Вне системы

Глава 1

Нью-Йорк, 16 апреля 2035 года.

Чего хочет человек, который достиг в жизни всего и даже больше, чем ему необходимо? Что делать, когда твой годовой доход позволяет содержать небольших размеров страну? Ты никогда не бывал на страницах «Forbes», но это не значит что ты не можешь, или не соответствуешь. Тебе просто это не нужно. Твой бизнес извечно находится в тени, ведь он только для избранных. Для тех, кто легко может себе позволить украсить личный электромобиль рубинами, или слетать на орбиту Земли в ближайший уик-энд.

Антиквар Саймон Векслер знал ответ на этот вопрос. Как и на множество других. У кого находится «алмазное око Брахмы», известное также, как Черный бриллиант Орлов? Алмаз весом в 195 карат, что оставил кровавый след в истории и в 2006 году был продан неизвестному владельцу.

Ответ можно найти у него, у Саймона. Вот только вы никогда не услышите такой информации из его уст. И люди, украшающие первые позиции вышеупомянутого журнала, прекрасно знают об этом. Знают, что их имена, после использования его очень недешевых услуг, никогда не будут упомянуты в светской хронике, или еще где-либо. Этот человек десятилетиями создавал свою репутацию, продолжая дело своего отца и деда. Его агентурная сеть была столь обширна, что легко могла конкурировать с разведкой небольшого государства.

Но, возвращаясь к первому вопросу. Конечно же ответ на него: бессмертие, вечная молодость, цветущий мир вокруг, не знающий болезней и горя. Счастливая жизнь, наполненная эмоциями. Настоящими эмоциями, а не теми, которые легко можно получить, потратив небольшую часть своих сбережений.

Люди стремились постичь бессмертие веками, но так и не смогли обмануть природу. Лишь после осознания того, что ты вышел на финишную прямую своего существования, приходит понимание бессмысленности каждого шага твоего прошлого. Ты можешь сколько угодно пересаживать себе органы от молодых и сильных доноров, покупать стволовые клетки на черном рынке, но костлявая старуха с косой так, или иначе придет за тобой.

Сегодня у Саймона появился шанс. Весьма призрачный, который здравомыслящему человеку мог бы показаться бреднями сумасшедшего. Но только не тому, кто передвигается в кресле с мотором; не тому, кто непрерывно находится на аппарате искусственного дыхания; и не тому, кого поедает изнутри неизлечимая болезнь.

Самый богатый антиквар мира отчаянно цеплялся за последние мгновения своего существования, а потому, не раздумывая, выложил двадцать миллионов долларов за сомнительный свиток, что указывал на точное местонахождение небольшой вещицы, спрятанной несколько тысяч лет назад в недрах одной из египетских святынь. Загадка, что таилась в этом куске пергамента, так и не была решена учеными. Ведь им было невдомек, что древнеегипетский шифр имеет вторую половину-ключ, которая вот уже тридцать лет хранилась в личной коллекции Саймона.

Буквально несколько минут назад, находясь в своем кабинете и любуясь подлинником одной из утерянных миром картин Леонардо Да Винчи, он принял телефонный звонок.

Его люди наконец-то нашли ее…

Оставалось лишь дождаться, когда самолет преодолеет половину земного шара и приземлится в аэропорту Нью-Йорка. Саймон, в очередной раз взглянул на старую репродукцию давно исчезнувшей рукописи и произнес механическим голосом, что издавал специальный аппарат установленный в его гортань.

— Я искренне верю, что ты существуешь, Торговец. И я обязательно с тобой встречусь до того, как покину этот мир.

Нью-Йорк. 17 апреля 2035 г.

Этим утром пульс Векслера зашкаливал. Личный врач Нортон настаивал на отмене любых встреч, но старик упорно не желал ничего слышать, а под конец пригрозил лишить его всех привилегий и жалования. Доктору было не ясно, чем вызвано такое состояние его единственного пациента, но пришлось уступить. Обычно безжизненные глаза антиквара-миллиардера сегодня полыхали неистовым огнем, а в такие моменты от него можно было ожидать любой, даже самой дикой выходки.

По большому счету, Нортону было плевать на этого мерзкого деда, но совсем не плевать на деньги, которые он получал от него за свои услуги. Заработная плата врача была сопоставима с месячным бюджетом иных больниц, а потому он предпочел просто умолкнуть, едва к Саймону прибыл визитер неприметной наружности. Почти неприметной.

Было в нем кое-что, заставившее доктора задержать взгляд, едва тот снял солнцезащитные очки. Глаза незнакомца имели ярко выраженную гетерохромию: левый зеленый, а правый синий. По спине Нортона пробежал неприятный холодок. Тем не менее он нашел в себе силы приветливо кивнуть посетителю и спешно покинул комнату своего пациента.

Оставшись в кабинете наедине с главой своей разведывательной сети, Саймон дрожащими руками ощупал пакет, а затем незамедлительно совершил баснословный перевод на счет собственной же организации. Еще бы — один только подкуп египетского правительства для проведения раскопок на запретной территории обошелся в восьмизначную сумму.

— Ты можешь идти, Фокс. — произнес старик механическим голосом. — Дальше я сам.

Визитер молча кивнул и покинул кабинет. Старик щелкнул рычагом на рукоятке кресла, подъехал к двери и закрыл ее на замок. Сейчас… Неужели это произойдет сейчас? Он вернулся на свое рабочее место и вновь уставился на пакет. Его, уже третье по счету, сердце грозилось выскочить из груди от охватившего тела волнения.

Саймон часто задышал, насыщая легкие кислородом из аппарата. Затем, немного подумав, открыл ящик большого дубового стола, откуда извлек револьвер и спрятал его возле подлокотника своего кресла. Если все, что он знает об этом предмете правда, то это исключительно бессмысленная затея. Сущность, с которой он готовился встретиться, была просто неуязвима для земного оружия, тем не менее, холод металла немного его успокоил. Векслер потянулся к ножу для резки бумаги и одним движением вскрыл упаковку.

Она была прекрасна! Древняя вещь, чей возраст исчисляется сотнями тысяч, а может и миллионов лет, словно только что вышла из-под рук умелого ювелира. Идеальная пирамидка из неизвестного серебристого материала, не потускневшая ни на йоту за целые эпохи. На каждой ее стороне имелась удивительной красоты гравировка с загадочными символами, просто немыслимая для технологий нашего времени. Предмет будто всем своим видом сообщал, что он гость из другого мира.

Старик вновь придвинул листок с фотографией и его подвижные пальцы, один за одним стали дотрагиваться до рисунков в строго определенном порядке: … десятый, одиннадцатый знак. Оставался последний, двенадцатый, и рука Саймона Векслера застыла в нерешительности. Очередная легенда, в эту бесконечно тянущуюся секунду, готова была разбиться о каменную стену реальности. Чудес не существует, и он, как-никто, знал это прекрасно.

Касание.

Не произошло ничего. Цельный и безжизненный кусок странного материала никак не отреагировал на шифр из древней рукописи.

На глаза Векслера навернулись слезы, и он силой швырнул артефакт о стену. Острое ребро пирамидки оставило глубокую выбоину в дорогом покрытии; предмет отскочил на пол, сделал два кувырка по ковру и застыл неподвижно. Старик долго смотрел на него, и внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд, от которого зашевелились остатки волос на голове.

Саймон повернул голову туда, где как ему казалось находился источник неприятного ощущения и вздрогнул. В его личном кабинете стоял самый обычный человек в строгой одежде, ничем не отличающийся от сотен клерков средней руки, что можно встретить в любой приличной организации Нью-Йорка. Разве что каждая, даже самая мелкая деталь его костюма, выглядела невероятно безупречно — ни складки, ни соринки. На голове гостя была надета старомодная шляпа из прошлого века. В руке — черный кожаный дипломат.

Таинственный визитер слегка наклонил голову набок, и его удивительные глаза, цвета небесной лазури, изучающе уставились на Саймона. Это продолжалось около полуминуты, а затем тонкие губы мужчины приоткрылись и старик услышал безупречный английский. У пришельца оказался приятный голос, почему-то напомнивший ему об отце.

— Доброе утро, Саймон Векслер. Надеюсь, ты знаешь правила?

— Вы Торговец? — проскрежетал электронным голосом напуганный старик.

Наверное, попытайся произнеси антиквар это своим когда-то здоровым горлом, он бы не смог выговорить даже такой короткой фразы от охватившего его волнения. К счастью, умный механический помощник справился с задачей.

— Да, я Торговец. — ответил незнакомец. — И мои услуги очень дорого стоят. Ты готов их оплатить, Саймон Векслер?

— Это невероятно! — антиквар затрясся всем телом от возбуждения. Он понимал, что ведет себя совсем не так, как должен вести человек его ранга в присутствии незнакомых людей. Но сейчас ему было плевать на все эти дурацкие нормы этикета — они больше не имели значения.

— Ты не ответил на мои простые вопросы, Саймон Векслер. Ты, — незнакомец сделал нажим на это слово. — Знаешь правила?

— Знаю! Я готов платить! — проскрежетал антиквар. — И хочу ознакомится с прайсом.

— Просто кратко озвучь свои желания. — произнес Торговец.

— Бессмертие и вечная молодость! Идеальный мир и власть над ним!

— Все и сразу? — улыбнулся визитер. — Твои предшественники из Египта и Атлантиды были намного скромнее, Саймон Векслер.

— И где мои предшественники теперь? Они были глупцами и взвалили на себя слишком большую ношу в одиночку. — почти прокричал старик. — А у меня есть единомышленники. Вместе мы сможем оплатить твои услуги.

Торговец кивнул и аккуратно положил свой дипломат на стол. Как не силился старик, но ему не удалось рассмотреть его содержимое, скрытое от взгляда откинутой крышкой. А в следующую секунду над ним разлилось сияние, явив невероятно подробную проекцию звездного неба, прямо над рабочим столом антиквара.

— Что для тебя есть бессмертие, Саймон Векслер? — задал Торговец вопрос. — Ты — всего лишь комбинация случайных электрических импульсов, осознавшая себя. Столь хрупкая, что один единственный сбой в них лишит тебя личности. Бессмертие условно.

— Но ведь ты бессмертен?

— Относительно, как и все вокруг. Существуют непреодолимые факторы. Умрет твой мозг, умрешь и ты.

— Но раз ты здесь, значит есть хоть какие-то варианты? — заволновался старик.

— Безусловно. Но не все из них тебе по карману. Я покажу тебе только самые доступные, Саймон Векслер. Те, что подойдут для тебя, и для твоей планеты. По моим скромным расчетам, ваша раса погибнет во второй половине двадцать четвертого века, по местному исчислению.

— Почему? — заволновался старик.

— Вы истощили свой мир, но при этом не сделали ничего, чтобы найти себе новый, или восстановить свой собственный. Ваша жизнь превратилась в гонку за иллюзиями счастья, но при этом вы забыли, в чем оно на самом деле заключается. Вы уничтожили естественный отбор и ослабили себя фармакологией, позволяющей выживать и размножаться генетически слабым особям. Еще?

— Ты сможешь помочь остановить это?

— Смогу ли я? Ты неправильно понимаешь суть моих услуг, Саймон Векслер. Я только продаю инструменты, проверенные инструменты. А то, насколько эффективно вы ими воспользуетесь, исключительно ваше дело. Я лишь могу показать тебе конечный результат, как положительный, так и отрицательный. Ты не первый, кто решил все исправить.

Торговец поднес руку к одному из скоплений звезд и на глазах антиквара Вселенная стала увеличиваться, а выбранная галактика приближаться, пока все пространство не заняла одна единственная планета, похожая на его родную, но с другими очертаниями материков.

— Планета Це-А-Ора, как называют ее местные жители, представители человекоподобной расы. Расстояние от Земли шестнадцать миллионов световых лет, по вашей системе измерения. Я покажу тебе ее историю, и не только.

Перед глазами Векслера один за одним сменялись миры и их скопления. Он видел немыслимые города и странную технику; видел как гибли и возрождались цивилизации; видел к чему приводит бездумная политика властителей. Неизменно было лишь одно: только жесткие меры и контроль обеспечивали дальнейшее процветание.

— Что скажешь, Саймон Векслер?

— Везде, где наступило благополучие и развитие, сначала был полностью уничтожен существующий порядок. Почему?

— Потому что раса людей по своей природе нестабильна. Вами правят неразумные желания и эмоции, но не учитываются последствия. Не существует мягких мер. Рано, или поздно найдется тот, чьи мысли приведут к нарушению равновесия любой системы, и она даст трещину. Лишь полный контроль гарантирует желаемый результат. И ваши правители уже поняли это. К сожалению, поздно. Принятые в начале двадцатых годов этого века меры не привели к желаемому результату. Только ты можешь все изменить.

— Но какой ценой!

— Тебе решать. Но ты знаешь, что я не уйду из твоего мира с пустыми руками. Таковы правила. Ты должен сделать выбор, Саймон Векслер. Сейчас.

— Це-Ао… — старик запнулся.

— Це-А-Ора. — подсказал Торговец.

— Почему ты показал ее первой?

— Потому что для твоего мира это оптимальное решение. Та планета находилась на стадии развития идентичной вашей и успешно перешла на новый уровень бытия. Кроме того, это единственный вариант, что тебе доступен по цене. Я знаю, о чем говорю, и не меньше тебя заинтересован в успешной сделке.

— Озвучь цену.

— Это против правил, Саймон Векслер. Сначала ты должен дать ответ.

— Я… — слова на секунду застыли внутри горла антиквара, отчего синтезатор его голоса надрывно зажужжал. — Я согласен!

Незнакомец прикрыл глаза на секунду, а затем произнес:

— Идеальный мир и власть над ним; вечная молодость и бессмертие, условное. Ты принял решение, Саймон Векслер. Сделка обойдется тебе в сорок один красный алмаз. Камни не должны иметь размер меньше ноля целых, шести десятых карата. Чистые. Надеюсь мне не стоит говорить, что если я обнаружу в них хоть один атом марганца, договор аннулируется? Последствия его отмены тебе очень не понравятся, Саймон Векслер. Ты отработаешь мой визит в одиночку за весь свой мир, и лучше тебе не знать, как это произойдет.

— Это невозможно! На Земле добыто чуть больше пятидесяти подобных камней, — в глазах старика появился неподдельный страх. — Предложи альтернативы! Я могу дать тебе намного больше, назови долларовый эквивалент!

— Это возможно, Саймон Векслер, — тон незнакомца не изменился ни на йоту, — Торговец никогда не назовет цену, которую нельзя оплатить ресурсами посещаемого им мира. Ты единственный, кто знает местонахождение большей части добытых камней. Все по-честному. У тебя двадцать два дня земных дня. Надеюсь, что это поможет тебе действовать быстрее.

Странный визитер вынул из чемодана три небольших пробирки с зеленоватой жидкостью и положил их на стол.

— Что это? — проскрежетал напуганный Векслер.

— Это — Альфа, — он указал на левую пробирку. — Это — Бета, а это — Омега. На моем языке они имеют другое название, но тебе так будет понятнее. Не перепутай их, Саймон Векслер.

— А остальные?

— Остальные ты сделаешь сам, благо на вашей планете для этого есть все технологии. Только Альфа конечна и бесценна. Бета — это высшая производная Омеги, ты тоже можешь ее получить самостоятельно и в неограниченных количествах, но я решил, что она поможет тебе убедить друзей, а потому дал готовый образец.

— Мне нужны остальные!

— Ты хочешь, чтобы я увеличил цену, Саймон Векслер? — Торговец пронзительным взглядом уставился в глаза старого антиквара.

— Н-нет… — пролепетал напуганный старик.

— Оборудование и необходимые технологии я доставлю после оплаты. И еще… — он склонился над ухом старика и прошептал, указывая глазами в сторону двери. — На твоем месте я задумался бы о смене лечащего врача.

Незнакомец поднял с пола пирамидку, поставил ее на стол и… мгновенно растворился в воздухе. Стоящий в этот момент под дверью доктор Нортон, резко отпрянул от замочной скважины и широко раскрыл глаза от охватившей его тело дрожи. Происходящее в кабинете показалось ему сценой из какого-то мистического фильма.

Старик медленно приходил в себя, переваривая последние слова визитера. Начальник разведки Фокс тоже считал, что этот крысиный выродок в белом халате, стучит на Саймона правительству.

Ну что же, невелика потеря. Векслер перевел взгляд на три пробирки, в которых потенциально содержался самый дорогой материал в истории его планеты. После презентации Торговца он уже знал, как они работают, но все еще сомневался в реальности произошедшего. Он обязательно сначала все проверит лично.

Теперь осталось лишь понять, как достать эти чертовы красные алмазы до конца срока.

Лос-Анджелес. 18 апреля 2035 года.

— Я больше не могу работать в таких условиях! — в сердцах выкрикнул ученый обращаясь то ли к жене, находившейся в соседней комнате, то ли ко всему миру сразу.

Доктор физико-математических наук, один из величайших умов современности Дэвид Рассел, поднялся из-за компьютера и вышел на крыльцо своего частного особняка, расположенного на одной из окраин Лос-Анджелеса. Мужчина дрожащими руками извлек из твердой пачки обычную сигарету, закурил ее с третьей попытки и задумчиво уставился на звездное небо, погрузившись в воспоминания.

Почти тринадцать лет назад у них с Марией получилось. Ребенок, которого они столько лет безуспешно пытались зачать, наконец-то появился на свет. Как сейчас он помнил этого круглолицего розового пухляша весом аж в четыре с половиной килограмма. Тогда они ощущали себя на седьмом небе от счастья. Полное медицинское обследование показало, что парень абсолютно здоров и не имеет никаких отклонений.

Первые два года жизни ребенка отец и мать не могли нарадоваться на свое чадо. Мальчик был очень спокойным и доставлял хлопот меньше, чем многие дети в его возрасте. Он рано начал ходить, и единственное, что омрачало обоих родителей: американского профессора, и русской ученой, доктора медицины Марии Дубровской — маленький Макс никак не хотел разговаривать.

А потом случилось страшное. Очередное обследование, проведенное в три года, показало наличие необычной аномалии в левом полушарии. Никто из врачей не смог диагностировать ее природу точно. Единственный диагноз, который они смогли поставить — аутизм, и, с определенной вероятностью — савантизм. Современные средства диагностики позволяли делать столь смелые утверждения, но вот лечения заболеваний такого рода как не было десятки лет назад, так и не появилось по сей день.

С того самого дня их жизнь превратилась в бесконечную череду попыток изменить невозможное. Мария бросила изначально выбранное направление в науке, полностью посвятив себя ребенку и изучению нейробиологии. Но отчаянные попытки познать тайны человеческого мозга так и остались попытками. Максу наняли с десяток известных специалистов и докторов, которые провели с ним сотни часов. Результат был неутешителен — мальчишка в двенадцать лет не может поднести ложку ко рту, чтобы не пролить суп, а уж о таких вещах, как самостоятельно завязать шнурки и речи быть не могло.

Он смог освоить речь, но говорил так редко, что родители забывали какой у него голос. Он никогда не смеялся и почти не плакал, даже при внезапном громком шуме, как это часто делают дети с подобным диагнозом. Пожалуй, только попытки пересадить его с любимого места на новое неизменно оканчивались истерикой.

В четыре года он научился читать на русском и английском, быстро освоил интернет-серфинг, что было неудивительно, так как саванты рано, или поздно, проявляют потрясающие способности в определенных областях науки. И это могло бы стать минимальной компенсацией за неизлечимую болезнь, если бы родители сумели найти подход к его гениальности. У парня обнаружился абсолютный музыкальный слух, но заниматься музыкой он не хотел; мальчик со скрупулезной точностью мог нарисовать любой увиденный им предмет, но брался за карандаш реже, чем происходили его дни рождения.

Макс, или как его называла мать на русский манер — Максимка, просто читал. Читал очень много, причем выбирал для этого странные тематики, вроде теории сопротивления материалов или механики замкнутых систем. Он штудировал сложные таблицы с физическими свойствами материалов, запоминал громадные массивы ненужных данных, изучал формулы из высшей математики и физики, однако при этом никак их не применял на практике.

Родители пробовали беседовать с ним о прочитанном, но он просто отворачивался и снова смотрел на экран компьютера. Иногда казалось, что мальчика интересует даже не смысл текста, а магия маленьких значков, которые чудесным образом складываются в слова и звуки. В моменты чтения Макс медленно раскачивался всем телом и негромко бубнил себе под нос, абсолютно не замечая течения времени.

Они пытались ему подсунуть развивающие игры, но из всех предложенных его заинтересовала только простенькая двухкнопочная аркада на игровой приставке — летающий шарик, который нужно отбивать ракеткой до тех пор, пока не будут разбиты все блоки. В ней он достиг каких-то немыслимых результатов, но это было совсем не то, чем могли гордиться его родители.

К шести годам все эти занятия ему полностью наскучили, и сын закатил истерику на несколько дней. Попытки вернуть его в интернет не увенчались успехом. Дэвиду и Марии стоило невероятных усилий, прежде чем они наконец-то смогли понять, что требует их чадо. А требовало оно, как ни странно, старые игрушки, которые уже давно пылились в шкафу, поскольку раньше его мало интересовали.

И только когда заветный ящик был возвращен владельцу, парень перестал плакать. Он уселся посреди комнаты с этими богатствами и нашел себе новое развлечение — кидать предметы о стену и наблюдать, как они отскакивают, или ломаются. Ящик постепенно пустел; мальчик вставал и собирал вещи, бережно складывал их обратно, и вновь повторял процесс. Дом наполнился извечным грохотом, а любые попытки отца и матери остановить глупую игру неизменно оказывались провальными.

Они пробовали все — спрятать особо тяжелые игрушки, заменить их на плюшевые или купить ему новые. Сын с радостью принимал подарки, и грустил когда попадались такие, какие у него уже были. К сожалению, все эти ухищрения так и не помогли избавится от бесконечного шума. Ребенку хватало одного взгляда, чтобы понять, что именно забрали или подменили родители. И это оборачивалось новой истерикой, длящейся до момента, пока все до единой вещи не оказывались на своем месте.

И, как назло, сегодня, за пару дней до своего тринадцатилетия, Макс устроил очередной сеанс глупого развлечения, мешая своему отцу сосредоточиться над решением сложной задачи в области создания программируемых нанороботов. Не тех примитивных структур, что способны доставлять лекарства в заранее определенную точку организма или выполнять банальные функции собственной редупликации. Он мечтал о полноценных программируемых структурах, способных, например, точечно удалить раковые образования, или филигранно извлечь вирус, что глубоко внедрился в цепочку ДНК. Причем не в масштабах одной клетки, что уже успешно применялось в конкретной оплодотворенной яйцеклетке, а в целом организме. Отчасти к этому исследованию его подтолкнула болезнь сына. На сегодняшний день Дэвид мог гордиться тем, что является абсолютным лидером среди тех, кто смог настолько далеко продвинуться в этом направлении.

Рассел смял сигарету о перила, бросил задумчивый взгляд на пепельницу и небрежно швырнул в нее окурок. Подгоревший фильтр отскочил от ее поверхности и улетел на зеленую лужайку перед крыльцом. Пустяк. Потом уберет.

Почувствовав себя немного лучше после небольшой шалости, он вновь вернулся в комнату и прислушался. В доме стояла необычная тишина. Вероятно сегодня был один из тех редких случаев, когда Марии удалось усадить Макса за его компьютер и отвлечь от истерики. Отлично! Быть может получится немного поработать. Дэвид вновь уселся в удобное кожаное кресло и неожиданно почувствовал чье-то присутствие.

— Добрый вечер, доктор Рассел. — раздался вкрадчивый голос позади него.

Ученый вздрогнул и резко обернулся. За его спиной стоял человек, с очень странными глазами, один из которых был синим, а другой зеленым. Его узкое неприятное лицо, почти лишенное растительности, не предвещало ничего хорошего. Но кто он, черт побери, и что делает в его доме?!!

— Зови меня Фокс. Я представляю интересы человека, который пожелал остаться неизвестным. — начал незнакомец, — Твои жена и ребенок находятся под присмотром моих людей, и с ними все будет в порядке, если вы нам окажете одну небольшую услугу.

— К-какую, — голос ученого дрогнул от испуга. Взгляд нервно запрыгал со странных глаз незнакомца, на черный пистолет в его руке и обратно.

— В твоем доме есть очень редкое оборудование, подходящее для того, чтобы исследовать некое вещество, а имеющаяся у тебя и твоей жены квалификация позволит составить предварительное заключение о его свойствах. Иди в подвал.

Дэвид поднялся с места и на трясущихся ногах двинулся вперед, лихорадочно пытаясь сообразить, как найти выход из ужасающей ситуации. Выбежать на улицу и закричать — означало неминуемо подвергнуть риску свою семью. Взгляд ученого упал на пульт системы охраны.

— Даже и не думай, Рассел — раздался позади него насмешливый голос. — В данный момент дом полностью изолирован от всех источников связи с внешним миром. Просто сделай свое дело как можно быстрее, и мы уйдем.

Двое мужчин спустились по каменной лестнице в лабораторию, где их уже ожидала пара вооруженных людей. Макс полулежа спал на небольшом диванчике, а бледная, как мел жена возилась с лабораторным кубом и трясущимися руками помещала внутрь одну из подопытных мышей.

— Пожалуйста, Дэвид, — она с мольбой посмотрела на своего мужа, — Сделай то, что они просят. Я ввела Максу снотворное, чтобы он не плакал.

— Хорошо, дорогая. — рассеяно ответил ученый и двинулся к исследовательскому столу.