сокрушила и стала гнуть к земле. Мгновение продолжалось ужасное, невыносимое противостояние, вены вздулись на лбу Миллера, он услышал свое хриплое, сдавленное дыхание.

Затем он упал на колени, распростерся на земле и перевернулся на спину, подавленный, беспомощный, придавленный к камням нападением самого воздуха. Ревущий поток ветра гремел вниз, вырывая в ущелье реденькие кусты, от чего начались маленькие пока что оползни, по мере того, как воздушная река обретала ураганную силу.

Бранн снова вяло рассмеялся и, очевидно, потерял интерес. Давление исчезло. Потный, тяжело дыша, Миллер с трудом поднялся на ноги. Он уже не пробовал телепортацию. Мгновение он смотрел на край утеса, затем повернулся и пошел по ущелью в направлении дворца Орель. Губы его были плотно сжаты, глаза сердито сверкали.

Итак, Бранн побеждает слишком уж легко. Но… Возможно, с этим можно что-нибудь сделать!

Вдалеке, за мерцающей долиной, зеленый склон поднимался высоко в небеса. А ромбовидное сияние, бывшее замком, куда он должен добраться, росло по мере того, как он шел… с ненормальной быстротой становясь все громаднее. Миллер глянул под ноги и удивился, увидев, что, судя по гальке и цветам, он делает все более и более гигантские шаги.

Семимильные шаги, подумал он, шагая подобно гиганту по мягкой траве. Земля под ногами проносилась со сказочной стремительностью. Ромбовидный блеск дворца Орель уже разделился на сотни более мелких осколков, и Миллер увидел стены из бледного стекла, возвышающиеся на фантастическую высоту одетой в зелень горы. Стеклянный дворец… или ледяной.

Лед, внезапно подумал Миллер. Лед, снег и скалы. Больше ничего здесь и нет. Все остальное – сон, видение, галлюцинации. Такого мира здесь нет и не может быть.

Затем что-то в его голове шевельнулось и принялось спорить.

Почему же не может быть? Разве нам известны пределы возможностей? Все, что мы знаем, состоит из нескольких простых, стандартных кубиков Вселенной – нейтронов, протонов и электронов. А сколько их может быть еще, таких, каких мы и почувствовать не можем… если только не возникнет трансмутация и структура ядерных схем человека не изменится настолько, что ему будет позволено увидеть… В конце концов, ты здесь не первый. Был еще Ван Хорнанг и кто знает сколько до него. Был Тангейзер в волшебном гроте Венеры… был Томас Раймер в волшебной стране. Да сам Рай похож на искаженный рассказ о подобной земле. Легенды все помнят. Ни в каком ты не в новом мире. Ты всего лишь исследуешь очень древний и…

Внезапно, без всякого предупреждения, мир под его ногами уменьшился, и логическое течение мыслей прервалось. Небо было теперь под ним, а вокруг головокружительно вертелся яркий мир. Но что-то более мощное, чем тяготение, стиснуло его так, что головокружение тут же исчезло. Его покачивала в колыбели зеленая прозрачность. Мелькнуло ощущение безумной скорости, а затем…

Стеклянные стены, сверкая, проносившиеся мимо, плавно затормозили. Под ногами возник твердый, горизонтальный пол. Миллер стоял в небольшой комнатке, стены которой были усеяны какими-то линзами, взирающими на него сверху вниз, точно выпученные глазные яблоки. Черные механические зрачки двинулись следом за ним, когда он направился к ближайшей стене. На мгновение Миллер почувствовал себя вскрытым и разложенным на предметном стеклышке микроскопа.

Затем раздалась телепатическая мыслеречь.

– Тебя послал Бранн.

Миллер дико огляделся. Он был один.

– Нет! – почти машинально сказал он вслух, так что воздух задрожал от резких звуков его голоса.

Он сам не знал, почему так резко открестился от Бранна. Но ведь Бранн говорил о войне…

– Не лги, – холодно сказал голос. – Я вижу на тебе пыль Бранна. Ты думаешь, что мы не можем идентифицировать такую простую вещь, как пыль с конкретной горы? Она потоком исходит от тебя, как фиолетовый свет от флуоресцентных ламп. Ты пришел от Бранна. Ты что, шпион?

– Меня отправила Тси, – сказал Миллер. – Отведите меня к Орель.

– Так я и есть Орель, – без всяких эмоций ответил мыслеголос. – Сестра любит меня… Но Тси не та женщина, которой стоит доверять. Никому не стоит доверять на горе Бранна, иначе он не был бы Бранном. Тси отвергает существование всего, что считает неприятным. Чего тебе здесь нужно?

Миллер заколебался, глядя на разбросанные по стенам, безразличные, но все видящие механические глаза. Силы, хотел сказать он. Дайте мне источник энергии, и я уйду. Но он молчал, помня о предупреждении Тси.

Он совсем уж не знал, на что может тут полагаться, но включилась его вторая натура – привычка держать мысли при себе, пока он не будет уверен. Орель не сможет прочесть его мысли. Тси призналась, что это станет невозможным, как только он начнет осваивать телепатическое общение. Так что Миллер был в достаточной безопасности, пока давал правдивые ответы.

– Я пришел извне, – нерешительно сказал он, думая, что колебания и неопределенность ответов могут быть его лучшей защитой, пока он не узнает побольше об этом месте.

Нужно преувеличивать их, показывать замешательство и растерянность еще больше, чем они были на самом деле.

– Я… Тси сказала, что вы поможете мне освоиться здесь.

Секунду стояла тишина, затем мыслеголос произнес:

– Я думаю, что ты лжешь. Однако… согласен ли ты, чтобы мы обыскали тебя? Лишь после того, как ты докажешь, что безоружен, мы можем позволить тебе оставаться здесь.

Что он мог ответить, кроме согласия. На мгновение мелькнули в памяти часы, которые Тси пристегнула к его запястью. Но ведь это лишь средство связи – сказала она, и, разумеется, она знала, что наверняка будет проведен обычный обыск. Тси бы не стала снабжать его тем, что выдаст при первом же осмотре. Или стала бы?.. То, что он слышал о Тси, слабо укрепляло его уверенность. Но все же…

– Обыскивайте, если вам так хочется, – ответил Миллер.

И в комнате тут же стало темно. Замигав от неожиданной слепоты, Миллер почувствовал головокружение, словно куда-то летел, хотя явно стоял на твердом полу. Воздух пронзительно засвистел вокруг, Миллеру показалось, что у его ног разверзлась пропасть и засасывает его вниз, по сокрушительной спирали тьмы…

Из темноты он внезапно попал в холод, синий свет ударил его, точно ледяная вода, проникая в каждую клеточку тела. Глядя вниз, Миллер с ошеломлением увидел, как его собственная кровь струится красными ручьями по прозрачным венам, как кости выделяются снежной чистотой на фоне окружавших из мышц, то и дело сокращавшихся.

Свет опять погас. Темнота перестала вращаться. Затем он почувствовал на секунду неописуемое смещение во всем теле, какие-то ужасные изменения. В этот момент он был опять изменен.

Атомы вернулись к своей привычной матрице. Нестабильный изотоп куда-то исчез, и тело его снова стало нормальным, человеческим.

Это было отвратительное чувство. До этого момента Миллер не понимал, насколько был изменившимся, но открывшиеся было новые горизонты вновь сомкнулись, возвращая все на круги своя. Это походило на глухоту и слепоту, внезапно поразившую обычного человека. Даже хуже. Это была как сама смерть, наложившая свой отпечаток на еще живые ткани. Миллер задержал дыхание и закрыл глаза.

И снова почувствовал сдвиг, когда странные изотопы вновь появились в нем. Изменение коснулось невероятного, несметного количества ядер, формировавших его. И он снова был цел.

Опять закружился и заревел в темноте вихрь. Затем темнота резко поднялась, как занавес, и он оказался стоящим у гряды плотных белых цветов под изогнутым стеклянным сводом. Пол тоже был скрыт яркими цветами, упруго отзывавшимися под ногами. Цветочные грядки вокруг могли быть настоящей землей и настоящими цветами, или искусной имитацией. Потому что одновременно это был и диван.

А на диване возлежала Орель и улыбалась ему. Миллер сразу понял, что это Орель. Понял, хотя и не смог бы объяснить, как. Может, по телепатическому отпечатку ее мыслеречи, так же, как обычного человека можно узнать по голосу. Она была прекрасна, как и все в этом мире казалось прекрасным.

Миллер заметил в ней некое сходство с Тси, но одета она была не с той вызывающей роскошью, как ее сестра. Орель была очень стройна, и прекрасное тело ее было вложено в ножны чего-то плотного, как яркий атлас, покрывавший ее до самых запястий и лодыжек, и стекающего длинными ровными складками по цветам, на которых она лежала. Она лениво сорвала цветок и стала рассеянно вертеть его в пальцах.

– Ну, что ж, добро пожаловать, – почти нехотя сказала она, глядя на Миллера с несколько кривой улыбкой. – Оружия мы не нашли, хотя обыскали тебя вплоть до протонной структуры. Но, по правде говоря, у нас все равно нет причин тебе доверять. Однако, у Тси, должно быть, была причина отправить тебя сюда, и я думаю, что нам лучше будет узнать о ней из первых рук, чем ожидать с ее стороны чего-нибудь более утонченного. Поверь, что мы за тобой наблюдаем, друг мой. И будь осторожен, когда что-либо сделаешь.

– Вряд ли я что-нибудь сделаю, – сдавленным голосом ответил Миллер. – Судя по тому, что я видел здесь, я совершенно беспомощен. У тебя ведь такие же возможности, как и у Тси. Сколько уже ты живешь здесь? И что…

Орель пожала плечами.

– Мы не любим спешить. Разумеется, у нас есть все время, какое нам нужно. А у вашей расы нет – даже здесь. Я вижу твое любопытство. И удовлетворю его. Да, у всех здесь есть одни и те же способности, хотя, естественно, у одних они более развиты, чем у других. Это и телепатия и… некоторое другое.

– Врожденные способности вашей расы? Но как насчет меня? Я же не отношусь к вашему виду.

– Миллионы лет назад у нас были одни предки, – медленно проговорила она. – Но с тех пор твой народ отстал и деградировал. Потребовались целые эры, чтобы Атлантида и Му стали великими цивилизациями, и еще больше эр понадобится, чтобы твоя раса вернула то, что утратила. Только здесь, на этой секретной горе, мы сохранили мощь древних цивилизаций.

– Что же произошло? – спросил Миллер.

– Что и всегда. Люди обрели оружие, которым не готовы были владеть. В те времена – попытайся это понять, – сама атомная структура мира была иной. Улавливаешь? Атомы могут меняться…

– Это я знаю, – мрачно сказал ей Миллер. – Если изменяются электроны или ядро, меняется и структура.

– Вот именно это и произошло, – продолжала она. – Вся земля теперь тускла и мертва. Только здесь остался еще древний тип вещества. Он испускает особого вида излучение, которое позволяет нам родиться и жить. В Атлантиде проводили эксперименты с ядерными структурами и трансмутациями.

– У нас уже есть ядерная энергия, – сказал Миллер.

– Это начало всего. Вы еще только начинаете. Пройдет много, много времени, прежде чем вы достигнете того, на чем остановилась Атлантида. Сначала вы должны изменить самую структуру своего мира! Только тогда будете изменяться сами, вызванная излучением мутация изменит вас и даст вам силы и ощущение, которые вы утратили, когда тысячелетия назад мир был ввергнут в войну. Пламя самой материи окутало планету, и там, где оно прошло, изменилась структура вещества, и то, что было ярким и сияющим, стало тусклым и мертвым. Люди потеряли свои способности, с трудом завоеванные тысячелетиями. Но семена этих способностей остались скрытыми в ваших телах. Здесь, на горе, исчезнувшее может вновь воскреснуть, но ненадолго. Разумеется, оно нестабильно…

– Значит… я как и вы? – воскликнул Миллер. – Тси сказала мне это, но я не мог поверить. Я… Я что, вроде супермена?

– У каждого дара своя цена, – странным тоном сказала его собеседница. – Да, здесь есть красота, но есть также и ужас. Должно быть, ты заметил, что видишь все более зоркими глазами – глазами разума.

– Да, – кивнул Миллер. – Я это заметил. Все вокруг словно сияет.

– Было бы хорошо, если бы ты помнил свой собственный мир, – после небольшой паузы сказала Орель, и глаза ее стали встревоженными. – Изменилось строение атомов твоего тела, но такое изменение может произойти только раз.

Внезапно какой-то человек вышел прямо из гладкой стены, которая растаяла перед ним и появилась вновь за его спиной. Выглядел он не старше, чем Орель, улыбающийся, мускулистый, мужчина с разноцветными волосами, гладко зачесанными у него на голове. Но глаза у него были старые, серые и затуманенные бесчисленными веками.