Время иных (СИ)

Глава 3

Дорогу перегородил пушистый подлесок, молодые зелёные ёлочки густой порослью вставали коням по грудь. Их группа остановилась. Любитель железа Медо предупредительно поднял руку и вытащил недавно найденный у домов-призраков прибор. Почему-то он считал, что данная штука работает. Сташ только криво усмехнулся, он и без прибора знал, что въезжать в эти колючие заросли не стоит. Лежащие у самой земли густы тени, отбрасываемые деревьями, были не только ярко-багровыми, напоминающими лужи крови, но ещё и имели объёмную структуру — поднимались в воздух красноватым туманом. Но Гром почему-то проигнорировал его обычный жест рукой, означающий опасность и вопросительно посмотрел именно на Медо. Неужели он начал верить этим приборам? Или это простое любопытство?

Медо вытянул из стальной коробочки длинный прут и направил его на заросли. С этим прибором он проводил всё своё свободное время, уже несколько раз его разбирал, что-то подкручивал, настраивал. Несколько раз со злостью едва не разбил об ствол дерева, но успокоившись и убедившись, что данная штука от простых механических воздействий оживать не собирается, в конце концов, поместил его в поле магии. Он был единственным магом в их группе, но использовал свои способности крайне неохотно. Утверждал, что это тоже аномалия.

Прибор — анализатор, как назвал его Медо, заработал буквально от нескольких разрядов вливаемой в него магической энергии. На маленьком экранчике начали скакать непонятные цифры, а после поворота какой-то детали ещё и послышался стучащий треск.

Вот и сейчас стоило Медо направить его на ёлки, как анализатор затрещал и выдал несколько цифр. Медо хмыкнул.

— Ничего себе, — пробормотал он. — Высший уровень.

— Работает? — спросил Гром.

— Ещё как!

Старший коротко кивнул и, тронув коня с места, двинулся по краю зарослей.

Сташ ехал вторым после Грома, хмуро поглядывал на пушистые лапы низкорослых деревьев, уверенно закрывающих всю низину. У него была отличная память на местность, а здесь они проезжали месяц назад, и тогда это была совершенна голая, покрытая лишь худосочной травой низина.

Гром оглянулся, кивнул.

— Мне и раньше казалось, что здесь проходит Полоса, — проговорил он. — Всё думал, как она выразится. Оказалось, что не всё так страшно. Просто лес.

— Такой красивый, пушистый лес, — усмехнулся Сташ, но дальше пояснять не стал. Все и так поняли, что Гром шутит. Не могло это место быть просто лесом.

Они не оглядывались, но взгляд всё равно ловил, как деревья неспешно поворачиваются вслед за всадниками. Сташ несколько раз успевал заметить мелькнувшие между веток тёмные сгустки. Субстанция мелко пульсировала и разворачивалась в продолговатые щупальца. Скорее всего, где-то имеются и рты, способные поглощать попавшую в плен добычу. Полоса ещё не такое способна сотворить с подвластной ей местностью. Не сразу конечно, но перерождение обычно происходит именно с растениями.

Они благополучно обогнули опасный участок и выехали на взгорок. С привычного пути пришлось свернуть, и сейчас перед взглядом предстала незнакомая местность. Гром уверенно направил коня поверху, больше не спускаясь в низины. Не самый безопасный участок, здесь всадников было хорошо видно издалека. Но учитывая проявление Полосы в данном случае это решение являлось самым разумным. Старший лишь оглянулся на Сташа, вопросительно кивнул и получил в ответ отрицательное качание головы. Слова не нужны, они слишком давно привыкли к данному ритуалу.

Гром невольно сжал кулаки. Слишком привыкли. А ведь его отряд среди Братства был самым удачливым. За десять лет всего две гибели, да и те по вполне естественным причинам. Старый Бект переступил Грань и отправился на Поляну к Тому кто знает, а у Солада оказались слишком сильные способности к поглощению, он сгорел за пять лет. Даже до Поляны не добрался, переродился прямо на глазах у братьев.

Почему-то Гром думал, что следующим будет именно он, всё порывался спросить у Сташа, но так и не решился. Оказалось — ошибся. Уже несколько недель ни у кого из их отряда не поднималась рука завершить путь следующего подступившего к грани перерождения. Это больно. Чувств не должно существовать, но это больно. Особенно, если брат имеет такое значение для их отряда. А Сташ был именно тем, кто давал им надежду не погибнуть.

Гром так и не смог ничего ему сказать. Остальные тоже. Они просто присматривали за ним. А сам парень если и замечал изменения, то не подавал виду. Или действительно не знал. Говорят, что в самом конце ощущение собственной сущности совершенно исчезает.

Он спиной чувствовал его присутствие, пусть Сташ ещё до конца не переродился, но его энергетика колючим ознобом холода заставляла вздрагивать каждый раз, как он делал хоть одно резкое движение. Гром думал, что уже очень давно разучился бояться. Оказалось, что тоже ошибся. Ощущать рядом с собой почти переступившего грань было не просто страшно, это казалось жутким. Ведь перерождение могло начаться в любой момент — начаться настолько быстро, что не останется шансов среагировать, защититься, просто отшатнуться.

Он не знал, сколько ещё они смогут выдерживать присутствие Сташа. Ларко и Медо слишком часто начали хвататься за рукояти мечей, и почти всё время в их взглядах был вопрос. Но ответа не существовало, несмотря на опасность, Гром решил, что будет тянуть до последнего.

А ведь прошло уже несколько недель, как это началось. Гром едва не взвыл, когда понял, что изменения затронули именно Сташа. Берущие начинают видеть истинную сущность лишь перед самым перерождением. А Сташ в их отряде был особенным, его взгляду доступна первоначальная стадия. Он способен определить заражённого сразу после укуса. И именно благодаря ему действие их отряда было настолько эффективным. Было… и уже не будет.

Гром вновь оглянулся на Сташа. Все движения парня стали какими-то более резкими, порывистыми, утратили плавность, словно он не осознавая этого, боролся с чем-то внутри себя. Вот и сейчас он вдруг рывком натянул поводья коня, заставив животное захрапеть и замер, всматриваясь в густой бурелом. На бледном лице тёмными пятнами горели уголья неестественно чёрных глаз.

Старший с некоторой дрожью пересилил себя, придержал коня и подъехал ближе. Медо и Ларко вновь бросили на него настороженные, вопросительные взгляды. Гром лишь молча сжал кулаки.

Сташ поднял руку и указал на густой завал из веток.

— Они там.

Братья переглянулись, пусть Сташ изменился, но он никогда не ошибался.

— Кто? — тихо спросил Гром.

Парень повернул голову, посмотрел на него пустым безжизненным взором.

— Пока ещё люди. Их одиннадцать.

Старший кивнул. Заражённые. Начальная стадия. Таких уничтожить проще всего. И сложнее.

— Вперёд.

Отряд Берущих двинулся в объезд бурелома. За нагромождением из веток примостились три домика, почти скрытые от взглядов густым кустарником и искусственно созданным завалом. Рядом шумел узкий ручеёк. Защитный купол слабо подрагивал, едва держался, сжимая в своих объятиях маленькое селение. Уже за его пределами виднелись останки других домов — разрушенные, местами сожжённые, а где-то просто разобранные. Под разросшейся травой их было почти не заметно.

Гром подъехал к самому куполу, спрыгнул с коня. Сейчас он и сам ощущал, что дома жилые, но если бы не Сташ, то, пожалуй, проехал бы мимо, не заметил. Такую слабую энергию трудно уловить.

— Эй, есть кто дома?

Они могли бы войти и без спроса. Закон запрещал чинить препятствия Братству. Но это было лишь условностью, никакой закон не смог бы остановить охотников на особую дичь.

Никто не ответил, поэтому Гром поднёс к куполу руку, дотронулся до энергетических линий и замер, отыскивая связь с источником. Энергия послушно потекла в его ладонь. Источником служили несколько камней, скорее всего принесённые из Полосы и сохранившие от неё подпитку. Рядом с аномалией тоже выгодно жить.

Купол дрогнул, сверкнул истончающейся паутиной и погас. Погас весь разом, как это бывает, когда источники такие слабые. Гром опустил руку, на месте границы купола осталась лишь выжженная черта. Мало кто решался не открыть проход Братству, ведь это означало лишиться защитного купола. Берущие были способны поглощать любую энергию и не только из живых существ.

— Медо, Сташ, останьтесь здесь, — приказал он не оглядываясь. — Ларко за мной.

Из трёх неприметных домов он шагнул к тому, что притаился под густой кроной склонившегося дерева. Не потому что он показался наиболее защищённым или каким-то особенным, просто именного на него не отрываясь смотрел Сташ. Гром шёл к двери, проклиная себя за привычку ориентироваться на выбор парня, а не свой собственный. Нужно отвыкать от этого.

Рукоять меча послушно скользнула в руку, клинок одним быстрым движением покинул ножны. Рядом так же спокойно и уверенно обнажил оружие Ларко. Гром вновь поймал себя на мысли, что почти невыносимо хочется оглянуться, бросить взгляд на Сташа и увидеть любой знак, пусть это будет кивок головы, предостерегающий взмах руки или наоборот — ободряющая улыбка. Он с трудом пересилил себя и толкнул неприметную дверь. Та оказалась заперта, Гром чуть отошёл и ударил по двери ногой. Дерево затрещало, саму створку сорвало с петель и внесло в дом. Берущие шагнули в открывшийся проход.

Медо проводил их настороженным взглядом, огляделся по сторонам, стараясь контролировать окружение. Очень сильно отвлекало, то, что он остался со Сташем наедине, всё внимание волей неволей переключалось именно на парня. Он отступил, чтобы находиться чуть дальше. Сташ не двигался, застыл на одном месте, не отрывая взгляда от дома.

Медо вытащил свой прибор, навёл его на тот же дом и начал перебирать настройки. По экрану поползли помехи, сильно фонило, выдавало себя за аномалии. Он вздохнул, да, что-то он мог определить, но заражённые не входили в данную категорию.

— Не работает? — не поворачивая головы поинтересовался Сташ.

— Не тот случай, — хмуро проговорил Медо. — Я ещё не до конца со всем разобрался.

— У тебя получится, — в голосе Сташа прозвучала странная отрешённость.

— Что там происходит? — Берущий подошёл ближе, но обогнул парня по дуге.

Тот склонил голову к плечу и пристально вглядывался в дом, словно действительно мог видеть сквозь стены. Его чёрные глаза напоминали безжизненные сгустки мрака на бледном лице. Обычно взгляд Сташа становился таким перед боем.

— Тени танцуют…

— Что? — Медо вздрогнул.

Сташ едва заметно качнул головой. У порога входа внезапно появился Ларко, он вышел из дома и сразу отшагнул в сторону. Парень был мертвенно бледен. Он остановился и уставился в темноту дверного проёма.

В доме действительно стоял полумрак. Окна закрывали рассохшиеся деревянные ставни, имеющие множество щелей, но между тем плотно прикрытые и запертые на задвижки. Выбитая дверь впустила вовнутрь поток света, который смог рассеять мрак лишь за порогом. В этой освещённой полосе показались несколько худых фигур и, зябко передёргивая плечами, медленно двинулись на улицу.

Медо насчитал лишь восьмерых. Четыре девчонки — очень молодые, испуганные, одеты в давно не стираное тряпьё, уже не напоминающее платья. Двое парней чуть постарше девчонок, тоже в рванье, тощие, едва держащиеся на ногах. Пожилая женщина, опирающаяся на палку и старик с трясущимися руками. Они сбились в кучу и испуганно замерли, отворачиваясь от солнечного света. Уставшие, истощённые от голода люди. Никто из Братства не принял бы их за перерождённых.

Сташ сделал шаг в их сторону и вновь остановился, настороженный взгляд скользнул по худым фигурам, по напоминающим черепа лицам, по скрюченным пальцам, по заострённым ногтям. Сейчас это лишь жертвы — они послужили пищей для других монстров, более сильных и переродившихся уже давно. Тех троих, что остались в доме. Они бесы, ещё не испробовавшие вкуса человеческой крови — первая стадия. Но этот момент обязательно наступит. Не может не наступить. Бес очень быстро переходит на стадию кровлига — сразу, как только появляется подходящая жертва, с которой он может справиться. Да, сейчас они истощены, но вовсе не обессилены, это притворство. Слишком яркие тени встают от земли и заслоняют их фигуры. Тени, пронизанные красными полосами.

Сташ прищурился. Не все тени были одинаковыми. Взгляд остановился на тщедушной фигурке девчонки, лицо которой закрывали густые спутанные пряди волос. Она дрожала и пыталась зайти за спины односельчан. Худые пальцы вцепились в ворот собственного поношенного платья и всё время его дёргали, словно пытались разорвать. Сташ криво усмехнулся. Она не бес, уже давно не бес и если приподнять эти пряди, то под ними обнаружится трансформировавшаяся челюсть и выпирающие изо рта клыки. Странно, что она до сих пор сдерживается.

В проёме двери показался Гром, быстро шагнул наружу. Обнажённый меч в его руке поблёскивал алыми каплями, ещё стекающими по клинку и срывающимися на землю. Друг за другом. Капля за каплей.

Сташ почти не удивился, когда он обогнул группу местных жителей и быстро двинулся именно к нему. Пронизывающий взгляд Грома впился в его глаза, а потом вверх пошло оружие и почти упёрлось остриём под подбородок.

— Ты уверен, что они перерождённые? — прошипел Старший. — Действительно уверен?! Те трое в доме напали на нас с оружием, но внешне они ничем не отличались от людей.

Сташ остался совершенно неподвижен.

— Зачем тебе моя уверенность? — проговорил он сквозь зубы. — Ты можешь сам убедиться — раны от укусов не заживают.

Гром качнул головой, в глазах мелькнула растерянность и тут же исчезла. Он не должен ни в чём сомневаться. Для Берущих это неприемлемо. Старший резко развернулся и направился к выгнанным из дома людям. Те ещё больше задрожали.

Гром ухватил старика за ворот рубахи и рванул вниз. Ветхая ткань мгновенно распалась, обнажив бледно-синюю кожу, туго обтягивающую скелет. Берущий отбросил тряпьё на землю и кончиком клинка заставил старика поднять низко опущенную голову. Рваная рана с синими краями обнаружилась между выпирающими ключицами. Не очень удобное место, поэтому и кожа так сильно разорвана, словно кровлиг не собирался оставлять жизнь своей жертве, а решил убить. Неудивительно, этот человек слишком стар, чтобы долго служить пищей, поэтому монстр с ним и не церемонился. Но если он не умер сразу, значит теперь находится на пути к следующей стадии и этого уже не изменишь.

Гром поморщился, тяжело вздохнул.

— Я, я, — залепетал старик. — Я ничего не сделал. Мы лишь пытались выжить. Овощи выращивали, кур разводили…

— Кур? — Гром огляделся, здесь не было ни живности, ни грядок. По заросшему сорняками двору ветер гонял какой-то мусор, перемешанный с перьями, и гремел высоко привязанной к столбу цепью с ошейником на конце. — Когда это было?

— Давно, — вздохнул старик и впервые посмотрел Берущему в глаза, посмотрел без страха и улыбнулся. — Моя внучка тогда была ещё маленькой.

Гром невольно отступил от него, сбоку сразу мелькнуло что-то тёмное, с невероятной скоростью понеслось прямо в лицо. Перед глазами оказались изогнутые когти — чёрные, со сверкающей зеленью кромкой, очень острые. Он почти ощутил, как они прикасаются к его коже, вспарывают, погружаются в плоть. Быстро, слишком быстро, быстрее, чем рука поднимает опущенный меч, быстрее, чем успевает среагировать привычное к таким атакам тело. Эти твари тоже умеют выжидать нужный момент…

В уши впилось утробное рычание и резко перешло на визг. Хрупкое, извивающееся в судорогах тело отлетело от удара ногой на землю и, подвывая, закрутилось на месте. В траве остались лежать две отрубленные кисти с заканчивающимися когтями пальцами. Гром перевёл взгляд на остановившегося рядом Сташа, тот резким движением смахнул со своего меча капли крови и вновь настороженно замер. Парень оказался быстрее и этого существа и его самого. Потому что знал. И ждал этого нападения.

Гром коротко кивнул, очень хотелось прикоснуться к лицу, стереть с кожи заразу, как будто когти успели его расцарапать. Он с трудом сдержался, осознавая, что этот удар он всё же пропустил и если бы не Сташ…

Гром шагнул к перерождённой, старик резко упал на колени и заслонил собой извивающуюся девчонку с отрубленными руками.

— Вы сами монстры! — выкрикнул он. — Оставьте нас в покое! Это наша жизнь!

— У вас нет жизни, — глухо произнёс Гром. — Она закончилась.

Клинок по дуге ринулся вниз и слишком легко прошёл сквозь шею старика. Тот уставился на Берушего вытаращенными глазами, попытался что-то сказать, но его голова уже запрокидывалась назад, скатывалась с плеч, открывая взглядам страшную рану. Следом осело на землю тело.

Кто-то судорожно всхлипнул, затем раздался пронзительный визг. Заражённые с криками рванули в разные стороны, внезапно осознав, что их тоже не пощадят. Ларко стоял к ним ближе всех и среагировал первым. Его меч превратился в сверкающую полосу, рассекая податливые тела. Два парня и девушка сразу повалились на землю, напоровшись на оказавшуюся смертельно близко сталь. Ещё две девчонки бросились в другую сторону, пытаясь скрыться за углом дома. Их в несколько прыжков догнал Медо, не останавливаясь махнул мечом и одним длинным ударом рассёк оба тела.

Гром остался рядом с перерождённой, а Сташ двинулся за пожилой женщиной, которая опираясь на палку, хромала в сторону неприметных холмиков у края леса, почти не видимых в густой траве. Здесь она тяжело опустилась на колени, прикоснулась рукой к земле и что-то зашептала.

Обострённый слух Берущего различил тихие слова.

— Ну вот, деточки мои, закончилась наша разлука… Остался всего один шаг. Как же я по вас соскучилась.

Морщинистые пальцы ласково гладили два маленьких холмика, осторожно перебирали траву, пытались аккуратно расправить стебли. У неё была очень бледная, едва окрашенная красными полосами тень, её путь перерождённой только начинался, если бы женщина смогла справиться с Голодом, то ещё долго оставалась бы в образе человека. Если бы…

Она медленно подняла голову и посмотрела на Берущего. Её лицо оказалось совсем не старым, просто очень бледным и уставшим. По щекам катились слёзы, но губы улыбались. Очень счастливо улыбались. А в ярко-синих глазах плескалась радость.

Сташ до боли в пальцах сжал рукоять меча. Монстры не всегда являются монстрами — это он и раньше знал, но иногда выбор остаётся именно за монстром. Для Берущих выбора не существует.

Женщина кивнула и вновь отвернулась. Сташ резко взмахнул мечом, взмахнул настолько быстро, что загудел разрываемый клинком воздух, а сталь превратилась в размытую полосу. Мышцы заломило от напряжения, а вот удара от соприкосновения с плотью совсем не почувствовалось. Привычное действие, привычный поток энергии, потянувшийся вслед за клинком, только почему так колет в груди, а перед взглядом вместо деревьев мелькают тёмные пятна? Остался всего один шаг…

Сташ с трудом заставил себя не шататься, ноги подкашивались и пришлось замереть на месте, дожидаясь пока отступит неожиданная слабость. И смотреть — женщина лежала уткнувшись лицом в землю, её руки обнимали оба холмика, ладонь правой руки прикрывала до странности чистенькую тряпичную куклу, одетую в нарядное платье. Последнее, что смогла сохранить мать для детей?

Сташ отвернулся, бесполезно думать, что всё могло бы быть по-другому. Это был его выбор, его инстинкт, его предназначение, приведшее отряд Братства в умирающее селение. Наверное, проще было бы не вмешиваться, проехать мимо, не заметить… а сейчас слишком поздно. И уже ничего не изменить.