Вода и Перо. Все пути

Глава 16

республика Магерия, город Варна17 Петуха 606 года Соленого озера

— Как они могли попасться! — Ада ходила из угла в угол небольшого домика. — Гир, объясни мне, домашней женщине, что происходит?

Лежащий на кровати друг криво усмехнулся на “домашнюю”, повел плечами. Рана на спине оказалась тонкой, но глубокой, так что Беата пока не позволяла своему главарю вставать. Пришлось Аде под прикрытием прогулки по магазинам и с помощью знакомой швеи самой добираться к ним в гости.

— Сушь происходит, — хмыкнул друг. — Хорошо, парней Уве и Юргена не взяли.

Ада сердито сложила руки на груди.

— Они Курта пырнули, лекарь до сих пор не уверен, что выживет. Мы на такое не договаривались.

— Мы и мага твоего убивать не собирались, — напомнил друг. — Бывает, что уж там. Не бойся, я послал команду, которая недавно к нам прибилась, тебя они не знают. Даже если захотят, не сдадут.

— Они знают тебя, — села на кровать рядом, сжала руку. Гирей прикрыл глаза.

— Не в первый раз кого-то из наших берут, попробуем пересидеть. Главное мы сделали — теперь выглядит так, словно какая-то банда нацелилась на съемные квартиры и пощелкала сразу несколько, пока шухер не подняли и охрану не поставили. Что с твоим женихом?

Ада вздохнула, уперла локти в колени. Дома так сидеть было нельзя, да и здесь не стоило — слабая поза, слишком ясно показывающая, как она растеряна. Но при Гирее можно не изображать железную леди.

— Плохо. Он, конечно, во время птичьего стола такую речь произнес, что если продолжит в том же духе общаться с обществом, Герхард сам разорвет помолвку. Но он собирается сам финансировать поиски убийцы.

Помолчали. Гирей, сжав зубы, приподнялся на кровати, сел.

— На тебя они не выйдут, — сказал уверенно. — Наверняка же писатель там уже поработал и ничего не получил, потому что ты отличная магичка. Даже если срисуют Клауса, что с того? Ну придут в наш квартал. Все ученые, скажут, жил такой, ходил в порт каждый день, рыбачил, бочки катал. И пусть ищут в порту до соловьиного месяца!

— Ты меня успокаиваешь, — фыркнула Ада.

— Ага. Помогает же!

Соприкоснулись лбами, улыбаясь. Ада снова начала ходить по комнате, Гир сполз ниже, охнул, переворачиваясь на живот. Сказал:

— Давай лучше подумаем, как твоего Фрица щелкнуть. А то может он будет сам бесить общество, а может, и нет.

— Может, — согласилась Ада. — Шкатулку ты вскрыл?

— Сушь, забыл! Хотя все равно у меня только сейчас в глазах двоиться перестало. Вон она стоит, давай сюда.

Маленькая шкатулка с наборным узором смотрелась странно в бедной лачуге. Ада знала — Гир, уже давно владеющий не самым бедным районом, мог позволить себе дом побольше. Мог и не бегать от стражи, попросту заплатив им. Мог вообще одеться как господин и явиться лично к Бальдвину. В Магерии хоть и была формально аристократия земли, но эту землю покупали и продавали. Если бы Гирей захотел, он мог бы хоть дожем стать.

Но он не хотел. Вместо того, чтобы брать с района деньги и класть их в свой карман, Гирей тратил. Приваживал сирот, давая им работу по силам, помогал чинить дома, открывать маленькие мастерские. Он не был добрым абсолютно для всех, доверие нужно было заслужить, поработав на него. Но своим он помогал всеми силами. Иногда Аде было даже жаль, что он настолько хороший — она видела, как можно было расширяться, где стоило прижать, или выгнать из района, или убрать человека совсем. Но Гирей был не таким, как она.

И хорошо. Иногда ей казалось, именно благодаря тому, что она умеет мыслить не людьми, но схемами, друг может быть настолько человечным. Иначе он бы или не удержался на должности главы банды, или ему самому пришлось бы стать не старшим братом всего района, но строгим хозяином. Гирей бы смог, конечно. Она помнила, в детстве он и был жестче. Но ему это никогда не нравилось.

Щелкнул замок, Гир осторожно приоткрыл крышку, удерживая одновременно отмычки и чуть потертую выпуклость на боку шкатулки.

— Прошу, — пригласил, как привратник на пороге особняка.

Ада с жадностью закопалась в открывшиеся бумаги. Застонала.

— Нет, ну это уже издевательство!

— Что там? — Гирей, хоть и умел читать, очень это не любил, предпочитая устные пересказы.

— Посольские полномочия! Проект реформирования дипломатических отношений Магерии и Тривера, — она потрясла стопкой листов. — Они что, с птичьими крыльями родились?!

Друг сложил руки под подбородком.

— Так не бывает, — сказал убежденно. — Чем белей человек снаружи, тем больше гнили в сердцевине.

— Да ничуть он не бел снаружи! Он даже не старается, понимаешь? — Ада расстроено села на кровать. — Зато вот, герой-спаситель страны внутри. Куда уж “нутрее” этой шкатулки.

Хотелось плакать. Все напрасно? Смерть Клауса, рана Гирея, арест команды, которая пыталась ограбить съемную квартиру Тилля, и все зря? Ради вот этих бумаг, которые ничего не дают?

Перечитала еще раз, ища зацепки, пусть уже не вполне правду, но что-то, что можно вывернуть в свою пользу. Представить Фрица новым Рейнаром Скацо, сепаратистом, которому только дай палец и он отхапает всю руку, заявив, что плевал на Сотню, и будет единолично править своей землей.

В принципе, могло получиться. Не совсем, жених выбирал очень осторожные формулировки, но если сделать достаточно хорошую подделку — поправить буквально пару мелочей тут и там, не меняя общего смысла, но чуть-чуть искажая настрой. А потом устроить так, чтобы Фриц нашел свой обожаемый проект, и пусть едет в Гарн на заседание. Когда этот план прочитают, на него обрушится вся Сотня.

— Я знаю, как это использовать, — встала, не тратя времени на подробные объяснения. — Достану только правильные листы бумаги. Сможешь устроить мне встречу с мастером по подделкам завтра?

— Нет, — огорошил Гир. Усмехнулся, — Извини, но ты сейчас ни с кем встречаться не будешь. Вызову человека сюда, ты спрячешься в наш любимый сундук и проследишь, чтобы я ни в чем не ошибся.

Она улыбнулась, поцеловала друга в щеку. Вздохнула:

— Как хорошо, что ты у меня есть.

— Как хорошо, что мы друг у друга есть, — серьезно поправил Гирей.

***

Южная Империя, подземелья16 Петуха 606 года Соленого озера

Сквозь тонкие волосы подземницы просвечивала розовая кожа. Отектей смотрел в ее спину, а отмечал такие детали — волосы, обрезанные по подбородок, шерстяную ткань рубашки, не раз побывавшие в боях кожаные краги. Разум не желал работать, не складывал даже образа. Тем более не анализировал происходящее. Отектей не понимал, в плену они или нет, и не думал об этом. Просто шел рядом с Сикисом, отслеживал его движения, чтобы не пропустить приказ. Больше ничего.

Кадо начала насвистывать, ей откликнулись из-за поворота.

— Хорошей работы, — прозвучало вслед за свистом. В проеме перед ярко освещенным залом стоял подземник. — Ого, ты с уловом? А у нас тут тоже кое-какой сюрприз. Сказал, ты или Айдан можете подтвердить, что он не лазутчик, это верно?

— Возможно, — отозвалась Кадо. — Эти двое хотят с ним поговорить.

Чуть повернула голову, уверенно повела их между палатками и столами аванпоста. Она всегда двигалась, словно в бою — настороженно, внимательно.

Текамсех сидел на тонком одеяле на полу. Единственный имперец среди беловолосых подземников, он выделялся, как клякса на бумаге. Вскинул голову, но навстречу не встал.

— О, гвардия, — он улыбался странно, широкий светлый шрам, тянущийся наискось через все лицо, скрывал другие приметы. — Вероятно, за мной?

— Вероятно, — в тон отозвалась Кадо. Отступила в сторону, но не ушла, замерла рядом. Сикис, помедлив, сел напротив цели их поисков.

— Как вы спасли Айдана? — спросил.

— Я думаю, тебе намного интересней, зачем, — усмехнулся Текамсех. — И как теперь вам выпутаться из всего этого.

— Они привели певчую, — добавила Кадо. — Вы шли напрямик?

— Я да, — первым ответил Текамсех, погладил бедро. Вероятно, под одеждой скрывалась повязка. — Посмотрел на разрыв, которые мне так красочно описывали. Если вы следовали за мной, значит, тоже видели.

— Эш его закрыла, — Сикис оглянулся, Отектей тоже нашел взглядом отделившуюся от них парочку, утроившуюся за низким столом на другом конце стоянки.

— Жаль, я не слышал.

Отектей снова посмотрел на Текамсеха. На миг он показался серьезным и печальным, но тут же снова улыбнулся.

— Если вы хотели понять, почему я предал Империю, ответ вы знаете, — развел руками. — Когда Айдан рассказал мне о разрывах, певчих, и что наш мир без них успешно катится к птичьей матери, у меня несколько поменялись приоритеты. Естественно, после того, как я проверил, что он не лжет.

Сикис щурился, вокруг сдержанно шумел лагерь — подземники сворачивали тюфяки и разбирали оружие со стоек. Отектей скользнул взглядом по пещере, отметил — много пустого места. Похоже, этот аванпост уже собирались сворачивать, а после их появления ускорились.

— Потому что в Империи шестой дар запрещен? — не вполне понятно спросил Сикис.

— Потому что, — холодно ответила вместо Текамсеха подземница, — в Империи певчих убивают.

Бывший гвардеец кивнул, задержал взгляд на своих руках, улыбнулся уголком рта. Он вообще почти все время улыбался, как и Кадо.

— Лагеря здесь скоро не будет, — сказал. — Если мне позволят, я уйду с ними. Следы, которые я оставлял, должны были создать видимость засады и похищения.

— Ты оставил целыми барельефы, — Сикис резко перешел на ты. Верно, ведь этот человек уже не вышестоящий по иерархии. — Подделка не удалась.

— Это можно исправить. Тогда вы сможете вернуться с докладом о том, что я попался подземникам.

— Создаешь еще один повод ненавидеть нас, — заметила Кадо. Текамсех искренне рассмеялся, покачал головой:

— Я все равно не сделаю вашей репутации в Империи хуже, чем вы сами.

Они говорили так, словно были друзьями. Впрочем, возможно настолько давние враги, так и не сумевшие убить друг друга, в самом деле становятся ближе друзей.

— У меня есть другое предложение, — голос Сикиса звенел. — Мы знаем, ты выполнял личные приказы Императора. С твоей помощью мы сможем подобраться к нему вплотную.

Несколько мгновений тишины, Кадо отступила на шаг, словно специально отстраняясь от разговора. Текамсех посмотрел внимательно.

— И?

— И убить его, конечно! На нем держится система, а кто после него? У Императора нет детей, значит, кто-то из магов. Отектей?

— Трон унаследует декан Анаквад, — ответил он. — За ним его дочь Рейен, за ней ее старший сын Чагатай.

Сикис скривился, мотнул головой:

— В любом случае кто-то совсем другой! Мы можем заставить всю систему измениться, гвардию, канцелярию, все! Если ты придешь сейчас наверх, сразу к дворцу, потребуешь срочной аудиенции, потому что нашел что-то в подземельях…

— Меня не примут, — спокойно ответил Текамсех. — Я бежал в том числе потому, что заметил слежку.

Сикис прикусил губу, сжал кулаки. Вскинул голову тут же:

— Тогда мы тебя приведем. Как арестованного, но все еще потребуем аудиенции, потому что у нас есть тайные сведения. Да хоть этот аванпост, все равно вы снимаетесь! Или о певчих, не важно, главное оказаться рядом с Императором на длине клинка.

— С ним будут наложницы, — заметил Текамсех. Усмехнулся недоумению, пояснил: — Телохранительницы, у них хорошая подготовка.

— Но не гвардейская, — Сикис вскочил, взмахнул руками. — А тебя мы свяжем так, чтобы веревка легко свалилась при необходимости. Нас будет больше, мы справимся! Не обязательно бежать, прятаться в норах. Можно все изменить!

Отектей смотрел на него, и казалось, распускается узел внутри, напитывается водой земля. Это был безумный план. Они все могли погибнуть. Им могли не поверить. Но Сикис говорил так, что Отектей начинал надеяться — это возможно. Кто-то из магов на троне, изменения.

Жизнь. Открытые ворота Цитадели.

Церен. Она ведь все еще где-то там, живет в другой стране. Он может ее найти. Хотя бы просто увидеть. Спросить — почему она его не убила?

В этот миг казалось, он наконец поверил в изначально очевидный ответ.

— Хорошо, — ответил Текамсех. Сикис протянул руку, помогая ему встать, стало заметно, что бывший гвардеец сейчас хромает не меньше самого Отектея. — Ты прав. Мы должны хотя бы попытаться. У нас есть шанс.

***

магреспублика Илата, город Илата15 Петуха 606 года Соленого озера

— Сахар? — мясник скрестил руки на груди. — Ну-ну. Тащите этого торгаша туда, я им лично займусь.

Дверь выглядела так, словно должна была вести в подсобку, а вместо этого открывала путь в весьма обширный подвал. С потолка свисал внушительный крюк, инструменты на столе и стенах Кит увидел только мельком, и предпочел не приглядываться.

Роксан, кажется, тоже не горел желанием находиться здесь дольше необходимого. Пленника они просто оставили на полу, вышли наверх. Кит покосился на брата, все еще скрытого под маской Келли. Так непривычно было видеть это лицо не в зеркале, а на ком-то другом. Но Роксану как будто шло, встраивалось в ряд с Джейн и Ольгой.

— Сними это, — кажется, сам брат с мыслями Кита был не согласен.

— Странно будет, — ответил. — Вошли две служанки, а выйдут господа? Здесь ремесленный квартал все-таки, а не трущобы, заметят.

Роксан прикрыл глаза, коротко кивнул. Кит взял его за руку.

— Ты как? Ты же целый мешок этого сахара проглотил, зачем!..

— Я слышал музыку, значит, она на меня не влияла, — отрезал брат, отстраняясь. — И там была всего горсть. Если бы его съел ты, было бы намного хуже.

Кит опустил голову. Да, он тогда вообще не понимал, что рядом музыкант. Просто очень хотелось попробовать, казалось, это правда что-то совершенно особенное.

Мясник ушел в свой жуткий подвал, закрылась толстая дверь. Женщина — кажется, ее звали Жаннет — принесла им по кружке воды, пригласила сесть за стол. Спросила:

— Кашу будете? Сорговая, с мясом.

Кит только сейчас почувствовал, как ноет пустой желудок, засиял.

— Да, пожалуйста!

Роксан рядом сидел, закрыв глаза, словно дремал. Кит коснулся его плеча, потряс.

— Эй, ты чего?

Брат потер лицо каким-то странным, не своим жестом. Хотя, может, это из-за маски так казалось?

— Две драки и бессонная ночь. Думаешь, ты выглядишь лучше меня?

Зато интонации были до отвращения знакомыми!

И вообще не о Роксане сейчас надо переживать. Кит хотел обойти этот квартал к югу от трущоб, когда его остановил торговец. Не то чтобы Кит очень хорошо ориентировался, где тут территория какой банды, но уж сложить-то дважды два мог — где дом Обри, где мясники, и где тогда циркачи.

Живот выдал какую-то жуткую руладу, Кит нахмурился. Так он рискует себя выдать, если будет там прятаться. Значит, нужно все-таки поесть сначала, заодно рассказать, что он собирается делать. Вдвоем точно будет проще.

Роксан выслушал, не шевелясь, Киту даже показалось, что брат заснул. Но когда подошел к нынешнему плану — раз Обри нет у нее дома, она могла сама попытаться закончить дело с циркачами, и надо искать в их квартале, Роксан приоткрыл глаза, усмехнулся криво.

— Хочешь сказать, она скорее всего попала в плен, если вообще еще жива каким-то чудом. И ты жаждешь последовать за ней?

Кит сморщил нос.

— У меня маски есть. Увижу любого из местных, скопирую и все.

— Пароль и отклик ты тоже скопируешь?

— Да с чего у простой банды!..

— У мясников есть. Прекрати недооценивать противника. Они, судя по всему, подделывают лица магов на уровне не хуже моего, у них гениальный музыкант, которому еще пятнадцати не исполнилось, и с ними наша сестра, у которой и наследственно голова должна хорошо работать, и в монастыре она не только куриц считала.

— Слушай, — Кит аж схватил брата за руку. — Так давай найдем ее! Это же она стреляла? Хильда, значит? Она даже своего имени не знает, мы ей скажем!..

— Ей не с чего нам верить, — оборвал его полет Роксан, но Кит не собирался так легко сдаваться.

— Да я если без маски приду, у нас же лица будут почти одинаковые! Ну, кроме того, что я мужчина. Я же очень на маму похож, и она, ты говорил, тоже. Она поверит!

— Ох, страсти какие, — перед ними поставили две миски. — Едва на ногах держатся, а уже решают, как Илату спасать.

— Пока только Обри, — серьезно поднял голову Кит. — Но Илату тоже. Этот сахар, неизвестно, сколько людей его съели, и что теперь их руками можно сделать.

— “Всем будет лучше, когда вас не станет,” — процитировал Роксан, проглотил первую ложку каши. Поморщился так, что Киту даже обидно стало. Ну, не тушеный гусь по-магерийски, да, но все равно же вкусно!

А потом он понял.

— Они что, натравят людей на нас? То есть, на магов? Но это же чушь, там куча музыкантов, одна Меган легко толпу накроет!

— Надо доложить, — коротко сказал Роксан, посмотрел на Жаннет, устроившуюся на табуретке со ступкой и сухими травами. Женщина негромко засмеялась.

— Не беспокойся, я не буду пользоваться тайным знанием, что у меня на кухне сидела парочка аристократов и ела кашу.

И Роксан даже улыбнулся в ответ. Кит смотрел и не мог решить, то ли ему хочется широко и глупо улыбаться, то ли реветь в три ручья, как маленькому.

— Я ужасно по тебе скучал, — сказал все-таки. Был почти уверен, что сейчас получит если не неприятный комментарий, то по крайней мере удивленный взгляд, но Роксан только кивнул. А потом вообще сказал:

— Вероятно, я тоже.

И не разреветься стало еще сложней. Кит все-таки сумел, только носом шмыгнул. Быстро проглотил остатки каши, встал решительно.

— Обри надо спасти. Пошли, вместе мы справимся! Хотя бы узнаем, где она.

— Жива ли она, — вполголоса добавил Роксан, но тоже поднялся. — Ладно. Идем. Если встретим Иду, попробуем провернуть твой план.

***

там же

Обри лежала и рыдала, уткнувшись в колено Ястреба. Тот тихо ухал что-то, наверное, пытался успокоить, но Обри просто не могла остановиться. Слишком было страшно. Она только поверила в чудо, но чудо оказалось кошмарным. Сид был...

Сида здесь просто не было. Было его лицо, его тело — Обри сначала испугалась жутким синякам и куче перевязок, а это оказалось мелочью. Потому что Сид ее не узнавал. Он вообще сидел на тюфяке, не шевелясь, и смотрел на них. Обри пыталась его звать, кричать, ругаться. Сначала ей чудилось, она видит, как он иначе смотрит, моргает, дергаются уголки губ. Теперь казалось, она все придумала.

Ее Сида не убили, да. Вот он, живой, в плену. Только все намного хуже. Они его сломали.

Она шмыгнула носом еще раз, вытерла лицо о сутану Ястреба. Пообещала:

— Я не оставлю тебя чужой вещью.

Обри бы предпочла умереть, чем жить вот так. И она точно знала — Сид был таким же. Нужно только вывернуться из веревок, а дальше, если он вообще ни на что не реагирует, она сможет его даже просто задушить. Чтобы не оставлять здесь. Не оставлять таким.

Пока она ревела, по-дурацки тратя время, руки онемели и теперь плохо слушались. Обри кусала губы, пытаясь извернуться и достать до узла, потом ее осенило.

— Ястреб, повернись!

Добраться зубами до его пут оказалось куда проще. Обри сосредоточенно жевала веревку, дергала, отплевываясь от колючих кусочков. Челюсти уже сводило и губы противно чесались, когда узел наконец поддался. Дальше пошло легче, Обри прислушивалась к происходящему внизу и снаружи — бандиты говорили, должен прийти их главарь. Но у того, похоже, были дела поинтересней. Вот и отлично.

По всему выходило, что верховодил у них сейчас Витам. У Обри это в голове не укладывалось — он же совсем мелкий еще, даже младше ее! Его что, только из-за магии слушаются? Как все слушаются Совет только потому, что они маги. Вот же глупость!

Ястреб тихо загудел, Обри постаралась отодвинуться. Веревки наконец упали на пол.

— Теперь ты меня!

У монаха руки тоже не слушались, все выходило жутко долго. Обри шипела сквозь зубы — путы затянули так, словно она была кровяной колбасой, попытки развязать их делали только хуже. Но все-таки у Ястреба получилось. Обри едва не взвыла от боли, когда попыталась шевельнуть уже свободными пальцами, вгрызлась себе в плечо. Опять навернулись слезы — не от боли даже, от злости. Ястреб возился с путами на ногах, потом потянулся что-то писать, но Обри не хотела ждать. Ни одного лишнего мгновения Сид не будет чьим-то рабом. Хуже, чем рабом, те хоть сбежать могут!

Встать не получилось, но подползти она сумела. Посмотрел в неподвижное лицо, положила руки на шею.

— Иди к птицам, — шепнула на ухо, надавила.

Ястреб схватил ее за шкирку, оттаскивая, сердито ухнул, тыча в лицо своей бумажкой.

— Не мешай, — тихо кричать — это странно, но у нее получалось. — Он бы для меня то же самое сделал!

Ястреб тряхнул ее. Обри вдруг подумала — он всегда был спокойным или улыбался. А сейчас казалось, он ее вот-вот ударит.

Это было так странно, что она даже взяла лист. Там должно быть что-то очень важное, наверное.

“Магию можно снять”.

— Ты хочешь сказать, — она замолчала, повернулась к Сиду. Это правда можно исправить? — Но как?

Ястреб усмехнулся, взял ее за руку, отошел к окну. Сид следил за ними, не отрывая глаз.

— Этот бандит сказал ему нас охранять, — какой дурацкий у нее сейчас был голос, словно она правда надеялась на что-то! Подняла взгляд на Ястреба, тот покачал головой. Открыл окно, выглянул осторожно. Указал наверх, помог Обри забраться на подоконник. Вылезти оттуда на крышу оказалось совсем не сложно.

Она посмотрела вниз, твердо решив, что если Ястреб предлагает просто сбежать, она не согласится, вернется, хоть свяжет Сида, но вытащит его тоже… Но друг сам сидел на подоконнике. Увидел ее, тут же глянул в комнату. Опять на нее.

— Следить, — выдохнула Обри, засмеялась в ладонь. Отползла по крыше. — Ну, иди сюда. Следи за мной.

И Сид правда перебрался через край. Только, вот дурак, встал во весь рост! Здесь же наверняка есть наблюдатели, сейчас их заметят!

Закричала вдали птица, как-то не так, как раньше. Ястреб, тоже вскарабкавшийся к ним, скривился, словно от боли, лег на солому. Достал из-под одежды целую связку свистков, Обри раньше не видела, чтобы он ими пользовался. Выбрал один, светлый, словно его вообще никогда не трогали.

Клич был пронзительным до звона в ушах. Ястреб встал, вытянулся, расправляя плечи. Махнул рукой, Обри проследила направление.

— К каналу? Зачем?..

Он покачал головой, махнул рукой еще раз. Подошел в противоположному краю, Обри на четвереньках метнулась к нему, ухватила за сутану, не давая спрыгнуть.

— Ты что, дурак! Сид же должен за нами обоими следить! Что будет, если он не сможет?!

Ястреб опустил голову. Кивнул.

Обри очень не хватало его слов. Хоть какого-то объяснения, что вообще случилось, почему он вдруг захотел их бросить. Но писать времени точно не было.

— Эй, куда они делись?!

Голос пробился сквозь солому, Обри осторожно отступила по крыше подальше от окна. Дома стояли совсем близко, как везде в бедных районах, чтобы поместиться в пределах городских стен. На соседний можно было просто перешагнуть. А потом еще на один. И еще…

— Вон они!

Ястреб толкнул ее в спину, они вдвоем спрыгнули в переулок — вовремя, над головой свистнул не то болт, не то метательный нож.

Только здесь их тоже ждали.