Возрождение

VIII.

Вчера мы с мисс Шарп провели в парке памятный день. Не помню даже — что я делал в промежуточное время, — это кажется таким неважным, — но этот четверг в нашем знакомстве навсегда останется примечательным днем.

После того, как она пришла, мы доехали до Малого Трианона в фиакре, с Буртоном на козлах, чтобы помочь мне вылезть, а затем я, с помощью костыля, дошел до прелестного, известного мне, местечка около грота, но все же с видом на дом. Я твердо решил, насколько только смогу, втянуть ее в разговор, но принялся за это очень осторожно, чтобы не вызвать с ее стороны предложения начать работу.

— Читали вы когда-либо удивительный рассказ, называющийся «Приключение», о двух старых дамах, которые увидели здесь Марию Антуанетту и другие привидения?

— Нет.

Я рассказал ей о том, как это случилось и как они объяснили происшедшее.

— Думаю, что это правда, — сказала она.

— Значит вы верите в привидения?

— В некоторые из них.

— Хотел бы и я верить в это, тогда я знал бы, что существует будущая жизнь.

Я почувствовал, что ее взгляд стал удивленным.

— Но, конечно же, она существует, мы все возвращались сюда несколько раз в течение нашей эволюции, после каждой жизни.

— Это, как раз, то, о чем я хотел знать — теория перевоплощения, — живо ответил я, — не могли бы вы рассказать мне?

— Я могу принести вам книгу, трактующую об этом.

— Я предпочел бы, чтобы вы объяснили мне сами, хотя бы в общих чертах. Пожалуйста, расскажите мне, возможно, что это поможет мне исправиться и не быть таким бездельником.

Она устремила взор вдаль, на гигантские деревья, ее рот приобрел немного грустное выражение. Я готов был сорвать эти очки с ее голубых глаз.

— Мы проходим состояние животных душ, а затем перевоплощаемся в человека и, начиная с этого момента, все наше пребывание на земле — только школа, в которой мы должны приобрести опыт и подготовиться к высшим сферам. Когда мы достаточно уже подвинулись, нам больше не нужно перевоплощаться…

— Да… как теория… это я понимаю…

Она продолжала:

— Все решительно является «причиной» и «следствием». На нас отражаются результаты всякого, совершенного нами, действия, хорошего или дурного, а, иногда только в следующем перевоплощении, мы расплачиваемся за дурные и бываем вознаграждены за хорошие поступки.

— Значит, поэтому я и калека, а жизнь кажется такой гадостью.

— Конечно. Вы навлекли это на себя каким-то поступком в вашей прошлой жизни. Может быть, это также нужно для того, чтобы дать вам урок и усовершенствовать вашу душу.

— Не думаю, что я научился чему-нибудь, кажется, что все время я бунтовал.

— Возможно.

— Мисс Шарп, если бы вы захотели, вы действительно могли бы помочь мне. Пожалуйста, объясните мне все это, я буду прилежным учеником.

— Быть может, в последний раз вы обладали большой властью и в своем роде были щедры и добры — иначе вы не были бы теперь так богаты, — но вы причиняли страдания и надеялись только на себя самого, а не на что-либо божественное. Должно быть, вы причиняли много страданий, возможно, даже умственных, — и поэтому вам суждено было перевоплотиться и быть раненым, чтобы познать все это, то, что называется вашей Кармой. Наша Карма — это то, что, мы несем с собой из жизни в жизнь в виде обязательств, которые мы должны выполнить, так что, как видите, от нас зависит не увеличивать долги, которые мы должны будем заплатить в будущем.

Ее утонченный голос звучал ровно, она как будто сдерживалась, не давая прорваться в разговоре своим личным чувствам, ее затянутые в перчатки руки совершенно спокойно лежали на коленях. Она сидела, повернувшись в профиль, и я видел, что ее длинные ресницы прижаты стеклами очков. Никогда еще я не находился так близко от нее при ярком свете. К чему она носит эти проклятые очки! Я думал об этом, когда она сказала:

— Вам тяжело быть прикованным к креслу и не иметь возможности сражаться, не так ли? Но ведь, когда вы могли сражаться, не всегда вы испытывали радость атаки. Бывали времена, когда вы должны были сидеть в окопах и выдерживать это.

— Конечно…

— Ну вот… разве вы не видите, что теперь вы в окопах и, смотря по тому, как ваша душа воспользуется данным ими уроком, вам будет разрешено снова атаковать в этой жизни и даже приобрести мир.

— Что это за урок!

— Я не Бог и не могу сказать вам, но мы все можем узнать, какой урок задан нам, если только мы не слишком суетны, чтобы самим взглянуть в лицо истине.

— А цель…

— Конечно, — улучшить характер и приобрести силу.

— Какие качества вы цените больше всего в человеке, мисс Шарп?

— Умение владеть собой и силу воли.

— Вы не симпатизируете малодушным?

— Нисколько, скверные, но сильные духом люди лучше, чем хорошие, но слабодушные.

Я знал, что это правда. Это хрупкое создание производит впечатление бесконечного спокойствия и силы. Что она могла совершить в предшествующей жизни такого, что поставило ее в такие неблагоприятные условия, вынудив исполнять тяжелую работу и не иметь даже времени для размышлений? Мне очень хотелось спросить ее, но я не решился.

— Не начнем ли мы теперь работу? — предложила она, — и я продемонстрировал свой первый урок умения владеть собой, согласившись с нею. До завтрака мы больше не разговаривали.

— Если вам все равно, мы могли бы отправиться в маленькое кафэ около озера, — сказал я, — а затем найти другое место и поработать. Буртон доставит туда мое кресло, так что мы сможем выбрать славный утолок в одном из боскетов.

Она слегка кивнула. Казалось, что теперь, когда от этого не зависело мое моральное возрождение, она не собиралась больше разговаривать.

Когда мы садились в экипаж, я чуть-чуть поскользнулся и ухватился за ее руку. Дешевенькое бумажное платьице открывало ее до локтя и, когда я прикоснулся к нежной, нежной коже, меня снова охватило сумасшедшее желание сжать ее в объятиях, но я взял себя в руки. Она села рядом. У нее за ухом очаровательный локончик, выскользнувший, быть может, потому, что ее волосы причесаны так просто. Тут нет ничего от шика Сюзетты и даже от большого вкуса «дамочек». Они просто зачесаны назад и закручены тугим узлом. Но теперь, на свежем воздухе и на расстоянии, видно, что у нее прелестная фигурка и все на своем месте. Я сказал Буртону, чтобы он заказал лучший завтрак, который только можно изобрести в этом простом месте — и когда мы приехали, под одним из зонтиков нас ждал наш стол.

Кроме нас, там было только четверо, и еще несколько человек пришло потом.

Я забыл хлебные карточки, так что мисс Шарп одолжила мне свои. Она погрузилась в полнейшее молчание, которое нарушила только один раз, когда мы проезжали по аллее, ведущей от Малого Трианона к озеру, и когда я восклицанием выразил свой восторг перед этой красотой, по выражению ее рта, я видел, что она также восхищается этим. Она мягко сказала:

— Для меня Версаль очаровательнейшее место на земле.

При этом мне пришла в голову мысль о том, как хорошо было бы купить здесь красивый дом и проводить здесь летнее время с нею — принадлежащей мне. Я крепко ухватился за костыль.

За завтраком я пытался поддержать разговор. Это труднейшее на свете занятие в том случае, если вы заинтересованы и, благодаря этому, нервничаете, а ваш собеседник твердо решил, что не вымолвит слова лишнего. Меня охватила дрожь.

Приехавший заплатить по счету и усадить меня в мое кресло, Буртон подвернулся вовремя.

— Не думаю, чтобы вы выглядели достаточно хорошо, чтобы оставаться еще на воздухе, сэр Николай, — сказал он. — Лучше прямо отправляйтесь в отель и отдохните.

Мисс Шарп присоединилась к нему.

— Я как раз хотела сказать это, — заявила она.

Я чувствовал себя, как капризный, разочарованный ребенок. Правду сказать, я знал, что они оба были правы, я чувствовал сильную усталость и в голове у меня не было ни единой мысли. Но, сделай я это, может случится, что она опять отдалится от меня и опять передо мною встанут долгие часы одиночества.

— Я чувствую себя отлично и хочу работать, — сказал я раздраженно, и мы отправились в путь по прелестным аллеям, причем мисс Шарп шла за моим креслом на некотором расстоянии.

Тут Буртон нагнулся ко мне:

— Вам было бы хорошо подремать немножко, сэр Николай, право хорошо.

Казалось, что мисс Шарп также поддерживает его, так как тут она подошла ко мне.

— Если бы вы могли удобно устроиться, я почитала бы вам и вы, может быть, заснули бы, — сказала она.

— У нас нет книги, — возразил я брюзгливо, хотя эта мысль и доставила мне удовольствие.

— У меня есть подходящая, — и она вытащила из сумочки маленький томик. — Я уже долгое время хотела иметь ее, и сегодня, по дороге со станции, купила ее на толкучке — она стоила франк.

Это был потертый экземпляр Франсуа Виллона, изданный в восемнадцатом столетии.

— Да, это будет хорошо, — согласился я и откинулся назад, в то время, как Буртон, поправив мои подушки, удалился на некоторое расстояние. Частые наезды в Париж в течение двенадцати лет не научили его французскому языку — по крайней мере, языку Франсуа Виллона.

Мисс Шарп взяла маленький садовый стул и я смог наблюдать за ней, пока она читала, так как, в то время, как ее глаза были опущены на книгу, мне не нужно было сдерживания и я мог пожирать взглядом ее маленькое продолговатое личико. Мои нервы снова были натянуты и во мне не было мира. Как я хотел, — прямо до боли, — сжать ее в объятиях!

Час спустя, она подняла глаза, думаю, для того, чтобы посмотреть не сплю ли я. Должно быть, она заметила страстное выражение моих глаз. Она сейчас же снова склонилась над книгой, но легкий румянец залил ее щеки, обычно прозрачные, как перламутр. Это доставило мне глубокое удовольствие — по крайней мере, я, все-таки, смог заставить ее почувствовать что-то, — но тут же испугался, — если она найдет положение неудобным, она сможет предложить уйти. Когда она возобновила чтение, в ее голосе был новый оттенок, наконец, она заколебалась и остановилась.

— Если это не усыпляет вас, может быть, вы не будете иметь ничего против того, чтобы я пошла переписать на машинке записи, сделанные мною сегодня утром. Жаль терять даром столько времени.

Я знал, что, если я не разрешу ей поступать по-своему, могут возникнуть затруднения, а потому я согласился и сказал, что тоже вернусь в отель и прилягу на диване в гостиной. Таким образам, наше шествие отправилось в путь. Повернув в одну из аллей, я внезапно заметил Корали и ее последнего избранника в то время, как они оба, как предполагалось, должны были находиться в Довилле, вместе с остальными.

Корали была элегантно одета, Дюкьенуа в форме.

Я понял, что она увидела нас и не может избежать того, чтобы не подойти и не поговорить, хотя таково не было ее намерение. Если находишься в Версале с любовником, вместо того, чтобы, как предполагается всеми, быть в Довилле с семьей, то обыкновенно, не стараешься узнавать друзей.

Увидев, что встреча неизбежна, она бросилась мне навстречу.

— Николай, — заворковала она. — Какое счастье!

Затем она лукаво поглядела на мисс Шарп и сделала в ее сторону движение, как бы предполагая, что я познакомлю их.

Мисс Шарп избежала этого, немедленно же уйдя вперед.

— Вот те на! — сказала Корали.

— Это мисс Шарп, моя секретарша. Что вы делаете здесь, Корали?

— Быть может, то же, что и вы, друг мой, — и она весело расхохоталась. — Версаль такое тихое местечко.

Я готов был вздуть ее. К счастью, мисс Шарп была слишком далеко, чтобы услышать.

Тут к нам присоединился Жан Дюкьенуа — он вернулся с фронта на два дня, дела шли лучше и мир, конечно, будет заключен еще до Рождества.

В это время, Корали глядела вслед мисс Шарп с тем выражением лица, которое доступно только француженке. Оно ясно говорило: «Так вот причина, Николай. Ну, на этот раз вы выбрали нечто очень обыденное и недорогое. В своих вкусах мужчины, несомненно, безумны».

Я сделал вид, что не замечаю этого и она заговорила.

— Почему, если вы приехали сюда, вы не можете приехать и в Довилль, Николай? Должно быть, существует какая-либо неотразимая приманка, которая сильнее чем общество наших друзей.

— Да, это превосходный шведский массажист, привязанный к Парижу. Кроме того, иногда я люблю одиночество.

— Одиночество? — и Корали бросила взгляд в сторону быстро удаляющейся фигуры мисс Шарп. — Вот как?

Я не допустил себя до того, чтобы рассердиться снова.

— Можете сказать остальным, что книга почти кончена.

— Эта противная книжонка! До того, как вы ее начали, вы были поинтереснее, Николай. Может быть, теперь я и поняла почему.

Я не дал поймать себя и сделал вылазку в лагерь противника:

— Вы остановились здесь?

Я видел, что это так и что ее теперь беспокоит мысль о моем присутствии.

— О нет, — мило солгала она. — Я здесь только на один день, чтобы навестить Луизу, сын которой в лазарете.

Наступила моя очередь сказать:

— Вот те на!

Тут мы оба рассмеялись — и я расстался с ними.

Но когда я добрался до своей гостиной, я не услышал стука машинки и нашел только записку от мисс Шарп, в которой она писала, что в машинке что-то не совсем в порядке и что она взяла работу с собой, чтобы закончить ее дома.

Я проклял Корали и всех дамочек на свете и, испытывая сильную боль, лег в постель.