Вода и Перо. Все пути

Глава 9

Южная Империя, город Пэвэти15 Петуха 606 года Соленого озера

Канцелярша бегло просмотрела письма, соединила пальцы домиком.

— Вы уже знаете, куда исчез Текамсех?

— Он не выходил из дома и не мог покинуть его магией, — отчитался Сикис. — Полагаем, в доме есть тайный ход.

— Почему вы все еще не нашли его?

— Сейчас отправляемся на поиски, — оправдываться всегда бесполезно, он знал. Смотрел в стену и считал про себя.

Сушью проклятые письма! Нужно было отдать их потом, после выполнения задания. Но их увидели, Сикис подумал, что могут донести и стоит подготовить тыл.

Вот, подготовил. Теперь только стоять и молиться птицам, чтобы позволили довести поиски до конца.

— Вы взяли мага из Цитадели.

— Так точно.

Канцелярша еще несколько мгновений смотрела на него в упор, потом смахнула письма в сторону.

— Работайте, Сикис. Да славится Император.

— Да славится Император!

Перевел дух в коридоре, разозлился там же. Он работает и работает хорошо! Он, птицы возьми, имеет право не бояться.

Если бы не сестра, он бы и не боялся. Не было бы этого невидимого, но непробиваемого потолка, не было бы недоверия к нему. Он даже не знал тогда, от какого задания отказывается, просто действовал по правилам — сначала закончи текущее дело, потом берись за следующее. Но это посчитали слабостью.

Плевать. Он справится сейчас и все изменится.

Коляску Сикис взял сразу на троих, но вскоре пожалел об этом. Путь к баракам пролегал вдоль рынка, где на втором восходе творилось птицы знают что.

— Дорогу!

Дважды чуть не столкнулся с другими повозками, несчетное множество раз удержал коз, чтобы те не боднули полезшего под копыта прохожего. Одна польза в ворохе проблем — Сикис не сходя с повозки смог купить жареного цыпленка и тут же обглодать до косточек, наверстав пропущенный завтрак. Привстал, ища свободный путь, но заметил кое-что другое.

— Железные! Деревянные! Каменные! С клинком внутри! С головой козла! С роговой рукоятью!

Сикис подвел повозку ближе, шуганув носящихся с лотками детей. Изучил разложенный на циновке товар, спросил:

— Для человека на ладонь выше меня что подойдет?

— Для красоты, для опоры? — торговец, похоже, был из-за озера.

— Для опоры. Хромой, нога неправильно срослась.

— Ему бы к лекарю, — посоветовал торговец. — Сломать кость и заново сложить. А пока — на ладонь выше? Тогда вот эту или эту берите. Или эту, здесь если вот так ручку повернуть, вытаскиваешь и оп, оружие! Шпага, на севере все с такими ходят.

Сикис указал на простую гладкую трость:

— Эту.

Цена показалась разумной, как и советы, так что он решил заплатить. Положил покупку на дно коляски, тряхнул поводья.

— Пошли!

Солнца выжигали город, и Сикис, остановившись у трактира, зашел, взял кружку воды. Его уже ждали, девчонка мигом забралась в повозку, заняв любимое место впереди.

— Ой, трость! Это Отектею?

Сикис кивнул, посмотрел, как маг, замешкавшись, кланяется с негромкой благодарностью. Отрезал:

— Так будет быстрей и проще.

Он чувствовал себя неловко, хотя по сути ему просто надоело смотреть, как маг на каждом шагу привычно сдерживает боль. Но все же это был подарок. Когда Сикис в последний раз дарил что-нибудь? Кому?

Допил воду, оставил кружку на полке и сел рядом с магом на скамью. Эш свистнула козам, пуская бегом, коляску дернуло. Сикис откинулся на спинку, следя, как девчонка лавирует в потоке. Спросил:

— До надзора ты была возницей?

Она оглянулась, улыбаясь, как всегда.

— Нет! Просто путешествовала тут и там, — подвернула под себя босую ногу, серую от пыли. — Я из пустыни однажды пришла, из той, которая на юге. Впервые охотилась с племенем, как взрослая, и потерялась. Ужасно глупо. Но у меня папа был из Империи, так что я знала, что если идти на север, придешь к озеру. Вот я и пришла, познакомилась с людьми. Поселилась в Цитадели.

Ее руки словно работали сами, чувствуя, когда и что следует потянуть — или это козы, с таким трудом слушавшиеся Сикиса, сами угадывали, куда идти в потоке других повозок?

— Твоего отца угнали в рабство в последнем набеге? — уточнил он. Девочка кивнула.

— Ну да. Это по-вашему две засухи назад было.

— По-нашему?

— Ага, — она засмеялась, хотя Сикис в засухах совершенно ничего смешного не видел. — У нас засухи чаще. Но большую, когда все объединяются и идут на север за водой, я только одну застала.

— Ты участвовала в набеге? — заинтересовался Отектей.

— Нет, — расстроенно помотала головой она. — Меня не взяли! Я давно охотилась, но в племени считалось, что дети становятся взрослыми на шестнадцатые дни соловья. А в поход идут только взрослые.

Отектей невесело усмехнулся, Сикис сощурился.

— Ты тоже из кочевников?

— Да, — подтвердил маг. Рассказал без понуканий: — Изгнали, когда открылся дар, в племенах есть такая традиция.

— Разве у вас вожди не маги?

— Вожди?.. Искусные, те, кто прокладывают путь. Может быть, раньше были, но я никогда не видел, чтобы наша Искусная творила магию.

Истории о кочевниках были любопытны, но Сикис только кивнул, больше ничего не спрашивая. Они приближались к дому Текамсеха и нужно было сосредоточится на деле.

***

магреспублика Илата, город Илата15 Петуха 606 года Соленого озера

За спиной шагал монах, на удивление тихо для его комплекции, и это здорово успокаивало. Даниэле шел следом за Обри, искоса разглядывал заричанку. Откуда она взялась? Джейн предупреждала о подруге, но что ей окажется Ольга, знакомая по трактиру, стало неожиданностью.

Этой наемнице еще там почему-то захотелось перекупить контракт, причем только когда Эдвард его уже взял. Почему? Что могло случиться в тот момент? Конверт она видела раньше, а тогда… Возможно, рассмотрела печать?

Допустим, и что? Там же даже не герб одной из семей был, а непонятные никому постороннему черточки — слоговый размер ямба и хорея, выстроенные в кольцо.

Маг она, что ли? Да вроде бы нет, на поясе только меч, видавшая виды железка. В Илате давно предпочитали что-нибудь более изящное. И заодно более длинное, конечно.

Впрочем, сейчас Даниэле полностью устраивала любая дружественная и вооруженная компания. Обри, похоже, втравила их в совершенно безумную историю — в мясницкой лавке Даниэле всерьез собирался драться, но, к счастью, обошлось. Принято считать, что все художники отличные бойцы, но птицы с две. Когда у тебя специализация портретиста, что использовать в качестве оружия? Разве что вспомнить полузабытые учебные натюрморты и нарисовать у врага над головой вазу!

С учетом того, по каким трущобам они сейчас шли, Даниэле был почти уверен — идея с вазами ему пригодится. Главное, придумать достаточно вычурную, чтобы не оказалось, что миру надоело воплощать такие банальные штуки.

Обри остановилась так внезапно, что Даниэле едва не налетел на нее. Хотел спросить, что происходит, но девочка вскинула руку, призывая к тишине. Он прислушался, различил только спор в соседнем доме, да далекий гам рынка. Оглянулся на Ольгу, та развела руками. Зато монах тихо ухнул, очевидно что-то понимая. Обри крадучись подобралась к углу ближайшего дома, Даниэле пошел за ней, тоже стараясь не шуметь. Хорошо, девчонка была совсем невысокой, даже под нынешней маской можно было смотреть над ее головой.

На пятачке, куда выходили глухие стены местных хибар, сидел человек. Даниэле моргнул, протер глаза. Картинка не изменилась — здоровый мужик тихонько хныкал и равномерно бил кулаками в землю. О мостовую он давно бы кости переломал, но и здесь это был скорее вопрос времени. Кровь уже текла здорово.

Снизу присвистнули, Даниэле опустил взгляд. Ольга тоже решила посмотреть, и почему-то не перебежала на другую сторону переулка, а опустилась на четвереньки, выглядывая из-за ног Обри. От глупости сцены стало даже как-то немного проще. Они втроем выглядывают из-за угла, как на шуточном рисунке, мужик бьет кулаками землю, ну что ж, случается.

— Эй, ты куда?

Но вот подходить к нему Даниэле точно не собирался! В отличии от Обри.

— Привет. Что у тебя случилось?

Захотелось повертеть пальцем в ухе. Он никогда бы не подумал, что эта сердитая девчонка может быть такой мягкой. Вот когда она попыталась схватить мужика в три раза крупней себя за запястья, это уже было вполне в ее духе. Ольга рванулась вперед прямо с четверенек, но защищать никого не потребовалось — мужик просто не заметил, что его пытаются остановить, силенок Обри явно не хватало. Подошел монах, и Даниэле решил, что пора тоже прекратить изображать осторожность.

Количество столпившихся вокруг зрителей мужика смущало не больше, чем вцепившаяся в него пигалица. Тревожно закричал ястреб на голове монаха, тот опустил большие ладони на макушку мужчины, перебрал пальцами по лбу, сжал, сдвигая кожу, провел назад, вперед. Даниэле смотрел, как на странную магию. Впервые подумалось — поэта бы сюда. Роксана, например.

Подавил истерический смешок, представив брата, ныне молодого господина О’Тул, всего в черном и с кружевами, посреди этих трущоб. С чего он вообще вспомнился? Шефа сюда надо, вот кого! Мигом прояснил бы рассудок этому безумцу.

Однако монах справился не хуже. Мужик дернулся, пытаясь стряхнуть ладони, поднял взгляд, наконец перестав колотить по земле.

— Зачем ты это делаешь? — первой успела с вопросом Обри.

Он посмотрел на нее, как баран на бойне. Даниэле всерьез ожидал, что мужик сейчас заблеет, и здорово удивился хоть и невнятной, словно у запойного пьяницы, но вполне человеческой речи.

— Плохие руки, — заплетающимся языком объяснил мужик. — Плохие руки…

— Почему руки плохие? — это уже Ольга, села рядом на корточки и заглядывает безумцу в лицо.

— Руки убили. Плохие руки! — возглас заставил отшатнуться, мужик опять с тупым упрямством впечатал кулак в землю.

— И теперь ты их наказываешь, — закончил логическую цепочку Даниэле, чувствуя, что такими темпами сам сойдет с ума. — Охренеть. А кого убили руки?

— Макса, — тихо ответила Обри, встав. — Сида. Молли. Бренду.

— Бренда-а-а, — завыл мужик. Брызнула кровь.

— Пошли, — резко сказала Обри.

— Эй, — Даниэле — Кит, от маски тут давно одно лицо осталось — схватил девчонку за руку. — Нужно помочь ему. Он же так калекой себя сделает!

— Пусть делает. Отпусти.

Он в самом деле отпустил, оглянулся неуверенно. Ольга хмуро смотрела на мужика. Сказала:

— Идите. Я попробую ему помочь.

— Ты же не собираешься его добивать? — уточнил Кит. Она словно через силу оглянулась, улыбнулась.

— Нет, ну ты чего! У меня способ примерно как у Ястреба, только если смотрят, не получается. Идите. Я сейчас.

***

там же

Напарники ушли, она подождала еще немного. Посмотрела на мужика.

Чем бы их ни сводили с ума, мясники говорили, это вроде дури. Значит, этот человек сам взял это и сам виноват в том, что с ним случилось. В каждой из смертей.

Так пусть осознает все ясно, а не винит собственные руки.

Перо выскользнуло из выреза рубашки, нырнуло в крохотный пузырек с водой. Замерло. Нужно было закрыть глаза, сосредоточиться, посчитать слоги. Прошептать стихотворение вслух, поправить. Лучше было бы с бумагой, но ее с собой не было.

Наконец получилось что-то относительно пристойное, такое, что мир должен был принять. Капли воды зависли в воздухе, словно размышляя, стоит ли воплощаться, потом все же исчезли.

Мужик поднял взгляд. Моргнул, глядя на наемницу. Завыл протяжно на одной ноте.

Перо и пузырек спрятались на места, Ольга вздохнула, тряхнула головой.

— Ну что ты смотришь, — спросила мужика. — У тебя дом есть, семья или еще кто. Не всех же ты убил. Вот иди, помогай им, а не вой тут.

Следить, что он послушается, не стала, зашагала вслед команде.

Ее ждали через два дома. Тут же спросил Даниэле:

— Ну что, получилось?

— Руки он разбивать перестал, — улыбнулась она, пожимая плечами. — А что дальше будет делать — это не ко мне вопрос. Может, в Илате утопится. Куда дальше идем?

— И много ли тут еще сумашедших? — дополнил вопрос Даниэле.

Обри вытерла кровь с подбородка — когда она успела так прокусить губу? — мотнула головой, но все-таки ответила.

— Идем туда, где эти плохие руки убивали. Сколько их, не знаю. Я тогда в мастерской была, у портних сейчас все время занято всегда из-за господского праздника.

Повела между домами в сторону старой рыночной. Даниэле пристроился рядом, тихо спросил:

— Ты магичка, да? Музыкантша, и нас прогнала, чтобы не беспокоиться о площади действия мелодии?

Ольга загадочно улыбнулась, толкнула напарника в тощее плечо.

— Много будешь знать — много будет бед, слышал поговорку?

— Не слышал, — смутился он. — Извини. Просто я подумал, если такие важные вещи друг про друга знать, работать будет проще.

Она фыркнула, на ходу оглянулась на Ястреба, прищурилась.

— Спорим, ты раньше наемником был?

Равнодушное, изуродованное шрамами лицо не изменилось, монах качнул головой. Подумал, положил ладонь в воздухе, второй ткнул намного выше нее.

— Что, бери выше? — угадала она.

— Магом? — тут же ткнул пальцем в воду Даниэле.

— Убийцей? — одновременно предположила Ольга.

Вот и гадай теперь, кому он кивнул. Не обоим же, магов в цергийскую гильдию не берут.

— То и другое по очереди? — фыркнула она, монах полез за пазуху, но написать ответ не успел. Обри остановилась в очередном узком проулке.

— Здесь, — сказала глухо, словно ей трудно было дышать.

Ольга огляделась. На земле и камнях еще можно было угадать впитавшиеся пятна крови, тонкая деревянная дверь ближайшего дома пробита насквозь. Обри с трудом сглотнула.

— Я пришла после работы. Еще на краю квартала все начиналось, кровь, раненые. Прибежала сюда, — шагнула к низкому порогу, погладила разбитую доску. — Это был дом Макса. Он с Молли и детьми приютили мою маму, потом не выгнали меня.

Отвернулась, прижавшись спиной к стене. Указала рукой.

— Его тело было дальше по улице. Наверное, пытался остановить тех, кто пришел. Сид выскочил на порог. Его головой пробили дверь, я его только по одежде узнала. Молли и Нэнси, ее старшая дочь, в комнате были. Младших они в подвале спрятали, их забрала потом Элис. У нее трактир, работа найдется и ложка каши тоже.

Она говорила и говорила, называла незнакомые имена. Ольга слушала, хмурясь.

Здесь убили стольких людей. Почему никто не остановил убийц? Почему на крики не пришла стража?

Потому что это трущобы. С трех сторон банды, с четвертой городская стена. Сосед держится за соседа и так выживают, но против толпы безумцев…

— Так не должно быть, — сказала громко. Ухнул сердито Ястреб, больно схватил за плечо. Расхохотался, захлебываясь смехом, Даниэле.

— И что ты сделаешь, чтобы так не было?!

— А все думают, разборки банд, — уже кричала Обри. — Посылают наемников, которых интересуют только деньги!

Ольга не запомнила, кто первым кого ударил. Поднырнула под кулак монаха, толкнула его в стену. Птица с клекотом вцепилась в волосы, пришлось кувыркнуться, чтобы сбить его.

Коса осталась на птичьих когтях, в одежду вцепилась Обри, тут же отлетела в сторону. Ткань треснула, вместе с рубашкой, рассеивая пух, шлепнулись на землю две подушечки.

— Роксан?!

Он встал, вытирая лицо: вода из спрятанного пузырька разлилась, повредила грим. Стучало в ушах — нет! Это чужая музыка лилась в них, злым частым ритмом ускоряя сердце.

Из ножен выдернули меч, Роксан не успел перехватить. Обернулся и замер.

Перед ним стоял невесть откуда взявшийся брат, указывал дрожащим острием в грудь.

Хлопнуть по плоскости лезвия, сблизиться, вырвать оружие, не встретив сопротивления. Ярость наполняла, требовала ударить, он вместо этого прорычал:

— Лучше бы герб разбили!

Уже однажды сказанное после совета, куда господин О’Киф явился в сопли пьяным.

— Так разбей!

Он едва успел отвести меч, чтобы бросившийся вперед Кит не насадился на него. Получил чувствительный тычок по ребрам, отскочил, разрывая дистанцию.

— Ненавижу тебя! — ударило вслед. — Лучше бы я умер, да?! Убей!

Музыка, значит, накрывают определенную площадь в прямой видимости мага. Роксан подхватил за шкирку Обри, кружащую вокруг Ястреба, швырнул как можно дальше в переулок. Увернулся от кулака монаха — почти, полетел на землю от силы даже вполовину смягченного удара. Откатился, рванул в сторону.

А вот и они!

На крыше виднелись два темных силуэта: худой невысокий мальчишка вдохновенно выводил мелодию, девушка рядом целилась из арбалета.

Ящик, бочка, пристройка, черепица. Болт свистнул над плечом, Роксан хотел ударить мальчишку, прервать нескончаемую музыку, но тот ушел танцевальным па, сосредоточенная девушка закрыла его собой.

Ее лицо. Широкие брови, линия губ, рыжие прямые волосы заправлены за уши, приподнятые уголки глаз…

Он слишком замешкался и пропустил толчок в грудь, успел только выучено отбросить меч, чтобы не напороться в падении. Удар о землю вышиб воздух, Роксан с трудом поднялся на локте. Увидел, как белкой взлетела на крышу Обри, взвизгнув:

— Это ты?!

Выругался за спиной Кит, спикировал на девушку ястреб.

— Ида.

Совпадение было невероятным, но оно было.

Встать оказалось невыносимо трудно. Роксан подобрал оружие, шагнул к дому, преодолевая даже не боль в избитом теле — апатию, давившую на плечи парой мешков.

Музыка. Просто сменилась музыка, эти двое сбегут под ее прикрытием, останавливать их уже поздно.

Не поздно!

Сумел взобраться наверх, вовремя — выдернул Обри из-под выстрела. Птица налетала на арбалетчицу, музыкант прятался за спиной, отступая. Роксан попытался достать его, но подвела черепичная крыша, провалившись под ногами. Еще одно падение и нежелание даже открывать глаза, даже дышать.

Это неправда. Это музыка. Он ничего такого не чувствует, он просто выполняет удачно полученное задание.

Разумных мыслей хватало, чтобы не желать умереть прямо здесь от личной беспомощности и общей бессмысленности бытия, но не чтобы преследовать кого-то.

***

Южная Империя, город Пэвэти15 Петуха 606 года Соленого озера

Этот дом сразу показался ей красивым, уверенным и немного насмешливым. Он словно наблюдал за пришельцами глазами сильного, спокойного мужчины; позволял искать все, что им захочется, но настоящие тайны прятал всерьез.

Эш улыбнулась, подставив лицо солнцу под резным окошком. Боль никуда не исчезала, продолжая терзать сердце, но ей почему-то было радостно знать, что этот человек правда верил в свою страну. Текамсех Пустынник, охотник, палач, весь его дом говорил о любви к Империи и гвардии. Настоящей любви, а не прикрывающей страх ширме.

Когда человек что-то любит, его можно понять. Полюбить в ответ. И может быть, узнав больше о нем, поняв его сердце, Эш поймет, как можно любить этот жестокий край.

Сикис сказал, Текамсеха могли забрать подземники. Эш уже привыкла, что все здесь называют их так, а еще беловолосыми, альбиносами, шпионами, крысами. Почему-то она ни разу не слышала из уст имперцев название соседней страны.

Андаварудо. Словно перекатывается во рту глоток воды, теплой, чуть-чуть горчащей. Имя пахнет сухими травами, а еще сильней — камнем, влагой, горячим железом кузниц. Там, на маленьком клочке степи, отрезанном от нежилых земель за пределами Приозерья, жили совсем не так, как здесь. Наверное, поэтому и отзывались о них без дружелюбия.

Могли ли андаварудцы прийти сюда?

Эш не знала. Что-то мешало думать об этом, словно на стадо овец наталкиваешься, мягкое, теплое, но никак не пробраться сквозь него. Зато она поняла, где должна быть дверь. Топнула ногой, обошла очаг, разглаживая остатки пепла. Вынула камни обода. Под ними оказалась глубокая щель.

— Нашла? Молодец, — похвалил Сикис, плечом оттесняя ее. — Отектей, иди сюда.

Маг подошел, вместе они поддели люк тростью, наполовину сдвинули в сторону, открывая темный лаз. Дальше крышка почему-то не пошла, и ступеней видно не было. Отектей нарисовал огонек, уронил с ладони вниз.

— Неглубоко, — заключил Сикис. Кивнул Эш: — Проверь.

Она повисла на руках, спрыгнула в подземелье. Подняла голову:

— А что проверять?

Сикис фыркнул, не ответив, но уже через миг стоял рядом с ней. Оглянулся, поджал губы:

— Очевидно, это не подвал для воды. Отектей, — кинул вверх ключи. — Запри дверь и спускайся.

Ему будет больно, если он спрыгнет вниз. Эш хотела сделать ступеньку из рук, но Сикис отодвинул ее, коротко объяснив:

— Не удержишь.

Подставил плечо опорой для ног севшего на край мага, плавно опустился на одно колено. Эш подхватила Отектея под руку, помогая удержать равновесие, спуститься на каменный пол.

— Спасибо.

Сикис отряхнул куртку, с неудовольствием покосился на помятые перья. Эш склонила голову к плечу. Чем внимательней она смотрела на него, тем сложнее было разобраться, какой же он. Зоркий, умный, часто сердитый, иногда очень добрый и тут же снова недовольный. Почему? Не понять.

С люка вниз спускалась длинная железка, Сикис потянул ее вбок, наклонил, заставив каменную плиту со скрежетом сдвинуться, почти закрыв лаз. Отектей поднял огонек с пола, подбросил над плечом, и тот повис желтым крохотным солнышком, давая оглядеться.

Коридор был широким, Эш подошла к стене, погладила разноцветный камень. Из-под пальцев с шорохом посыпался песок, заставив отпрянуть, прикусить губу, сожалея о хрупкой красоте.

— Отектей, смотри, здесь рисунки.

Он подошел, приблизился огонек. Поправил:

— Раскрашенные барельефы. Многое долепили поверх камня, но смесь была плохая.

Сикис на стены не смотрел, изучая что-то на полу. Потребовал:

— Посвети.

На светлых камнях были ясно видны темные пятна — полосами, брызгами, каплями. Эш присела рядом, потрогала.

— Сухие.

— Конечно, им третий день уже. Отектей!

Тот замер в центре пятен, во вскинутой руке очень не хватало пера. Сикис медленно шагнул вперед, взмахнул ладонью. Тут же качнул головой.

— Шаг назад. Ты без пера, ты с саблей.

— Я не умею.

— Какая разница? Текамсех умел. Руку выше. Левую ногу назад.

Эш смотрела зачарованно. Они изображали сражение медленно, красиво, угадывая удары по следам на полу. На миг показалось, она видит, как это было, понимает, что здесь случилось. Вступила сама, обняла Отектея со спины, Сикис изобразил удар в грудь.

— Он спустился сюда сам, — заключил. — Возможно, что-то услышал. Его ждали и тут же напали. Пока один отвлекал боем, другой или другие зашли сзади.

Эш моргнула. Посмотрела еще раз на стену, где казавшийся прочным и целым барельеф потек песком под пальцами. На кровь на полу. На огонек над плечом мага.

— А так бы получилось?

— Конечно, — уверенно кивнул Сикис. — Даже лучший гвардеец не справится с несколькими врагами в темном коридоре. Видимо, была цель захватить его в плен. Осталось понять, в какую сторону они пошли.

Снова сел на корточки, изучая пол. Эш не знала, как можно увидеть следы на камне, но на всякий случай перебежала назад, разглядывая коридор с другой стороны от пятен. Не удержавшись, замерла перед барельефом, сцепив руки за спиной, чтобы случайно не потрогать.

Мужчина и женщина держатся за руки, лиц не нарисовано, но он весь светлый, волосы как лучи солнца, а она темная, словно ночь. Под ними два ряда фигур, шесть и еще шесть. Такие разные, темные, светлые, рыжие.

— Вряд ли они пошли бы в Цергию, — Отектей нарисовал еще один светильник. — Скорее в сторону своей границы.

— Несколько дней перехода, — напомнил Сикис. — Тащить раненого пленника так далеко рискованно.

— Но у него же не текла дальше кровь, — Эш указала на пол коридора. — Наверное, его сразу перевязали. Если дрались.

— Ты сомневаешься?

Он был похож на гремучую змею. Трещит предупреждающе — ближе не подходи!

Но Эш никогда не боялась змей.

— Барельефы очень хрупкие. Разве они бы не испортились, если бы тут дрались?

Сикис сощурился, прикоснулся к ближайшей стене, посмотрел, как тут же песком осыпалась краска. Было обидно, но Эш надеялась, что если этих рисунков много, то не будет очень плохо, если они немножко поломают один.

— Их граница в той стороне. Ищите следы, оба. Если ничего не будет, развернемся и проверим другое направление.

***

королевство Цергия, приграничная пустыня15 Петуха 606 года Соленого озера

Он вышел к колодцу на втором восходе, когда пустыня начала разогреваться после ночи. Привычную картину каменного обода на фоне плавной линии холмов нарушал ком, который Рагнар сначала принял за принесенный ветром цветок пустыни. Однако, подойдя ближе, понял, что ошибся. Опустился на колени, распутал ссохшийся комок ткани. Один край подрублен, второй грубо оторван, кровь пропитала его пятнами.

— У беглеца ранена рука или нога. Он отрезал на бинт подол халата, а здесь, вероятно, промыл рану еще раз и сменил повязку.

Раньше ему не требовалось проговаривать вслух свои выводы.

Коснулся лежащего рядом ведра на веревке — сухое, хотя было в тени, значит, отставание пока не сократилось. Толкнул тяжелую крышку.

Здесь редко накапливалось много воды, и чаще всего беглецы выпивали всю, ничего не оставляя охотнику. Но нужно было проверить.

Опущенное вниз ведро едва намокло снаружи и ничего не зачерпнуло. Хорошо, значит, отставание не больше двух часов. Однако как раненый беглец сумел идти с той же скоростью, что и опытный охотник?

Линия песчаных волн, за которой он следил одним глазом, уже давно начала блекнуть, однако он все еще не отзывал птицу, и теперь был вознагражден. Мелькнула вдали черточка, Рагнар медленно опустил ладонь, упрощая приказ до жеста. Картина приблизилась, ясно обрисовалась линия следов, идущая по верху бархана. Вдали виднелся незнакомый ориентир, одна из руин, которых было много в пустыне. Рагнар поманил далекое творение ладонью, позволил связи ослабнуть. Без спешки снял и расстелил плащ, сел в тени колодца. Коснулся приказа на шее.

Он не желал ни о чем думать.

Посмотрел вперед, но птица была еще далеко, различить ее на фоне слепяще яркого неба было невозможно. Порыв ветра вонзился в кожу песчинками, заставив прикрыть лицо. Тут же что-то коснулось ладони, Рагнар сжал пальцы. Взглянул на нежданную добычу.

Лист бумаги. Ученик… Беглец рисовал что-то здесь и потерял эскиз?

Первыми в глаза бросились кудрявая шерсть и загнутые рожки. Бессмыслица. А вот общее строение тела, изгиб спины, длинные ноги действительно были удачной находкой. Копыта слишком маленькие, вряд ли подобное создание сможет пройти достаточно далеко по здешним пескам. Но все же это ответ на вопрос, как беглец смог увеличить разрыв.

Ответ, принесенный ветром. Рагнар оглянулся, зная, что один, но все же перепроверяя это. Однако до самого горизонта виднелись лишь редкие кусты и холмы. Да и кто мог бы последовать за ним?

Горестный птичий крик, на плащ рухнуло маленькое, тающее тело. Рагнар взмахнул пером, прерывая его бытие, тут же припал к ткани губами. Да, сейчас у него был полный бурдюк и фляга, но здесь нельзя терять ни капли воды. Иначе можешь поплатиться жизнью.

Понимает ли это беглец? Если он творит таких удивительных коз, его расход…

Тем проще будет его догнать.

Рагнар взглянул на рисунок еще раз. Если убрать избыточность и увеличить возможность идти по песку, это должно стать разумным вложением.

Маленькое копытное переступило изящными ногами, издало странный звук, не похожий на блеянье обычной козы. Без рогов его голова казалась неправильной, но внешний вид значения не имел. Рагнар набросил плащ на спину творения, сел, хлопнул по пушистому коричневому крупу.

— Вперед.

Ухватился за шею стремительно рванувшегося с места создания. Оно передвигалось длинными легкими скачками, вскоре Рагнар приноровился к ним, смог одной рукой высвободить хвост тюрбана, прикрывая лицо от песка, норовящего забиться в рот.

Солнца поднимались, превращая пустыню в пылающий очаг, но Рагнар упорно подгонял свое творение. Он знал, где беглец. Он надеялся догнать его на дневной стоянке.

И пусть все решится быстро.