Во всем виновата водка (ЛП)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Рэйлинн

Как и обещал, Остин положил руку мне на спину и провел в гостиную, где все собрались перед ужином. Он и раньше прикасался ко мне подобным образом, и я замечала это на протяжении многих лет, но во время сборов, когда представила, каково это будет сегодня вечером, я решила, что все будет по-другому. Я предполагала, что это будет давить на меня, словно сковывающая цепь.

Вместо этого его пальцы ощущались словно утяжеленное одеяло, ощутимое, но дарящие комфорт ― как всегда. Только на этот раз они ласкали меня ниже, прямо над попкой, посылая тепло вверх по позвоночнику и вниз, к вагине. Никогда еще нежные прикосновения не казались настолько эротичными.

Учитывая это и тяжесть кольца его семьи на моем пальце, нельзя было отрицать, что мы с Остином были мужем и женой. И я не могла понять, эта мысль наполняла меня тревогой, потому что пугала или потому что не пугала.

К счастью, когда мы приехали, вечеринка была в самом разгаре, что отвлекло меня от внутренних переживаний. Однако каждый раз, когда я поднимала бокал, чтобы сделать глоток шампанского, кольцо поблескивало на свету, напоминая, что я не испытывала ненависти к тому, как оно ощущалось.

― Рэйлинн, ты выглядишь великолепно. ― Мама притянула меня к себе, чтобы обнять и похвалить.

― Ты и сама выглядишь неплохо.

― Что мать, что дочь, ― похвалил Джереми. ― Вы счастливчики, мужчины.

― Мне очень повезло с Рэй, ― согласился Остин. ― Она единственная в своем роде.

Другие гости в кругу представились, пожали руку Остину и поздравили нас. Некоторых я встречала раньше, а некоторые были мне незнакомы.

― Я рассказывал всем о Фонде «Virago» и о том, как ты нам помогаешь, ― объяснил папа.

― Да, мама и папа основали благотворительный фонд несколько лет назад, и я рада помогать, чем могу. Домашнее насилие ― это серьезная проблема, к которой я отношусь со всей ответственностью. Помогать женщинам стать сильнее и обрести опору после всего, что им пришлось пережить, ― это то, чему меня научили мои родители. Папа ― невероятный защитник прав женщин.

Я хотела воспользоваться любой возможностью, чтобы продвинуть папину кампанию, пока мы были здесь. Я не хотела, чтобы хоть один человек ушел, не узнав, насколько ценным он может быть в Сенате и что он был подходящим кандидатом для участия в предвыборных кампаниях.

Не то чтобы это имело значение, потому что меня все равно никто не слушал. Эти мужчины были старше и происходили из традиционных семей, которые придерживались устаревших общественных норм.

― Ты помогаешь, размещая посты в своих социальных сетях? ― пошутил один из них.

― Глупость, ― вмешался другой, смеясь. ― Она делает им макияж и водит по клубам.

Я сжала челюсть, напряжение сковало мою шею, мышцы плеч и перетекло вниз по позвоночнику, пока я не почувствовала сильные пальцы Остина, такие же напряженные, как и я, сжавшие мое бедро так, словно это была последняя капля его терпения.

Краем глаза я увидела, как он выпрямился, глубоко вздохнул, и я поняла, что он собирается урезонить этих высокомерных людей. Как бы сильно я ни хотела посмотреть, как он это делает, ― как бы сильно мне самой хотелось поставить их на место, ― это могло пагубно повлиять на наше пребывание здесь.

Я шагнула к нему, скользнула рукой по его спине, упругим, гибким мышцам. Он расслабился, но затем снова напрягся под моими изучающими прикосновениями. Обычно объятия с Остином были быстрыми или комфортными, но мы должны были вести себя как влюбленные молодожены, поэтому я погладила его по боку, скользя пальцами по мышцам, которые уже не раз мечтала исследовать.

Я была так сосредоточена на том, чтобы прочитать каждую реакцию Остина на мои прикосновения, что забыла ответить на их комментарии. Но мне нужно было как-то отреагировать, потому что если я этого не сделаю, то отреагируют мама или папа. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, что они были раздражены, но при этом старались оставаться дипломатичными.

К счастью, Джереми, которому, очевидно, было так же неприятно слышать комментарии, как и всем остальным, спас нас всех, вклинившись и меняя тему.

― Итак, как вы познакомились?

Мы посмотрели друг на друга, вспоминая тот момент, когда я подошла к нему. Словно по команде, мы начали смеяться, и я поняла, что он представил, как мы рассказываем им историю нашего знакомства, чтобы посмотреть, как у них отвиснет челюсть.

Собравшись с мыслями, я рассказала свою версию, не отрывая взгляда от Остина.

― Мы познакомились на вечеринке в колледже, он покорил меня вафлями в полночь.

Я хотела изучить каждую реакцию, промелькнувшую в этих зеленых глубинах, когда рассказывала о нас. Хотела уделить время изучению того, как они потемнели, когда моя рука продолжала блуждать по его телу.

Губы Остина изогнулись в едва заметной ухмылке, заставив меня улыбнуться еще шире.

― Сначала вы были друзьями? ― спросил Джереми.

― Да, ― ответил он. Его ухмылка сменилась чем-то более нежным, не могу припомнить, чтобы видела что-то подобное раньше. Что-то отличное от того, что вызывало мое прикосновение. ― Но я влюбился в нее с первого взгляда. Я просто выжидал, пока она попадет в мои сети.

Он нежно убрал волосы с моей щеки, добавляя декораций к шоу. Потому что это было шоу... верно?

Мои соски затвердели, а сердце затрепетало под волнами электричества, трепещущими в моей груди.

Это должно быть шоу.

Это шоу, напомнила я себе.

Это не реально.

Даже если бы это было реально, я бы не хотела этого.

Ни за что.

Конец.

Тогда почему мое тело продолжает самовоспламеняться?

― Ужин готов, ― объявил кто-то, но я едва расслышала.

Я была слишком занята, пытаясь собраться с мыслями и прогнать безумный туман, окутывающий мой разум.

Остин опустил руку, и момент был упущен, но слова никуда не делись.

Влюбился в меня?

Может, он имел в виду, как друг. Ну, я любила Остина. Он был моим лучшим другом. Но что-то в том, как он это сказал, как осторожно прикоснулся ко мне, было похоже на нечто большее, чем дружба.

Влюбился в меня?

Мысли настолько поглотили меня, что я не обратила внимания на женщину, зашедшую в обеденный зал как раз перед тем, как мы сели.

― Извините, я опоздала. У меня была встреча по поводу внештатной работы, и она затянулась, ― объяснила белокурая секс-бомба, слегка вздрогнув и рассмеявшись.

Она оглядела комнату, одарив всех извиняющейся, лучезарной улыбкой, но застыла, когда ее взгляд остановился на нас. Нет, не на нас на... Остине.

― Остин? ― выдохнула она, её улыбка испарилась.

― Обри. Привет, ― ответил он, его слова были медленными и неуверенными.

Однако ее уверенности хватило на них обоих, потому что она использовала свои амазонские ноги, чтобы пересечь комнату, и в следующий момент рука Остина выскользнула из моей, чтобы обхватить эту женщину.

Что-то пронзило мою грудь, словно острый укол. Все произошло так быстро, что я не успела ничего понять. Единственное, что мне было известно ― мне это не понравилось.

К счастью, она отстранилась.

― Вау, мы так давно не виделись.

― Да, несколько лет.

Остин провел рукой по волосам. Как и у моего отца, это был явный признак дискомфорта.

― Прошу прощения за свои манеры, меня зовут Обри, ― сказала она, наконец, обращаясь ко мне. ― Я дочь Уильяма Доусона.

― Рэйлинн Воз, ― представил меня Остин.

Я изучала ее, пытаясь понять, что так взволновало Остина. Она стояла ― величественная, потрясающая, уверенная, вежливая, словно спасала детей в зоне боевых действий и при этом выглядела как супермодель, хотя не принимала душ пять недель.

Она выглядела как белокурая версия Веры с жемчугом и безупречными манерами.

Ничто из увиденного не потрясло меня. Мне нравилось видеть других женщин, уверенных в себе. Нет, меня беспокоило то, как она смотрела на Остина, словно он был лучшим стейком в ее жизни, и она отдала бы свою левую сиську, чтобы получить его снова, но была слишком вежлива, чтобы действовать в соответствии с этим.

Это было единственным оправданием тому, что вылетело из моего рта дальше.

― Его жена, ― добавила я, протягивая руку.

Внимание Остина переключилось на меня, и я могла только представить, какое замешательство охватило его. Но я не могла взглянуть на него, потому что была слишком занята, пытаясь удержать на лице улыбку, чтобы скрыть смятение, которое в данный момент терзало меня.

― Жена? ― Она протянула мне руку так же медленно, как и слова, с трудом слетавшие с ее губ. ― Ты женился? ― спросила она Остина.

― Недавно, ― пояснил он.

Сейчас он совсем не был похож на человека, который хотел сохранить наш брак. Что-то оставалось за кадром ― что-то, что было известно только им.

Прежде чем я успела задать какие-либо вопросы, моя мама подошла к нам сзади.

― Мы можем поговорить за столом. Давайте присядем.

Вежливо улыбнувшись Обри, я прошла мимо нее, чтобы посмотреть бейджи с именами за длинным столом. К счастью, место Обри оказалось в отдалении от нас, прямо напротив тускло мерцающих свечей. Пока мы ели вкусную еду, велась светская беседа. По крайней мере, я предполагала, что еда была вкусной. Я почти ничего не попробовала, мой разум был слишком поглощен мыслями о том, что было между Остином и Обри, и почему он перестал при каждом удобном случае слегка прикасаться ко мне. Или почему он не смотрел в мою сторону.

Он избегал меня, или я была параноиком, а он просто был сосредоточен на еде? Я не могла отделаться от мысли, что его реакция была вызвана тем, что она была кем-то особенным. Если так, то почему я никогда не видела ее раньше? Я знала всех, с кем встречался Остин.

Настоящий вопрос заключался в том, почему меня это волновало.

Я наблюдала за тем, как часто Остин менял партнеров, почти так же, как я, и никогда прежде не чувствовала такой жгучей потребности узнать больше. Даже о тех немногих, с которыми он встречался несколько месяцев. Так почему сейчас? Почему именно она?

― Ох, ничего себе. Это потрясающе, Обри, ― произнес чей-то голос, выводя меня из задумчивости.

Один из мужчин, который оскорбил меня ранее, улыбнулся Обри так, словно она открыла мир во всем мире.

― Ничего особенного. У меня есть немного времени, так почему бы не уделить его обездоленным. Это относительно простое биоинформатическое приложение, которое мы постоянно создаем для крупных компаний. Я познакомилась с Кэндис, педиатром из больницы, на конференции, и мы подружились с ней. Она рассказала мне свою историю, и я предложила свою помощь.

Тот резкий выпад, который был сделан ранее, больше походил на жестокий удар, поскольку я наблюдала, как все восхищались каждым ее словом. Я так сильно стиснула зубы, что испугалась, что они раскрошатся, когда вспомнила, как они смеялись над моим участием в благотворительности моих родителей.

Мне не нравилось это чувство. Обри ничего мне не сделала, но я была бы не против подставить ей подножку перед нашим уходом. Мне не нравилось это мелочное желание увидеть, как она упадет. Я не узнавала себя. Я была женщиной, которая гордилась тем, что поддерживала победы других.

― Как я понял, вы с Остином знакомы? ― спросил Джереми.

Она посмотрела в его сторону, нежно улыбаясь.

― Да, мы познакомились на последнем курсе колледжа. У нас был совместный урок информатики.

― Правда?

Вопрос вырвался прежде, чем я успела остановить себя. Я посмотрела на Остина, но его взгляд был сосредоточен на вилке, которой он ковырял остатки чизкейка на тарелке.

― Как тесен мир. Вы знали, что встретитесь здесь сегодня? ― спросил Джереми, прежде чем Обри успела отреагировать на мой выпад.

― О, нет. ― Она отмахнулась от него, словно он ляпнул глупость. ― Мы перестали общаться после того, как встречались некоторое время.

― Встречались? ― снова выпалила я, меньше всего мне хотелось поощрять этот разговор, и все же я не могла заткнуться. ― Я думала, что знаю всех, с кем ты встречался, ― сказала я Остину, который продолжал избегать моего взгляда.

― Ну, на самом деле мы были помолвлены после колледжа, но знаете... иногда что-то не складывается.

― О.

Это вырвалось так тихо, что я была удивлена, что она услышала.

Яростный удар в грудь был подобен поезду, выбивающему воздух из моих легких. Потрясение было настолько сильным, что я даже не могла понять, что происходит. Что это было?

― Извини, ― она поморщилась, каким-то образом все еще выглядя сногсшибательно. ― Это, наверное, странно.

Взяв себя в руки, я воспользовалась укоренившимся во мне этикетом, чтобы держаться прямо и заставить себя улыбнуться.

― Вовсе нет. У всех нас есть прошлое.

― Можешь повторить это еще раз, ― пробормотала одна из жен, вызвав всеобщий смех.

Этого было достаточно, чтобы отвлечь внимание от нас троих, и разговор перешел к тому, на что не стоило обращать внимания. Я бы не смогла обратить внимания, даже если бы попыталась. Во мне бушевала буря неизвестных мыслей и чувств, и я ненавидела это. Мне нравились ровные и сухие отношения. Мне нравилось, что мои друзья честны и преданны, а это было похоже на предательство.

Но на самом деле это было не так, и я не знала, как соединить ощущения с фактами. Словно не хватало какого-то кусочка головоломки. Я знала, что недостающий пазл у меня есть, но он оставался скрытым, и это только усиливало мое разочарование.

Итак, к тому времени, когда мы попрощались и отправились спать, я была на грани срыва и не могла объяснить почему.

Все, что я знала, это то, что усталость пронизывала меня, и я больше не хотела искать недостающий фрагмент. Я не хотела объяснений. Не хотела разговаривать. Не хотела разбираться в своих чувствах. Я просто хотела, чтобы все стало как прежде.

― Это произошло через год после окончания колледжа. Когда ты путешествовала.

Это были первые слова, которые он сказал мне с начала ужина, и, если уж на то пошло, они только подлили масла в огонь. Почему? Потому что это было стопроцентно верное объяснение. Я путешествовала по Европе более шести месяцев после окончания колледжа, и из-за смены часовых поясов и жизни мы не особо часто общались и скучали друг по другу. Это было самое долгое время, проведенное нами в разлуке, но это не имело значения, потому что каждый раз, когда мы снова встречались, казалось, что мы вовсе не расставались.

Было логично, что в его жизни был кто-то, о ком я не знала.

Так почему же это не заставило меня почувствовать себя лучше?

― Рэй...

― Я устала, Остин. Завтра у нас напряжённый день, так что давай просто ляжем спать. Пожалуйста.

Он хотел надавить на меня. Я видела это по его страдальческому лицу. Но я отчаянно нуждалась в том, чтобы забыть обо всем произошедшем и выспаться ночью, и он это видел.

После долгого дня неизвестности кое-что пошло так, как я и предполагала.

Остин увидел, что мне нужно, и дал мне это.

Кивнув, он откинул одеяло и забрался в кровать.

Этот день достаточно потряс меня. Остин повернулся ко мне спиной, но вместо облегчения... я возненавидела это.