Время кенгуру

Глава 1

С чего все началось? Кажется, с того, что я собрался в компьютерный салон покупать эмоушер. Увидел рекламу и, что называется, загорелся.

Разумеется, внутренний голос был против.

«Нет, ты мне скажи, зачем тебе эмоушер?» — спросил он.

«Все покупают…» — протянул я.

«А! — встрепенулся внутренний голос. — Сам знаешь, на фиг он тебе сдался, а покупать едешь! Вещь-то дорогущая.»

«Мне полагается», — сказал я убежденно.

«С чего бы это?» — возопил внутренний голос, чувствуя свою правоту.

«Мне как современному человеку полагается интересоваться модными гаджетами», — пояснил я не слишком уверенно.

«Врешь! — констатировал внутренний голос. — Никто тебе ничего не скажет, если ты не купишь эмоушер.»

«Ну не скажет», — признался я.

Спорить со внутренним голосом бесполезно, слишком многое ему про меня было известно.

«Так не покупай, балда.»

«Не могу.»

«Это почему?»

«Во-первых, мне очень хочется. Если не куплю, это нанесет моей психике непоправимый ущерб.»

«Бабушка надвое сказала», — пробурчал внутренний голос.

«Во-вторых, я направлюсь в салон. Не возвращаться же домой?»

Я действительно вышел из дома и направлялся в близлежащий компьютерный салон, и почти уже дошел.

Извечный оппонент замолк — видимо, понял, что домой возвращаться нелепо, тем более на подходе к компьютерному салону. Строго говоря, во многом внутренний голос был прав, но знать ему об этом не следовало. Только ведь все равно догадается, сволочь.

Я вошел в салон и огляделся. Ко мне немедленно бросился свободный консультант, с вопросом:

— Вы чем-то интересуетесь? Давайте подскажу.

Подскажешь. Конечно, подскажешь, дружище.

— Я интересуюсь эмоушерами.

— Пройдемте со мной.

По стеклом лежали несколько моделей: черные для мужчин, розовые для женщин, серебристые… для трансгендеров, что ли?

— Какую модель предпочитаете?

— Черную, естественно.

Консультант выдал дежурные фразы с описанием технических характеристик моделей, затем спросил:

— Будете оформлять?

— Буду. Но мне хотелось предустановить необходимый софт.

— Разумеется, разумеется. Софт совершенно бесплатный.

Мы прошли на кассу. Консультант принес коробочку и распаковал. Я расплатился, приказав своему внутреннему голосу помалкивать. Девушка-кассир приняла деньги и начала оформлять гарантийный талон.

— Айфон при себе? Необходимо скачать приложение из аппсторе, — предложил консультант.

Вдвоем мы скачали и установили приложение на мой айфон. Ввели идентификационный номер эмоушера.

— Готово, — сказал консультант. — Можете надевать.

Я надел эмоушер на руку. Легкий такой браслетик, почти невесомый.

— Кнопка включения здесь, сбоку, — показал консультант.

Я надавил кнопку. На эмоушере загорелся зеленый огонек.

— Включено. Теперь запустите на айфоне установленную программу.

Я ткнул пальцем. Открылось окошко, в котором находилась линейка с делениями. Тонкий язычок пламени мерцал на нижних делениях.

— Красный язычок показывает уровень вашей эмоциональности в текущий момент, — пояснил консультант. — Чем выше, тем на большем уровне находятся ваши эмоции.

— По пульсу, что ли, определяет?

— Зависимость от частоты пульса опосредованная! Принципиально новая технология! Определяет именно эмоциональность, хотя с привязкой к физическому состоянию.

Язычок пламени мерцал на одном уровне.

— Что же, он так постоянно мерцать будет? Как бы проверить?

— Вы в нашем салоне тысячный покупатель с начала месяца, — сказал консультант. — Поэтому мы представляем вам скидку в размере 100 %. Наташа, верни деньги покупателю.

Приятно удивленный, я вскинул голову.

— Вы сюда, сюда глядите, — кивнул консультант на мой айфон.

Язычок пламени на глазах задергался и перепрыгнул на несколько делений.

— Видите, работает, — сказал консультант.

— Да, действительно, работает, — подтвердил я. — А вот это что за стрелочка, почему она ничего не показывает?

Чуть в стороне от язычка пламени располагалась стрелка, помеченная крестиком — значком деактивации интерфейсного элемента.

— Честно говоря, не знаю, — ответил консультант. — Фича приблудная. В описании про это ничего нет.

Приблудные фичи случаются, об этом мне было известно не понаслышке. Я выключил эмоушер, снял с руки и с обреченным вздохом протянул консультанту.

— Беру.

Девушка-кассир запаковала покупку и передала мне, с профессиональной улыбкой радости, типа: как же вам, покупатель, повезло!

Перед тем, как покинуть салон, спросил:

— А как же обещанная скидка в 100 %?

Консультант засмеялся. Ему что, он свою работу выполнил — впарил товар клиенту, — теперь можно и посмеяться.

Вечером у меня был бой, на командное первенство.

Добрались с парнями до Люберец, переоделись. Начались бои. Болели в основном тренеры и родственники — из тех, кто пришел. Остальные разминались и настраивались.

Мой соперник был высоким и худощавым.

«Он выше, поэтому держи дистанцию», — подсказал внутренний голос, пародируя тренерский.

— Он выше, поэтому держи дистанцию, — сейчас же повторил тренер.

Внутренний голос заржал.

— Держишь дистанцию, — сказал тренер, — резко рвешь, бьешь джеб, потом входишь в клинч. Руки не опускаешь, может хай-кик прилететь. По технике ты его должен размотать. Левым сбоку чаще пользуйся, в прошлый раз ты им соперника уронил, здесь тоже хороший шанс. Пару раз кинь бэкфист, но не увлекайся. Помни про контроль, на ногах стой жестко, но не застывай.

Я похлопал себя перчатками по щекам. Ну, с Богом!

Новичок ринулся вперед, но получил джеб в грудь. Правда, тут же достал меня хуком, но вскользь. Я увернулся влево, вошел на ближнюю дистанцию и засадил ему коленом в печень. Новичок пошатнулся. Я рванулся и саданул по подбородку, снизу вверх. Классический апперкот. Новичок опрокинулся.

На восьмой секунде отсчета он все-таки встал, покачиваясь. Но до конца раунда я его добил, естественно — несколькими джебами в голову, как тренер советовал. Новичок оказался слабаком.

Победа нокаутом в первом раунде!

Рефери вскинул мою руку. Я высоко подпрыгнул, а поверженный противник поплелся в свой угол.

«Избил слабого, — констатировал внутренний голос. — Какое достижение!»

«Нечего было лезть на ринг.»

«А ты знаешь, что будет с тобой, если нарвешься на профессионала?»

Я знал и пригорюнился.

«То-то, — констатировал внутренний голос. — Так что не особо радуйся.»

Я не стал особо радоваться и пошел в душ.

После душа, в раздевалке, решил посмотреть, что показывает эмоушер после одержанной нокаутом победы. Нацепил на запястье и нажал кнопочку. Мерцающее пламя на айфоне показывало три деления — поменьше, чем в салоне, когда консультант сообщил мне о скидке в 100 %. Зачем я его только купил, придурок?

Гаджет еще не получил всеобщего распространения, поэтому рядом со мной столпилось несколько человек.

— Это что? — спросил Леха.

— Эмоушер, профан, — подсказали несколько голосов.

— А что он делает?

— Измеряет эмоциональное состояние.

— А, — сказал Леха и пошел в душ.

— У меня такой же, только-только взял, — сообщил Елагин, — Я со своей девчонкой во время этого дела измерил. Это что-то, скажу я вам.

— Во время какого дела? — не удержался я от подначки.

— Секса, какого еще?! Скакнуло до предела.

— Еще бы! — послышались авторитетные голоса. — Это ж секс.

Кстати, хорошая идея. Завтра должна прийти Катька. Сегодня звонка дожидается: смогу ли быть полезен в постели, не слишком ли меня поколотили. Нет, не поколотили — совсем наоборот, как видишь. Надо будет измерить свой эмоциональный уровень во время, как выражается Елагин, этого дела.

— Слышь, парни, — спросил я. — Никто не знает, что это за стрелка, почему не работает?

Предположений не было.

Я вздохнул. Живешь больше двух десятилетий, а столько еще всякого загадочного в подлунном мире!

Я встретил Катьку возле метро.

— Привет.

— Привет.

Мы, под ручку, пошли ко мне. По дороге купили бутылку шампанского и фрукты.

Оказавшись в квартире, Катька тяжело вздохнула и принялась вытирать пыль. Беспорядок, понимаю. Но ничего не могу с собой поделать: жизнь такая, холостяцкая.

«Сволочь ты», — сказал внутренний голос.

«Это за пыль-то?» — поразился я.

«Нет. За то, что не женишься на девушке».

О как!

«Так я же с ней сплю, зачем еще и жениться?»

«Сволочь, сволочь», — уверил меня внутренний голос.

Я не стал с ним далее разговаривать.

Мы с Катькой поцеловались, пригубили шампанского, и я разложил постель. Потом стянул с себя майку и вспомнил об эмоушере. Для чего я его покупал, в самом деле?!

Вытащив браслет из кармана, нацепил на запястье и запустил программу на айфоне. Мое эмоциональное состояние соответствовало двум делениям. Тут в комнату вошла Катька, в одном белье. Язычок пламени немедленно скакнул до пяти делений.

— Что у тебя? — заинтересовалась подружка.

— Эмоушер, — пояснил я. — Новое слово в гаджетостроении. Улавливает эмоции человека, в привязке к его физическому состоянию.

— Какие эмоции, положительные и отрицательные? — быстро спросила Катька.

Кстати, да — об этом я у консультанта позабыл спросить. Хотя ответ наверняка знаю. В основании красного язычка дрожит очень коротенький черный язычок. Сначала я подумал, что черный язычок — основание красного язычка, но теперь понимаю, что это такое. Отрицательные эмоции. Просто во время покупки эмоушера, и сейчас тоже, отрицательных эмоций я не испытывал, поэтому черный язычок плясал возле нуля.

— Любые эмоции, — ответил я уверенно. — Положительные отображаются красным цветом, отрицательные — черным.

— Когда ты меня увидел, показатель вверх скакнул, — сообщила Катька. — Это оттого, что ты меня в одном белье увидел?

— Не знаю, — ответил я. — Но похоже на то. Нужно поэкспериментировать.

Я отвернулся в сторону и посмотрел на стенку. Алый язычок немного подумал, потом пополз вниз. Постепенно дополз до с пяти до двух делений. Я резко повернулся в сторону голого Катькиного живота — показатель мигом скакнул обратно к пяти.

— Работает, — изумилась Катька. — Сейчас, погоди.

Она схватила со стула платье и вползла в него через голову.

— Теперь попробуй.

Мы провели повторный эксперимент. При виде одетой в платье Катьки моя эмоциональность изменилась с двух делений до трех — не более.

— Вау! — обрадованно закричала Катька, стягивая с себя платье. — Давай еще раз, как сначала.

Я отвернулся. Язычок пламени замер на двух делениях. Повернулся к голому животу. Алый язычок скакнул до пяти делений. Внезапно Катька резким движением стянула с себя трусы. Язычок пламени задергался, как припадочный, и саданул до максимума. Мы оба с восторгом смотрели, как он дрожит на максимальной отметке, потом нехотя начинает сползать. Я повернулся к Катькиному лобку, и язычок уперся в максимум. Будь там еще деления, не сомневаюсь, язычок бы их легко проскочил.

— Блеск! — только и смогла сказать Катька, всхлипывая от восторга. — Я тобой могу вертеть, как захочу. Любым мужчиной.

Она натянула трусы, и язычок снизился ровно на пять делений.

— Но-но, — сказал я обиженно. — Вот этого не надо. Я люблю верных девочек. И вообще, я могу сказать о женщинах то же самое. Продемонстрирую им свой половой орган, и женская эмоциональность скакнет в бесконечность.

— Ну прям? — не поверила Катька.

— Ах так? — сказал я упрямо. — Сейчас проверим.

Я снял эмоушер со своего запястья и нацепил на тонкое Катькино. На всякий случай перезагрузил софтину. Катькина эмоциональность располагалась на двух делениях, как у меня.

— Наблюдаем, — с намеком сказал я и стянул с себя джинсы.

Язычок пламени задрожал, но остался на прежней отметке. Впрочем, Катька смотрела не на мои семейные трусы, а в айфон.

— Повернись ко мне, — приказал я.

Катька с улыбкой повернулась. Язычок пламени не удлинился ни на одно деление.

— Ап-ле! — крикнул я, спуская трусы до колен и впиваясь взором в айфон.

Язычок пламени поднялся всего на одно деление, но не более.

Катька зашлась от смеха.

— Ну что, — спросила меня, отсмеявшись. — Убедился, насколько ты можешь управлять женщинами? Это мы можем вами управлять, а не вы.

Я схватил ее и, в отместку, повалил на диван.

— Сейчас проверим, на что ты реагируешь! — зарычал я.

Расслабленные, мы лежали на простыне.

— Тебе все-таки присуща эмоциональность, — заметил я опустошенно.

— Нужно знать, куда нажимать, — согласилась Катька, разглядывая эмоушер на своем запястье.

Браслет был немного великоват — впрочем, размер можно было отрегулировать.

Катька взяла мой айфон и принялась за дополнительное обследование. Пощупала себя за мочки ушей, за соски, дотронулась до клитора, затем ухватила меня за член. При этом все время глазела в айфон.

— Каковы результаты? — поинтересовался я.

— Все верно, — вздохнула подружка. — Только в самой себе сложно разобраться, а здесь наглядно, в числовом выражении.

— В графическом, — поправил я.

— Да, в графическом. Слушай, а ведь с помощью этой штуки можно определять, кто тебя больше возбуждает!

— Хм. А действительно.

Катька принялась развивать мысль о том, как с помощью эмоушера составлять супружеские пары. Ее мысли были направлены только в эту сторону: женщина, что сказать.

— Строим девочек и мальчиков в ряд, — говорила между тем Катька, — обнаженных разумеется. У каждого на руке эмоушер. Ряды начинают двигаться в противоположных направлениях. Показания эмоушеров фиксируются, по окончании тестирования сравниваются. Наиболее высокий суммарный показатель означает будущую идеальную супружескую пару.

— Не выйдет, — предположил я кисло.

— Почему?

— Во-первых, этот метод годиться только для деревни.

— Это почему же?

— Потому что в деревне число мальчиков и девочек, приблизительно подходящих по возрасту, ограничено. А представь, сколько их в городе. Какие встречные цепочки голых девочек и мальчиков должны выстроиться, чтобы сравнить каждого с каждым.

— Да, — призналась Катька. — Об этом я не подумала.

— Во-вторых, суммарный показатель не является идеальным. Представь, что мальчик до гроба любит девочку, за десятерых, а девочка мальчика не любит. А суммарный-то показатель наибольший! Каково будет этой девочке? Или мальчику, если ситуация обратная?

— Ты прав, — прошептала Катька, и ее правая рука скользнула на мое бедро.

«Сейчас брякнет что-нибудь про идеальную супружескую пару», — подумал я тоскливо.

«Жди», — согласился внутренний голос.

Но Катька спросила, показывая на айфон, который на держала в левой руке:

— Слушай, а что это за стрелка?

— Не работающая? — уточнил я. — Неизвестно. Консультант в салоне сказал, приблудная фича.

— Почему не работающая?

Я забрал у Катьки айфон и взглянул. Стрелка работала: перечеркивающий ее крестик исчез, и цвет стрелки изменился с тусклого на яркий. При этом стрелка указывала вбок и вниз: невозможное для обычного указателя изображение. Надо будет погуглить, что это за стрелка, все-таки.

Мы встали с дивана. Я принялся одеваться, а Катька убежала в ванную. Перед этим я отобрал у нее эмоушер, чтобы залила водой.

Глянув на экран айфона, я обнаружил, что язычки пламени отсутствуют. Ничего удивительного в этом не было, ведь эмоушер находился не на моем запястье, а в кармане. Удивительным мне показалось другое: стрелка стала указывать другое направление. Направление изменилось градусов на девяносто.

«Направление может меняться? — удивился я. — Может это полюс какой-нибудь, типа магнитного?»

Внутренний голос помалкивал. Он вечно отмалчивается в трудных ситуациях: например, когда у меня проблемы в личной жизни или вызывают на ковер к начальству.

Ладно. Может стрелка менять направление, так может. С айфоном в руке, я сделал несколько шагов за джинсами, висящими на стуле, и тут стрелка — буквально на моих глазах — снова изменила направление. Шагнул задом, и стрелка указала на прежнее направление, как будто магнитный полюс находился в метре от айфона — там, где стоял круглый обеденный стол. Не веря своим глазам, я обошел обеденный стол вокруг. Стрелка указывала строго на центр обеденного стола и немного ниже!

«Вот видишь, — сообщил проснувшийся внутренний голос. — Загадка разгадана. Магнитный полюс находится под твоим обеденным столом.»

«Сам вижу», — обрадовался я.

Так и не надев джинсы, присел на край разобранного дивана в размышлении.

Неожиданно стрелка на айфоне засветилась ярче. И в то же мгновение я увидел нечто, заставившее меня замереть от удивления и неожиданности. Под обеденным столом творилось нечто невообразимое. Пространство под столом затрепетало и исказилось, затем полезло клочьями. «Клочьями» — немного не то определение. Впечатление было такое, будто пространство — объемное, трехмерное, нормальное такое пространство — нарисовано на тонком полиэтилене. И вот теперь кто-то обдирает этот полиэтилен клочьями. Или, еще точнее, полиэтилен нагревается, и все нарисованное на нем пространство: сервант, расположенный за столом; свешивающаяся со стола скатерть; ножки стульев — все это искажается под воздействием жара. Затем полиэтилен расползается, вместе с ним расползается само пространство.

Все это продолжалось одно мгновение. Затем полиэтилен с нарисованным на нем пространством начал на глазах восстанавливаться, как будто пленку пустили в обратном направлении. Через секунду под столом не было ничего необычного.

Я взглянул на айфон: стрелка потускнела. При этом упорно показывала под обеденный стол, как будто в этом имелся хоть какой-то смысл.

Когда сияющая свежестью Катька вернулась из ванной, я сидел на диване в майке, но без штанов, и выпученными глазами смотрел под стол. Мой внутренний голос смотрел туда же и тоже не мог вымолвить ни слова.

— Что, пыльно? — спросила Катька, — В следующий раз под столом уберусь, если настроение будет. Сам мог протереть мокрой тряпкой. Это несложно.

Кргыы-Уун вплыл в научную лабораторию. Что-то было не так — он это сразу ощутил и кинулся к приборам. Рабочие графики — со всей присущей математическим выкладкам убедительностью — показывали: в опытном образце происходят необратимые изменения.

Впав в панику, Кргыы-Уун промодулировал трагическим шепотом:

— Полный швахомбрий! За утерю опытного образца нет пощады.

После этого Кргыы-Уун перекрутил свои ложноножки до предела, желая таким образом облегчить будущие мучения. На его счастье, в лабораторию вплыл Бриик-Боо, коллега и научный руководитель.

— Что случилось, Кргыы-Уун? — промодулировал Бриик-Боо.

— Полный швахомбрий! Полный швахомбрий! — истерично промодулировал Кргыы-Уун. — Опытный образец практически утерян!

— Перестань паниковать, и скажи, что случилось.

— Самое страшное, что могло случиться: время протекает. Ты же знаешь, Бриик-Боо…

— Разумеется, знаю, — промодулировал в ответ научный руководитель. — Время в опытном образце течет последовательно, в заданном нами темпе. Если различные времена начинают соприкасаться между собой без учета заданного темпа, например вследствие протечки, опытный образец можно относить на чермаунт…

— Полный швахомбрий! — подтвердил Кргыы-Уун.

— Так в чем же дело? — продолжал Бриик-Боо. — Давай устраним протечку, тем самым решим возникшую проблему.

— Ты погляди на приборы! Протечка на микроуровне. Мы не сможем залатать время отсюда!

— Н-да, — вынужден был согласиться с ним Бриик-Боо. — Отсюда не сможем.

— Микромир! Протечка времени! Полный швахомбрий! — не унимался Кргыы-Уун. — Мы пострадаем! Нам обоим швахомбрий!

Иногда его модуляции достигали такой силы, что заставляли Бриик-Боо затыкать ложноножками звуковые рецепторы. И все-таки опытный инопланетный ученый нашел выход из трудного положения.

— Прекрати свои модуляции, они мне надоели, — сообщил он Кргыы-Ууну. — Ты прав в том, что, если мы потеряем опытный образец, нам обоим полный швахомбрий.

Услышав такое, Кргыы-Уун принялся откусывать себе очередную ложноножку, но был остановлен научным руководителем.

— Однако, — продолжил свою мысль Бриик-Боо, — имеется способ починить протечку времени в опытном образце. Действительно, мы не может залатать дырку по времени…

— Там много, много микродырок, — предупреждающе заверещал Кргыы-Уун.

— Действительно, — поправился Бриик-Боо, — мы не может залатать микродырки во времени своими силами, но можем воздействовать на микроуровень с тем, чтобы он сам устранил повреждения во времени. Тебе же известно, что на микроуровне действуют так называемые живые реагенты, иначе говоря разумные частицы…

— Известно, — перебил руководителя Кргыы-Уун. — Микромир состоит из разумных и неразумных частиц, это я еще в коконе изучал.

— Видишь, тебе это известно, — продолжал Бриик-Боо, — Очевидно, что починить опытный образец могут только разумные частицы — под нашим непосредственным наблюдением, разумеется. Это и есть наш с тобой шанс избежать полного швахомбрия.

— Каким способом наблюдать за разумными частицами, скажи мне? — отчаянными модуляциями вопросил своего научного руководителя Кргыы-Уун. — Это же микромир! Мы знаем о микромире слишком мало! Чтобы наблюдать за разумными частицами, придется самому первертироваться в разумную частицу. Но разумные частицы слишком нестабильны и слишком мало изучены.

— Ты предпочитаешь полный швахомбрий, я правильно тебя понимаю? — вопросил Бриик-Боо у своего подчиненного.

— О нет, только не это!

В ужасе, восемь из десяти ложноножек Кргыы-Ууна перекрутились у основания.

— Тогда поступим следующим образом. Во избежание полного швахомбрия, первертируемся в разумные частицы. Ненадолго, потому что достаточной стабильности нам не достичь. Первертировавшись, попытаемся подобрать подходящего реагента, то есть какую-нибудь разумную частицу, и отправить на поиск протечки времени. А сами первертируемся обратно в макромир. Дадим избранному нами реагенту малый первертор, чтобы реагент вызывал нас при необходимости. Тем самым сможем наблюдать за действиями реагента и по необходимости с ним корректировать.

— Великолепная мысль, руководитель, — замодулировал Кргыы-Уун, на этот раз даже не вспомнив о швахомбрии. — Мне остается непонятным только один вопрос. Каким образом мы подберем подходящего реагента? То есть каким образом мы его в микромире отыщем?

— Возьмем живого реагента из микродырки во времени, — объявил Бриик-Боо.

— Гениально! — взмодулировал Кргыы-Уун, возвращая свои ложноножки из перекрученного состояния в обычное.

— В таком случае пора действовать, — заметил Бриик-Боо. — Первым делом попробуй скачать с микромира все информационные волны, до которых только дотянешься. Обработай информацию и запиши. Общаться с реагентом, после первертирования, нам придется на основании этих данных. Затем подготовь для работы оба первертора, большой и малый. И самое главное, постарайся, чтобы в институте никто не пронюхал о том, что в опытном образце времена начали смешиваться. Если узнают о происходящих в опытном образце изменениях, нам с тобой действительно наступит полный швахомбрий. Ты понял меня, Кргыы-Уун?

Кргыы-Уун не ответил: шестью ложноножками он уже скачивал с микромира информационные волны, а оставшимися четырьмя настраивал перверторы.