Воронье гнездо

Глава 15 Странное гадание

Нетрудно догадаться, что ночь я провел мучаясь от бессонницы, в страхе и большой печали. Мне понравился Федор Ильич, понравился душистый чай, которым он меня поил, и мед, будто только что забранный у пчел. Я до сих пор ощущал вкус угощения, но теперь, когда стало понятно, что лесник – отпечаток прошлого, призрак, меня начинало мутить от этих воспоминаний.

Утро было недобрым. Мало того что я ни капли не выспался, так еще и пасмурное небо нагнетало обстановку. Меня обволокло уныние… А если подумать – только подумать – о том, что мне и ребятам предстояло раскопать труп Федора Ильича и совершить обряд упокоения заблудшей души, то и вовсе становилось жутко. Даже представить было сложно, что испытывал Федор Ильич, когда доставал тело Митрофана из болота… Как на такое вообще можно решиться?!

Мне не давала покоя еще одна мысль – почему Федор Ильич стал отпечатком? Неужели он умер не своей смертью? Кто-то расправился со стариком так же, как он со сверстниками – с Митрофаном, или была иная причина того?

– Что это у тебя? – Голос бабушки вырвал меня из размышлений.

– Старое фото, – очнувшись от сна наяву и широко зевнув, ответил я. – Нашел недавно.

– Федор Ильич? Это что, получается, ты лазил в его дом? Господи, Слав, я думала, ты вырос из таких проказ. Хотя, если вспомнить, за что тебя отправили сюда…

– Да нет, ба, все не так. Я ее просто нашел… и подобрал. Не знаю зачем.

– Затем, что фотографии выкидывать нельзя. Подобрал, и правильно сделал, лучше сжечь. – Бабушка протянула руку к снимку, я отдал. – Ох, красивый был парень! Я его вот таким и помню. Он старше меня на несколько лет, я в девках заглядывалась на него. Тогда он казался мне таким взрослым и важным… Жаль, так и не женился, один помер.

– А как он умер?

– А как все старики умирают, так и помер. Тощая с косой пришла и забрала во сне. Тихо ушел, мирно.

– Тогда я вообще ничего не понимаю…

– А чего тут понимать? – Бабушка вопросительно уставилась на меня.

– Ба, а ты, когда молодая была, замечала в Вороньем Гнезде что-нибудь странное? Ну там, голоса какие-нибудь, звуки… может, призраков?

– Опять ты о чертовщине, – фыркнула она. – Все-то тебе неймется!

– Все со мной в порядке, просто интересно… Может, легенды у вас какие-то были в молодости, поверья. Мне это для городских ребят надо. Буду им потом ужасы рассказывать.

– Ох, ну и молодежь пошла… только маньяков да мертвяков вам подавай!

Я постарался натянуть на лицо улыбку, хотя не было никакого настроения.

Бабушка обреченно вздохнула:

– Гадали мы с девками по ночам, в бане гадали на суженых, с зеркалами и свечами. Там всякое могло привидеться… Сейчас-то я понимаю, что эти гадания только и придумывались для того, чтобы девок молодых пугать, а раньше… Эх, – бабушка, сидевшая в кресле, звонко хлопнула себя по коленям, – во все верили. Глупые были.

– Значит, ты тоже что-то видела?

– Сама я только раз что-то заметила, да уж не помню что. Потому как показалось мне. А вот Люська, подружка юности, однажды чуть до смерти не напугалась… Да только негоже такое внуку рассказывать!

Бабушка махнула рукой, насупилась и даже покраснела, а мне стало дико любопытно, чего это она вдруг.

– Нельзя вот так историю обрывать! – задорно воскликнул я. – Ба!

– Ладно, ладно, – недовольно проворчала бабушка. – Было у нас гадание одно, заходили мы в баню с одной свечой, ставили ее на полок, а сами… – Она метнула в мою сторону смущенный взгляд и быстро продолжила: – Сами снимали плавки и голые задницы в печку толкали.

– Чего? – изумился я, начиная хрюкать от смеха.

– Блажь такая была, чего ты! – Пока я пытался сдержать хохот, бабушка махнула на меня рукой и выдала все в нескольких предложениях: – Смысл гадания был в том, чтобы узнать, бедный или богатый муж ждет девушку. Если за округлости гладкая ручка погладит, то бедный, мохнатая – богатый. Вот и стояли девки враскорячку, чтобы узнать, какой суженый им светит.

– И ты стояла? – смахивая слезы с глаз, еле выговорил я.

– Стояла. А куда деваться? Мужика-то богатого тоже хотела.

Я больше не мог сдерживаться и заржал так, словно одуревший в стойле конь. Бабушка подождала, пока я успокоюсь, чтобы запульнуть в меня яблоком. Не хотелось ее обижать, но от моего смеха и она вроде повеселела.

– Ну так вот, – снова начала она, пока я занялся яблоком, – все говорили, будто их мохнатая рука гладит, что означало: в богатстве девки жить будут. А куда ветер дует, вся шелуха туда и летит. Стало быть, и я сказала про то же, хотя, сколько ни светила голой задницей, ничего не почувствовала. А Люська в бане была совсем ничего, минуты две от силы. А бежала оттуда как ошпаренная. Мы с девками ее еле успокоили. А когда расспрашивать-то стали, отчего она сиганула, как антилопа, та сказала, будто ее чудище за попу ухватило.

Улыбка сползла с бабушкиного лица, она вдруг стала серьезной. Я понял, что история принимает уже нешуточный оборот, и тоже перестал хихикать.

– Никто, конечно, не поверил, но у Люськи были доказательства: огромный след от когтистой лапы на всю филейную часть. После того случая желание гадать как рукой сняло. Еще и батюшку вызывать пришлось, чтобы баню освятил… Родители тогда шибко нас отругали.

Мы немного помолчали, допивая чай с пряниками, и в это самое время меня будто осенило. Почему я сразу не подумал о такой, казалось бы, мелочи?

– Ба, – с нарастающим чувством волнения в груди спросил я, – а как именно похоронили Федора Ильича?

– Неправильно, Слав, его похоронили. Ой как неправильно. Одинокий он был, и никто как следует его на тот свет не отправил. Быстро закопали, и ваших нет… даже не отпели мужика как полагается.

– Так вот в чем причина! – ахнул я. – Значит, святая вода и молитвы действительно помогают душе отправиться в иной мир…

– Старики в это верят, – кивнула бабушка.

Кажется, теперь у меня и деревенских ребят не было выбора, если мы хотели разгадать тайну Вороньего Гнезда. Нам предстояло раскопать могилу Федора Ильича…

Узнать, где покоится тело старого лесника, не составило труда. Бабушка сказала, хоть его и похоронили без подобающих почестей, но все-таки на единственном в деревне кладбище. Я видел его при въезде в Гнездо. Кладбище было небольшое. Чтобы отыскать табличку с именем Федора Ильича, не пришлось бы потратить и дня, тем более если бы на раскопки отправились все члены братского союза знающих. Но кое-что сразу пошло не так.

– Верить этому убогонькому и раскапывать останки какого-то дряхлого деда? – возмущенно спросил Толстый, когда все вновь собрались у Зои дома, и тут же заявил: – Увольте!

– Мы и так ничего не делали на протяжении нескольких месяцев, – возразил Глеб. – Нужно попробовать.

– Не делали, и все были живы и здоровы, – возразил Толстый. – А когда этот выскочка появился, умер Карасев. Пойдешь у него на поводу? Что, если снова начнутся беды?

– Так ты предлагаешь просто забить на все? – хмыкнул Глеб. – Боишься убавить в весе?

– Предлагаю всего лишь подождать, когда тебе исполнится восемнадцать, – ощетинился Толстый, исподлобья зыркнув на командира.

– И тогда ты героически нас всех спасешь, – не растерялся Глеб. – Ладно, кто не хочет идти, заставлять не буду. Поднимите руки те, кто с нами!

Рук, взметнувшихся вверх, почти не было. Я мысленно охнул. Рыжий и Кики – до сих пор не узнал их имен – были первыми, кто согласился идти с нами. Зоя и Катюха присоединились следом.

– Простите, ребята, – испуганно прошептала Инга, – я просто очень боюсь мертвых…

– Ничего, – вздохнул явно разочарованный Глеб, – я все понимаю. К сожалению, днем раскапывать могилу нельзя, можем спалиться.

– Дураку понятно, что при свете дня такие дела не делаются, – важно проговорил Кики.

– Я позабочусь о святой воде, – подала голос Катюха, похлопав Глеба по руке.

Парень улыбнулся ей и потрепал девчушку по светлой макушке.

– Хорошо. Значит, решено, выдвигаемся завтра ночью…

Ребята в помещении снова загалдели, они всегда начинали говорить как-то одновременно. В компании Толстого кто-то ржал, поглядывая в нашу сторону. Я подумал, что это начало раскола.

– Знаешь… – Зоя устало облокотилась на побеленную стену. – На самом деле я тоже боюсь мертвецов.

– Сочувствую, – буркнул я, а сам подумал, что мертвецов, тем более живых, не боятся только психи. – Зачем тогда согласилась идти?

– Ну мы же теперь друзья. А друзей не бросают.

Зоя улыбнулась уголком рта, и я только теперь подметил, что ей очень идут веснушки.