Воронье гнездо

Глава 17 Слезы к праху

Пока я барахтался в реке, борясь за жизнь, нечто в черном балахоне меня догнало. Внутренности обдало диким холодом, и дело было вовсе не в воде. Это существо внушало неподдельный ужас. Кажется, я кричал и даже умолял меня не трогать…

– Эй, горожанин?

Я не понял, кому принадлежал этот голос и откуда шел звук, но завертел головой в разные стороны в попытке отыскать помощь. Тело плохо слушалось от холода, усталости и страха, но я отползал все дальше в воду, так быстро, как только мог. И мертвецкая хватка утопленницы даже вроде ослабла…

– Да стой, кому говорю! Куда ты ломанулся?

Балахон слетел с псевдомонстра, и сейчас по колено в воде надо мной возвышался парень из команды Глеба, с которым я не был «официально» знаком. Он испуганно таращился на меня, я – на него. Так бы и пялились истуканами, если бы не едкие смешки То́лстого, так не к месту появившегося рядом.

– Вот же хохма, – похрюкивая от смеха, пробулькал Толстый.

На плечах у него сидела девчушка лет десяти и придерживала черное одеяние так, чтобы «нижнее тело» было хорошо видно.

У меня пропал дар речи. Вместо того, чтобы начать ругаться, я, все еще дрожа, стал ощупывать ногу и наконец понял, что меня схватило. Пружина из толстой проволоки опутала лодыжку, а мне с перепугу показалось, что ногу сжала ледяная рука мертвеца. Я выдохнул с облегчением и принялся выпутываться из мусорного капкана, хотя неприятное чувство присутствия в воде чего-то зловещего все же не покинуло меня до конца.

– Ну ты и бестолочь, горожанин! – не унимался Толстый. – Аж в воду влететь умудрился!

– Я-то думал, это двухметровый призрак, – приходя в себя, злобно бросил я, – а оказалось, всего лишь безмозглый хряк в старых портках.

– Следи за языком, мудло! – оскорбился Толстый. – Не то вообще лишишься его!

– Пошел ты!

Толстый засопел, будто хотел через ноздри выпустить весь едкий пар, скопившийся в его организме за годы существования, и аккуратно стал снимать девчонку с плеч. Я понял, что пахнет жареным. Кое-как выбрался из воды и в упор уставился на Толстого, который был выше меня на две головы и в несколько раз шире. Но снова показывать себя трусом я не собирался. Одно дело – призраки и остальная чертовщина, которая пугала меня до трясучки, и совсем другое – перспектива драки с парнем, больше похожим на вепря.

– А ну, повтори! – оскалился Толстый, выставив мясистые кулаки.

– Ты, – голос Глеба, будто гром среди ясного неба, разрезал напряженную атмосферу, – безмозглый хряк!

Кулак нашего командира пришелся точно по нахальной физиономии Толстого. Парень пошатнулся, но не упал и гневно уставился на Глеба, схватившись одной рукой за нос.

– Шутить с нами вздумали? – проорал Глеб, разгневанный не меньше получившего в морду Толстого. – Игрушки всё это для вас?

Со стороны кладбища плелись еще четверо бывших двухметровых монстров, уже снявших балахоны. Ребята, все, кроме зачинщика этого беспредела, – а я был уверен, что им являлся Толстый, – выглядели виноватыми, а девчушка, несколько минут назад сидевшая на плечах Ваньки, и вовсе шмыгала носом и вытирала подкатывающие слезы. Наша группа уже тоже вернулась к реке, Катюха и Зоя порхали вокруг меня и охали, Кики с Рыжим желали расправы. Кики уже снова был с битой.

– Мы же не думали, что вы серьезно собираетесь раскапывать труп! – огрызнулся недалекий лидер существ в балахонах. – Это противозаконно! И неправильно!

– Уж чего-чего, а фараонов я не боюсь, – ответил Глеб. – Будто ты не знаешь, что в Гнезде совсем другие законы действуют! Не желаете помогать – ладно, но будьте добры не мешать!

– Как скажешь, командир, – буркнул Толстый, выделив последнее слово. – Уходим, парни!

Ванькины соратники поспешили покинуть нашу компанию, собственно, как и сам Ванька. Меня колотило, и я не нашел ничего более разумного, чем раздеться. Остался в одних трусах, ребята поржали, а Зоя вроде смутилась, отчего я тоже покраснел.

– На, держи. – Глеб протянул олимпийку, оставшись в футболке. – Иди домой, дальше мы без тебя справимся.

Я бы хотел уйти, честно. Но что-то меня держало возле ребят, какая-то неведомая сила. Возможно, и ведомая – интуиция. Я решил остаться. Сложил мокрые вещи на берегу реки, чтобы не таскаться с ними, а забрать позже, вылил воду из кроссовок и снова напялил их. Гордо пошел с друзьями в трусах и олимпийке. Чем не костюм для упокоения души Федора Ильича? А страха почему-то как не бывало.

Вернувшись на кладбище, мы снова принялись высматривать место захоронения Федора Ильича. То ли стресс так сказался, то ли у всех присутствующих с памятью была беда, но какое-то время нам пришлось блуждать в поисках разрытой могилы. Я уж было решил, что она исчезла бесследно, но потом выкопанная яма все же нашлась.

Я облегченно вздохнул, когда Глеб забрался на трухлявый гроб, – боялся, что решать, кто полезет к останкам, будем путем жребия. Задержал дыхание, когда лопата парня вонзилась в старые доски и в погребальном ящике образовалась щель. Глеб проделал совсем небольшую дыру и жестом потребовал бутылку со святой водой. Катюха, которая, как и все присутствующие, стояла завороженная процессом вскрытия гроба, встрепенулась и быстро метнулась к земле. Видимо, убегая от «монстров», выронила бутылку, и та сейчас валялась в небольшой лужице.

Глеб открыл бутылку и вылил ее содержимое в деревянный ящик через щель в крышке гроба. Я бы не догадался так поступить, обязательно отфигачил бы всю крышку, и пришлось бы лицезреть сгнившие останки трупа. Мысленно еще раз поблагодарил Вселенную, что не я принимаю решения, все-таки Глеб – толковый парень, настоящий лидер.

– Так, – многозначительно глядя на меня, сказал он, – кто будет молитву читать?

– И почему, интересно, ты буравишь меня взглядом? – нахмурился я. – Это мне совсем не нравится.

– Так или иначе, ты один был с ним знаком… если это можно назвать знакомством. Сам же читал, молитва должна от сердца идти.

«Вот тебе и толковый парень, – мысленно возмутился я. – Хотя логика в его словах все же есть…»

– Ну да… – начал мямлить я, – только я молитв не знаю и сочинять не умею…

– Да ладно, хлопчик, неужели и пары слов не найдется, чтобы меня проводить?

Я хотел что-то возразить, но тут до меня дошло, что рядом стоит призрак Федора Ильича. Я подпрыгнул на месте и взвизгнул, как девчонка. Девчонки, кстати, молчали, но жались друг к другу и таращили глаза на лесника. Рыжий и Кики шлепали губами, как рыбы, причем Кики выставил перед собой биту. Глеб не сдвинулся с места, так и стоял в разрытой могиле, задрав голову вверх и потрясенно пялясь на отпечаток памяти.

– Что ты на меня глаза так пучишь? – нахмурился Федор Ильич. – Вот же дурная привычка… Не бойся ты так, зла не сделаю. Давно я уйти хочу, да деревня проклятущая держит.

Страх понемногу начал отступать, я даже сам не понимал почему, но вместо него меня охватило сочувствие. К тому же Федор Ильич выглядел точно так же, как и в день моего спасения из болота. Да и то, что он спас меня от смерти, я тоже не забыл.

«Всего лишь отпечаток прошлого, – подумал я, – а до сих пор страдает, как живой…»

– Что я должен сделать? – почему-то шепотом спросил я.

Ребята наблюдали за нами, не издавая ни единого звука, мне даже показалось, что в данный момент они и вовсе не дышат.

– Ну, – протянул Федор Ильич, – для начала неплохо было бы напялить штаны.

– А, это… – Я посмотрел на себя ниже пояса и машинально прикрылся. Вроде бы уловил смешок со стороны. – Пришлось немного побегать. Обмочился.

Сказал и только потом понял смысл этих слов.

– И такое бывает, – развел руками Федор Ильич.

– Да нет… – начал оправдываться я. – Там река, и… Так что мне сделать для вас?

– Ничего, думается мне… Я, по правде говоря, и сам толком не знаю.

Федор Ильич был спокоен, я бы даже сказал, кроток. Что он испытывал сейчас, глядя на собственную разрытую могилу? Что чувствовал, ожидая перехода в иной мир? Боялся ли? Тосковал? Я хотел узнать все, показать старику, что я проникся его несчастной судьбой, но не мог заставить себя спросить… Зачем бередить и без того кровоточащую рану?

– Простите.

– Что ты, парень, – даже немного растерялся Федор Ильич, – не за что мне тебя прощать.

– Вы меня спасли, а я даже не знаю, как помочь вам.

– Это я себя спасал, – вздохнул Федор Ильич. Мы стояли лицом к лицу, я почти плакал, а он по-доброму улыбался. – Как увидел, что тонешь, за сердце схватился. Еще одного утопленника не выдержал бы, помер.

– Вы же и так мертвы, – осторожно заметил я.

– Это верно.

– Мне так жаль. Никто не должен жить и умирать в одиночестве. Мне хотелось бы, чтобы у вас была достойная, полная и насыщенная жизнь… и смерть, встреченная в кругу семьи. Потому что вы хороший человек. И вы не виноваты в смерти Митрофана, вы были ребенком. Это несчастный случай.

– Спасибо, хлопчик, – утерев слезу в уголке глаза, ответил лесник. – Спасибо за эти слова. – Он осмотрелся, улыбнулся присутствующим, вдохнул полной грудью. – Слезы к праху… Ну, я пойду.

Я не сразу понял, о чем он, момент был напряженный, меня раздирали самые разные чувства, била мелкая дрожь. Я судорожно закивал.

Федор Ильич снова улыбнулся, благодарно прищурив карие глаза, повернулся и зашагал прочь. Я смахнул соленую влагу с лица, чтобы лучше видеть его спину, но силуэт лесника все больше размывался с каждой секундой. И наконец растворился бесследно.

На душе стало чуть теплее, я первый раз в жизни кому-то по-настоящему помог. И неважно, что это был призрак, отпечаток прошлого. А точнее… важно было то, что я помог именно ему.

Дождь все еще моросил. Я прилично замерз и точно перенервничал. В полном молчании мы засыпали гроб землей. Домой тоже шли молча.