Воин-Тигр

Глава 4

Массивные бронзовые двери захлопнулись, и пустыни с ее жаром и вонью сразу как не бывало. Мужчина щелкнул пультом управления, и на миг от продолговато черной плиты, заменявшей здесь стол, до высокого сводчатого потолка протянулся тонкий столб света. Потом он исчез, и мужчину обволокла тьмя - столь глубокая, что само его существо словно бы растворилось в ней, стало единым целым с первозданной стихией. Он восседал на холодном мраморном полу в позе лотоса, по-турецки скрестив ноги и обратив ладони кварху; шелк халата ласкал его кожу. Его рука коснулась контрольной панели. Многие годы мужчина играл и творил, довольсьвуясь изображением на мониторе, но всегда мечтал оказаться в этих покоях во плоти. И вот он здесь, в его власти целый мир ощущений и образов, от которого лишь шаг до божественного бытия, что ему вскоре предстоит обрести.

Он уже запустл исходную последовательность. Она подготовит его ко всему остальному, поможет очиститься и сосредоточить разум, как помогала бессчетное множество раз, стоило ему оказаться здесь. Откуда-то из темноты донесся звук падающих капель, вскоре преобразившийся в шум водопада - совсем негромкий, и все же дыхание мужчины потонуло в нем, даруя свободу от самоощущения. Его тело уже переполняла энергия шуйдэ - стихия воды. Он закрыл глаза и впустил в себя у дэ, все пять стихий разом - землю, дерево, металл, огонь и воду, и каждая из них поглощала предыдущую, точно как династия Цинь пресекла обесчещенную династию Чжоу; сила воды превозмогла силу огня. А следом накатил мрак - эпоха незавершенных форм, бесконечной зимы, смерти, расставания с прошлым. И в эту пустоту явился Шихуанди, Первый император, Божественный, чтобы переделать Вселенную по собственному подобию, наполнить каждый ее уголок отголосками своей воли, от которой никому и ничему не укрыться. И вот теперь Братство, сменившее со времени сокрытия гробницы шестьдесят шесть поколений, готовилос к часу, когда божественна вселенная Шихуанди выплеснется в реальность и его земные воины вновь оседлают коней. Но перед этим требовалось выполнить последнее задание. Вот почему мужчина созвал сегодня остальных.

Он поднял веки. Налетел прохладный ветерок, неся с собой сладкий аромат горных цветов. Место тьмы занял неверный, сумеречный свет. У мужчины возникло чувство, будто он воспаряет над землей, возносится в небеса. Перед глазами возникла горная панорама, точно укутывая его со всех сторон. Из облачного моря выпирали зубцы утесов, вдали виднелись хребты - оливково-зеленые и пастельно-коричневые, испещренные сочными изумрудными рощами, увенчанные небывалыми сооружениями - особняками, подворьями, пагодами, в своей гармоничности походившими на наросты скал. Такой вид открылся некогда Первому императору - Шихуанди, что побывал на высочайших пиках своего царства и объявил все пространство между небом и землей своей собственностью, что высек на камне летопись свершенных им деяний и установил власть над сущим. Изображение поблекло, уступив место надписи, рядам китайских иероглифов на черном фоне. Губы мужчины зашептали священные слова, девнюю формулу могущества:

Он повторил последнюю фразу. "Царство нашего императора - вся Вселенная". Отрывистость речи, чеканные гласные в его устах отвечали самой сути формулы: все упорядочено, все под контролем и на своем месте. Сделав плавный вдох, он полностью расслабился. Необходимости в дыхании уже почти не возникало. Кровь медленно отливала от сердца. В нем проснулась стихия шуйдэ. Мужчине вновь представилось, что он поднимается в воздух, воспаряет над облаками и горными вершинами к пределам самого космоса, пограниной зоне между землей и небесами. Тьму над ним внезапно усыпали миллионы сверкающих звезд, начался неторопливый танец созвездий. Далеко под ним остался земной шар, лишившийся зримых черт. Неожиданного его поверхность заискрилась и заиграла множеством рек, точно струйками ртути. Сто рек, Хуанхэ, Янцзы и сопредельные моря. Искры обернулись тысячью дворцов и храмов, миллионов бесценных самоцветов. Тело мужчины словно бы устремилось вниз и поплыло над мглистым потоком - средь гусей и лебедей, журавлей и цапель. Откуда-то неподалекудоносился звон колокольчиков. Затем видение рассеялось, и его со всех сторон окружили воины. Их стройные ряды тянулись на сколько хватало глаз. У многих в руках были копья, на плечах - доспехи. Во главе пехотинцев стояли генералы, всадники удерживали рвущихся коней. Вот они, защитники Вселенной, войско династии Цинь. Те, кто восстанет из небытия и двинется вперед, когда небо и земля сольются воедино, когда сила воды уступит силе света. Силе, властвовать над которой будет он сам.

Мужчина замер в напряженном ожидании. Ослепительно полыхнуло зеленым, потом - синим, точно солнце угодило в исполинскую призму, что вращалась где-то в горнем мраке. Затем цвета смешались, переродившись в столь же яркую белизну. Снова потекли блистающие реки из ртути, на берегах встал зеленый тростник - приют для бесчисленных существ. Подняли изящные шеи птицы, купаясь в дивном свете, Казалось, и войско вокруг мужчины пришло в движение: вместо однообразной серости расцвели пастельные тона, с каждой секундой делаясь все насыщенней, - вот румянец живой плоти, а вот синева облачений; поблескивают серебром доспехи, на алых знаменах, что шелестят и колыхаются подобно камышам, ревут золотые тигры. Чуство тепла росло. В экстазе он протянул руку…

И все исчезло. Мужчина снова остался один в темных покоях. Низкий стол перед ним походил на природнятый саркофаг. Он положил руки на плиту, давая себе почувствовать ее прохладу, твердость, реальность. Все прочее было не более чем иллюзией, созданной его собственным разумом. И все же в ней крылось предчувствие грядущих событий. Небесный камень воссияет вновь.

Он опустил вгляд на плиту. На отшлифованной поверхности поблескивали китайские иероглифы, по шесть с каждой стороны. Сюй, Тань, Цзюй, Чжунли, Юньянь, Туцю, Цзянлян, Хуан, Цзян, Сююй, Баймин, Фэйлянь. Его пальцы стали блуждать по их контурами, безукоризненно высеченным в мраморе лазером. Двенадцать избранных составляли Братство верных стражей Шихуанди, Первого императора, и ждали его возвращения. Но одно из мест занять было некому. Мужчина сжал кулаки до побеления костяшек. Отступник. Он не устоял перед соблазном пуститься на поиски камня в одиночку, пошел на поводу у собственной жадности, отвел взор с праведного пути. Они выследили его - как и всякого, кто сбивался с тропы, завещанной Шихуанди.

Он позволил рукам расслабиься и закрыл глаза, отдаваясь на милость всепоглощающей силе Цинь. Вскоре венадцатое место за столом перестанет пустовать. Они нашли еще одного человека, род которого уходил корнями к тем, кто в доспехах и с оружием в руках скакал когда-то через степи в родной Сиань - бок о бок с будущим Шихуанди, Первым императором. Новопосвященного обучили чжишау - искусству владения мечом, родившемуся в эпоху Цинь, умению вселить смертный страх в сердца врагов Шихуанди и повергнуть их. Справившись с порученной ему кровавой работой, он обеспечит себе место за этим столом. Место воина-тигра.

Мужчина прикоснулся к контрольной панели, и в тонком пучке света стали видны два меча, лежащих крест-накрест на столе. Их лезвия переливались, словно россыпь драгоценных камней. Он вдел руки в блестящие рукавицы, украшеные изображениями рычащих тигров, и взялся за поперечины, впуская в себя мощь древних клинков. Миг сосредоточенности - и вот они мчатся по степи, эти небесные кони: бока покрывает пена, кровавый пот выступает на шеях и тянется алым шлейфом. Мужчиной овладел восторг, знакомый лишь воину, - знание, что никому и ничему не устоять на твоем пути. Из горла его вырвался клич, перед глазами пеленой встал красный туман, и ничего уже не было слышно, кроме лошадиного дыхания и топота копыт.

Через миг образы сгинули. Он подался назад и опустил мечи. Вскоре установится шестая стихия - стихия света. Как вода покоряет огонь, так свет разгонит тьму - свет небеснго камня, его собственной души, свет перерожденного императора. Мужчина сделал глубокий вдох и стянул рукавицы. Тут же в дверной проем засочился свет и в покои устремилисьсмутные фигуры, безмолвно занимая свои места за столом. Братство воссоединилось. Камень будет найден. Воин-тигр вновь будет в седле.

Джек сидел в дневной каюте, заложив за голову, и задумчиво разглядывал содержимое одного из ящичков старинного дорожного комодика. Деревянную рамку, призванную защищать груз во время качки, он успел откинуть. Комодик был очень дорог сердцу Джека. Его изготовили в восемнадцатом веке из древесины камфортного дерева, все еще источавшей еле уловимый восточный аромат. На протяжении нескольких столетий представители семьи Ховард брали его с собой в море - от коммерсантов-авантюристов, сколотивших фамильный капитал в первые годы Ост-Индской кампании, до дедушки Джека, пронесшего реликвию через всю Вторую мировую войну и возвратившего ее на сушу без малого пятьдесят лет назад. До гибели первого "Сиквеста" в Черном море история Ховардов обходилась без кораблекрушений, и Джек решил взять комодик на борт нового судна даже прежде, чем то сошло со стапелей. Однако он не просто приносил удачу. В нем хранились ключи к тайне, которую Джек стремился разгадать с самого детства, когда дедушка впервые показал ему содержимое нижнего ящичка.

Джека охватило знакомое волнение. На стене над комодиком висел старинный мушкет времен Ост-Индской компании, под ним - тальвар, кривая индийская сабля с характерным дисковидным навершим и гардой. Обе вещи принадлежали первому Ховарду, жившему в Индии, - командиру полка Бенгальской армии эры войн с Наполеоном. Чуть ниже сабли располагались две фотографии Викторианской эпохи. На одной была запечатлена женщина с ребенком, на другой - хорошо одетый юноша, довольно смуглый, с полными губами и задорным огоньком в глазах. Экзотические черты достались ему от бабушки, жены того самого полковника, - наполовину еврейки. Под снимком красовались слова, выведенные элегантным почерком: Королевская военная академия, 1875 г. Лейтенант королевских инженерных войск Джон Ховард. Молодого выпускника так и переполняла типичная викторианская самоуверенность: еще чуть-чуть, и начнется главное приключение в его жизни. Однако четыре года спустя произойдет нечто, после чего эти глаза навсегда преобразятся и в них поселится тот бездонный взгляд, который Джек подчас наблюдал у своей дочери. Сколько он себя помнил, разобраться в судьбе прадеда значило для него исполнить некое личное призвание.

Он вновь перевел взгляд на выдвинутый ящичек. Слева лежала стопка томиков в кожаном переплете и записная книжка. На корешках виднелся все тот же почерк. Справа - две коробки, набитые письмами, рукописями и прочими документами; кое-какие из них Джек начал разбирать совсем недавно. Наконец, посредине хранились предметы, которые и занимали сейчас его внимание. Он достал из небольшогокрасного футляра карманную подзорную трубу. От времени слоновая кость на цилиндре пошла трещинками. Вот уже в тысячный раз Джек выдвинул трубку на полную длину - всего-то несколько дюймов - и прильнул к окуляру. Как всегда, он попытался представить, что показала она Джону Ховарду в тот памятный день в джунглях. Джек закрыл глаза, чтобы оградить разум от сиюминутных мыслей, открыл их снова… но вид остался прежним. И все же разгадка была совсем близка: отсюда любой вертолет мог в считанные часы перенести его к месту, где загадочная история лейтенанта Ховарда заиграет всеми красками жизни.

- Классная труба, - сказала Ребекка, успевшая неслышно войти и встать возле отца.

Он передал реликвию ей.

- Твой прапрадед привез ее из Индии. Там он использовал ее на войне - в джунглях, недалеко от древнеримского поселения, в котором мы побываем завтра утром.

Ребекка взглянула на фотографии:

- Это ведь он и его семья? У вас похожие лица. Когда держишь ее в руках, так и чувствуешь его присутствие… Когда мы с классом выбираемся в какой-нибудь музей, меня всегда тянет потрогать экспонаты. Однажды в Метрополитен15 мне из-за этого здорово влетело. И это не обязательно должны быть великие приозведения искусства, мне интересны даже мелочи. С ними словно возвращаешься в прошлое.

Джек улыбнулся ей.

- Посмотри на эту комнату. Здесь хранятся артефакты почти из всех экспедиций, в которых я принимал участие. И в основном это, как ты выразилась, именно мелочи - черепки, истертые монеты… Но благодаря им история становится реальней. Когда я работаю над статьями, у меня всегда в руках одна из этих вещиц.

- А вот дядя Костас утверджает, что на самом деле ты охотник за сокровищами, а насчет черепков только притворяешься.

Она вернула отцу трубку и прикоснулась к гербу, вырезанному на передней стенке комодика, - якорю на фоне щита с надписью Depressus Extollor.16

Джек рассмеялся:

- Дяде Костасу не худо бы следить за своим языком.

- Еще он говорит, что без него ты мыкался бы на весельной лодчонке.

- А дядя Костас без меня не по океанам бы плавал, а просиживал штаныв каком-нибудь технопарке в Калифорнии.

- Ничего подобного. По его словам, он бы отдыхал себе на Гавайях.

- С тех пор как мы запланировали экспедицию в Тихий океан, у него одни Гавайи на уме. Египет, Индия и все прочее для него лишь отклонение от курса. Он все это терпит только потому, что мы привыкли вместе нырять, а я время от времени спасаю ему жизнь.

- Об этом мы тоже говорили. Он сказал, что у тебя на все про все два дня, а потом его придется высадить в ближайшем международном аэропорту. Ему нужно не меньше недели, чтобы подготовить новый подводный аппарат к погружению.

- На самом деле ему не терпится опробовать какой-нибудь шезлонг на пляжах Вайкики. Ему бы только на солнышке поваляться.

В эту минуту на пороге возник Костас собственой персоной, облаченный в цветастую рубаху, просторные шорты и пляжные очки, сдвинутые на лоб.

- Алоха!

- Алоха! - откликнулась Ребекка, лукаво посматривая на Джека.

- Решил на всякий случай переодеться, - объявил Костас. - Может, потом времени не будет.

- Понял, понял, - ответил Джек.

Тут Костас заметил, что за предмет извлек его друг из другого футляра:

- Слон! Кажется, у меня уже начинается по ним ломка.

Он бережно взял фигурку из рук Джека и поднес к свету.

- Сделана из лазурита, - прокомментировал Ховард. - Из того же минерала, что и фрагмент, который ты нашел в Беренике. И тоже высочайшего качества, из афганских копей. Если приглядеться, в синих наслоениях можно разглядеть блестящие пятнышки пиритов.17 С ней часто играли. Ее подарили моему прапрадеду, когда он был совсем маленьким. Он хотел передать ее собственному первенцу на его второй день рождения, но этого так и не произошло.

- Очень красивая, - с уважением произнесла Ребекка, отобрав безделушку у Костаса и поглаживая крошечный хобот. Можно, я оставлю ее себе? В смысле одолжу у тебя и буду хранить в своей каюте. Прятать ее в старом сундуке не годиться.

Костас погрозил девушке пальцем:

- Об этом сундуке лучше выражаться в почтительных тонах. Твой отец везде его с собой таскает - наверное, хочет почувствовать себя старым морским волком. Как выдается свободна минутка, обязательно приходит сюда и любуется на него.

Вошла Айша с Хибермейером, и все уселись на стулья, которые Джек предусмотрительно расставил полукругом перед сундуком. Посмотрев в открытый ящичек, Костас указал на старый револьвер:

- Дикий Запад?

Джек ответил кривой улыбкой:

- Эпоху угадал, с континентом промахнулся. В 1870-х вспыхнуло несколько крупных международных конфронтаций: Франко-прусская война, едва не погубившая Европу, вторая англо-афганская война, столкнувшая интересы Британии и России… Однако в то же время стали разгораться и колониальные конфликты. В считанные годы последовали друг за другом битва при Литтл-Бигхорн,18 англо-зулусская война и восстание племени в индийских джунглях. И в каждом случае трудно сказать, какой из сторон повезло больше.

Костас осторожно взял револьвер в руки, чтобы получше рассмотреть.

- Ваш предок Джон Ховард… - начала Айша. - Он ведь был офицер британской армии?

Джек кивнул.

- Раз уж все в сборе, можно начинать рассказ. В 1879 году он был лейтенантом в королевских инженерных войсках, незадолго до этого поступив в звании младшего офицера в полк мадрасских саперов и минеров ее величества королевы. Так называлось одно из важнейших подразделений в индийской армии. Хотя его база располагалась в Бангалоре, на юге Индии, полк использовался для экспедиций по всей стране и ее границам. В основе своей люди эти исполняли функцию разведчиков и строителей, но им прививали и пехотные навыки, так что более практичный вид войск еще поискать. Во главе каждой из десяти рот стоили два старших офицера-британца и несколько младших, но саперский состав набирался только из мадрасцев, то есть старших, и хавальдаров с наиками, то есть ефрейторов и унтеров. Мадрасцы были люди гордые, ибо принадлежали к касте воинов. Для молодого британского офицера не представишь лучше школы, чем служба в таком полку. Лейтенанты тогда командовали целыми ротами, а офицеры рангом пониже подчас исполняли обязанности, которые поручают сегодня майорам. Кроме того, все офицеры инженерных войск перед отправкой в Индию проходили своего рода магистратуру.

- Наверное, в Индии людей, воспитанных напринципах дождливой холодной Англии, ждал настоящий шок, - заметил Костас.

Джек покачал головой:

- Только не в случае Ховарда. Хотя образование мой прапрадед получил в Англии, родился он в самой Индии - в 1855 году, незадолго до восстания сипаев. Вскоре Ост-Индская компания приказала долго жить, и власть над страной перешла к британской короне. Отец Джона держал плантацию индиго в Бихаре, на границе с Гималаями и Тибетом, а его дед служил полковником в войсках Ост-Индской компании. Как видите, Индия была у него в крови. Этот факт помогает нам понять, как ему удалось выжить во время первого настоящего задания в джунглях.

- Куда мы, кстати, и собираемся, - вставил Костас.

- После двадцати с лишним лет мира, последовавших за восстанием, атмосфера в Индии потихоньку накалялась, - продолжил Джек. - Опять-таки снова вспыхнула война в Афганистане. Большую часть мадрасских саперов откомандировал туда, но Ховарда эти перемены не коснулись. Причина кроется в другом конфликте. В 1879 году на севере округа Мадрас подняли бунт племена, обитавшие у подножия Восточных Гхат, у реки Годавари. - Джек указал на карту над столом. - После истории с сипаями индийское правительство давило подобные поползновения на корню. В джунгли направили крупную военную экспедицию, к которой присоединились и две роты саперов. Однако мятежи такого рода приравнивались к гражданским беспорядкам, так что офицерам было нечего рассчитывать на славу и медали, хотя приходилось им очень нелегко. Так называемое восстание в Рампе тянулось без малого два года, то есть дольше всей афганской кампании. Ховард прошел через него почти от самого начала и до конца.

- Думается, в сезон муссонов это не самое приятное местечко, - заметил Хибермейер.

Джек закивал.

- Рампа имела предложить британцам все прелести тропической войны и во многом походила на кампании двадцатого века - в Бирме, Малайзии, Вьтнаме… Одной из главных проблем была малярия. Несколько лет спустя начальником медицинской службы Мадрасского саперского полка назначили Рональда Росса, позднее произведенного в рыцари. Этому человеку первому удалось подтвердить связь между малярией и комарами. Однако на время восстания о причинах ее лишь догадывались, и люди дохли как мухи. Вот здесь-то и пригодилось происхождение Ховарда. У него выработалась определенная сопротивляемость к лихорадке, и наверняка этот фактор сыграл роль в его затянувшемся назвачении. Другие офицеры для такой службы попросту не годились.

Костас отвел курок револьвера и крутанул барабан.

- "Кольт-нэви", модель 1851 года, изготовлен в Лондоне, - проговорил он. - Однажды мне удалось пострелять из такого. Мой дядя в Вермонте большой поклонник дымного пороха.

Он перевернул пистолет - изящную длинную штуковину, обнаружившую под слоем синеватого налета металл густого сливового оттенка, - и прошелся пальцами по знакам на рукояти:

- Армейская маркировка?

- Буквы ВК означают "Верхняя Канада", А соответствует Фронтенакскому конному взводу, а пятьдесят - это серийный номер, - объяснил Джек. - Это револьвер из партии, произведенной лондонским заводом Кольта для вооружения конной милиции Кингстона, что на озере Онтарио. Начальник медицинской службы саперского полка, доктор Уокер, вырос в Кингстоне и сам служил в милиции. В 1870-х, когда канадских кавалеристор перевели на револьверы усовершенствованного типа, старое оружие за ненадобностью отошло к доктору. Он захватил его с собой в Индию и позднее подарил Ховарду - в пару к точно такому же "кольту", который мой предок унаследовал от отца. Всегда лучше иметь под рукой парочку капсюльных револьверов - перезарядка занимает массу времени.

- Ну и гед же тогда второй?

- Ховард забрал его с осбой, когда пропал без вести.

- Пропал?

- Это случилось уже на севере Индии, много лет спустя. В один прекрасный день он собрал вещи, ушел и не вернулся. До сих пор точно не известно, куда Ховард подевался или что с ним произошло. Эта история не дает мне покоя с самого детства. Я запоем читал Киплинга и заметки исследователей Великого шелкового пути, представляя прапрадеда участником какого-то грандиозного приключения, ставшего для него последним. Он не выходил у меня из головы, даже когда начались мои собственные искания. И вот теперь мы совсем рядом с теми самыми джунглями. Раз уж представилась возможность напасть на его след, грешно ей не воспользоваться. Но об этом позже. Давайте не будем опережать события.

- Здесь что-то о бунте, - подала голос Ребекка, демонстрируя всем записную книжку в викторианском переплете под мрамор, и озвучила надпись, выведенную на этикетке выцветшими чернилами: - "Экспедиция в Рампу 1879 года. Джон Ховард, лейтенант королевских инженерных войск".

- Это его дневник, - сказал Джек, - и, более того, единственный неофициальный отчет о бунте. Едва ли не все остальные подробности я восстановил по архивам Британской библиотеки, прежде всего по военным и судебным протоколам мадрасского правительства, отвечавшего за порядок в джунглях. Бунт остался в тени афганской войны и во много потерян для истории.

Ребекка аккуратно открыла книжку и начала читать:

Джек кивнул.

- Его специальностью была геодезия. Он только-только закончил Школу военной инженерии в Чатаме, отдав два года усиленному обучению. На первых страницах дневника еще много юношеского энтузиазма, но вскоре тон меняется.

Ребекка выбрала место ближе к концу записей и продолжила чтение:

- Очаровательный стиль, - пробормотал Костас.

- Ситуация обрисована достаточно верно, - сказал Джек. - Много лет спустя индийские националисты попытались выдать бунт в Рампе за одну из вех общего восстания против британских властей, однако здесь мы имеем дело с историческим ревизионизмом не в самом лучшем его проявлении. Речь у нас идет о лесном народе, которому хотелось, грубо говоря, лишь одного - чтобы его оставили в покое. Многие из этих людей видели европейцев впервые. Их связь с внешним миром ограничивалась контактами с жителями равнин - коррумпированными полицейскими из местных и торговцами, которые на них наживались. У британцев не было особой экономической заинтересованности в зоне джунглей, и на управление регионом сажали людей не самых компетентных - окружных чиновников низкого пошиба, редко утруждавших себя осмотром вверенных им территорий. Но вскоре был утвержден Закон о лесе, запрещавший привычную для туземцев подсечно-огневую схему земледелия. Однако по-настощему все закрулось, когда какой-то третьестепенный чинуша из Калькутты отказался освободить их от налога на алкоголь - абкари. Народ джунглей существовал благодаря тодди - пальмовой бражке. В сезон муссонов, когда делать было нечего, только выпивка и скрашивала их будни.

- Понимаю, - откликнулся Костас. - Такие войны не приносят славы. Ничего общего с Афганистаном и прочей геополитикой.

- Но война есть война, - вздохнул Джек. - Отсеки масштабные стратегические цели, и поводов для сомнений сразу прибавится. А ведь те офицеры мало чем походили на карикатурный образ милитариста, носителя "английского характера". Служба в инженерных войсках привлекала людей умных и пытливых. В наше время они нашли бы себя в науке, гражданской инженерии, геологии. Знаниями об истории, культуре и природе Индии мы во многом обязаны их бескорыстному энтузиазму. Большую часть времени они не воевали, а разведывали местность и составляли карты, строили дороги, мосты, плотины, ирригационные системы и водопроводы, железные дороги, мемориалы - короче говоря, закладывали инфраструктуру будущей нации. Чтобы чувствовать себя в Индии уверенно, требовалось знать язык. Многие из инженеов проявили себя способными лингвистами и с пониманием относились к нуждам солдат и населения. Это заметно и по дневнику. Сам тон записей может показаться сегодня немного высокопарным, но офицеры вроде Ховарда видели в прицелах своих винтовок живых людей, а не примитивных дикарей. Все они были отличными солдатами, непогрешимо верными британской короне, и в случае необходимости убивали без колебаний, но все-таки понимали, что с моральной точки зрения их поступки не всегда безупречны.

- На последней странице упоминается какая-то книга, - заявила Ребекка. - Только бумага вся чем-то измарана. - Понюхав дневник, она скорчила гримаску: - Ну и вонь! Похоже на тухлые яйца.

- Остатки дымного пороха, - пояснил Джек. - Очевидно, Ховард начал писать, даже не смыв его с рук. Незадолго до этого ему пришлось пострелять. Посмотри на дату. Двадцатое августа 1879 года.

- Текст очень трудно разобрать, но, кажется, здесь написано: "Кэмпбелл, "Дикие племена Кхондистана", страница 177". И чуть ниже: "Да поможет мне Господь".

Джек вытащил из ящичка один из томов в кожаном переплете и открыл его на означенной странице.

- Сейчас у меня в руках та самая книга. Когда мой прапрадед заканчивал дневник, она была у него при себе. На полях стоит пометка: "Капитан Фрай - выдающийся офицер и ученый-востоковед высочайшего ранга, с редкостным пылом посвятивший себя изучению кхондского языка". Она явно была оставлена чуть раньше - вероятно, когда он читал книгу в первый раз, еще до похода в джунгли. А вот один из абзацев обведен теми же чернилами, что использовались в конце дневника, и здесь они тоже слегка смазаны. Видимо, Ховард перечитывал его прямо в джунглях. Послушайте-ка:

- Человеческие жертвоприношения? - с ужасом воскликнул Костатс. - В Индии? В 1879 году?

- Книга вышла в свет в 1864-м, за пятнадцать лет до бунта в Рампе. Ее полное название звучит как "Записки о тринадцати годах службы среди диких племен Кхондистана во имя искоренения человеческих жертвоприношений". Эту задачу поручили лично автору книги, армейскому офицеру Джону Кэмпбеллу. Фрай был его помощником.

- И все-таки они потерпели неудачу.

Джек поджал губы.

- Напротив. Во всяком случае, по официальной версии. Вообще-то британцы старались не соваться в местные ритуалы, но человеческим жертвоприношениям и убийствк новорожденных девочек сказали твердое "нет". Однако на практике они всего лишь загнали обе традиции в подполье. Кто знает, что творилось в сердце джунглей, подальше от любопытных глаз… Даже сегодня у подобных племен встречаются жертвенные ритуалы, хотя местро людей заняли курицы. По крайней мере в этом нас уверяют.

- Ну а что же в 1879-м?

- Вожак бунтарей, Чендрайя, захватил в плен несколько местных полицейских и публично казнил их. Чтобы позлить британцев, он обставил казни как жертвоприношения. В одном случае использовалась сабля - вероятно, тальвар наподобие того, что висит у меня на стене. - Открыв книгу, он продемонстрировал всем гравюру на ронтисписе. Художник изобразил полуобнаженную женщику, привязанную к шесту; перед ней возвышался жрец, со всех сторон толпились люди с ножами, - Однако есть причтны полагать, что не обошлось и без настоящих жертвоприношений. Сначала племя покупало раба, мерию, - мужчину, женщину или даже ребенка. Несколько месяцев жертву хорошо кормили и всячески ублажали, после чего напаивали пальмовой бражкой и ставили к шесту.

- Как происходил сам обряд? - тихонько спросила Ребекка.

- Не самым приятным образом. Туземцы разрывали жертву на клочки ножами и голыми руками. Затем каждому мужчине полагалось унести кусочек плоти и зарыть на своем участке, чтобы земля обрела плодородие.

Ребекка побледнела. Костас взял книгу у Джека.

- Зачем они такое творили? Кому поклонялись?

- Скоро я до этого дойду.

- Ну а как же та дата, двадцатое августа 1879-го?

- Это ключевой момент восстания… а заодно и жизни Джона Ховарда. В тот день случилось нечто особенное, и я мечтаю докопаться до сути с мальчишеских лет. - Джек открыл дневник. - Известно мне не столь много. В тот день отряд из тридцати саперов угодил в засаду, устроенную четырмя сотнями мятежников. Туземцы были вооружены луками с ядовитыми стрелами и фитильными мушкетами, а также старыми мушкетами Ост-Индской компании, украденными у полицейских. Саперам пришлось с боем пробиваться через джунгли обратно к реке. Так разгорелась одна из крупнейших схваток за все восстание - было убито и ранено несколько дюжин человек. Более того, о ней сообщили в местных новостях и даже писали в лондонской "Таймс" и "Нью-Йорк таймс". В газетах упоминается имя офицера, возглавлявшего саперов, - лейтенанта Гамильтона. Его рапорт о сражении напечатали в "Мадрасском военном вестнике". Других свидетельств от непосредственных участников тех событий не сохранилось. И все-таки я уверен, что отчет лейтенанта не полон.

- Казни?- пробормотал Костас. - Жертвоприношения?

Джек посмотрел на книгу.

- Отряду саперов предстояло вырубить просеку в верховьях реки. Гамильтон и его люди попали в заварушку, когда сошли с парохода - "Шэмрока". Во главе отряда стоял лейтенант Ховард, мой прапрадед, поскольку из присутствующих офицеров он имел самый высокий чин. Также на борту присутствовал еще один офицер инженерных войск, близкий друг Ховарда - американец ирландского происхождения по имени Роберт Уохоп. Незадолго перед этим он вернулся из Афганистана. С доктором Уокером, уроженцем Канады, мы уже знакомы. Скорее всего ему приходилось день и ночь ухаживать за малярийными больными. Я установил точку, в которой группа Гамильтона вышла из джунглей на берег; там их и поджидал "Шэмрок". Там же располагается туземная деревня. Бунтовщики собрались вместе и устроили для европейцев представление. И похоже, впечатляющее. Ховард в этот момент находился на пароходе… и увидел или сделал нечно такое, после чего его жизнь совершила крутой поворот.

- О чем ты?

Джек помолчал.

- В Королевской военной академии он был лучшим учеником в классе. Ему прочили великое будущее, видели главнокомандующим - подобно лорду Китченеру,19 такженачинавшему в инженерных войсках. Создается, однако, такое впечатление, что после джунглей Ховард всеми способами уклонялся от боевой службы. Его хотели направить в Хайберскую полевую армию в Афганистане, но вместо этого оставили в Рампе досамого конца восстания. Далее он перевелся из Мадрасского саперного полка в Индийское управление общественных работ, затем на десять лет уехал в Англию, где преподавал геодезию и редактировал журнал Школы военной инженерии. Для офицера инженерных войск карьера довольно солидная, но не для честолюбивого солдата, которым он был когда-то. Даже вернувшись в девяностых годах в Индию и заняв пост гарнизонного инженера, он не стремился участвовать в текущих кампаниях. И только на закате карьеры, через двадцать пять лет после Рампы, он вновь созрел для боевых действий, на сей раз на афганском приграничье.

- А если он посвятил себя семье? - предложила Ребекка. - Не здесь ли собака зарыта?

Джек перевел на выцветшую фотокарточку, висевшую над сундуком. Женщина в черном платье склонила лицо к младенцу на руках, не давая наблюдателю различить свои черты. Он повернулся к Ребекке и медлено кивнул.

- Ховард вступил в брак еще в молодости, едва закончил академию. У пары родился сын, в котором оба души не чаяли. Жили они в военном городке при Бангалоре, где располагалась база Мадрасского саперного полка. Через несколько месяцев после того памятного дня, когда Ховард еще обретался в джунглях, мальчик забился в судорогах и умер; в то же утро его похоронили. О трагедии мой прапрадед узнал спустя несколько недель. Его жена так до конца и не оправилась, хотя впоследствии у них было еще три ребенка. Ховард любил их больше жизни и часто говорил, что согласился на должность в Школе военной инженерии лишь для того, чтобы увезти их подальше от хворей, одна из которых унесла жизнь их брата, и все время быть с ними.

- Человек ставил семью превыше карьеры, - заметила Айша. - Ничего страшного тут не вижу.

Джек нахмурился.

- Не все так просто. Когда они выросли, Джон вернулся в Индию, однако не спешил возвращаться к прошлому. Уверен, в тот день все-таки что-то случилось.

- Похоже, у него осталась психологическая травма, - сказал Костас.

- И вот еще что. - Джек нагнулся и выдвинул нижний ящичек комода. - Если помните, в разговоре с Катей я обмолвился о некоем артефакте - когда мы дошли до заметок ее дяди о Хаджите Синхе, Тигровой Длани. При этих словах у нее чуть не случился обморок. Вот о чем шла речь.

Он вынул из ящичка блестящий предмет длиной в полруки и бережно разместил его на столе. Артефакт имел форму цилиндра, рассеченного по длине напополам, и был сделан из латуни. Одному его концу придали форму головы с торчащими ушами и широким нахальным ртом.

- Ховард привез его из Рампы. Эта штуковина, револьвер, подзорная труба и несколько примитивных образцов туземного оружия - то немногое, что осталось истории от той кампании. Как думаете, для чего могли использовать такую вещь?

Хибермейер поправил очки, наклонился и аккуратно приподнял реликвию, чтобы рассмотреть ее с нижней стороны.

- Очевидно, перед нами часть доспехов, изготовленная для защиты руки до локтя, - объявил он. - Под головой имеется поперечина, а во рту проделано отверстие, в котором мог бы встать клинок. На мой взгляд, это боевая рукавица. Когда-то к ней крепилось лезвие кинжала или сабли.

- Высший балл, - похвалил его Джек. - Здесь стоял длинный и достаточно гибкий клинок, и его применяли не для выпадов, а для режущих ударов. В неумелых руках от него было бы мало толку, но благодаря поперечине и навершию клинок фактически превращался в продолжение предплечья, чего с обычным эфесом никогда не добиться. У воина появлялась возможность наносить мощные удары, способные разрубить человека пополам. Страшное оружие. Рассчитано на конных.

Ребекка потрогала металлический нос.

- Разрез глаз как у китайца.

- Такие мечи с рукавицами называются пата, - пояснил Джек. - Наш уникален - в мире существует всего несколько образцов из латуни. Стальными пользовались маратхи - воинствующие князья, с которыми британцы боролись в южной и средней Индии в восемнадцатом веке. Однако британский ученый, первым посвятивший себя изучению пата, полагал, что их начали произоводить еще татары, предки современных монголов с севера Китая. В Индию они могли проникнуть на волне монгольских нашествий - во времена Тамерлана, в четырнадцатом столетии, либо при Чингисхане. А может быть, все случилось еще раньше: один меч попал в страну с Великого шелкового пути, а потом с него принялись делать копии. Почти все пата семнадцатого - восемнадцатого веков изготовлены их стали. Кроме того, на них нет украшений в виде человеческой головы. Чутье подсказывает мне, что наш экземпляр гораздо, гораздо древнее - возможно, его сделали в античные времена.

- Но при чем же здесь он? - поинтересовался Костас.

- Ты спрашивал о боге, которому народ джунглей приносил жертвы. Их было несколько - богиня земли, бог войны… Но в единственном из известных нам храмов поклонялись Раме; в честь него район и получил название. Легенда о принце Раме неотъемлема от индуистской мифологии, однако в джунглях почитали особую разновидность этого божества - видимо, зародившуюся в глубокой древности. Святилище Рамы упоминается в отчетах о восстании в Рампе в связи с именем Чендрайи, предводителя мятежников. Там он принес в ертву двух констеблей. От храма лежит прямой путь к точке на берегу реки, где Гамильтона и его саперов поджидал пароход. Думаю, там-то мой предок и нашел свой пата. Других серьезных сооружений, если не считать туземного поселка, в джунглях не было. По-моему, если где и храниться священные диковины вроде этой, то как раз в таком месте.

- И тебе хочется побывать там и разведать обстановку, - сказал Костас.

- Мне нужно все увидеть своими глазами. Вдруг там что-то еще осталось.

- Рама, - пробормотал Хибермейер, постукивая пальцами по столу. - Рама.

- Что-что? - не понял Костас.

- Просто размышляю вслух.

Костас поднял со стола пата и стал изучать выкованное лицо:

- И кто же это такой? Какой-нибудь бог?

- Тигр, - ответил Джек.

- Бог-тигр? - продолжал Костас.

Джек наложил пата на руку и взялся за поперечину.

- Не бог, - проговорил он, пристраивая доспех поудобнее. - В нашей семье его всегда называли по-другому - как научил дедушка. А сам он, видимо, услышал от собственного деда, Джона Ховарда. Эти слова и напугали тогда Катю. Воин-тигр.

Следующим утром вся компания стояла на крыле ходового мостика, созерцая воды за баком "Сиквеста II". Судно успешко миновало коварный Полкский пролив, выдерживая скорость в пределах двух узлов. Несколько минут назад лоцман пересел на катер и унесся прочь. Берега Шри-Ланки по правому борту уже скрывались вдали. Когда корабль вошел в территориальные воды Индии, капитан отменил повышенную степень готовности, и "Бреда" исчезла под палубой. Теперь команда занялась демонтажом двух универсальных пулеметов, установленных по обе стороны от мостика. Впереди раскинулся Бенгальский залив - мерцающая водяная гладь, протянувшаяся куда-то в бесконечность. Стоял полный штиль, и казалось, будто корабль намертво завяз между морем и небесами, забывшими про горизонт.

Джеку передалась частичка волнения, что манила когда-то европейских путешественников - и его предков в том числе - в эти воды. Небо Востока не переставало манить их, и от сознания возможного риска соблазн становился лишь сильнее. У Джека вновь не выходили из головы римляне. Две тысячи лет назад в этом месте их ждала встреча с неизвестностью; здесь автор "Перипла" обозначил границу между тем, что видел собственными глазами, и остальным миром. Дальше лежали полулегендарные земли, о которых он мог судить только по товарам, прибывавшим оттуда. Из-за далеких пустынь и гор к морю везли шелк и ляпис-лазурь, экзотические специи и снадобья. Заезжие купцы рассказывали ему лишь крупицы, да и те могли быть обманом, призванным отбить у него охоту к самостоятельным поискам. Впрочем, приукрашивать особенно не приходилось, хватало и реальных опасностей… даже теперь. Джеку пришли на ум последние строчки "Перипла". "Что же находится за этой землей, суровые бури, жестокий холод и непроходимая местность, а также вышнее хотение богов, никому еще не дали изведать".

Подошел Костас:

- Джек, Ребекка хочет ехать с нами. До окончания каникул еще три недели…

- Возьмем ее в Арикамеду, но только не в джунгли. Там сейчас беспредел, можно наткнуться на боевиков-маоистов. Тут все кипит с тех самых пор, как индийское правительство открыло доступ в регион спекулянтам, греющим руки на добыче полезных ископаемых. Маоисты сразу же принялись будоражить местные племена.

- Хорошо, тогда сам ей об этом скажешь.

- К тебе Ребекка вернее прислушается, "дядя Костас".

- Она уже все знает. - С другой стороны от Джека встала Айша. - Я сказала ей.

- Спасибо, Айша.

Вдруг внимание Джека приковало эффектное зрелище. На востоке выплывало из утренней дымки солнце, заливая светом береговую линию Индостана. Тонкая полоска пляжа и бахромчатые листья пальм пылали сочной рыжиной, словно до самого севера протянулась огненная река. Перед мысленным взором Джека встала Индия 1879 года - года восстания в джунглях. В той стране богатства Великих Моголов встречались с изысканной культурой колониалистов. Но существовала и другая, менее радужная Индия - край, где правила безысходность, жестокость и недоедание, где болезни уносили половину детей, а взрослого человека могли погубить всего за день. За двадцать лет до Рампы страну сотряс мятеж туземных солдат - бунт Бенгальской армии против Ост-Индской компании обернулся кровавой вакханалией. За три года до восстания, в 1876-м, на юге разразился ужасный голод, погубивший миллионы людей. Индия полнилась соблазнами, однако постоянная близость смерти обостряла чувства людей, заставляла их отдавать все помыслы настоящему. Джеку вспомнились последние слова в дневнике Джона Ховарда, нанесенные на бумагу где-то там, в джунглях, за пылающим осточным берегом. Да поможет мне Господь. Что же он увидел?..

"Сиквест II" стал набирать скорость, и стоявших на мостике овеял теплый ветерок. Джек спестился в свою каюту, но дверь оставил открытой. Через несколько минут вошла Ребекка и плюхнулась на его откидную кровать.

- Я прочла рассказ из книги, которую ты оставил у меня на тумбочке, - "Человек, который хотел стать королем" Редьярда Киплинга. Сборник напечатали в 1888 году. На форзаце указано, что издание принадлежит Джону Ховарду, капитану королевских инженерных войск.

- Продолжай, - приободрил ее Джек.

- Там говорится о двух авантюристах, бывших британских солдатах, Которые отправились на север, в Афганистан, на поиски легендарного затерянного царства. Им везет: одного из них принимают за бога, и он становится королем. А потом его случайно ранят. Увидев кровь, люди понимают, что он всего лишь смертный, и для него все заканчивается не лучшим образом. Еще мне попался роман Джеймса Хилтона "Потерянный горизонт", его опубликовали уже в 1933-м. В нем рассказывается о мифической стране Шангри-Ла, расположенной где-то в горах северо-восточнее Индии. В ней живет практически бессмертный народ.

- Обе эти истории - легенды наших дней, - заявил Хибермейер, входя в каюту вместе с Айшей. В руках у каждого было по дымящейся кружке кофе. За археологами следовал Костас.

Ребекка упрямо помотала головой и указала на одну из отцовских книг. На обложке был изображен вулкан, извергавшийся посреди моря, фоном для него служила подводная фотография, на которой вырубленная прямо в скале лестница вела к темному порталу, окруженному загадочными символами. Поверх всего этого стояло единственное слово "Атлантида".20

- Мама послала мне такую же, еще когда я о тебе и не слышала. Помнится, в первой главе речь идет о Платоне, греческом философе. Атлантида - тоже одна из современных легенд, но в ней есть доля истины.

- То есть ты предлагаешь нам отправиться на поиски Шангри-Ла? - с сотнением проговорил Хибермейер.

Ребекка вновь покачала головой и продемонстрировала всем небольшую статуэтку китайского воина, которую Джек использовал вместо пресс-папье.

- На самом деле я думала вот об этом.

- Ой-ой-ой, - пробормотал Костас. - кажется, семейство Ховардов сейчас нас порадует нелинейным мышлением.

- Помнишь, папа, когда мы прилетели из Нью-Йорка в Лондон, ты повел меня на выставку терракотовых воинов? - Едва не задыхаясь от волнения, она взглянула на Айшу. - Такое надо видеть! Этот парень, Первый император, решил взять с собой на тот свет все-все, в буквальном смысле все, и устроил себе гробницу размером с египетскую пирамиду. Представляете, ее еще даже не вскрыли! На ее сущность намекают лишь несколько древних источников. Это полная модель Вселенной - с реками из ртути и даже небесами, вместо звезд - драгоценные камни. А вокруг захоронены тысячи статуй воинов в натуральную величину, только их-то полка и раскопали. Ничего круче в жизни не видела.

Хибермейер стал барабанить пальцами по столу.

- К чему ты ведешь, Ребекка?

- Думаю, все это ради бессмертия.

- Так ради него гробницы обычно и строят, - ответил археолог, не переставая постукивать костяшками. - Люди готовились к загробной жизни.

- Я не про загробную жизнь, а именно про бессмертие, - буркнула девушка. - Первый император на нем точно помешался. Не забыл, пап? На выставке рассказывали, что он выслал грандиозную экспедицию на поиски сказочного архипелага в Тихом океане - Островов Бессмертных. Я еще спросила, а не пытался ли их найти ты сам.

Костас принялся с мечтательнымвыражением мурлыкать тему из старого телешоу про Гавайи.

- Кажется, я знаю, где их искать.

Ребекка состроила огорченную мину:

- Вы просто не хотите меня слушать.

Джек посмотрел на статуэтку.

- У древних китайцев представления о загробной жизни сближались с понятием бессмертия. После смерти человек не попадает на небеса, как нам привычно думать, а остается в своего рода параллельной вселенной, отражающей реальный мир. Первый император Китая, Шихуанди, жил в третьем веке до нашей эры. После богатств, которыми он обладал на земле, небесам было нечего ему предложить. Вот в чем суть терракотовой армии: это слепок с войск, что подчинялись ему в смертной жизни.

Притихшая Ребекка опустила глаза, поигрывая пальцами. Айша подалась к ней.

- Я уловила твою мысль. Ведь все дело в очаровании Востока, правда? По-твоему, ему-то Ховард и поддался? Одни мечтали о неведомых сказочных долинах, затерянных королевствах вроде Шангри-Ла, где счастливцев ждет вечная жизнь в земном раю. Для других в тех краях скрывался секрет бессмертия, величайших из соблазнов в человеческой истории.

- Ну а что насчет наших друзей-легионеров? - спросил Костас. - Неужели и они к этому стремились? Мне казалось, их интересовала лишь достойная смерть и встреча с погибшими товарищами в Элизиуме.

- На Великом шелковом пути римлян могли посещать мысли, что они уже очутились в стране теней и мертвые шагают бок о бок с ними, - откликнулся Джек. - И все же они не умерли, а недооценивать силу человеческих желаний не стоит. Для тех, кто по-прежнему мечтал вернуться в Рим, в бессмертии могла открыться последняя надежда.

- Но откуда им было знать, что впереди? - прошептала Айша. - Что влекло их вперед?

- Я как раз к этому подходила, - сказала Ребекка. - Если помните, гробница Первого императора находилась точно в конце Великого шелкового пути. Как и теперь, она ломилась от сокровищ. Если некие купцы поведали автору "Перипла" о римлянах, сбежавших из Парфии на восток, то другие вполне могли рассказать легионерам о легендарном некрополе Первого императора. Какой-нибудь торговец мог поделиться с ними подобной историей, чтобы спасти себе жизнь.

- Кажется, мы слишком увлеклись мистикой, - заметил Костас, потирая подбородок.

- Что ты хочешь сказать?

- Допустим, по сути ты и права, но вдруг их привлекали не мистические тайны, а старые добрые сокровища?

- Папа говорит, ты насчет него заблуждаешься: он археолог, а не охотник за кладами.

- Если я вижу слона, то называю его слоном, и никак иначе. - Костас поднялся со стула. - Нужно подготовить к спуску "Зодиак". А вообще я не шутил. Гавайи - райское местечко. Особенно западное побережье острова Кауаи… Сразу за Ханалеем есть красивый пляж с раскидистыми пальмами и замечательным баром…

- Еще папа говорит, что тебе лишь бы на пляже поваляться, - выдала Ребекка.

- Теперь ты знаешь, почему меня туда тянет.

Джек взглянул на дочь:

- Продолжай читать дневник Джона Говарда. Вдруг я что-то упустил… И кстати, у тебя очень цепкий ум. Может быть, мы примем тебя в нашу команду. Нужно только научиться подводному плаванию

- Это уже дело решенное, Джек, - откликнулся Костас. - На следующей неделе у нас тренировки на Кауаи.

- Учитывай, что она может и передумать, - проронил Джек. - Если, скажем, ей предложат поуправлять вертолетом…

- Для дяди Костаса я на все готова, - отрезала Ребекка, помахав им учебником по водолазному делу, и вслед за Айшей и Хибермейером покинула каюту.

Джек серьезно посмотрел на Костаса.

- Я вымотался как собака, но все равно уже не терпится…

Он кивнул в сторону кровати, где стояли походные ботинки и лежала стопка одежды защитных цветов. Сверху покоился плечевой ремень и кобура, из которой высовывалась рукоять полуавтоматической "Беретты-92".

- Давненько я так не выряжался.

- Слишком давно, Джек. Нам лучше не терять формы.

На Джека вдруг накатила веселось. Двадцать четыре часа назад он впервые увидел черепки с текстом "Перипла", и это были незабываемые сутки. Его до сих пор будоражило. Им удалось приблизиться к разгадке истории из далекого прошлого, чуть распутать сетку из вероятностей и связей. В мозгу у него уже начинали проявляться разрозненные образы, и они подсказывали ему, что чутье его не обманывает. Вот грубые обветренные лица - лица римлян… вот солнце поблескивает на обагренном кровью клинке… кружатся снежные вихри… А вот образ воина, что никак не желает выходить из головы. Он обернулся и посмотрел на фотографии на стене - поблекшие снимки британского офицера, его жены и ребенка. У Джека появилось чувство, словно он вот-вот шагнет в их мир и отправится вслед за предком навстречу тьме - в место, где жаждал побывать всю сознательную жизнь. Собравшись с духом, он сгреб с кровати кобуру и взглянул на Костаса:

- Ну что, погнали?

- Погнали.