Вода и Перо. Все пути

Глава 7

республика Магерия, город Варна14 Петуха 606 года Соленого озера

Мама говорила, утро для женщины — самое важное время. Если ты упускаешь время между восходами, если на первом рассвете тебя не дозваться, хорошей хозяйки из тебя не выйдет. И еще тетушки кивали, не выйдет, нет-нет-нет, никогда.

Адельхайд села на постели, блаженно потянулась, щурясь ярким пятнами света на стене, запустила пальцы в спутавшиеся за ночь кудри. Она ненавидела вставать рано. Когда в детстве ее поднимали, одевали и волокли сначала на чтение Птичьей книги, а затем на легкий завтрак, маленькая Адель попросту спала с открытыми глазами, не споря. Когда стали требовать вставать самой и еще делать что-то осмысленное, долгие годы ненавидела оба солнца разом за слишком короткие ночи. Потом мама как-то нечувствительно удалилась в монастырь, и вдруг оказалось, что всем плевать, когда ты просыпаешься. Главное — явиться к полднику в столовую, а уж это Адельхайд легко могла сделать.

В данном случае еще задолго до полудня наверняка принесут ворох визиток, которые нужно будет разобрать и решить, с кем разделить трапезу. Адельхайд выглянула в окно, убеждаясь — чувство времени не подвело, большое солнце медленно поднималось над городом, малое еще только выпутывалось из облачных одеял. Второй восход. По меркам ночных жителей трущоб, пора самого глубокого сна, но Адельхайд все-таки жила не с ними.

Она успела набросить домашнее платье и заканчивала прическу — ее необычно светлые для Магерии локоны приходилось укладывать даже когда в моду вошел образ милой пастушки, просто чтобы самой в них не путаться и ни за что не цепляться — когда в дверь постучали.

— Войдите! — последняя шпилька перекочевала изо рта в волосы, надежно закрепляя башню из трех тугих кос.

Как Адельхайд и ожидала, пришел посыльный. Следом потянулась целая вереница юношей и изредка девушек почти детского возраста. Гора визиток на туалетном столике росла с устрашающей скоростью, Ада не успевала писать ответы, когда дверь распахнулась.

— Адель!

Они расцеловались с восхитительной Гретой Мейер, взаимно рассыпая комплименты. Достаточно искренние, хотя девушка по непонятным причинам раздавалась вширь все сильней. Адельхайд ни разу не видела, чтобы подруга хоть что-то ела, и подозревала, что дело в семейном лекарем Мейеров, приучившим без того здоровое семейство пить не только простые ромашковые отвары, но и настойки личного изготовления, которые сама Адельхайд в рот бы не взяла. Увы, отношения с лекарем у Греты были сложные, запутанные, и в целом скорее любовные, чем рабочие. Вот и сейчас, когда Адель спросила:

— Ну, что Иоганн?

Подруга только взмахнула полной рукой:

— Ой, я раньше состарюсь, чем он соберется с духом начать разговор не о примочках и настойках! И птицы с ним, благодаря тебе я от мужчин не завишу.

— Грета, я вовсе…

— Да-да-да, бегство моего дорогого брата из страны и признание меня дожем земель Мейеров конечно совершенно не связано с твоей трагически разорванной помолвкой! — Грета устроилась на заметно маловатом для нее кресле, сложила руки на коленях. — Рассказывай, кто у нас новый безумец? Кого через месяц перестанут звать на балы?

Адель вздохнула, села напротив. Уточнила:

— Мне нужно ответить на эту кипу записок, ты позволишь?

— Выкинь их, — тут же потребовала Грета. — Все равно в ратуше с полудня отмечают день рождения Зары, новой леди Бальдвина. Даже если тебя не успеют пригласить, мне положен кавалер!

— Грета, я очень люблю тебя, — улыбнулась Адельхайд. — Но нас неправильно поймут, если мы придем вместе. Тем более, если ты так меня представишь.

— Ладно, ладно, пиши свои ответы, только расскажи! Ротбауэр? Кайзер? Ланге? Он красавчик, так что ты смотри, если придется отказать ему от дома, на тебя прекрасная половина не только Варны, но всей Магерии обидится!

— Ройтер, — сказала, краем глаза следя за подругой. — Фриц Ройтер.

— Ройтер? — Грета вытянула губы трубочкой. — Я такого не помню. Он разве из Сотни? Или Герхард снизил планку?

— Говорят, девяносто восьмой.

Грета подставила ладони под полные щеки, покачала головой.

— Нет, точно не помню. Ничего себе! Дож из сотни, про которого я не слышала ни одной сплетни. Должно быть, ужасно скучный, Адель, как тебе не повезло! Ну хоть симпатичный?

— Как девушка.

Грета скривилась — у них полностью совпадали вкусы в мужской красоте. Когда у Аберхарда Мейера обнаружилась такая младшая сестра, Адель даже всерьез раздумывала, не согласиться ли на свадьбу. Однако дружить с Гретой было определенно лучше, чем жить в одном доме. Она была слишком громкой, заполняющей пространство, как запах розовой воды. Одна капля чудесна, но купаться в таком не пожелаешь даже самому надоедливому жениху.

Фриц оказался как раз из таких. Гулял ведь всю ночь по городу, разве нет? Но визитка с весьма изящным, в этом не откажешь, приглашением на праздник — вот она.

— У тебя такое лицо, словно ты зеленое яблочко укусила, — заметила Грета. — Что, твой сладкий и безгрешный Ройтер прислал визитку?

Адельхайд кивнула, подумала и написала на обороте, что согласна и будет рада встретиться у ворот ратуши за час до полудня. Собрала все ответы, выглянула в холл. Мальчик, околачивавшийся у порога, тут же подбежал к ней.

— Разнеси адресатам за ближайший час, — Ада сдобрила поручение парой монет, и посыльный умчался.

Знакомое лицо. Вряд ли ребенок из Гирова квартала, но стоит запомнить.

Остаток времени предстояло провести за сплетнями, в которых Грета была прирожденной мастерицей. Если бы они еще касались жениха! Увы, звучало так, словно Фриц выскочил потешным монахом из коробочки, за один день успев влюбиться в Варну и узнать тысячу подробностей о ней.

Невозможно. Он входил в Сотню, он приносил на рассмотрение прожекты, да, отклоненные, но о них тем более должны были болтать! Если бы он не собирался на праздник, можно было бы расспросить там, но он будет.

Кстати, а куда он планирует деть мага? Приведет знакомить с обществом или спрячет козырь в рукаве?

Ада улыбнулась и решительно отодвинула остатки бумаг — магазины тканей, сластей и украшений не требовали серьезного внимания. А вот Грета могла вооружить подругу темами для беседы на весь прием.

***

магреспублика Илата, город Илата14 Петуха 606 года Соленого озера

— Получается, влезли здесь так же, как к О’Флаэрти, — кивнул Эдвард. — Небось и у О’Хили тот же почерк будет. Пошли пройдемся до канала, могли же остаться следы.

— Нет, — малявка с неожиданно обширным воровским опытом уперлась. — Я в трущобы. Рыжая права, кто-то это покупал. Спрошу у скупщиков и в харчевне, дурацкое дело, что взяли только еду. Непонятное.

— Эй, эй, а встретимся мы потом как? — Эдвард едва успел поймать уже собравшуюся уйти девчонку за плечо. Тут же охнул, отпустил, когда в живот прилетел маленький, но твердый кулак.

Обри тряхнула рукой, посмотрела исподлобья.

— Не трогай меня.

— Ладно, — выдохнул он, потирая место удара. — Ну ты, однако...

— Я из трущоб. Встретимся на рынке на первом закате.

Тряхнула темной гривой кудряшек и ушла. Рядом с ней шагал монах и девочка, помедлив, вдруг взяла его за руку. Эдвард хмыкнул, выпрямляясь.

— Бодливая коза, а все равно домашняя. Так что, идем?

Джейн покачала головой, взглянув на небо.

— Извини, нет. Канал на тебе, а я схожу на рынок сразу и в мелкие трактиры. На продуктах не написано, что они краденые, могли продать и так.

— Одна, в трактиры? — с сомнением протянул Эдвард. — Может, быстро пройдемся до набережной, а потом вместе?

— Не одна, — качнула головой портниха. — С подругой. Думаю, она с вами и встретится, а мне нужно к родным. Я не живу в городе постоянно, только приезжаю.

— Слушай, я тут подумал... Ты тоже из трущоб, да? Или из крестьян?

— Да.

— А записку Ястреба слету прочла, хотя почерк у него чисто как птица когтем писала.

Джейн улыбнулась уголком рта.

— У меня к тебе тоже есть вопросы. Но лучше мы оба сохраним свои тайны при себе, ты так не думаешь?

— Э, нет! Мне с тобой еще работать!

— Не со мной. Я же сказала, мне нужно уехать...

— Еще хуже! С кем-то, кого ты пошлешь вместо себя. Скажи просто, откуда ты такая умная взялась? Может, я поражен в самое сердце, щас дело кончу, отмоюсь, побреюсь и свататься приду!

Джейн фыркнула, покачала головой:

— Не стоит. Ладно, если тебе так любопытно, я работала проводницей для леди Гретхен Хольцман, дочери магерийского дожа. Она жила в Илате несколько лет назад, сейчас тоже иногда приезжает. Если захочешь проверить, спроси о ней в Зеленом маге, это трактир в купеческом районе, она снимала там комнаты.

— Да ладно, я верю. Хочешь, я тебе тоже что-нибудь расскажу?

— Не хочу. Мне пора идти. Удачи, Эдвард.

— И тебе не хворать!

Он недолго смотрел в спину второй уходящей женщины, потом передернул плечами, прищурился в небо. Ох ничего себе, сколько времени прошло! Удачно они разделились.

Он едва успел нырнуть в темный тупичок, когда рваная куртка вместе с распахнутой рубахой и разбойничьим ножом испарились. На глаза упала рыжая прядь, Кит отбросил ее назад.

Ладно. Все равно Эдвард ему уже поднадоел. На кого бы поменять...

Знакомые маски так и лезли под перо: Шей, выдуманный слуга господина О’Киф, Келли, служанка О’Флаэрти. А нужно было что-нибудь попроще, лоточник там бродячий, крестьянин или рыбак. Вот, точно, рыбак! Приезжий, например кто-то вроде вчерашней рейнарки, только парень. В механизмах он разбираться не будет, конечно, но любить может всем сердцем. И уши с портрета того пастуха, который свиней на рынок пригонял, чтобы запоминались.

Взмахнул пером, рисуя импровизацию сразу в воздухе, очертил профиль, косицу, дурацкий упирающийся в подбородок воротник.

Теперь волосы падали из-за ушей. Цвет вышел странный, почти красный, но достаточно темный, чтобы на него все-таки не оглядывались, зато лицо, судя по ощупыванию, удалось на славу. А звать его будут, например, Даниэле, как того парня, приглашавшего всех стать его учениками на рынке.

Плечи стали уже, рост меньше, руки получились жилистыми и бледными. Как-то ты плохо на рыбака тянешь, Даниэле. Ладно, будем говорить всем так, а кто не поверит, тем выдумаем историю получше.

Он потоптался на месте, приноравливаясь к новому облику, зашагал к задним окнам, из которых, если они все правильно поняли по дорожкам в пыли, вытаскивали добычу. Заодно изучил свое блеклое, искаженное отражение. Остался в целом доволен.

На камнях следов, конечно, не было. Писатель мог бы помочь, но у них тоже получалось не всегда, и в коллегах у него, то есть, у Кита, таких мастеров было мало.

Он мотнул головой. К птицам коллег, работу и вообще жизнь господина О’Киф! Даниэле — старый друг Эдварда, встретились на набережной, взялся помочь, потому что интересно же. Вот, отличная деталь, любопытство. Надо запомнить.

Мостовая шла под уклон, канавка посередине пахла отнюдь не цветами. Раз Даниэле едва увернулся от выплеснутых из окна помоев и сильно удивился. Каналы же. Ну ладно, канализация не везде, но со второго этажа-то зачем?!

Небольшая пристань оказалась прямо напротив переулка. Сейчас на ней никого не было, зато через полосу воды сидели люди с удочками. Почти под самыми стенами дворца, надо же. Впрочем, чему удивляться — те районы, хоть и красивые, засаженные старыми деревьями, мало отличались от трущоб что достатком жителей, что безопасностью по ночам.

Пришлось сделать крюк, выйти на главную улицу и по мосту добраться до дворца, а там уже по узкой набережной подойти к рыбакам.

— Хорошего дня.

С ним поздоровались неохотно, Даниэле даже порадовался, что пришел без удочки — показалось, будь он соперником, совсем бы прогнали. Подумал и взял козла за рога:

— Извините, а вы тут всегда сидите? Неделю назад, например?

Рыбаки переглянулись, усталая женщина поправила упертую в мостовую удочку, подошла к нему.

— А чего спрашиваешь?

— Просто подумал, вдруг вы видели, — он сделал шаг назад, оправдываясь. — Где-то между сегодня и неделей назад с того берега канала увозили мешки. Дом ограбили один. И я подумал, вдруг вы…

— Так увозили небось ночью, — кажется, его ошибка смягчила рыбачку. — А мы тут только с рассвета бываем. Да и откуда ты знаешь, что прямо оттуда везли? Может, с какой другой пристани. Вот там, например, вечно лодочки свободные. Дырявые малость, зато хоть ночью отвязывай и плыви себе куда хош.

— Точно! Спасибо, я туда схожу. Вы очень, очень помогли.

На самом деле пользы от идеи с городскими лодками было немного. Да, угнать эту дырявую лоханку проще простого, они для того и стоят у причалов, чтобы не обходить птицы знают как, если из края каналов в парк хочешь попасть. Но везти в такой муку, сахар? Разве что бандиты заранее починили одну из лодок.

Похоже, правда починили, и даже не одну — Даниэле нашел сразу две в ряду прочих стоящих на причале, которые, судя по виду, протекать не должны были. Обыскал обе, разве что не обнюхал, и был вознагражден маленькой, закатившейся под лавку картофелиной.

Не то чтобы она что-то доказывала. Но определенно обнадеживала.

***

Южная Империя, город Пэвэти14-15 Петуха 606 года Соленого озера

Эш отступила из проема, мотнула головой. Ну почему он их послушался? Конечно она знала, что Рагнар работает на гвардию, ей говорили, он даже убивал для них, ну и что! Его ведь могут наказать, помешать пойти за Эриком. Это ведь их птицы летали над городом, было светло, как днем, и сладко екало в животе от восторга.

Все будет хорошо. Нужно было в это верить и нужно было делать — то и столько, сколько получалось. Помогать тем, кому она могла помочь. Искать Текамсеха, потому что решила, что хочет его найти. Хочет посмотреть в глаза человека, ставшего для нее воплощением гвардии, воли далекого и страшного Императора. Куда он мог исчезнуть? Зачем? Как так вышло, что гвардия ищет одного из своих командиров?

Эш плохо помнила его лицо, потому что тогда не присматривалась. Но имя и прозвище не забылись. А еще голос. Мелодичный, красивый, как толстые струны чаранга, как звонкое эхо внутри барабана.

“Именем великого Императора, избранника солнца…”

Она шмыгнула носом, обнимая саму себя, опустила голову, чтобы косички упали на лицо. Когда же ей наконец перестанет быть больно? Когда эта рана заживет. Тело всегда можно было поторопить, попросить, но с такой болью Эш справляться не умела и приходилось просто ждать. Потому что когда эта боль кончится, она сможет выйти на дорогу, ведущую на север. Пойти по ней в Цергию, потом в Магерию, Рейнарию. Оттуда на восходящее солнце, в Тривер и в Илату, и снова на юг, уже по другому берегу озера, в Зарицу. Там она остановится, дойдя до границы, не ступив на земли последней маленькой страны, которую исходила вдоль и поперек еще до Империи. Станет на высоком берегу лицом к озеру и наверное, наверное сможет что-то сделать. Что-то хорошее.

Лишь бы не каждая страна оказалась хищной птицей. Ведь если Эш оставит каждой по кусочку своего сердца, не останется ничего. Как тогда она будет любить?

— Да уж, — сказал Сикис рядом. Гвардейцы возвращались в комнаты, обсуждая случившееся, кто-то предлагал делать ставки, через сколько дней вернется Рагнар. Эш подняла голову, увидела, как отстраненно смотрит в пустой проем Отектей, коснулась его ладони. Он вздрогнул, оглянулся резко, отнял руку. Сказал:

— Сейчас многие будут в таверне. Это не моя специализация и не мой ученик, но я могу рассказать об анималистике и Эрике, который, вероятно, нарисовал огненную птицу. В ответ можем попросить рассказ о Текамсехе и его делах.

Сикис кивнул, первым направился к дверям вместе с многими другими.

Эш нравился здешний трактир, немного похожий на столовую Цитадели, но веселей, громче. И кормили здесь намного вкусней. Сикис сел на подушку у стены, махнул Отектею рукой. Тот на миг замер, пожал плечами. Опустился с кружкой на середину ковра.

— Он не вернется.

Сказал вроде негромко, но услышали все, и замолчали разом. Принимающий ставки лысый мужчина поинтересовался:

— Это еще почему? И тебе-то откуда знать, ты вообще кто?

— Цитадельский маг, здесь по заданию. Я больше тридцати лет жил под одной крышей с Рагнаром.

— Пф, как будто это значит, что ты его знаешь! Я слышал, у него выполненных заданий как у опытного гвардейца, и почти все — поимка беглецов.

Отектей поставил кружку рядом с собой, вытянул больную ногу. Эш прикусила губу. Он же не собирается…

— Простые беглецы — это одно дело. Но если сам учил человека, и учил хорошо, он превзойдет тебя.

— Слушай, — раздалось из толпы, вперед пробралась полуседая женщина с круглым восточным лицом. — Ты же Миражист! Плащ теней, да? Мы работали вместе, Дэлбэ, помнишь?

Отектей кивнул. Он был такой напряженный, с закаменевшей спиной, и Эш казалось, он сейчас, как и она каждый миг, лезет пальцами в собственную рану. Эш только не понимала, для чего. Чтобы потом расспросить о Текамсехе? Разве нельзя было сделать это иначе? Или ему, как ей, зачем-то это было нужно? Но что бы ни случилось с ним, это было очень давно, неужели его сердце так и не зажило с тех пор?..

Эш понимала, что да. Как его нога, которая навсегда осталась хромой, внутри он тоже был хромым. На месте ран не бывает обычной кожи. Там остаются шрамы, болезненные или бесчувственные, но всегда другие.

Неужели с ней будет так же?

Она привстала уже, чтобы подойти, обнять, но остановилась.

Наверное, он не обрадуется ее пониманию. Так же, как каждый раз отдергивает руки, словно ее прикосновение причиняет ему боль.

***

там же

Сикис глотнул еще кислого молока, наблюдая за сценой. Маг в самом деле завладел общим вниманием, его слушали, с ним говорили. Еще и старые знакомые нашлись, которых после можно будет расспросить подробней.

Пока говорили о совместных делах, об анималистике и учениках, с которыми всегда одна морока. У гвардии, предпочитавшей брать своих новичков детьми, оказалось много общего с цитадельским обучением, но разговор, перейдя на отдельные случаи из жизни, постепенно начал рассыпаться. Отектей заметил, сумел ухватить ниточку вопроса — что у него сейчас за задание. Ответ вернул потерянное было внимание.

— Пустынника? Из Золотых орлов, серьезно?

— Нашего командира, вы?

Подсел ближе молодой гвардеец, наклонился, внимательно изучая Отектея.

— Кто поручил?

— Канцелярия, — отозвался Сикис со своего места. — Задание дано мне, я собирал команду.

— Вот сушь, — гвардеец провел по волосам ладонью. — Я думал, у него отдельное задание или что-то такое. И у нас дело, я его бросить не могу. Меня зовут Шиай. Если получится хотя бы посоветовать что…

— Расскажи про Текамсеха, — попросила Эш. — Куда он мог деться?

— Да никуда, — Шиай передвинулся уже к ним. — Скорее его подземники достали, он вечно с ними танец с саблями отплясывал. К нему в группу попасть — это было птичьим везением, один из лучших командиров же. Никогда новичков не подставлял, только если вообще выбора не было. С тех пор, как я пришел, у нас только трое выбыло, один из них даже не посмертно, просто без пальцев остался.

Этот Шиай был лет на десять моложе Сикиса. Судя по перу и фляге — маг, а судя по складной речи и обожанию в глазах, в группе был уже не последним человеком. Такой долго в рядовых не задержится, может, пропажа командира в итоге окажется мальчишке еще и на руку.

Раздражение клокотнуло в груди, заставило перебрать пальцами по коленям. Плевать на чужую карьеру, надо собственную строить!

— С кем-то конкретным отплясывал? И как, сам, или с вами всеми?

— Со всеми, конечно, — гвардеец, похоже, даже обиделся. — Но говорил, все началось еще когда он одиночкой был. А с кем — угадай.

Сикис сощурился. Угадать? Из подземников? Не так уж много имен было известно из тех, кто еще не ушел к птицам с имперских площадей.

— Каам? — предположил, припомнив листовку в штабе. Этот подземник, прежде притворявшийся простым торговцем, которого не пугали пошлины, несколько лет назад вытащил шпиона едва не из-под пера палача. Ходили слухи, что с тех пор его видели еще несколько раз, хоть и не при столь впечатляющих обстоятельствах.

— Бери выше!

— Ну не с Кровавой же!.. — сказал и запнулся. Шиай кивал так, словно не было ничего обыденней, чем командир группы, ведущий личную дуэль с мрачной гвардейской легендой. — Говорят, те, кто ее видел, не остаются в живых.

— Говорят, озерная вода сладкая, — фыркнул гвардеец, не то гордый за командира, не то просто довольный удивлением собеседника. — Я сам ее видел, хоть и замаскированную, трижды упускали на рынке. Потом еще…

Запнулся, замолчал.

— Потом командиру отдельное задание дали, я не знаю подробностей, и вряд ли имею право говорить о них. Я потому и не удивился, когда он на сбор не пришел. Не в первый раз так: он ведь лучший, а мы умеем справляться сами.

Сикис молча слушал. Думал: чтоб мне живым к птицам попасть. Стоит ли того командирский пояс, если на пути к нему может оказаться Кадо Кровавая, сушью проклятая легенда? Сикис о ней только истории слышал, и очень надеялся, что они приукрашены. Хотя бы в той части, где говорится, что эта женщина, убившая своими руками едва ли не треть армии во время войны, еще и слепа. Потому что так не бывает. Не может быть. И Сикис не хотел расставаться с этой надеждой.

Однако если дело не в подземниках, то в чем?

А например, вот в чем.

— Чем вы последним занимались? Может его исчезновение быть связано с этим?

Шиай покачал головой, но все-таки начал рассказывать:

— Вряд ли. Обычное дело — цитадельский парень получил разрешение на путешествие, был у подземников, вернулся в Империю уже как их шпион. Мы его арестовали, получается, сколько, месяц назад, меньше?

— Три недели, — подсказал Отектей. — И два дня, насколько я помню.

— Ну да, вы же оттуда. Вот и все. Допрашивали его долго, правда, нам уже другое задание дать хотели, а мы все с ним возимся. Текамсех один заканчивал, все как обычно: получил признание, казнил на площади. У командира специализация боевая, так что помощь не требовалась. К нам вернулся, помог закончить дело — за одной бандой гонялись, что в трущобах залегла. Угнали армейского голема, так что послали нас, а не кого попроще. Мы их в драке положили, иначе не выходило. Пересчитали по приметам, точно всех, да и они просто грабителями были, такие мстить не станут.

Сикис кивал, слушая. Уточнил на всякий случай:

— А голем?

— Требовали доставить в целости, — Шиай скривился как от зубной боли. — Мы их тихо окружили, заняли точки для броска и меня послали жезл управления перехватить перед дракой. Только у меня специализация совсем не та, прятаться не помогает. — Помедлил, потирая ладони. Добавил спокойно: — Я бы там умер, если бы не командир. Когда меня заметили, он накрыл стоянку песчаной бурей. Иллюзия, дышать можно, а мы тренировались без зрения обходиться, так что справились. Жезл отдали канцелярии, голема даже исправлять не понадобилось — он слушался того, кто держит палку, и все.

— Ясно.

Разбойники в самом деле отпадали. Сикис поблагодарил неожиданного информатора, повернулся к Отектею.

— Что за парень из Цитадели?

— Айдан. Музыкант, уезжал на год для поиска шедевра. Вернулся даже раньше срока, сдал экзамен декану.

— Что именно?

— Не знаю. Я художник и предпочитаю не заниматься с детьми.

— Мог кто-то за него отомстить?

Отектей покачал головой.

— Даже если бы кто-нибудь хотел, они все в Цитадели.

— Мог завести друзей в путешествии, — заметил Сикис, но тут же сам оспорил предположение: — Прошло не так много времени, чтобы из-за озера узнали, что он казнен, да еще кем именно. Гвардия легко говорит с гвардией, но не с чужаками.

Ущипнул себя за нижнюю губу. Мысли вертелись в голове маленьким смерчем, обрывистым, полным мусора. Что-то то и дело выпадало из потока, продолжалось заново. Отектей прикрыл рот ладонью, Сикис зевнул тоже. Решил:

— Спать. Утром проверим дом Текамсеха и округу на предмет выходов подземников. Похоже, в подозреваемых у нас только они.

Если он прав, командирский пояс ему обеспечен. Но Кровавая… Впрочем, не обязательно ведь лично с ней сталкиваться. Эту женщину вся гвардия годами не может убить, никто не осудит Сикиса за осторожность. А найти вход в крысиные ходы, следы в них — одно это тянет по крайней мере на похвальную грамоту.