Время кенгуру

Глава 8

Подлетая к Казани, я заметил, что тянущаяся под нами линия силовой дороги впадает в трансформаторную подстанцию — впрочем, и продолжается за ней. А не здесь ли находится протечка во времени? Если так, нам следует остановиться и оглядеть это место.

— Садимся! — скомандовал я.

— Зачем, Андрэ? — удивилась Люська. — Еще не вечер, и ветер попутный.

— Осмотрим трансформаторную подстанцию, — объяснил я.

— А, — догадалась Люська, приглядываясь, — это силовую избу?

Может, и вправду силовая дорога берет начало в силовой избе? Логично же.

— Берегись! Спускаимся! — прикрикнул Ермолай.

— Барыня, ухватитесь за поручень, а то с ног сшибет, — посоветовала Натали.

Мы приземлились на распаханном поле недалеко от подстанции.

Трансформаторная подстанция — то есть силовая изба — и в самом деле представляла собой избу, только довольно большую, можно сказать трехэтажную. Из избы, как из ежа, во все стороны высовывались бревна, на которых закреплялись провода. Далее провода разветвлялись: часть уходила внутрь избы, а другая часть продолжала силовую дорогу.

Кроме главной силовой избы, на территории находились несколько строений помельче, не менее замысловатых. Все это сплеталось в единое электрическое кружево и расходилось от силовой избы в разные стороны.

— Ермолай, ты остаешься на дирижабле. Натали, ты тоже. А мы с Люси осмотрим силовую избу.

— Ясен пень, — буркнул Ермолай.

Я поймал себя на мысли, что уже несколько дней не слышал своего внутреннего голоса: в известном смысле Ермолай его заменял.

Я скинул веревочную лестницу. Через пять минут мы с Люськой брели по вспаханной целине в направлении силовой избы. Люська приподняла подол платья, чтобы не запачкаться. В руке у нее был зонтик от солнца. Я брел по полю в панталонах, доставшихся мне от барона Енадарова, и его же фраке. Под предлогом запаздывания багажа мне удалось также прибарахлиться у тестя, поэтому в одежде я не нуждался. Безусловно, это было приятней, чем бегать по лесу с голым членом.

Мы дошли до деревянных ворот силовой избы и постучали. На стук отворилось разговорное окошко, в окошко просунулась заспанная бородатая рожа.

— Кого там черти несут?

— Нельзя ли осмотреть ваше хозяйство, любезный? — вежливо поинтересовался я.

— Илья Глебыч, — донеслось до меня. — Опять черти кого-то принесли.

Через минуту ворота открылись, и меня с Люси поприветствовал худой человек интеллигентного вида.

— Илья Глебович Орлов, инженер силовой избы, — представился он. — Чем могу служить?

— Мы с женой хотели бы осмотреть вашу силовую избу, — ответил я. — Так сказать, в познавательных целях.

— Прошу, — пригласил Илья Глебович.

Мы с Люськой зашли на территорию силовой избы. Рассмотреть ее сверху, с дирижабля, возможность у нас была, но мне хотелось лично пообщаться со специалистом-электриком. Инженер силовой избы подходил для этих целей как нельзя лучше.

— В силовой избе мы преобразуем силовую энергию одного напряжения в силовую энергию другого напряжения, — рассказал Илья Глебович, показывая нам свое хозяйство. — Там, внутри этой избы, находятся силовые установки, осуществляющие преобразование. Как видите, ничего интересного у нас нет.

— Откуда берется силовая энергия, Илья Глебович? — спросил я. — Можете объяснить?

Инженер задумался.

— Вот вы спрашиваете, откуда берется сила. Хотите верьте, хотите нет, но мне неизвестно. В приходской школе этого не проходят. И в Петербургском университете, в котором я закончил курс силотехники, этого не объясняли. Подозреваю, что и самим профессорам сие не известно.

— Как же так, Илья Глебович? Вы же силовой избой заведуете? Откуда-то должна же браться сила.

— Вот и я думаю, что должна. Во всяком случае, к нам в силовую избу она поступает. Поэтому должна.

— А я надеялся, вы ее здесь сами вырабатывает?

Илья Глебович невесело рассмеялся.

— Если бы! К сожалению, этого и близко нет. Мы всего лишь меняем у силовой энергии напряжение. Чему в университетах обучались, тому обучались.

Мы с Люськой, сопровождаемые любезным Ильей Глебовичем, еще немного побродили по территории, между срубов, ощетинившихся позвякивающими от напряжения проводами. Однако, пора было собираться.

— Спасибо за познавательный рассказ, — поблагодарил я инженера. — Да пребудет с вами сила.

— И вам того же, — кивнул инженер.

Мы вышли из ворот силовой избы и потопали по чернозему обратно к дирижаблю. После экскурсии на трансформаторную подстанцию я, отдохнув душой и телом, почувствовал себя готовым к тому, чтобы грести до вечера.

Казань пролетели утром. Ветер был попутным, поэтому от физической работы мы с Ермолаем были избавлены. Вчетвером стояли у бортика и смотрели на расстилающийся внизу город, с церковными куполами. Словно приветствуя нас, зазвонили к заутрене. Голубой лентой, разбиваясь на многочисленные заводи и протоки, струилась полноводная Волга.

— Ура! — закричала Люська.

— Ура! — подхватили остальные.

Волга осталась позади, а мы еще больше приблизились к Уралу — демидовским заводам, на которых производят наладонники. Если это соответствует действительности, то и силовые линии берут начало на Урале. Все становится на свои места, оставалось выпустить создателей вселенной, чтобы они заделали протечку во времени.

До вечера мы любовались окрестными пейзажами. Потом ветер изменился: чтобы не просидеть ночь на веслах, пришлось заночевать на лесной поляне. За несколько дней путешествия мы привыкли к таким ночевкам, поэтому воспринимали их как естественное неудобство.

Опустившись и заякорив дирижабль, уселись у костра, под березами, дружелюбно свесившими на нас ветки. Однако, не успели заварить похлебку, как раздался разбойничий посвист, и с березовых веток на нас посыпались вооруженные люди.

Люська испуганно вскрикнула, я рванулся ей на помощь. Передо мной возникла мерзкая ощерившаяся рожа с подвязанной челюстью. Я выполнил джампинг-кик, прямо в подвязанную челюсть, и челюсть улетела в кусты орешника. Интуитивно я почувствовал угрозу сзади и пригнулся. Над моей спиной продернулись вилы — продернулись и замерли, насколько хватило руки. Извернувшись, я ухватил вилы за рукоять и ударил второго разбойника фронт-киком, прямо в грудь. В разбойничьей груди хрустнуло, разбойник отпустил вилы и повалился на землю.

Видя смерть товарища, другие разбойники в бешенстве заревели и одновременно кинулись на меня. Но я был готов к этому и раскрутил вилы над головой. Разбойники вынуждены были остановиться перед мелькающими остриями и отпрянуть.

В это время Люська закричала. Продолжая раскручивать над головой вилы, я обернулся и увидел, как какой-то мужик в рваном зипуне с грязной ухмылкой тянется в направлении Люськиной груди. Я крутанул вилы еще сильнее и, вложив них всю накопленную энергию, метнул в негодяя. Вилы, просвистев в воздухе подобно скорому, следующему мимо платформы без остановки, вонзились мужику в спину. Мужик захрипел и пал на землю.

В рядах разбойников наступило временное замешательство. К сожалению, вскоре разбойники опомнились и дружно накинулись на меня, со всех сторон. Одни из нападавших были вооружены вилами, другие — топорами, а некоторые — толстыми кольями. Понимая, что в открытом сражении с толпой вооруженных людей мне не справиться, я выполнил сальто-мортале, оказавшись за спинами нападавших. Ухватив крайнего за шею, я резким движением свернул ее в сторону. Человек свалился мне под ноги, в то время как уже тыкали в меня вилами и кидали топорами.

Поодаль слышалась матерщина Ермолая. Судя по его выражениям, он довольно удачно отбивался от разбойников и даже вносил в их поредевший строй некоторое смятение.

— Ермолай, гляди, чтобы на дирижабль не забежали! — крикнул я кучеру.

— Гляну, барин, — отозвался Ермолай сквозь костный хруст и треск ломающихся кольев.

А вот я женщинами было плохо. Натали я потерял из вида сразу. Люська — после того, как я сразил вилами напавшего на нее, — несколько раз испуганно взвизгнула. Но я не мог прийти на помощь к жене, потому что в этот момент отбивался от превосходящих сил противника.

Где-то к пятому раунду мне удалось прорваться в зону, откуда, как мне показалось, послышался последний Люськин крик, но там никого не было, кроме нескольких разбойничьих трупов. Значит, Люська жива! Эта мысль придала мне силы, и я сразил еще несколько разбойников хуками с правой и с левой. Ермолай отмахивался от нападавших позаимствованным у них осиновым колом. При этом кучер располагался на веревочной лестнице, тем самым преграждая разбойникам путь к дирижаблю. Ермолай лупил колом прямо по разбойничьим головам, отчего те хрустели и растрескивались.

С рыком кинулся на меня огромный мужик с волосатой грудью и в красной разорванной до пупа рубахе — видимо, разбойничий предводитель. Я достал его джебом, затем попытался оглушить свингом. Предводитель очухался и, размахнувшись от всей души, саданул меня кулаком в грудь. В моих глазах помутнело.

«Неужели нокаут?» — подумал я обреченно.

«А как же спасать человечество? — напомнил мне внутренний голос. — Да и Люська где-то там, в разбойничьей шайке. Ее, небось, вовсю лапают.»

Взревев, я вскочил на ноги и, развернувшись вокруг оси, нанес разбойничьему предводителю раунд-кик, в простонародье называемый вертушкой. От этого страшного удара разбойничий предводитель завертелся в противоположную от удара сторону, а затем пал на землю. Не дожидаясь, когда он поднимется на ноги, я высоко подпрыгнул и, распластав тело параллельно земле, свалился на разбойничьего предводителя сверху. При этом нанес смертельный удар локтем в область сердца. Сердце разбойничьего предводителя остановилось, и он перестал дышать.

Победа над предводителем окончательно повернула ход сражения в нашу пользу. Разбойники дрогнули. Ермолай нанес еще несколько ударов осиновым колом. Я выполнил несколько подсечек и бэкфистов, и разбойники побежали. Они убегали в лес, оставляя на поле боя трупы, раненых товарищей и оружие.

— Люська! — заорал я.

Люська не отвечала.

— Ермолай, ты Люськи не видел? — спросил я кучера, деловито оттаскивавшего трупы подальше от дирижабля.

— Нешто было время? — заметил кучер понуро.

— Люси! Люси!

Я надеялся, что жене удалось спрятаться под какой-нибудь разбойничий труп либо притвориться мертвой, и сейчас она выползет из укрытия с затаенной улыбкой. Но Люська не выползала.

— Люси! Люси! — продолжал орать я, приставив руки.

Из леса вышла потрепанная Натали.

— Уволокли нашу барыню, изверги! — сообщила она, утирая слезы.

Я осел на забрызганную кровью траву. В бессилье сжав кулаки, поклялся, что не уйду отсюда, пока не возвращу Люську живой и здоровой.

Пока мы воевали, наступила ночь. Однако, я не намеревался ждать утра и принялся собираться. С собой я захватил топор. Также я отломал от брошенных вил зубья и приделал к зубьям недлинные рукояти, получив таким образом метательные копья. С таким арсеналом я собрался отбивать Люську.

— Погодь, барин, — сказал Ермолай.

— Чего тебе?

— С тобой пойду. Нешто не понимаю?

Я кивнул. Дрался Ермолай страшно, по-деревенски, поэтому в предстоящей схватке мог пригодиться.

— Натали, тебе придется остаться одной. Будешь караулить дирижабль.

— Ой, барин, боюсь я. Особливо после нынешнего.

— Не бойся, барыню идем выручать. Залезай-ка на дирижабль и подними веревочную лестницу. Так к тебе никто не поднимется.

Натали залезла в дирижабль.

— Вира! — крикнул я.

Лестница заструилась вверх и исчезла в корзине.

— Жди, мы вернемся!

— Хорошо, барин! — донеслось сверху.

Мы с Ермолаем растворились в ночной тьме. Не было видно ни зги, поэтому я включил фонарик от айфона. Ермолай тоже включил фонарик от своего мужицкого наладонника, но тот был послабее.

Затоптанный в схватке костер, головешки от которого еще светились отдельными искрами, вскоре пропал из виду, заслоненный древесными стволами. Мы находились в ночном лесу, и где искать сбежавших разбойников, было совершенно не ясно.

— Куда пойдем, Ермолай? — спросил я.

— Прямо, куды еще? — ответил Ермолай, обходя поваленное дерево. — Недалече они. Тут где-то их лежбище.

Ермолай был прав: разбойники не могли находиться от дирижабля слишком далеко. Потому-то, заметив снижающееся воздушное судно, они сумели устроить засаду.

— Ветки поломаны, — показал Ермолай, подсвечивая наладонником.

Значит, мы продвигались в верном направлении.

Ночной лес был неприветлив. В другое время я бы поостерегся блуждать по нему в ночную пору, опасаясь сучка в глаз или какого-нибудь дикого зверя, но сейчас, воспламененный желанием освободить Люську из разбойничьего плена, не обращал на неудобства внимания.

Впереди засветлело, и мы вышли на просторную поляну. На росистой траве отпечатались многочисленные следы. Взошла луна, и следы было хорошо заметны.

— Туды пошли, — определил Ермолай и поправил топор, заткнутый за пояс.

Мы пересекли поляну и почти сейчас же наткнулись на проселочную дорогу. Впереди замаячили редкие огоньки.

— Выселки это, — определил Ермолай. — Тама они барыню держат.

Мы пошли по дороги в направлении огоньков. Вскоре во тьме стали различимы три деревенских, наспех срубленных дома. Ограда покосилась — видимо, хозяйство здешних жильцов не интересовало. Несомненно, это были наши клиенты.

— Ты проверь ту избу, — я кивнул на крайнюю слева, — а я проверю эту, — сказал я, показывая на крайнюю правую.

— Лады, — пробурчал Ермолай и, вытянув из-за пояса топор, исчез в ночной тьме.

Как можно тише, со стороны леса, подкрался я к крайней правой избе и заглянул в мутное окно. За столом сидели несколько мужчин. Двое из них перевязывали раны. Старуха с ухватом копошилась в печи. В этой избе Люськи не было.

Я отошел от окна и скользнул к средней избе. Заметил тень, мелькнувшую за оградой, и выхватил из-за спины метательное копье. Но это оказался Ермолай. Кучер отрицательно покачал головой, давай понять: в левой избе Люськи нет. Следовательно, Люська находится в средней избе — если вообще ее привезли на эти выселки, а не в другое место.

Одновременно с Ермолаем мы заглянули в окно средней избы. Люська была там! Жену уже раздели и, чтобы не дрыгалась, связали, бросив на расстеленную кровать. Сейчас разбойники занимались тем, что разыгрывали ценный трофей в карты.

Игра была в самом разгаре, когда дверь избушки отворилась, и на пороге показались мы с Ермолаем.

— Аста ля виста, бэби, — пропел я, держа в каждой из рук по четыре дротика.

Разбойники окаменели от неожиданности. Очнулись они только тогда, когда первый из разбойников схватился за шею, проткнутую брошенным мной дротиком. Я метнул второй дротик и снова попал. Оставшиеся в живых разбойники схватились за ножи и кинулись на нас с Ермолаем, но не смогли даже приблизиться. Ермолай взмахнул топором, и еще один разбойник свалился на пол с раскроенным черепом. Еще пара дротиков, и все разбойники валяются на полу, истекая кровью и постанывая.

Я удивился, почему Люська не визжит во время этого побоища, потом заметил, что ее рот заткнут кляпом.

— Отходим, — сказал я Ермолаю, забирая голую Люську с кровати, но кляп из ее рта не вынимая. — В других избах слишком много людей. Тяжело будет справиться.

— Давай мне, барин. Мне оно привычней, — ответил Ермолай, взваливая связанную Люську через плечо. — А насчет других людей не боись. Найду им занятие.

С этими словами Ермолай вынул горящую свечу из стоящей на столе плошки и бросил в охапку сена, сваленного в углу избы. Сено вспыхнуло и зачадило.

Мы выбежали из избы и побежали в направлении леса. Ермолай нес на своем плече Люську, а я прикрывал отход оставшимися в запасе дротиками. Через пару минут разбойникам стало не до нас. Средняя изба вспыхнула почти сразу. За спинами мы слышали встревоженные вопли и проклятия. Пожар разгорелся, но это было нам на руку, потому что отблески пламени освещали дорогу, по которой мы возвращались к дирижаблю.

— Натали, спускай лестницу! — крикнул я, оказавшись вблизи воздушного судна.

Голова Натали, наблюдающей за вспыхнувшим пожаром, была хорошо видна на фоне ночного неба.

Сверху упала веревочная лестница. Ермолай поднялся на дирижабль с драгоценной ношей на плечах. Голая Люськина попа блестела при полной луне, как алмаз. Следом за Ермолаем, прихватив уцелевшие в схватке пожитки, поднялся по веревочной лестнице и я.

Натали уже вытащила из Люськиного рта кляп и теперь освобождала Люську от пут.

— Как же так? Как же так, барыня? — причитала она. — Ночи холодные. Нельзя в это время года голышом по лесу бегать.

Когда последние путы были развязаны, обнаженная Люська припала к моей груди и зарыдала:

— О, Андрэ! Что они делали! Их было семеро, и все они меня раздевали!

— Ах, барыня! — повторяла Натали. — Вы говорите, целых семеро? Лучше бы на вашем месте оказаться мне. Ах, это было бы куда лучше!

Рыдающая Люська была закутана в шерстяную накидку. Я вытянул в корзину веревочную лестницу. Ермолай мощными рывками извлек застрявшие в земле якоря, и дирижабль медленно поднялся в ночное небо.

Зарево на выселках было прекрасно видно. Средний дом уже догорал, от него занялись и крайние. Теперь крайние дома весело полыхали, а между ними метались человеческие тени.

Люська продолжала рыдать. Я вытащил из кармана эмоушер и нацепил жене на запястье. Запустил софтину. Так и есть: красных язычков практически не заметно, тогда как черные доходят до пятого деления — эмоции отрицательные!

— Налей барыне стакан водки, — приказал я Натали.

Горничная исполнила.

— Пей, — сказал Люське, когда стакан оказался в ее руках.

Жена боязливо припала дрожащими губами к стакану. Я запрокинул ей голову и влил в горло все содержимое. Не отпускал до тех пор, пока не убедился: водка пролилась в желудок. Только потом отпустил. Жена страшно закашлялась. Я взглянул в айфон и убедился: черные язычки танцуют уже вместе с красными. Минут через десять от черных язычков не осталась следа: танцевали одни красные.

Ветер не был попутным, и нам с Ермолаем, несмотря на пережитые бурные приключения, пришлось сесть на весла. Мы гребли, а пьяная Люська, запрыгнув на край корзины и держась при этом за канаты, распевала:

— Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…

Шерстяная накидка свалилась с ее плеч. Люська, голая и прекрасная, как богиня, стояла на носу дирижабля, бороздящего ночное небо, и пела старинную песню. Это было незабываемое зрелище.

Памятуя о недавнем приключении, следующую ночевку мы устроили в чистом поле, подальше от опасной растительности.

Переночевали спокойно, без происшествий. Утром, перед отлетом, я обнаружил, что нападение разбойников все же имело некоторые неприятные последствия, а именно: первертор оказался попорчен. Проломилась решетка, из которой выползала розовая жидкость, позднее формировавшаяся в кенгуру.

Я похолодел. А что если я не смогу больше вызывать кенгуру?! Вселенная в опасности, в самом скором времени она будет демонтирована!

Следовало немедленно проверить действие первертора. По этой причине я отложил отлет дирижабля, сообщив, что намерен прогуляться.

— Возьми меня с собой, Андрэ, — попросилась Люська.

— Нет-нет, — отказался я. — Мне необходимо поработать над одной очень важной проблемой. Я бы взял тебя с собой, любимая, но ты мне помешаешь. Поверь, это очень важная проблема.

Проблема была в самом деле важна: спасение вселенной!

Отойдя на безопасное расстояние — а им оказался скрытый от любопытных глаз овражек, — я вытащил из кармана первертор и еще раз осмотрел. Увы, решетка проломлена. Оставалось надеяться, что на вытекании жидкости это не скажется.

Я положил первертор на камешек, включил кнопку и на всякий случай отошел подальше.

Из первертора принялась вытекать розовая субстанция. Сначала я подумал, что процесс проходит нормально, но затем усомнился. На выходе субстанция начала пузыриться и поменяла цвет с розового на малиновый. Что-то начало формироваться, но это что-то не вполне походило на кенгуру. От греха подальше я спрятался за кусты репейника и принялся наблюдать.

Розовая — точнее, розово-малиновая — субстанция вытекла из первертора и приступила к формированию. Точнее, это я думал, что приступит, но субстанция не спешила. Вытянувшись во всю длину, субстанция задрожала, словно испытывала желудочные колики, затем на передней части субстанции прорезались глаза и пасть — вовсе не кенгуриная.

Сидя за кустами репейника, я не сомневался: что-то в первертировании пошло не так. То, что сформировалось, на кенгуру походило мало. Получившееся было ни на что не похоже.

Субстанция приподняла верхнюю половину туловища — так, что почти начала выглядывать из овражка — и осмотрелась. Я даже испугался, не заметят ли ее с дирижабля. По счастью, подняться выше субстанция не смогла, потому что ее розовое туловище задрожало и просело под тяжестью.

— Вауржжж… Брекррр…. — просипела субстанция, открыв пасть.

В пасти я заметил зубы — похоже, еще несформированные, но вполне определенные. Я понадеялся, что молочные.

Глазки субстанции заморгали и оборотились в мою сторону. Я присел под репейным кустом, понимая, что защита из куста плохая.

— Зедлищщ… — произнесла субстанция и полилась в мою сторону.

Я бросился наутек. Дорога к дирижаблю была перегорожена, поэтому бежать мне пришлось в противоположную сторону. Субстанция, заметив меня, скорректировала направление и полилась прямо на меня. Несмотря на форму, напоминающую змеиную, субстанция передвигалась не как змея, а как шарик ртути по столу. Розовый шарик ртути длиной в пару метров, с глазами и распахнутой пастью. Ртутный розовый шарик свободно переливался по песку и растениям. Когда в страхе я выбежал из оврага и помчался по полю, субстанция с не меньшей легкостью выплеснулась оттуда же и полилась вслед за мной по траве.

Не знаю, что на меня нашло. Умом я понимал, что создатели вселенной не желают нам неприятностей — иначе давно уже демонтировали бы нашу вселенную, — но ноги отказывались слушаться. Я стремглав несся куда глаза глядят, а субстанция лилась вслед за мной, причем стремительно нагоняла.

Закончилась погоня тем, что я споткнулся о торчащий из земли сучок и покатился по земле. Не успел я вскочить, как субстанция обволокла мои ноги, вследствие чего я не смог на них подняться. На ощупь субстанция было вязкой — разлепить ноги я не смог.

— Вауржжж… Бжанццц… — прошипела субстанция, заглядывая мне в лицо розовой массой.

— Протечка во времени! Протечка во времени! — крикнул я, в надежде, что она услышит и вспомнит.

— Зедлищщ… — согласилась субстанция.

В ее розовом теле обнаружилась черная точка. Точка подплыла ко мне, лежащему на земле с завязшими в розовой субстанции ногами. Я увидел, что это первертор. Субстанция возвращала мне первертор! Следовательно, субстанция разумна: вследствие поломки первертора, создатели вселенной не смогли трансформироваться в кенгуру, поэтому трансформировались в розовую субстанцию. Тут я заметил, что первертор в моих руках не проломлен. Это был другой первертор! Создатели вселенной передали мне исправный первертор, взамен испорченного.

— Я понял! — крикнул я розовой субстанции. — Все хорошо, можете меня отпустить.

Действительно, розовая субстанция опала, освобождая мои ноги.

— Поговорим в следующий раз, — предложил я. — В принципе, у меня ничего срочного. Хотел получить от вас информацию, но подожду. Вот первертор, можете залазить внутрь. До следующего сеанса, наверное. Приятно было повидаться.

Я положил полученный первертор на землю и отошел в сторону, ожидая, что розовая субстанция начнет просачиваться сквозь его исправную решетку. Но розовая субстанция задрожала и принялась переливаться в обратном направлении. Пасть и глаза субстанции как бы провалились внутрь и пропутешествовали по всему удлиненному телу от головы до хвоста. Оказавшись в хвосте, глаза и пасть, с громким чмоком, закрепились, в результате чего хвост розовой субстанции превратился в голову, и наоборот.

Изменив таким способом расположение тела, розовая субстанция полилась в обратном направлении, к оврагу, нимало не интересуясь положенным на землю исправным первертором. Я сообразил: если этот первертор новый, то старый, поломанный первертор остался в овраге. За ним и полилась розовая субстанция, то есть создатели нашей вселенной.

Вскоре моя догадка подтвердилась. Розовая субстанция скрылась в овраге. Сразу после этого землю сотряс мощный взрыв, и над оврагом поднялось ядерное облако. Я свалился на землю, в ужасе наблюдая, как ядерный гриб вырастает на высоту в несколько километров, затем начинает потихоньку рассеиваться.

Когда земля перестала трястись, а буря, поднятая ядерным взрывом, утихла, я побрел в направлении дирижабля. Если у меня и раньше не было особых сомнений относительно могущества создателей нашей вселенной, то теперь я в нем абсолютно уверился. Существа, решившие уничтожить бракованный первертор при помощи ядерного взрыва, способны демонтировать любую вселенную.

В раздумьях, я добрел до дирижабля. Порыв ветра от ядерного взрыва едва не сорвал воздушное судно с якоря. По счастью, Ермолай надежно крепил якоря к земле. Женщины волновались за меня, тем более что взрыв прогремел в той стороне, куда я удалился.

— Андрэ, что это было? — спросила встревоженная Люська.

— Ничего страшного, любимая. Молния ударила в землю, вызвав взрыв болотного газа, — соврал я.

— Но ведь грозы нет!

— Молнии случаются при совершенно ясном небе, — пояснил я туманно. — Именно об этом и я хотел поразмышлять в одиночестве.

Вещи со стоянки были давно запакованы и перенесены на дирижабль. Мы поднялись на борт и отчалили в направлении Урала, приближавшегося к нам с каждой минутой путешествия.