Вода и Перо. Все пути

Глава 5

Южная Империя, город Пэвэти14 Петуха 606 года Соленого озера

Дом Текамсеха стоял на краю каменного квартала, напротив мелких торговых лавочек. Узкая полоса случайного рынка и склады отделяли третье кольцо города от трущоб.

Сикис оглядел порог — едва заметный слой синего порошка в самом деле никто не тревожил, — глухой фасад, надежную стальную дверь. Такую разве что с тараном выносить. Протиснулся вместе с горе-командой в тесные, вдвоем не разминуться щели между целью и соседними домами.

— Подсади, — велел Отектею. Тот стал у стены, подставил руки ступенькой. Шаг с них на плечо, толчок. Сикис едва дотянулся до плоской крыши второго этажа, ухватился кончиками пальцев. Спрыгнул.

Нет, так не взобраться.

— А может, сначала постучим? — наивно предложила девчонка. — Или спросим кого.

— Нам могут солгать, — отозвался маг, избавляя Сикиса от необходимости объяснять простые вещи. — Проверим сами, если не будет другого выхода, спросим соседей.

Девчонка вздохнула, потеребила кончик одной из косичек. Потом уперлась спиной в стену и шустро засеменила ногами по соседней, поднимаясь вверх.

Сушь. Хороший способ, почему Сикис раньше не знал такого?

Десяток ударов сердца и девчонка оказалась на крыше, мелькнули босые ступни.

— Ой, а тут открытого дворика нет, — донеслось сверху. — Только резьба, как в окошках.

Сикис поджал губы.

— Обыщи там все. Нужно убедиться, что он не сбежал через крышу.

Сам обошел дом еще раз, убеждаясь — не влезть. Разве что эту змею пустынную получится в слуховое окошко глухой комнаты запустить.

— Это не моя специализация, — тихо начал Отектей, — но я могу создать огненный поток достаточной силы, чтобы расплавить дверь.

Сикис хмыкнул, представляя картинку, кивнул, уточнил тут же:

— Потом. Девчонка спустится и пройдемся по соседям — после представления с дверью они будут трястись, не разберем, где правда, а где наговор.

Куда пойти сначала? Сикис взглянул вдоль улицы, выбирая. Лавки устроили на порогах и лестницах домов, расстелили ковры и халаты. Сейчас, когда рядом работали трое в гвардейских куртках, торговцы больше помалкивали, спрятавшись за арками дверей, прохожие спешили мимо, мало кто рисковал остановиться и поболтать.

Здесь многие должны были видеть Текамсеха. Следить незаметно, как он приходил и уходил, продавать ему еду и одежду. При этом в отличие от казарменного квартала, местные к шитым курткам не привыкли, стерегутся почти как на краю трущоб под солнцами. Интересно.

За спиной зашуршало, шагнул назад Отектей.

— Спасибо, — девчонка ухитрялась улыбаться даже голосом. — Сверху никак не залезть и не вылезти тоже, точно!

Сикис кивнул, направился к небольшому, отступившему от края улицы дому. Вместо товаров на стене висел изрядно потрепанный, но очень чистый кусок ткани — обычный знак прачки. Дверь заменяла тряпка попроще, уже не тканная, а вязанная из грубой нити.

На стук отозвались не сразу, но Сикис спокойно стоял на пороге, ждал, пока внутри соберутся с духом. Человек, не решающийся выйти к гвардейцу, не решится и лгать, значит, он выбрал правильно.

Наконец полог откинули, в проеме замерла невысокая круглолицая женщина.

— Да славится Император, — поприветствовал ее Сикис. — Гвардии нужны ответы о человеке, жившем рядом с вами.

Прачка смотрела огромными черными глазами, приоткрытый рот вздрагивал, словно перед рыданием. Кажется, она даже не поняла, что ей сказали. Сикис медленно поднял руку, щелкнул пальцами у лица. Женщина моргнула, опустила голову, прижала руки к груди.

— Да славится Император, — скорее угадал, чем услышал Сикис в шепоте. Потребовал:

— Громче.

Женщина всхлипнула, вздрогнула всем телом. Посмотрела наконец нормально, а не так, словно Сикис собирается ей голову оторвать прямо не сходя с места.

— Да славится Император. Простите. Я отвечу на все вопросы.

Сикис мысленно осенил себя крыльями, уточнил:

— На улице или в доме?

Она отступила, приглашая внутрь.

Он сразу шагнул в левый угол, в каждом доме отведенный для внезапных гостей, но здесь не прикрытый даже простой циновкой. Сел, скрестив ноги. Маг и девчонка сделали то же, один привычно, вторая с сосредоточенным лицом, будто стараясь запомнить каждый шаг.

— Рядом с вами живет гвардеец, — начал Сикис. — Текамсех по прозвищу Пустынник. Вы знаете его?

Хозяйка так и осталась стоять, что было неудобно. В ответ кивнула, пальцы сжимали сильно затрепанный пояс. Сикис подождал подробностей, вздохнул. Уточнил:

— Он отдавал вам одежду для чистки?

Еще один кивок.

— У вас остались его вещи?

Поспешное мотание головой. Сикис начал жалеть, что взял из Цитадели художника, а не поэта. Внушил бы женщине, что перед ней сидят лучшие друзья, и пусть рассказывает все сама, а не стоит, как на казни.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Позавчера, — она судорожно сглотнула, но нашла в себе силы для более подробного ответа: — Он утром забрал вещи, которые три дня назад отдавал.

— Заметили что-нибудь необычное?

Прачка быстро замотала головой. Казалось, она сейчас расплачется. Сикис думал, что спросить и не проще ли обыскать дом на всякий случай, когда вступила Эш.

— Вы редко выходите на улицу, да? Поэтому видите соседей только когда они сами приходят. А еду покупаете в той лавочке чуть дальше, да? Чтобы на рынок не ходить, а то это же далеко. Может, вы присядете?

Голос у девчонки был мягкий, тихий, таким испуганных коз успокаивают, а не людей расспрашивают. Но прачка и правда села, поправила выбившиеся из-под платка волосы. Сказала шепотом:

— Он здесь давно жил, Текамсех. Я почти забыла, что он гвардеец. Я правда на улицу редко выхожу, а сюда он без куртки заходил. Платил всегда.

Запнулась, посмотрела на Сикиса испуганно. Он кивнул, поощряя продолжать.

— Он улыбался каждый раз. В первый день приносил вещи, на третий забирал, всегда, даже когда… После…

Прачка спрятала лицо, Эш придвинулась к ней, но не прикоснулась, остановила протянутую руку. Посмотрела на Сикиса.

— Идемте к кому-нибудь другому?

Он смерил взглядом вздрагивающую женщину. Здесь что, очередная история о том, как гвардейцы увели сначала мужа, потом ребенка, а теперь пришли в третий раз? Сикис ненавидел такие пересечения, работать невозможно с ними. Даже если совсем не давить, люди трясутся и двух слов связать не могут.

Встал, кивнул команде. После темной комнаты солнца резали глаза, как ножами.

— Тот торговец не ушел в дом, — указал Отектей. — Можно расспросить.

Торговец коврами был грузным, с явной примесью заозерной крови. Стоял на пороге и расхваливал товар, не смущаясь тем, кто именно его слушает, разве что немного сбавив громкость.

— Не изотрется за сто лет! На стену повесь — прохладу даст, в правый угол положить — себя порадовать, в левый — гостей уважить! Шерсть овечья, магерийская, так кожу и ласкает!

— Да славится Император, — прервал Сикис бесконечный поток. — Когда вы в последний раз видели Текамсеха Пустынника, жившего в том доме?

— Господа, ну вы спросите, — развел руками торговец. — Я за соседями не слежу. Ковров он у меня не покупал, это я вам точно говорю, а когда видел, я не запоминал.

— А вы припомните. Сегодня? Вчера? Как выглядел, что делал.

— Не помню, господа, не помню! Разве что к музыкантше заходил, да. Вот туда.

Сикис оглянулся, прослеживая жест. Напротив дома Текамсеха стоял почти такой же, только двери были из простых циновок и сразу две — одна наверху узкой лестницы, вторая прямо под ней. Кто-то старательно разрисовал светло-желтую штукатурку черными контурами барабанов, чарангов и флейт.

— Продают музыкальные инструменты? — уточнил Отектей.

— Ну да, ну да. Неделю назад он там был, а раньше не заходил, вот я и запомнил. Ковер желаете, господин?

Маг покачал головой, отворачиваясь. Предложил:

— К торговке?

Сикис кивнул. Привычное начало дела, когда тебя так или иначе перебрасывают от одного свидетеля к другому, словно горячий камень, привычно же раздражало. Если так пройдет еще пара человек, пора будет возвращаться к плану с расплавленной дверью.

— Входите, — отозвались на стук из глубины дома. Женщина сидела на полу в окружении товара, ловко натягивая влажную кожу на маленький, в пару ладоней высотой барабан. Подняла голову, кивнула равнодушно, первой произнося традиционное приветствие. Сикис был почти уверен, что хотя все и всегда должны начинать или хотя бы заканчивать разговор славой Императору, на самом деле делают это только при встрече с гвардейцами.

— Да, заходил. Купил чаранг, такой же, как те, что у стены. Нет, раньше мы не общались. Нет, ничего необычного.

— Но он купил у вас инструмент, хотя никогда не занимался музыкой, — заметил Отектей. — Разве это не необычно?

— Каждый имеет право заняться чем-то новым, — пожала плечами торговка. Проводила взглядом Эш, которая присела перед рядом чарангов и теперь рассматривала их. В Цитадели ведь есть музыканты, с чего такое внимание?

Он спросил, когда они вышли из лавки. Девчонка зачем-то прикрыла рот ладонью, объясняя:

— Ну, она их делает. А вещи как люди, по ним можно что-то понять. Какая она, или какой тот, кто купил.

Замолчала, теребя косички.

— И что ты поняла? — поторопил ее Сикис.

— По-моему, они не очень хорошие, — сказала девчонка, словно страшную тайну открывала. — Чаранги. В Цитадели такие тоже есть, но за них не спорят. А за другие — да.

— Она в первую очередь делает барабаны, — кивнул Отектей.

— Почему тогда Текамсех купил именно чаранг? — спросил солнца Сикис. Те, как и команда, промолчали.

***

республика Магерия, город Варна13-14 Петуха 606 года Соленого озера

Адельхайд с удовольствием сразу сбежала бы в квартале Гирея, но идти в трущобы после дорогого трактира было нельзя. Тех, кто выходят из мест вроде «Пшеничного моста» срисовывают мигом и пасут даже не ловкачи, желающие срезать кошелек, а ребятня, нанятая торговцами. Потом принесут в дом или комнаты ворох тряпок и еды, а если повезет — то предложение о серьезном контракте. Сбросить хвост Адельхайд могла, конечно, хоть с пером, хоть без, но это все равно бы запомнили, слепили сплетню, а та рано или поздно добралась бы до семьи.

Так что пришлось тратить время, ехать на наемных козлах до богатого дома, на верхнем этаже которого всегда придерживали несколько комнат для Зальцманов. Вещи привезли раньше, теперь Адельхайд, предпочитавшая обходиться без чужой помощи, развесила платья из дорожного сундука в шкафу, переоделась, спрятала частично поседевшие, но все еще привлекающие слишком много внимания локоны под чепец, а маленькую флягу с голубиным пером под фартук. Оглядела себя в зеркало.

На служанку она, конечно, давно не тянула, но за небогатую вдову ремесленника еще вполне могла сойти. Жаль, вдовам не полагается подтыкать юбки выше колена — по крайней мере, если хочешь, чтобы на тебя не оборачивались все прохожие. В тех кварталах, куда ей было нужно, длинная юбка приравнивалась к необходимости чистить ее сразу по возвращению домой, а лучше до того, чтобы никто не интересовался, откуда на мраморной лестнице грязь.

Впрочем, добираться до трущоб Аде не пришлось — стоило выскользнуть во двор, как от стены отделилась длинная тень, взяла под руку.

— Куда отправимся? — Гирей любил сразу переходить к делу, и ее это полностью устраивало.

— Недавно в город приехал триверец, — ответила она вопросом на вопрос. — Вероятно, богатый. Где он мог остановиться?

— В «Озерном тумане», — уверенно отозвался друг. — Фольки его пас от самого порта, думали наведаться однажды ночью. Сейчас?

— Сейчас!

Ночная Варна была действительно прекрасна — как горная кошка, от которой любой разумный человек будет держаться подальше. Ада гордилась тем, что не всегда отличалась благоразумием. Она знала здесь каждый закоулок, умела распознавать знаки на стенах и обходить чужие кварталы. Гир вполголоса рассказывал новости, протянул, хвастая, новенький кинжал, которым разжился у заезжего наемника. Мужик решил не отдавать долг трактирщику, которого берегла Гирова банда. Долг вернули с процентами.

— И где теперь наемник? — поинтересовалась Ада.

— Ну мы ж не звери, — усмехнулся Гир. — На своих ногах ушел, а лапы у него заживут.

— Не вернется? — она уважала мнение друга, но иногда очень хотелось подстраховаться понадежней. Подстраховать его.

— Он вроде не совсем тупой, — Гир только пожал плечами. — Понял, что в следующий раз будет с озерной рыбой спорить. Если и вернется, то не для того, чтобы игрушку назад требовать.

Между домами блеснула отраженным звездным светом озерная гладь. Ада поежилась, отвернулась. Все маги недолюбливали соленые воды, и было за что, но редко боялись всерьез. Учитель, чтоб его птицы в небесах вечность клевали, предателя, спокойно путешествовал на кораблях. Ада старалась не отставать, но слишком многих сил стоило равнодушное лицо, когда вокруг плескалось озеро.

— Проснись, — позвал Аду друг. — Считай, пришли.

«Озерный туман» был отличным местом — разом каменный, деревянный и соломенный, он гудел пчелиным ульем и плевался пьяницами. А главное — в нем была задняя лесенка, специально для таких, как Ада с Гиром. Монетка дежурящему на ступеньках мальчонке и никаких вопросов.

Спрашивать людей, где живет триверец, они не стали. Поднялись на второй этаж бесшумно, Гир воткнул лезвие нового кинжала в перила, вывернул щепку.

— Подойдет?

Ада кивнула. Оглянулась, вынула из-под фартука перо.

Когда она впервые писала строчки, каждый раз пыталась сочинить что-нибудь завиральное. Теперь Ада знала — нет ничего лучше правды.

“Они поднялись по задней лестнице, желая найти свою цель. Никто не слышал и не видел их, разве что только стены. Они знали, что возьмут бумаги и деньги, и скроются прежде, чем хозяин вернется домой”.

Не шедевр, да, совсем не шедевр, ну и что? Ведь работает.

Капли воды, слившиеся в слова, исчезли, миг спустя в голове Ады зазвучал скрипучий голос:

“Ну-ну, скроются они. Ты тут не единственная с пером, знаешь ли”.

— Знаю, — тихо отозвалась она вслух. — Подскажешь, где комната мага?

“Таким грубиянам, которые портят приличные перила, делают из них какие-то презренные крохотные щепочки? С чего бы мне?”

— Например, чтобы я не велела тебе сгореть, — улыбнулась Ада. Голос помолчал немного, но стоило ей поднять перо, торопливо сказал:

“Еще пять шагов по террасе, и будет его окно. Изверги! Приладьте меня обратно в перила, пожалуйста”.

Ада кивнула, тряхнула пером, обрывая магию. Попросила:

— Приделай ее обратно, если получится. Нам нужно следующее окно.

С защелкой пришлось возиться Гиру — беседовать с тем, что вделано в целое окно, а то — в трактир, Ада остерегалась. Это у щепки тонкий голос и почти нет воли, хотя даже с ней приходилось спорить, угрожать или уговаривать. Дом же вполне мог оказаться сильнее магички и выжать из нее всю воду до капли, обретая сознание.

Друг не подвел, но одного взгляда хватило, чтобы понять — маг съехал.

— Вот сушь, — разочарованно ругнулся Гир. — Прости, такой подлости я от него не ждал.

Ада прикусила губу, хмурясь. Вылезла обратно на террасу, выдернула знакомую щепку, взмахнула пером.

— Ты знала, что он уехал.

“Ну и что? Ты спросила, где комната, я…”

Короткая строка, на ладони полыхнул язычок пламени, слишком быстро погасший, чтобы обжечь. Ада стряхнула пепел.

— Хочешь, выколупаю камень из мостовой? — предложил Гирей. — Верности меньше, сговорчивости больше.

— И прохожих больше, а по сапогам мага не отличить. Не выйдет, Гир, лучше своих людей подключай.

— Тогда до завтра?

— Да.

Они спустились по лестнице, вышли на одну из больших улиц. Друг отпустил ее локоть, махнул рукой и исчез в переулке, по воровской традиции не прощаясь. Адельхайд улыбнулась, прикрыла глаза, вдыхая запахи соленой воды, рыбы, свечного жира. Казалось, только по этой восхитительной вони, от которой брат бы позеленел, прикрывая нос платком, она могла разобрать, где какой квартал Варны.

И сейчас ей, увы, нужно было туда, где сладко пахло благовониями, перебивая запахи упряжных коз. Утром леди Зальцман должна быть готова к визитам, если не личным, то как минимум посыльных с карточками. А посыльные любят болтать, это Ада знала точно. Сколько домов Гир с бандой обчистили, слушая болтовню разносящих письма курьеров!

— Эй, ледя! Иди к нам, гуляем!..

Она согнала с лица мечтательную улыбку и зашагала домой.