Время кенгуру

Глава 17

Я созвонился с Абрамом Ульевичем, и нам с Натали назначили аудиенцию.

Региональный магистр принял нас в своем кабинете, как я понял, специально приспособленном для подобных встреч. Окно было чуточку приоткрыто, чтобы создать сквозняк. Сквозняк заставлял трепетать тюлевую занавеску, за которой были установлены свечи, бросающие движущиеся отблески на стены и находящихся в кабинете. Тем самым кабинет был намеренно погружен в таинственный полумрак.

Сам Абрам Ульевич оказался рыхлыми и полным мужчиной почтенных лет, одетым в черный балахон с вышитыми на нем золотыми звездами. В левой руке региональный магистр держал нечто вроде скипетра, а в правой руке гусиное перо.

— Присаживайтесь, дети мои, — бросил Абрам Ульевич, указывая на глубокие и низкие кресла.

После этого магистр возвратил скипетр на стол, откинул верхнюю половину скипетра и макнул в него гусиное перо. Затем вывел что-то глубокомысленное на листе бумаги, лежащим перед ним.

— Итак, вы хотели встретиться со мной?

— Совершенно верно, Абрам Ульевич…

— Называйте меня Ваше посвященство.

— Хорошо, Ваше посвященство, — начал я. — Граф Орловский был так любезен, что согласился представить нас Вашему посвященству, учитывая интерес, который мы проявляем к высшему знанию.

— О, высшее знание! Похвально, похвально, дети мои, — заметил Абрам Ульевич.

— Высшие знания волновали нас с самого детства. Однако, мы не в силах познать тайны природы самостоятельно, поэтому ищем опытного наставника, который смог бы наставить нас на путь истинный.

— А сколь велика ваша тяга к высшему знанию? — поинтересовался Абрам Ульевич.

— Так велика, сколь может быть велико человеческое любопытство.

— Это всего лишь слова, — сказал Абрам Ульевич. — А слова человеческие зачастую лживы. Однако, познания псимасонов в человеческой природе столь велики, что позволяют нам ощущать эманации, испускаемые человеческим телом. По эманациям мы способны определить, лжет человек или нет. Готовы ли вы, дети мои, доверить региональному магистру свои эманации, с тем, чтобы я определил вашу готовность к высшему познанию?

— Безусловно, ваше посвященство, — ответил я без колебаний.

— Приблизься ко мне, сын мой, — сказал Абрам Ульевич.

Я поднялся с кресла и приблизился. Абрам Ульевич положил мне руку на грудь и вслушался в испускаемые мной эманации.

— А теперь ты, дочь моя.

Люська приблизилась. Абрам Ульевич и ей положил руку на грудь и вслушался в испускаемые Люськой эманации. Некоторые из эманаций показались региональными магистру сомнительными, потому что Абрам Ульевич пошевелил пальцами, ухватывая эманации покрепче. Люська мужественно молчала. Абрам Ульевич потискал эманации еще немного, после чего произнес утвердительно:

— Вы готовы для обряда посвящения.

— И мы, Ваше посвященство, приобретем высшие знания? — уточнил я, желая знать, получу ли я возмещение за улавливание эманаций моей жены.

— Что ты, дитя мое, — ласково произнес Абрам Ульевич. — К высшему знанию приобщены только высшие существа. Долог и тернист путь к духовным вершинам. Стремящийся должен пройти его безропотно и с должным смирением.

— Спасибо, Ваше посвященство, — ответил я, смекнув, что спасение вселенной от демонтажа может обойтись мне недешево.

— Вы вовремя посетили меня, дети мои. Не далее как завтра состоится очередной обряд посвящения неофитов в лоно псимасонов. Мы будет вас ждать.

С этими словами Абрам Ульевич передал мне два отпечатанных на мелованной бумаге приглашения. Я заглянул: в качестве адреса была указана Малая церковь Святого Вольфрама на Большой Немецкой. Уже что-то.

Мы распрощались с Его посвященством и вышли из полутемного кабинета.

На что приходится идти женщине ради спасения вселенной!

В назначенный час мы с Андрэ посетили Малую церковь Святого Вольфрама на Большой Немецкой. На входе, проверяя пригласительные билеты, располагались служители в форменной одежде, напоминающей японские халаты.

— Прошу пройти в раздевалку! — сказал один из служителей, убедившись, что все в порядке.

И повел нас в раздевалку. Мне показалось, что сбоку, за загородкой, мелькнули обнаженные тела, но у меня не было времени разглядеть. Мы прошли несколько десятков дверей, расположенных в ряд, и остановились напротив последней.

— Прошу, — сказал служитель, вводя нас в небольшое помещение со стеллажами для одежды. — Раздевайтесь и проходите в церковь.

Андрэ снял плащ и помог мне снять накидку и боа.

— Вы, наверное, новенькие?

— Да, в первый раз приобщаемся к высшим знаниям, — подтвердил муж.

— У нас полагается раздеваться полностью, — сообщил служитель.

— Вы серьезно? — спросил Андрэ.

В качестве ответа служитель распахнул японский халат, под которым ничего не было. Я ахнула.

— В церкви все голые, — сообщил служитель. — Одежда не должна мешать приобщению к таинствам святого Вольфрама. Но, чтобы не простудить ноги, — добавил служитель, показывая на тапочки разных размеров, выставленные на тумбочке у стенки, — можете надеть это.

Мы с Андрэ переглянулись. Андрэ вздохнул и принялся стягивать с себя панталоны. Я сильно пожалела, что не догадалась захватить Натали. Впрочем, пригласительных было два: горничную могли не пустить. Я вздохнула и принялась раздеваться самостоятельно.

Вот я и говорю, на что приходится идти женщине, чтобы спасти вселенную.

Легко сказать «принялась раздеваться», раздеться без помощи горничной намного сложнее. Мне удалось снять с себя кофточку, однако стянуть юбки, тем более корсет, не представлялось возможным без посторонней помощи.

— Андрэ, помоги мне, — попросила я.

Муж, уже полностью голый, принялся распутывать завязки на юбках.

— Здесь сам черт не разберется, — сообщил он через некоторое время.

— Ну, Андрэ, — запричитала я. — Я не могу всю оставшуюся жизнь простоять без кофточки, когда все вокруг голые!

— Позвольте, я попробую, — предложил служитель.

Я почувствовала, как он орудует пальцами в районе моей талии.

— По-моему, этот шнурок берет начало от другого узла, — высказал предположение муж, присоединяясь к служителю.

Я втянула живот и задвигала попой, стараясь освободиться от юбок. Наконец, юбки свалились вниз, и я осталась в одних нижних панталонах и корсете. Панталоны я стянула сама, потом наклонилась, чтобы было удобней расшнуровывать корсет. Андрэ со служителем склонились надо мной, пытаясь разобраться со шнуровкой.

— Откуда расшнуровывать, сверху или снизу? — спросил муж.

— Должно быть, снизу, — предположил служитель, дергая корсет в районе моей голой попы.

Ах, ну разумеется, снизу! Мужчины принялись ощупывать мою попу, в поисках конца шнуровки.

— Да вот же он!

Минут через десять я была освобождена от корсета и вздохнула с облегчением.

— Теперь наденьте маски.

С такими словами служитель протянул нам две черных маски.

Мы с Андрэ надели маски, тапочки и, вслед за служителем, проследовали в основную залу, где уже столпились человек двадцать мужчин и женщин разного возраста, также одетых в одни маски и тапочки. Оценивая фигуры собравшихся в церкви людей, я с удовольствием отметила, что мы с Андрэ выглядим очень даже недурно.

Служба в Малой церкви Святого Вольфрама как раз начиналась.

— Да пребудет с нами сила! — возгласил, входя на амвон, проповедник.

Проповедник, как и все остальные, был в маске, но, благодаря большому животу, также по голосу, мы опознали в нем Абрама Ульевича.

Его посвященство начал читать проповедь о том, что только Святой Вольфрам дарует своим адептам божественные знания и что служение Святому Вольфраму — истинное испытание для каждой ищущей души. Я слушала вполуха, больше заботясь о том, насколько хорошо выгляжу рядом с Андрэ.

Завершив проповедь, Абрам Ульевич объявил:

— Сегодня в наших рядах находятся двое неофитов. Прошу их выйти для прохождения испытания.

Мы с Андрэ взялись за руки и вышли на всеобщее обозрение.

— Готовы ли вступить в ряды псимасонов, чтобы вместе с нами вести человечество к высшему познанию? — спросил Абрам Ульевич.

— Готовы, Ваше посвященство, — ответил за нас обоих Андрэ.

— Готовы ли вместе с нами узреть свет истины?

— Готовы, — ответил Андрэ, а потом зачем-то добавил, — особенно, если свет истины предстанет нам в виде светового луча, свободно огибающего предметы.

Мне показалось, что в этот момент Абрам Ульевич слегка вздрогнул.

— Готовы ли преодолеть любые трудности на этом тернистом пути?

— Готовы.

Его посвященство хлопнул в ладоши. К нам с Андрэ приблизились две группы людей: с моей стороны — молодых мужчин, а со стороны Андрэ — молодых женщин. Приблизившиеся изгибались в экстатическом танце, держа в руках баночки с красной краской. Приблизившись, молодые люди начали ощупывать наши обнаженные тела, одновременно окуная руки в баночки и размазывая по телам краску. По запаху, исходящему от краски, я поняла, что это не краска, а кровь. Мужские руки ласкали мое неприкрытое тело, стараясь, хотя я старательно сжимала ноги, проникнуть в самые укромные его уголки. Одновременно я наблюдала, как молодые и красивые женщины проделывают то же самое с моим мужем, хватая его руками за выступающие части тела. По глазам мужа я поняла, что он еле сдерживается. Когда одному из обступивших меня мужчин удалось раздвинуть мои ноги, а другой мужчина попытался нагнуть меня и раздвинуть ягодицы, муж не выдержал.

— Да будьте вы прокляты, проклятые псимасоны! — завопил он.

С этими словами, Андрэ вырвался из обступивших его нагих фурий и могучими ударами свалил обоих моих мучителей. Фурии пытались удерживать Андрэ за пенис, но оказались не в состоянии совладать с его гневом. Мужчины и женщины отлетали от моего Андрэ, как брызги от брошенного в воду камня. Их кровь смешивалась с принесенной в баночках, так что становилось совершенно непонятно, кого Андрэ на самом деле покалечил, а кто из лежащих на каменном полу притворяется. Хотя Андрэ был настолько зол, что притворяющихся было немного.

Узрев незапланированное побоище, толпа уцелевших бросилась в кабинки для переодевания. Андрэ еще немного побуйствовал, затем обратил разгневанный взор на амвон, где за минуту до этого находился Абрам Ульевич. Однако, Его посвященства след простыл. В своем гневе Андрэ, полностью обнаженный и испачканный кровью, был так прекрасен, что я припала к его груди, шепча в исступлении:

— О, Андрэ, как я тебя люблю!

— Идем отсюда, дорогая, — сказал Андрэ, беря меня за руку. — В этой церкви нет светового луча, следовательно, нет протечки во времени.

Мы возвратились в свою комнату для переодевания. Одевшись, вышли на улицу. Никто из служителей Малой церкви Святого Вольфрама, напуганных гневом моего неподражаемого Андрэ, не попытался нас задерживать.

На следующий день мы с Люськой снова встретили графа Орловского в ресторане.

— Андрей, как успехи? — осведомился Орловский, переходя за наш столик.

— Не сказать, чтобы очень, — ответил я. — Псимасонство оказалось мне не по зубам. Зато псимасонам по зубам.

— Так это ты натворил, оказывается? — развеселился граф. — Я сегодня троих встретил с расквашенными дворянскими мордами. Кулаки молодецкие зачесались? Знаю по себе, они у тебя крепкие.

Я скривился.

— Сами виноваты.

— Нисколько не сомневаюсь. Однако, насколько понимаю, твои дела в Петербурге так и остались нерешенными?

— Увы.

— Если не секрет, в чем они заключаются? Зачем тебе было знакомиться с Абрамом Ульевичем? Я предупреждал, что он за человек.

— Меня интересует, во-первых, кто производит наладонники, а во-вторых, откуда берут начало силовые дороги.

— Да пребудет с тобой сила? — подмигнул граф.

— Да пребудет.

— А чем тебе тесть досадил?

— Сам по себе ничем, за исключением того, что пару раз пытался меня убить. Иван Платонович нужен мне исключительно для того, чтобы выяснить ответы на первые два вопроса. Судя по его активности, он обладает нужной мне информацией.

— Зачем тебе информация о наладонниках, Андрей? Работают наладонники, и ладно. Или ты собираешься вклиниться в этот серьезный бизнес? А каким образом производство наладонников связано с силовыми дорогами?

— Нет, Григорий, ни в какой бизнес я вклиниваться не собираюсь. У меня на это просто денег нет. А производство наладонников связано с силовыми дорогами… В общем, это одного поля ягода.

— А можно подробнее?

Я задумался, стоит ли доверить такую тайну графу Орловскому. А впрочем, что что можно потерять в сравнении с демонтажом вселенной?!

— Понимаешь, Григорий, какое дело. Вселенная наша немного протекает, я пытаюсь ее починить. Точнее, не починить, а обнаружить протечку во времени, откуда в наш мир попадают гаджеты из будущих времен, в частности наладонники и силовые дороги. После того, как я обнаружу протечку, я вызову создателей нашей вселенной, и они эту протечку устранят. Хочешь — верь, а хочешь — не верь.

Граф Орловский достал из кармана наладонник и повертел в руках.

— Так эта штука из будущего, выходит?

— Совершенно верно, Григорий. Ты правильно уловил мою мысль.

— И после того, как протечка будет заделана, наладонники исчезнут?

— Исчезнут наладонники или нет, мне не известно. Но то, что модельная линейка прекратит обновляться, это точно.

— Я с тобой, Андрей! — вскричал граф Орловский, протягивая мне руку. — Очаровательная Льсюена, — обратился граф к Люське, — ваш муж мне сразу понравился, с того самого момента, когда я решил набить ему морду. Теперь он нравится мне гораздо больше.

— Это опасно, — предупредил я, пожимая широкую графскую ладонь.

— Великолепно! — вскричал граф в полном восторге, протягивая для рукопожатья вторую руку. — Я отменяю волжскую рыбалку, полностью посвящая себя делу борьбы с иновременными наладонниками. С чего начнем?

— Может быть, с Ивана Платоновича? — подсказал я.

— Озерецким я займусь лично. А ты, Андрей… Вероятно, тебе стоит посетить Академию наук и выяснить, что там думают по поводу наладонников и силовых дорог. У меня есть кое-какие завязки, я тебе скину. Скажешь, от графа Орловского.

— Это мысль, — задумался я.

— Даже не сомневайся. Встретимся завтра, в этом же месте в это же время.

Граф Орловский встал и, не дождавшись десерта, вышел из ресторанной залы, стараясь неосторожным движением не опрокинуть столик.

— Поедешь со мной в Академию наук? — спросил я жену.

— Поеду, — кивнула Люська.

Мы вышли из гостиницы и нос к носу столкнулись с Иваном Платоновичем, как раз в гостиницу заходящим. По его виду было видно, что для министра государственных имуществ встреча не меньшая неожиданность, чем для нас.

— Папан! — вскрикнула Люська.

К чести Ивана Платоновича, он быстро сориентировался.

— Пройдемте в вестибюль, — сказал министр, увлекая нас обратно в вертящиеся двери.

Мы вернулись в вестибюль и присели на один из кожаных диванов. У меня возникла мысль, а не взять ли Ивана Платоновича сейчас — тепленьким, так сказать, — пока он не прибегнул к помощи ниндзя или кого похуже. Но министр, словно угадав мои намерения, произнес:

— Даже не думайте, князь Андрей. В моем кармане заряженный пистолет. Вы знаете, как я умею стрелять.

Как метко пуляет Иван Платонович, я знал не понаслышке, и покойный барон Енадаров тоже.

— Вам, Иван Платонович, многое известно, — заметил я. — Например, то, что я владею приемами рукопашного боя. Вам не успеть вытащить свой пистолет из кармана.

— Я выстрелю через карман, — парировал Иван Платонович.

Действительно, его правая рука оставалась в кармане пальто.

— Хорошо, — согласился я. — Ненадолго останемся в подвешенном состоянии. Вам не кажется, Иван Платонович, что нам следует обсудить сложившееся шаткое равновесие?

— Почему нет? — кивнул Иван Платонович, хмуря переносицу.

— Папан, где протечка во времени? — воскликнула нетерпеливая Люська.

— Так это протечка во времени? — переспросил тесть. — Ну да, я догадывался. Однако, данное уточнение ничего не меняет. Не лезь в мужские игры, доча.

— Тем не менее вопрос задан правильно, — сказал я. — Отвечайте, Иван Платонович, где протечка во времени? Это ведь вы контролируете протечку?

— Зачем вам протечка, князь Андрэ? Хотя какой вы князь? Вы невесть кто, не пойми откуда взявшийся. В роду Березкиных такой не значится.

— Папан, что ты такое говоришь!

— Ты вышла за самозванца и проходимца, доча, — на этих Иван Платонович натянуто рассмеялся. — Но не бойся, это ненадолго. Скоро ты станешь вдовой, тогда сможешь выйти замуж повторно.

— Он не проходимец, папан, просто он из другого времени! — воскликнула Люська и прикусила язык.

— Значит, из протечки могут выходить не только технические устройства, но и люди? Любопытно. Тем не менее это мало что меняет. Если, конечно, князь Андрей не откажется от своих замыслов добраться до светового луча.

— Иван Платонович, перестаньте тупить, — предупредил я. — Или я доберусь до протечки и нейтрализую ее одному мне известным способом, либо все человечество попросту погибнет, причем в самое ближайшее время. Вы в числе прочих.

— Не принимайте меня за идиота, — нахмурился министр государственных имуществ. — С чего бы человечеству погибать? Луч существует уже несколько лет и никакой опасности для людей не представляет. Напротив, от него одни блага.

— Которые вы монополизировали, уважаемый министр!

— Как бы там ни было, световой луч вам никогда не найти.

— Мне известно, что он находится где-то в Петербурге. Найти световой луч — вопрос времени, вы не сможете переместить его в другое место. Но в том-то и дело, что времени у меня недостаточно, вселенная в опасности.

— Времени много только у покойников, — согласился Иван Платонович.

— Мне терять нечего. Либо меня убьют ваши приспешники, либо я погибну вместе с остальным человечеством.

— Папан, не убивай Андрэ, — вмешалась Люська. — Он мой муж.

— А я твой отец.

— Не убивайте друг друга, пожалуйста.

— Только в том случае, — предложил министр государственных имуществ, — если князь Андрей оставит свои попытки найти и нейтрализовать световой луч. В конце концов, это же наш семейный бизнес. Зачем портить жизнь семье?

— Затем, что семья в таком случае погибнет, вместе с остальным человечеством, — повторил я, не надеясь уже на понимание.

— Я здравомыслящий человек и не верю в подобные истории.

— Хорошо, я вам скажу, — решился я. — Если протечка во времени не будет устранена, нашу вселенную уничтожат разумные кенгуру, которые ее создали.

— Кого создали кенгуру? — спросил Иван Платонович с некоторым подозрением.

— Вселенную.

— Мужайся, доча, — сказал Иван Платонович, обхватывая Люську за затылок обеими руками и заглядывая в ее глаза с отцовской тревогой. — Быть вдовой не есть конец жизни. Ты еще станешь счастлива.

— Ну папан… — начала Люська.

— Прошу прощения, но у меня в гостинице назначена деловая встреча. Меня дожидаются, неудобно.

С этими словами Иван Платонович сунул правую руку в карман, где у него лежал пистолет, и удалился к лифту. А мы с Люськой вышли из «Европы», взяли экипаж и направились в Академию наук.

В Академии нас с Люськой ожидал академик Ефимов — именно с ним, по наводке графа Орловского, была назначена встреча. Нам указали лабораторию, в которой в данный момент работал академик, и мы, постучавшись, зашли.

Стучаться не было необходимости: в лаборатории стоял грохот и электрический треск — наш стук все равно никто не услышал. Помещение было заполнено аппаратами — насколько можно понять, вырабатывающими и передающими электричество. В основном, аппараты состояли из перекрученных проводов, рубильников и изоляционных материалов. Форма была совершенно разнообразной: кубической, округлой, удлиненной, с торчащими из приборов молниеотводами или наоборот, в чем я совершенно не разбирался. И все это хозяйство жужжало, искрило, потрескивало и сотрясалось, наполняя помещение запахом жженой резины. Несколько человек в темных халатах наблюдали за этой электрической вакханалией, время от времени делая пометки в наладонниках.

— Академика Ефимова! — крикнул я в ухо ближайшему из работников.

— Чего? — крикнул, не расслышав.

— Академика Ефимова, — заорал я что есть мочи.

Работник указал пальцем на одного из своих коллег, в таком же темном халате, как у остальных.

— Академик Ефимов? — закричал я в ухо указанному человеку. — Разрешите с вами пообщаться?

Академик — нестарый еще человек с подкрученными вверх усами и небольшой остроконечной бородкой — кивнул и жестом пригласил проследовать за ним, на выход.

Кабинет оказался поблизости лаборатории. По крайней мере, в нем было тихо. Академик предложил нам с Люськой присесть и спросил у дамы разрешения закурить. По бархатному голосу я мигом узнал человека, с которым не так давно разговаривал на промежуточной стоянке в Новгороде.

— Пожалуйста, курите, — разрешила Люська.

Ефимов закурил и спросил, чем, собственно, обязан.

— Граф Григорий Орловский рекомендовал вас как лучшего в Петербурге специалиста по силовой энергии.

Ефимов засмеялся.

— Можно сказать и так. Если кто-нибудь вообще в этом вопросе разбирается.

— Так что же такое сила?

— Если бы я знал, то не был бы специалистом. В том весь фокус, что не знаю.

— Как же так? Силовой энергией все пользуются. Разве не благодаря усилиям ученых?

— Официально считается, что именно благодаря им. У меня даже обширный — можно сказать, энциклопедический — труд имеется на данную тему, с описаниями, что и когда изобреталось. То есть полный исторический экскурс в процесс изобретения и строительства силовых дорог, в динамике. Начиная с древнеримских силовых дорог — они, кстати, функционируют по сей день — до последних нововведений. Очень подробный труд, с рисунками и фотографиями.

— За чем дело стало? Я готов данный труд приобрести.

— Это несложно, зайдите в любой книжный магазин. Да и напуглить можете при желании. Беда в том, что, во-первых, я не помню, как я данным трудом занимался…

— Что, простите?

— Я не помню, как написал данный труд. Такое вот удивительное признание. Фамилия на обложке моя, дома даже рукопись валяется, исписанная моим почерком, но вот как сочинял, разрази гром, не вспоминается.

— Причуды памяти?

— Возможно, возможно. Но что удивительно. Начинаешь перепроверять изложенные в книге факты, и ничего не подтверждается. То есть подтверждается ссылками на другую справочную литературу, а исторических сведений не находится.

— Но ведь силовые столбы имеются — вон, вдоль дороги стоят. По ним разве не ясно, что собой силовая энергия представляет? Тем более вы сами сказали: древнеримские силовые дороги до сих пор используются.

— Использоваться используются, да только понять по ним, как работают, совершенно невозможно. Собственно, как и по современным. Для чего все эти эксперименты в лаборатории, вот которые вы видели? Для того, чтобы понять, откуда сила берется. Знал бы, по другому поводу экспериментировал.

— То, что по проводам сила протекает, не отрицаете?

— Кто ж такое отрицать решится? Протекает, естественно.

— А откуда сила берется, не знаете?

— Запамятовал, извините покорно.

— Вы на это уже жаловались.

— Разве мы знакомы или состояли в переписке? — удивился академик Ефимов.

Я напомнил ему о коротком разговоре несколько дней назад на промежуточной стоянке дирижаблей в Новгороде.

— Знаете, что я вам скажу, молодой человек. История эта таинственная, потому ищите. Тайна происхождения силы должна быть разрешена, на то мы исследователи. А сейчас прошу извинить, но эксперименты требуют моего личного присутствия.

Мы с Люськой тепло распрощались с академиком Ефимовым и возвратились в гостиницу.